Приговор

Смерть — это покой, легкость… жить труднее.

Мы с дочкой в похоронном бюро, выбираем гроб. Эйден? Я уже не знаю, где он... В лагере или в школе, или с Аньей... — Выбрали что-нибудь? — спрашивает нас сотрудник ритуальных услуг. — Да, — негромко отвечаю я, указывая взглядом на красное дерево. — Вот этот. — Хороший выбор. Он говорит о ваших глубоких чувствах к умершей. У меня сейчас все происходит на автомате, без слез. Я робот или труп, не имеет значения. Я иду к выходу, замечая, что дочка не идет за мной, а всматривается в гробы. — Тебе не нравится? — спрашиваю. — Нет. Дело не в этом. Вдруг мама... вдруг она захотела бы другой... — Мэди, откуда мы можем знать?.. — зря я ее взяла сюда. — Она же останется в нем навсегда... — Мэди, милая, наверное, мне не стоило брать тебя... — Ничего... Я просто... — Правда. Детям не стоит заниматься этим, — я груба, ничего не могу с собой поделать. У меня как будто вырвали все с корнем: душу, сердце, совесть, мою жизнь... И завтра закопают все в землю. — Может, вы хотите еще подумать? — с жалостью произносит работник ритуальных услуг, отчего я раздражаюсь. — Нет. Мы решили. Этот. Да? — смотрю на дочь, но она не отвечает. — Да. Я отвечаю за обеих и иду к выходу. Теперь Мэди следует за мной. Мы едем домой, там нас встречает Анья с накрытым столом. Меня даже тошнит от запаха еды, а дочери нужно поесть. Эйдена нет. Значит, где-то... Анья в курсе. Мы садимся за стол, и я продолжаю с Аньей решать вопросы по поводу похорон жены. — Цены у разных похоронных бюро примерно одинаковые, — сообщает мне подруга. — Хорошо, остановимся на этом, — я выделяю красным маркером бюро ритуальных услуг на бумаге. — Да, конечно, — отвечает Нельсон. — Какого цвета цветы? — спрашивает дочь, сидя с недовольным лицом. Я знаю, что она злится, что я не уберегла Кларк, что не сделала все, чтобы она жила... Ребенок вряд ли поймет, что это было не в моих силах. — Белые. Будет красиво, — сухо отвечаю я. — Да, — подтверждает Анья. — Как насчет поминок? Люди будут ждать их после похорон, если мы ничего не скажем, — продолжаю заниматься делами, советуясь с подругой. Все же это первые похороны у меня. Когда мы с Кларк хоронили Эбигейл, жена со всем справилась одна, да я и не особо бы ей помогла. — Мы можем указать в уведомлениях, что Кларк не хотела, чтобы их устраивали... — предлагает Нельсон. — Поминок не будет? — вновь перебивает нас Мэди. — Мама не любила их, — объясняю я спокойно, ибо и мои эмоции остались с Кларк, в той морозильной камере, где она сейчас пребывает, а завтра эмоции уйдут с ней под землю. — Она говорила, что они угнетают еще больше. — Она так говорила? — удивляется дочка. — Когда? — Когда мы вернулись домой из больницы. А потом у нее начались эти приступы. Мы с ней говорили о том, что бы она хотела, на случай, если... Дочка перебивает меня, выражая обиду. — Мне она ничего не говорила... — Просто мама не хотела тебя расстраивать, Мэди, — Анья помогает мне, а может, и чувствует это напряжение между нами. — Съешь что-нибудь, ты почти не притронулась к еде... — Ты должна что-нибудь поесть, — подтверждаю я слова Нельсон. — Почему? — Мэди как будто вмиг становится неуправляемым подростком. — Ты же не ешь. — Речь сейчас не обо мне... — вздыхаю. Мне нужно подумать над поминками. — Может, напишем: после похорон поминок не будет? Или лучше: поминального обеда не будет? По желанию Кларк, поминок не будет? Ужасно звучит. Психую. И почему я такая глупая? Не могу ничего придумать. — Что мы будем делать потом? Ну, после похорон? — Мэди не успокаивается. — Просто вернемся сюда? — Я не знаю. Наверное, — хмурюсь, эти отвлекания дочки не дают мне сконцентрироваться. А мне эта занятость, загруженность даже чем-то помогает, я не думаю о том, что ЕЕ больше нет... — Может, по просьбе семьи поминок не будет? — Да, хорошо, — соглашается со мной Анья. Звонит телефон. Это подруга Кларк из галереи. Повторяю ей время и называю кладбище, где будет все происходить. — Я не хочу сюда возвращаться... — бурчит Мэди. — Я могу поехать завтра к тебе? — Завтра? — Нельсон удивляется. — После всего. — Может, тебе и маме лучше... Я не возражаю, — старшая шатенка пожимает плечами. — Можно? — дочка обращается ко мне, а я их совсем не слышала, когда разговаривала по телефону. — Что? — Могу я поехать после похорон к Анье? Я немного в удивлении, ведь Мэди никогда не просилась к моей подруге да и вообще ни к кому. Чувствую, от меня так вообще скоро съедут или начнутся побеги из дома, как у других подростков. — Если хочешь. Конечно. Чуть позже я отправляю Мэди спать, сама все убираю и остаюсь ночевать в гостиной. Не могу больше заходить в нашу с женой спальню. Я не сплю до рассвета, потом иду в душ в гостевой комнате, там же, где и вся моя одежда. Навожу макияж, чтобы красные от бессонной ночи глаза не были так заметны. Я больше не плакала после рассказа дочери о смерти жены. Не думаю, что слезы иссякли, просто я – живой труп, без эмоций, чувств, ощущений. Насколько меня так хватит?.. Пью кофе, Мэди сама спускается, одетая во все черное, и мы едем на кладбище. Не слышу, что говорит священник, не прощаюсь с женой. Просто стою и смотрю на гроб, периодически прижимая к себе ноющую дочь. Затем Анья сообщает мне, что забирает Мэди. Я киваю и, наконец, остаюсь одна на кладбище. Молчу, ничего не говорю. Вижу только, как наступают сумерки, а потом и ночь. Темнота, пустота, что снаружи, что и внутри меня. Я открываю глаза и переворачиваюсь на спину. Наша с Кларк комната. Вопросы: «Где я?» – я уже не задаю себе, и криков тоже нет. Две реальности постепенно соединяются во мне воедино... В спальню влетает Эйден, льнет ко мне и целует меня. — А мы сегодня в школу поедем? — Да, иди одевайся и спускайся на кухню. Я сейчас соберусь тоже и накормлю тебя, вас. Сын кивает и убегает. Я таращусь в потолок. Кларк всегда была моей путеводной звездой. Благодаря ей я знаю... знала, что будет дальше. Все надеятся, что я знаю, как жить дальше, потому что я – вторая мама, но я не знаю... Я могу зарабатывать деньги, обеспечивать семью, но Кларк была сильна в реальной жизни, она всегда знала, как нужно поступить, что сказать. Как я смогу пережить хоть один день без нее? — Кто-нибудь знает, что ты здесь? Надо было тебя остановить еще у ворот. Ты не должен находиться здесь. Я должна отдыхать! Мне не нравится то, как ты на меня смотришь! Тебя не предупредили при входе? Прек-ра-ти так смотреть на меня! Слышу голос Кларк и вскакиваю с кровати, толкая дверь в ванную комнату. Заперта. — Кларк, открой дверь! — кричу я, но меня не слышат. — Мне это не нравится! Я закрою глаза, а когда открою, тебя здесь не будет. А-а-а! Слышу звон бьющегося стекла, крик жены, и на адреналине вышибаю дверь. Ну как вышибаю, дверной замок с петель срываю. Навесное зеркало разбито. Кларк стоит в слезах. Подбегаю, проверяю ее на раны, а затем прижимаю к себе. — Все будет хорошо, малышка... Набираю ванную, раздеваю Кларк и усаживаю ее туда. Звоню сразу Нельсон, чтобы она срочно приехала и отвезла детей по школам. Также предупреждаю Мэди, чтобы они с Эйденом подождали Анью внизу и чтобы она накормила брата даже бутербродами. Закрываю дверь в нашу спальню на ключ, потом убираю осколки. Даю снотворное жене, а потом начинаю ее мыть, начиная с головы и затем мочалкой по всему телу. После всего уже сонную Кларк вытаскиваю из ванной, вытираю полотенцем, одеваю и укладываю спать, дожидаясь, пока она уснет. Все, как с маленьким ребенком. Я лежу и прокручиваю в голове, что я упустила, что я могла бы еще сделать для жены...