Лесной Хозяин

      — Ты бросил вызов вероломной судьбе, искривленной природе вещей и самим богам, дитя мое. И ты победил.       Марек зябко передернул плечами. Он все еще не очень понимал, как ему быть и где его место в этом новом заигравшем незнакомыми красками мире.       — И что теперь?       — Теперь — теперь ты вернешься в родную деревню. Они тебя уже видели и не станут задавать излишних вопросов. Тебе предстоит прорва кропотливого, нелегкого труда, Марек. Очистить дом бывшего ведуна и округу от скверны. Вернуть земле былую благодать. Найти среди сородичей юношей и девушек — твоих будущих учеников и преемников. Рассказать жителям деревни об истинном смысле ритуала плодородия. А затем… Затем ты вернешься сюда через пять лет и приведешь ко мне тех, кто захочет подарить мне радость и поделиться с землей силой самой жизни. И, возможно, среди них будет та или тот, кто захочет принять на себя колдовскую ношу. Но, мне кажется, это произойдет не так скоро. Может, через пару десятилетий. Поганый несмертный всерьез выкосил колдовской род в твоей деревне, да и в близлежащих к лесу тоже. Так что тебе придется искать крупинки силы и бережно взращивать их.       — Но как я их распознаю?       — Распознаешь, Марек. Сам почувствуешь.       — Как?..       — А как ты чувствовал, где священный источник? Тебе внутреннее чутье подскажет, ведунья сила.       — А ты… будешь меня чему-то учить?       — Тебя не надо ничему учить, маленький мой. Поверь, все придет само. Ты очень силен. Не удивлюсь, если в твоих венах и впрямь течет заклятая кровь лесного народца. Ты же дитя природы до глубины души.       Марек неуверенно улыбнулся. Погрузил руку в зеркальную гладь водной стены, раскрылся, мысленно прося ручей. Тот откликнулся, послушно свернул зеркало. Запенился, заискрился у ног. Юный ведун вновь осторожно потянулся к воде — и ручей окатил его теплым дождем, омыл, огладил водными ладонями. Марек счастливо засмеялся, подставляясь мягким переливчатым струям. Лесной Хозяин наблюдал за ним с улыбкой.       — Подожди. Но я же… я все еще не одет. Я что, так и шлялся по деревне голый, пока догонял кузельника? — вдруг выдал Марек.       Хозяин звучно расхохотался.       — Именно. Но, поверь, всем было плевать. Вряд ли кто-то запомнил, был ли ты одет, или обнажен. Ты был укутан в свои чары надежнее, чем в любой доспех. Тебе не стоит переживать.       Марек выполз из-под ласкающего водного занавеса.       — А ты… ты всегда… неодетый? — тихо спросил он, вспыхнув.       — Я тебя смущаю? — Хозяин вновь рассмеялся. — Марек, я не смущал тебя зверем, а теперь ты вдруг решил меня застесняться?       — Зверем ты меня пугал, — поправил юноша. — А человеком… Ты слишком красив для обычного мужа, Лесной Хозяин. Сам ведь знаешь.       Мужчина вздохнул, отвернулся.       — Когда-то знал, дитя мое. Когда-то… давно. Я отвык, Марек. Кажется, я просто отвык чувствовать себя таким. Не пугающим чудовищем, покрытым шерстью и еще бог весть чем. Не уродом.       Марек подобрался ближе, замешкался, несмело обнял сзади. Ткнулся лбом куда-то в лопатку, улыбнулся, глядя, как капли с мокрых волос катятся по спине Лесного Хозяина. Тот медленно оборотился, не разрывая объятий. Взял лицо Марека в ладони, заглянул в глаза.       — Спасибо тебе, малыш. Я в долгу перед тобой.       Марек зажмурился, крепче сжал руки, потянулся, мазнул губами по подбородку. Тихо обмирая от собственной смелости, скользнул выше. Хозяин вернул ему поцелуй. Прошептал ласково:       — Марек, Марек… Что творишь?       Марек замотал головой.       — Я же твой, помнишь? Отдался тебе. Хочу… Не так, как было.       — Прости. За боль, и за все — прости, — в голосе мужчины мелькнула горечь.       — Да нет же… Не о том. Я не про… Хочу иначе, не потому что так надо. Не чтобы забрать. Силу, магию. Чтобы отдать. Тебе же веками ничего просто так не отдавали!       В зеленых глазах Хозяина что-то дрогнуло.       — Марек…       — Нет. — Юноша прижал пальцы к губам лесного духа. — Не надо, хорошо? Просто позволь мне. И помоги. Я же не умею.       Он потянул мужчину за собой, на готовно откликнувшуюся и подстелившую мягкое травяное ложе землю. Марек не мог и сам сказать, что им двигало. Он, не любивший чужие касания, боявшийся нескромного внимания посторонних, переживший лишь прошлой ночью кошмарный ритуал, просто хотел для себя и для мужчины, который подарил ему тепло, силу и веру, чего-то иного, большего. Чего-то светлого. Яркого, настоящего. Магия в нем тянулась к Лесному Хозяину, но и помимо нее душу грела простая человеческая благодарность и желание близости.       Лесной дух, казалось, также отбросил сомнения. Впился поцелуем в отзывчивый рот, вплелся пальцами в огненные кудри. Заскользил губами по лбу, вискам, щекам. Обвел скулы. Марек потянулся тоже зарыться руками в волосы того, кто его так нежно любил — ощутить прохладный шелк, пропустить в пальцах. Мурлыкнул, притерся теснее. Откинул голову, открываясь, доверчиво подставляя хрупкую шею. Хозяин довольно улыбнулся, когда юный ведун выгнулся, застонав, в его руках. Осторожно прикусил кожу над тонкой бьющейся жилкой, словно присваивая Марека себе, помечая, пощекотал остро выпирающую ключицу, вернулся к губам, собрал с них сладкие вскрики.       — Я… — простонал было Марек, но Хозяин не дал договорить, затянул в очередной поцелуй, сбил дыхание.       — Нет, маленький мой. Сначала я.       От волшебных, дарящих удивительное наслаждение касаний, легких укусов, влажных дорожек, выписываемых умелым языком от груди и дальше, по всему телу, бросало в дрожь. Марек вновь ощутил жидкий огонь внутри — но на сей раз он не причинял боли, лишь разгонял кровь, путал мысли, вызывал томительное желание и жар. Он дернулся было, когда Лесной Хозяин прихватил зубами кожу возле впадинки на животе, и тут же задохнулся, ощутив горячие, жадные губы еще ниже. Заметался, тело словно сошло с ума — рвалось, дрожа, билось в объятиях, извивалось в сильных руках Хозяина помимо воли самого Марека, способного лишь судорожно ловить кажущийся раскаленным воздух искусанными губами. Мужчина легко удерживал его бедра, распалял все сильнее, то прихватывая, то выпуская из жаркого плена напряженную плоть, целовал рядом и вокруг, дразняще щекотал горячим языком промежность и вновь возвращался к центру его удовольствия, ловил и затягивал член глубоко в рот, пропускал в тесное горло, сглатывая, вырывая все новые беспомощные стоны. Мареку казалось — они парят над землей, зависли в рябящей, пульсирующей безумными волнами сфере, а потом мир взорвался и разлетелся цветными осколками чистейшего, невыносимого удовольствия. Он закричал, разметав душистую растительную подстилку, вцепился, царапая одной рукой землю, а другой — плечо любившего его мужчины, прогнулся немыслимой дугой, упал на мягкую траву. В голове было легко и пусто.       Хозяин Леса держал его в объятиях, нашептывая что-то нежное на ухо, перебирал взмокшие волосы. Пришел в себя Марек далеко не сразу. Растерянно поймал смешливый взгляд зеленых глаз.       — Я же тебя хотел порадовать…       — Ты подарил мне много радости, маленький мой, не сомневайся, — уверил Хозяин. — А теперь тебе пора.       Он встал, помог Мареку подняться. Провел руками над их ложем. Трава, служившая им периной, вдруг заструилась мягкими волнами шелка, и Лесной Хозяин накинул на плечи Марека длинный зеленый плащ, укутался сам в такой же.       — Мы еще увидимся. Я жду тебя и твоих сородичей через пять лет.       Марек понял — лесной дух прав, ему действительно пора было назад, в деревню. Ему предстояла уйма работы, ждала сама земля, истосковавшаяся по живой силе. Хозяин проводил его до знакомой тропы, внезапно послушно зазмеившейся у его босых ног. Марек ступил на нее и почувствовал, как этот шаг отделил его от Хозяина Леса, вернул в мир людей. Он обернулся. Мужчина стоял словно по ту сторону границы, улыбался ему вослед.       — Скажи, — Марек сглотнул, выровнял дыхание. — Ты говорил, к тебе приходили любящие пары, чтобы ты помог им обрести друг друга. Все так?       Мужчина кивнул, вопросительно вздернул соболиную бровь.       — То есть мы могли бы увидеться… раньше, чем через пять лет?       Лесной Хозяин рассмеялся.       — Когда захочешь, маленький мой.       Марек улыбнулся.       — Я буду помнить, Хозяин Леса.       Он отвернулся и спокойно зашагал прочь. Нового ведуна звал долг и ждали дома.