Мне хочется плакать и петь,
и быть с тобой, во тьме с тобой.
А если вдруг явится смерть,
то пусть ее зовут любовь…
[Признание Ловетт. Король и шут]
…
Резкая боль в груди заставила Чимина проснуться. Он свернулся калачиком, обхватил себя руками и зажмурился, тихо заскулив от боли. В глазах искрило от сильного напряжения, на ресницы выступили слёзы. Чимин царапал плечи ногтями и кусал губу, стараясь справиться с болью. Очень скоро он почувствовал, как горло больно запершило. Он хрипло и надрывно кашлял, вместе с кашлем выплёвывая кровь, лепестки и маленькие желтые бутоны. «Такого не было раньше», — подумал Чимин задыхаясь от сильного приступа. Он закрыл рот рукой, стараясь подавить кашель, но вместо этого лишь испачкал её кровью и прилипшими к ней лепестками. Кашляя, Чимин не услышал, что щёлкнул замок двери и кто-то вошел в квартиру, не услышал, что чей-то низкий голос что-то говорил ему. Не заметил, что рядом с ним оказался человек, протягивающий ему стакан воды и пару таблеток. — Чимин, — громко и чётко произнес голос, — пей. Чимин потянулся к стакану и трясущимися руками, стараясь сдерживать хрипы, выпил таблетки. Он лёг обратно и стал ждать, когда ему станет легче. Кашель прошел сразу. Боль утихла лишь через пару минут. Сильно колотилось сердце, на висках выступил пот, глаза были мокрые от слёз, вокруг них пестрели маленькие синие и красные точечки — лопнули капилляры от сильного напряжения. Чимина трясло, в горле было сухо и ощущался тошнотворный вкус крови. Чимин, бледный, осторожно сел на полу, облокотившись спиной о ножку кровати. Рядом с ним на коленях стоял Юнги и заглядывал ему прямо в глаза, будто спрашивая Чимина о его самочувствии. — Юнги-хён… — Голос Чимина был слабым и сиплым. — Чимин, ты в порядке? — Юнги забрал из его трясущихся рук стакан. — Ты весь дрожишь, парень. — Что за таблетки ты мне дал? — Чимин утер кровь и слюну с лица рукавом пижамы. Тщетно. — У тебя на столе лежали таблетки от бутонов ханахаки. — От… ханахаки… — Чимин растерянно посмотрел на свои руки, в голове невольно стали возникать вопросы. — А что, ты не знал, чем болеешь? — Нет, знал, я просто… — Чимин посмотрел на лужу крови на полу, с бутонами и лепестками в ней. Выглядело жутко. — Что ты здесь делаешь, хён? — Пришел проведать, и не зря, как видно, — Юнги вздохнул. Они помолчали. — Опять поссорились? — тихо спросил Чимин. — Ну… Ещё бы! Он перепутал все мои диски и сломал магнитофон. Точнее не сломал — там запуталась лента моей любимой кассеты. Я его чуть не придушил на месте. — Я верю, хён. Как он, жив ещё? — Не знаю, я ушёл сразу после этого. — Не сказав ни слова, хён? Вот это самоконтроль. — Ну как ни слова. Пара ласковых, конечно, вырвалась… — Он помолчал. — Я хотя бы не трогал его коллекцию камней. Кому нужна идиотская коллекция камней? — Я слышал, он ещё собирает пластинки, — голос Чимина потихоньку стал восстанавливаться, но все ещё звучал глухо. — Пластинки — это святое, я же не безумец. Хотя кассеты — тоже очень серьёзное преступление. Чимин сипло рассмеялся, обнажая жёлтые от крови зубы. — Чимин, тебе нужно привести себя в порядок, — Юнги взглянул на лужу на полу, — ты потерял много крови. Почему ты не пьёшь таблетки по расписанию, как сказано в инструкции? Это же нужно было до такого довести… — Юнги встал и помог Чимину подняться на ноги, но тот, почувствовав головокружение, сразу сел на кровать. — Я должен был пойти в больницу на следующей неделе, чтобы узнать, когда надо начать принимать таблетки… Те, что на тумбочке, не мои. — Я представляю, что бы было, пойди ты в больницу только на следующей неделе. — Юнги ушел на кухню и вернулся с двумя стаканами воды с солью, которые протянул Чимину. — Чимин, нельзя так безответственно относиться к себе. — Он помолчал. Чимин, морщась, пил воду. — Чьи это таблетки? — Мне их друг дал… — сказал Чимин, выпив воду до половины, и, потянувшись за телефоном, проверил сообщения от Хосока. Ни одного не было. Вздохнув, Чимин продолжил: — Запись к бесплатному доктору была только на следующую неделю. Я читал в интернете, что от того, какой цветок в тебе растёт, зависит срок, когда начнут образовываться бутоны и нужно будет принимать таблетки. — Чимин продолжил пить. — Хороший у тебя друг, Чимин, — Юнги, вздохнув, сел рядом, забрав пустой стакан. Они молчали, пока Чимин медленно, через силу, допивал второй стакан, поминутно проверяя сообщения. — Сейчас же идём в больницу, — сказал Юнги, собрав все три стакана и направившись в кухню. — Но, хён! — Приводи себя в порядок и идём, — донеслось из кухни. — Ничего не хочу слышать. — Он вернулся. — Помощь нужна? — Юнги серьёзно посмотрел на Чимина, будто бы показывая, что поход в больницу — дело решённое и необсуждаемое. — Нет, — тихо сказал Чимин и осторожно встал на ноги. В голове ещё было мутно, но он чувствовал себя лучше. Тошнота прошла, в глазах больше не темнело, сердце больше не стучало так сильно. Он был очень благодарен Юнги за помощь и заботу и понимал, что нуждается в таблетках, но не любил, когда за него платили. Особенность характера. Ему нравилось, когда он платил за себя сам, нравилось чувствовать самостоятельность. Тем более что Юнги-хен платил за него в любой удобный момент ещё с их подросткового возраста, когда стал подрабатывать. Особенность характера. Юнги любит, когда платит он, любит чувствовать свою состоятельность и заботу. Хоть он и не признается в этом, он любил Чимина как родного и всегда видел в нём маленького несамостоятельного ребенка. И, к сожалению, Чимин никак не мог доказать обратное, чаще всего лишь раз за разом убеждая Юнги в его правоте по отношению к нему. Чимин ушёл в душ, а Юнги собрал бутоны в пакет и пошёл в ванную, чтобы отмыть их. Оставив чистые цветы прямо в раковине, он отыскал в кладовой ведро с тряпкой и нехотя, морщась, стал отмывать с пола кровь. Лепестки липли к пальцам, кровь приходилось вытирать по несколько раз. Вода в ведре быстро окрасилась в красный, а куда её выливать, ведь Чимин в ванной, Юнги не подумал. Поэтому он, ругнувшись себе под нос, оставил работу на полпути и пошёл в ванную, вымыть руки и вскипятить чай. Слушая, как шипит электрический чайник, он искал в шкафу кофе. Конечно, зерновой кофе, сваренный в гейзерной кофеварке, был бы просто чудом, но Юнги надеялся найти хотя бы растворимый. «У Чимина должна быть припасена баночка. У него всегда была, на случай, если зайдет любимый хён. Ну где же она?» Чимин вышел из ванной, обернув полотенце вокруг пояса. Он отправил Хосоку уже три сообщения и был расстроен, не получив ответа ни на одно из них. В руках он нёс сухие помятые лепестки, которые достал, наконец, из стиральной машинки. Прямо в полотенце Чимин достал коробку из-под кровати и бросил лепестки туда. Он заметил брошенную тряпку рядом с ведром. Ему стало стыдно. Хоть это и не его вина в том, что случился беспорядок, но это его квартира и Чимин должен был убрать все сам. Поэтому, наскоро одевшись, Чимин продолжил работу Юнги-хёна. Он сменил воду, надел перчатки и продолжил отмывать ещё свежую, но кое-где уже засохшую кровь. Когда Чимин закончил, вымыл руки и убрал ведро с тряпкой в кладовку, он прошёл в кухню. Юнги, положив голову на руки, спал, сидя за столом. — Видимо, кончился уровень кофеина в крови, хён, — сказал Чимин, улыбаясь и тихонько дёргая Юнги за рукав. Тот заворчал и открыл сонные глаза. — Чимин. — Он немного помолчал, отходя ото сна. — Ты готов? — Да, хён. Я уже предупредил в универе, что не приду, и, как видишь, прекрасно выгляжу, — Чимин развёл руками, показывая себя. — Так что да, я готов. Юнги посмотрел на кое-как расчёсанные, кое-где торчавшие волосы Чимина, мешки вокруг глаз и точки лопнувших капилляров, потрескавшиеся, кое-где искусанные в кровь губы и кофту, с прилипшими к ней двумя лепестками. — Ты выглядишь ужасно, Чимин. К тому же ты неаккуратен, — Юнги снял лепестки с кофты и протянул их Чимину. — Чай будешь? Мне нужно домыть пол, — добавил он. — Я уже всё убрал, хён. Спасибо тебе за твою заботу. — Уже убрал? — услышав слова благодарности, Юнги смягчил тон. — Тебе лучше? — Да, хён. Правда, я не знаю, сколько действуют эти таблетки… — Если не хочешь чай, идём в больницу, у меня там друг работает — пройдём без очереди. Ты даже можешь успеть в универ на какую-нибудь пару, — он усмехнулся, понимая, что Чимин никуда не пойдёт, потому что кто в здравом уме захочет идти в универ, когда его уже освободили на целый день, да ещё и по уважительной причине? — Пойдем, хён. По дороге зайдём за кофе. — Ещё бы! Но на обратной дороге. Сейчас важно другое, — Юнги положил бутоны из раковины в пакет и отдал их Чимину. — Нужно взять с собой.…
Больница, в которую они пришли, не была похожа на те, в которые обычно ходил Чимин. В ней было не так много людей, она была чище и даже уютнее. Насколько может быть уютной больница. Персонал был спокойнее и доброжелательнее, очереди не такие длинные и шумные. Чимин не любил больницы, но здесь чувствовал себя спокойнее, чем в предыдущих. — Мы к Ким Сокджину. Без очереди, — Юнги показал что-то на телефоне девушке, сидевшей за стойкой регистрации, и она согласно кивнула, попросив какого-то клиента подождать и пройти в кабинет чуть позже. Юнги повёл Чимина по коридору и, повернув в конце направо, постучал в дверь. — Проходите. — Доброе утро, уважаемый доктор, — Юнги улыбнулся старому знакомому. — Юнги? Серьезно? — Джин обеспокоенно посмотрел на него, когда тот подошёл к его столу. — Смешно, хён. Не я. Вот, — он впихнул Чимина в дверной проём. — Ах, Чимин-а, я тебя не заметил! Давно не виделись, малыш. Как же тебя угораздило? — радостно улыбаясь, он подошёл и обнял Чимина. — Привет, Джин-хён, я тоже скучал. — Ты неважно выглядишь. Садись скорее, рассказывай. Чимин сел напротив Джина, а Юнги начал копаться в книгах, что стояли на полках. — Чимин, как давно это началось? — Я уже не помню, честно говоря… Может быть, месяц назад. «Ребёнок», — подумал Юнги, листая очередной ботанический справочник. — Как часто случаются приступы? — Я постоянно хочу кашлять, но сдерживаюсь, — ответил Чимин, теребя край кофты. — Значит, лепестки маленькие и их много. Какие симптомы приступа? — Ну я кашляю. Кровь, цветы… Слёзы текут, сопли. Руки потом трясутся ещё минут десять. Иногда тошнит. — Понятно. Я так понимаю, у тебя уже бутоны. — Это так очевидно? — удивлённо и даже несколько грубо спросил Чимин. — Чимин, перед тобой лучший ученик академии. Он профессионал. А ты — грубиян, — спокойно ответил Юнги, подходя к столу Джина и кладя на его стол книгу, открытую на странице со схематичным изображением какого-то цветка. — Прости, Джин-хён. Я немного не в себе последнее время… — Да, примерно месяц, — Джин простодушно рассмеялся. — Покажи мне бутоны. — Чимин протянул пакет. — Они появились только сегодня. А вчера я так закашлялся, что упал в обморок и проспал весь день. — Это очень плохо, Чимин. Тебе эта болезнь дается сложнее других. Это из-за врожденной анемии, я полагаю. Ты хорошо питаешься? — Не очень, честно сказать, — увидев строгие взгляды хёнов, он поспешил добавить: — Я бедный студент, что вы от меня хотите? — А брат на что? — спросил Юнги, пронзая взглядом. — А я на что? — вторил ему Джин. — Что, что… А самостоятельность? — спросил Чимин и почувствовал себя глупо, увидев, как Юнги закатил глаза, а Джин снисходительно улыбнулся. — Чимин-а, мы за тебя возьмёмся. Так нельзя. Итак, — Джин рассмотрел бутоны и глянул в книгу, которую ему принёс Юнги. — Всё-таки академия пошла на пользу, Юнги-я. — Юнги снова закатил глаза и прошёл к дивану у стены. — Это Эрантикс, его ещё называют солнечным цветком, очень романтично. «Солнечный цветок», — усмехнулся Чимин. — В природе они растут весной, — продолжил Джин. «Его любимое время года». — А в организме человека они начинают цвести через один-полтора месяца после первых чувств. Да, Чимин, ты оказался прав насчет своего срока. Месяц точно есть, — Джин встал и прошёл в какую-то комнатку, куда позвал и его. Там он взял у Чимина кровь из вены и поместил в какой-то маленький аппарат в углу. Потом Чимину пришлось встать на какую-то тумбу и снять кофту. Джин, словно в большой бинокль, смотрел на него сквозь стекла специального прибора под названием GD-3543. — Не волнуйся, это не рентген, — успокоил его Джин. — Можешь дышать, я просто посмотрю, как разросся цветок. Проделав эту операцию, Джин сказал Чимину встать на весы, а сам прошёл к аппарату в углу и списал в блокнот его показания. Вернувшись, он записал в тот же блокнот вес Чимина. Потом его пульс и рост. — Чимин, ещё две процедуры. Давай, это быстро. Ложись. — Чимин беспрекословно лёг на кушетку, все ещё без кофты, как ранее просил его Джин. К груди Чимина медсестра прилепила какие-то присоски и отошла к большой машине, которая начала печатать кардиограмму. Джин тем временем включил прибор в другом углу. — Чимин, когда с ЭКГ закончат, иди сюда. — И тот послушно прошёл к Джину, молясь, чтобы эти процедуры скорее закончились. — Нужно чтобы ты набрал как можно больше воздуха сейчас и со всей силы выдохнул в эту трубку. Сделать это нужно два раза. Постарайся. — Чимин выполнил и это. Джин записал показатель в блокнот и сказал медсестре отнести кардиограмму на перевод. Когда они вышли из комнаты, то увидели Юнги, лежащего на диване с наушниками в ушах. К счастью, он не спал, но выглядел так, будто был близок к этому. — Юнги, — сказал Джин, вынимая наушник из его уха, — хватит валяться на моём диване, мы почти закончили, вставай. Нефиг допоздна болтаться в клубе! — Прости, папочка, сейчас встану, — съязвил Юнги. Джин сел за стол, Чимин — напротив. Он согревался в кофте, а Джин достал какую-то большую тетрадь и стал что-то искать там. Вскоре медсестра принесла расшифровку кардиограммы и удалилась в маленькую комнатку с приборами. Джин сверился с расшифровкой, взглянул на показатели в тетради и выписал два рецепта. Один — себе, другой — Чимину. — Чимин-а, показатель гемоглобина очень низкий, ты совсем за собой не следишь. Я дам тебе рецепт на таблетки от ханахаки, когда они будут закачиваться, просто приходи с рецептом в аптеку, тебе все дадут бесплатно. В нашей стране лекарства от ханахаки оплачиваются государством. Я сейчас дам тебе три пачки. В рецепте я на всякий случай написал дозировку и часы приема, если вдруг ты забудешь. Сейчас смотри, — он достал из нижнего ящика три пачки лекарств и протянул их Чимину, — я даю тебе эти таблетки на первое время. Поначалу они будут нужны часто. Не пытайся сейчас вникнуть во всё, что я говорю, в рецепте всё написано, и даже мой телефон, если нужен, там есть. Анемию, дружок, надо лечить. Иначе тебе будет тяжелее и тяжелее с каждым приступом и таблетки не будут действовать в полную силу. Я сейчас выпишу ещё один рецепт для того, чтобы повысить твой гемоглобин. И смотри мне, — он погрозил пальцем, — не приведи бог не будешь исполнять мои требования. Лично приду и буду следить за каждым движением. Или ещё хуже, заставлю Юнги переселиться к тебе, — говоря все это, он что-то написал на розовой бумаге и отдал Чимину в добавление к предыдущей. — И еще, Чимин… — Джин замялся. — Ханахаки — очень серьёзная и жестокая болезнь. Я советую тебе признаться тому, в кого ты влюбился. Есть большой шанс, что он любит тебя тоже и ханахаки сразу исчезнет. — Большой шанс… — неверяще улыбнулся Чимин, ему было приятно, что Джин-хён заботится о нем. — Ну, Чимин-а, как вообще можно быть равнодушным к этой мордашке? — Джин потрепал его по щеке. Послышался негромкий храп. — Юнги! — громко крикнул Джин, заставив того вздрогнуть и испуганно открыть глаза. — Марш из моего кабинета, ты задерживаешь моих клиентов! — Ладно, Джин-хён, — тот потянулся, — спасибо тебе большое. С этой мелочью всё будет в порядке? — Будем надеяться. Да, Чимин? — Джин подмигнул ему. — Кстати о мелочах, как там моя мелочь? — Ой, я тебе расскажу. Я тебе всё очень подробно расскажу о Ким-чёрт-его-подери-мелочи-Намджуне. — Все ясно. Что на этот раз? — улыбаясь, спросил Джин уже в дверях, провожая ребят. — Раритетная кассета, магнитофон 94-го года и диски! — О боже, — засмеялся Джин, — он ещё жив? — Пока что, — сказал Юнги, уходя. — Увидимся, Джин-хён! Спасибо. — До скорого, Юнги-я. Чимин, береги себя! — Пока, Джин-хён, спасибо, буду! Чимин убрал рецепты в сумку и проверил телефон. Ни одного сообщения.