InkTober 2019

      Акутагава своё имя не любил ровно до тех пор, пока один из преподавателей каллиграфии не сделал ему некое подобие комплимента:       — Твоё имя подходит тебе хотя бы потому, что первый его иероглиф означает «дракон».       Сначала Рюноске — по-неправильному непривычно называть себя так, по имени — не слишком понял сэнсэя. Он ведь больше на цепного пса похож, чем на кого-то столь могущественного и близкого к небу. «Рождённый ползать не взлетит», — вбивал ему Дазай-сан кулаками и острыми коленями, и Акутагава с этой мыслью как-то свыкся.       До тех пор, пока под его руководство с явно непростой подачи босса не попали «Чёрные ящерицы» — несколько отрядов, во главе которых стояли настоящие мастера своего тёмного дела. А где-то над этими мастерами — там, где разевалась зубастая пасть Расёмона — стоял он, только-только после потери наставника вставший на ноги.       Но стоял, а значит были на то причины. И «Ящерицы» эти причины понимали даже отчего-то лучше, чем он сам, а потому по приказу и следу своего шефа шли беспрекословно. Как будто знал из них кто-то, куда колючая пасть способности, рыскавшая по земле подобно псу-ищейке, его заведёт.       И он шёл, ведомый своим демоном, разрубая преграды и раскусывая чужие кости. Шёл сквозь огонь и воду, выходил не слишком здоровым, но живым, и каждый раз любовно гладил скалящуюся голову монстра. Хотя сам предпочёл бы оружием не острые лезвия и частые клыки, а жгучие языки пламени — пролитая кровь остывала и противно гнила, а над поджаренными трупами ещё можно было погреть мертвецки-ледяные руки.       И отчего-то с каждым днём слова сэнсэя — того самого, что научил красиво рисовать на бумаге собственное имя — звучали набатом в голове лишь громче. Акутагава начал замечать собственное сходство с той величественной ящерицей — драконы ведь, на самом деле, тоже ящерицы, просто очень большие. Он привык спустя время к тяжёлому хвосту — развевающемуся из-за поясницы Расёмону, — к ставшей размеренной и твёрдой походке и к поднятой несмотря на все претерплённые унижения голове.       Драконы — существа мудрые и спокойные, пусть и воинственные слишком. И потому Акутагава, внимая теперь словам сэнсэя, учит себя этому спокойствию, учится на своих промахах и ошибках и собирает по крупицам всю ту мудрость, какую может вообще собрать. И оплачивается это сторицей — кроткими взглядами и чётким выполнением всех данных безошибочно приказов.       Каждого из «Чёрных ящериц» Акутагава научился понимать, как самого себя — Хироцу-сана с его верностью делу, Тачихару с пылким сердцем и буйным нравом, Гин с её отрешённостью и якобы равнодушием, — а потому он знает, как каждого из них направить и сохранить. И поэтому прикажи босс тотчас оставить свои полномочия их командира, Акутагава — уже не робкий мальчик — рискнул бы ему возразить.       Ведь на самом деле драконы — это такие же ящерицы, просто очень большие. И потому во главе «Чёрных ящериц» мафии стоит их собственный дракон.