InkTober 2019

      Ночь — время преступлений и злодеяний.       Ночью не видно, кто подкрадывается сзади к молодой девушке и бьёт её по голове железной трубой. Ночью не видно пыли на разорванном подоле платья. Ночью не видно густой крови на её белоснежных бёдрах. И пока небосклон не озарят первые рассветные часы, её изнасилованного тела тоже не будет видно.       А ещё ночью не видно, сколько чистого наркотика лежит на весах — тридцать или пятьдесят граммов. И не видно, чем его разводят, в каких пропорциях и на какую из чаш весов положено оказывается больше. А ещё не видно, какого цвета яркие пакетики, в которые готовый продукт фасуется перед транспортировкой и продажей.       Ночь — время злых духов.       И потому, наверное, мерещится шелест молодой листвы в высотных кварталах. И потому кажется, что за ногой поднимающегося по лестнице человека тянется когтистая рука. И потому внезапный звук автомобильного клаксона, раздавшийся в звенящей тишине, пугает до самых настоящих чёртиков.       На лестнице темно, и куда наступать не видно — непокрашенные ступени сливаются в одну дорожку, и захочешь пробежать — не пробежишься. Но так испугавшая тёмная тень — собственная, к слову, — теперь не видна. Наверное, потому, что текущая из разбитой об ступеньку головы кровь тоже тёмная, как и всё в этой маленькой комнатке страхов.       Но над всем этим — там, где чёрные кейсы с наилучшим оружием в чёрных кузовах дорогих автомобилей; там, где чёрные проводки гарнитур тянутся от уха до уха сзади; там, где шелест чёрных плащей самых старших начальников уже кажется реянием победного флагштока — стоит Портовая мафия, и тёмные ночи поистине её время.       По ночам Чёрные ящерицы выходят на рейды вокруг складов. По ночам чёрные наблищенные туфли и не менее чёрные запылённые ботинки отсчитывают шаги по ступенькам и секунды до смерти пошедших супротив воли босса. По ночам тёмные экраны на панорамных стёклах подняты, и кабинет, погрузившийся во тьму, освещается светом фар автомобилей с многочисленных улиц Йокогамы. И блестящее платье с кружевным капелетом, которое сегодня надела Озаки-сан, тоже чёрное. Под стать красному вину в её бокале, что в темноте больше похоже на густую венозную кровь. Мори поднимает бокал, и от его жеста пола чёрного плаща чуть колыхается в воздухе, отбрасывая тень, впрочем, совсем незаметную,       как Чёрные ящерицы, спрятавшиеся в переулках,       как подобранный Акутагавой подол плаща, рассекающийся надвое       как узкие-узкие зрачки в глазах призывающего Порчу Накахары.       Ночь — время преступлений и злодеяний.       Ночь — время злых духов.       Ночь — поистине и по праву время Портовой мафии.