Часть вторая
11 октября 2019 г. в 23:25
Я снова стоял посреди сна о море и песчаных пляжах. Смотрел в темное призрачное небо, на котором не было ни облаков, ни звезд — оно как туманом накрывало землю, стекало сверху и стелилось тонким слоем по воде. Скрывало своей чернотой ясно ощущаемую сейчас пустоту небытия. Понимал: я этот мир так и не довыдумывал до конца. Четко осознавая себя и сон вокруг, я смутно подозревал: здесь всегда стоит одна и та же ночь. Мысленно усмехнулся: «Халтурщик, даже время не изобрел, а друзей приглашаешь».
Подумав про друзей, я тут же заметил знакомый силуэт в отдалении. На этот раз не бежал — что толку спешить во сне. Уж если я рехнулся, эти фантазии меня и так не оставят — будут настигать каждую ночь и мерещиться днем, понуждая страдать о невозможном. Заставляя ждать той самой смерти или перемен — которые, вроде как, одно и то же.
В этот раз Шурф приблизился ко мне гораздо быстрее, чем в прошлый. Причиной тому, наверное, стала осознанность моего сновидения — которая, как известно, кратчайший путь от желания до его осуществления.
— Здравствуй, Макс, — Шурф выглядел чуть взволнованным — насколько вообще сэр Лонли-Локли может быть взволнован.
Я скептически оглядел его с ног до головы. Надо же, прям как настоящий.
— Ты мне снишься, — не спросил, а констатировал факт. С горчинкой в голосе, но спокойно — хватит с меня истерики.
— Разумеется, — невозмутимо кивнул мой друг. — И ты мне.
Я уставился на него с еще большим любопытством. Все вокруг казалось мутным, призрачным, каким-то нереальным. И тем страннее было ощущать кристальную ясность ума в совершенно не подходящей для такого состояния фантасмагорической реальности. Однако Шурф не был частью этого мира — он стоял передо мной таким, каким я его помнил — с его фирменным почти непроницаемым выражением лица, уложенными под тюрбан волосами, глазами, излучающими спокойный мягкий свет с высоты его внушительного по любым оценкам роста.
— Ты мне снишься, — снова зачем-то повторил я. — Тебя нет.
— Ты ошибаешься, — мягко произнес Шурф, как бы в доказательство своих слов касаясь моей руки. — Я определенно есть. Я проверял.
Я улыбнулся, отрицательно мотая головой. А потом плюхнулся на песок, утягивая сэра Лонли-Локли в его безукоризненном лоохи за собой — ничего, я ему еще выдумаю. Ну или сам наколдует, если он у нас нынче такой овеществившийся, смотреть страшно.
Не знаю, сколько времени мы просидели в молчании — ведь если верить моим наблюдениям, здесь и времени то никакого не было. Шурф сверлил изучающим взглядом мое лицо, а я изо всех сил старался делать вид, что мне до этого нет никакого дела, и напряженно всматривался в дымчатую завесу из плотного неба на горизонте.
— Я не знаю, что произошло в Тихом Городе, Макс, — наконец сказал мой друг. — Когда вернулся Джуффин и сказал, что ты выкарабкаешься «рано или поздно, так или иначе», мы все готовы были голову ему откусить. Нам тебя очень не хватало. Меламори… — он прервался, заметив, как я скривился при упоминании своей экс-девушки. За время пребывания в Мире Паука я пересмотрел взгляды на многие вещи.
— В любом случае, сейчас это не имеет значения, — тактично продолжил Шурф. — Я долго пытался связаться с тобой единственным доступным в этой ситуации способом — помня о том, как мы разделяли сны, я раз за разом старался оказаться в одном из тех миров, что ты показывал мне той ночью по дороге в Кеттари. В какой-то момент у меня начало получаться, и чаще всех мне попадался этот мир песчанных пляжей, по причинам, думаю, мне понятным, но все же не настолько, чтобы объявлять гипотезу научным фактом. Она еще требует проверки…
Я зачарованно смотрел, на то, как вещает сэр Шурф, скатываясь в бездну страстно обожаемого им занудства, и где-то в глубине сознания раз за разом бегущей строкой мелькала мысль: «Вот бы так было всегда, вот бы было, и не важно, реальность это или нет. Идите вы со своей реальностью…»
Поймав мой обалдевший взгляд, Шурф осекся и неожиданно тепло улыбнулся.
— Прости, воздух этой реальности, да и вообще устройство всего не способствуют самоконтролю. Я лишь хотел сказать, что мои попытки еще ни разу не увенчались успехом — до недавнего времени.
— Так значит, — я дал себе команду не испытывать надежды, она — глупое чувство, но желание считать происходящее правдой уже закипало глубоко внутри. — Так значит, я не придумал Ехо? Не придумал тебя, Джуффина и остальных?
Шурф покачал головой.
— При всем уважении, Макс, ни одному человеку не под силу выдумать твою жизнь. Даже тебе, — он внимательно оглядел меня с ног до головы. — По крайней мере, пока что.
Я рассмеялся.
— Я и забыл, что бессмысленно спрашивать у потенциальной галлюцинации, не мерещится ли она.
— Все так, — подтвердил Лонли-Локли.
Я глубоко зевнул. Сон начал меня изматывать, и я уже подумывал о том, чтобы проверить: а что будет, если заснуть во сне?
«Ты проснешься еще в одном, — хихикнул неизвестно откуда взявшийся в моей голове параноик, — и будучи уверен, что только что заснул, решишь попробовать лечь спать во сне. И еще раз. И еще. И так до бесконечности, продолжая вечно засыпать все глубже и глубже…»
Я поежился. Значит, пока потерплю.
— Слушай, а расскажи мне… — я снова посмотрел на Шурфа. — Расскажи что-то, что я не знал. То, что точно не смог бы придумать.
— Хорошо.
Он помолчал немного, что-то вспоминая, и начал:
— Когда я был еще ребенком — лет сорока, не больше — в отцовской библиотеке я нашел древний фолиант, совершенно не похожий на те, что попадались мне прежде, да и в последствии я с подобным почти не сталкивался. Ни в одной из известных мне традиций книгопечатания нашего мира, — Шурф бросил на меня многозначительный взгляд, — нет обычая оформлять тексты подобным образом. Книга именовала себя сборником сказок, хотя сами истории также показались мне мало похожими на сказки. В основном — пугающие своей бессмысленностью сюжеты, как один похожие друг на друга, но был среди них рассказ, который запомнился мне навсегда. То была история о существе, принадлежавшем к какой-то странной разновидности хлеххелов*, совсем неприспособленных к жизни на суше…
Глаза слипались, но я продолжал бороться с подступающим сном, пытаясь концентрироваться на ровном голосе своего друга.
— …Герой истории был счастлив, проживая интересную жизнь — идеально подходящую именно ему, как-будто на заказ пошитую. Но однажды он влюбился без памяти — в существо, принадлежащее совсем другому миру…
Я и не заметил, как моя голова оказалось на коленях у Шурфа, а его руки принялись осторожно поглаживать меня по голове, расправляя пряди волос, избавляя от навязчивых мыслей о снах и реальности.
-…Ради возлюбленного персонаж сказки идет на большие жертвы — подвергает собственную сущность изменениям, рискует жизнью, покидая место, где прошла вся его жизнь. Спасает его однажды, и уже не может покинуть никогда, переплетая собственную нить судьбы с нитью другого человека. Но все напрасно — так мне поначалу казалось. Героям не суждено быть вместе. Прекрасный хлеххел погибает — от неизвестного мне заклинания или же подразумевающегося под ним безответного влечения к существу слишком странному и далекому, чтобы у сказки был хороший финал…
Мои глаза закрывались, но краешком сознания я продолжал воспринимать слова Шурфа, чувствовать его руки, слышать голос и размеренное дыхание.
-…В день, когда я, глупым мальчишкой, прочитал эту историю, я дал себе слово, что никогда в жизни не полюблю так, чтобы хоть немного изменить свою суть; бросив все, что имею, отправиться в неизвестность ради неизвестно же чего. Я испугался самой возможности существования чувств, толкающих людей на такие безумные поступки, какие не совершишь даже на пути к силе.
Он запнулся, потом снова продолжил:
— Много лет спустя я понял, как ошибался. На самом деле, конец сказки не был плохим, как не был и хорошим — он был правильным. За все в жизни приходится платить. Рассуждая о силе и любви, я не знал — не имел возможности узнать, что она и есть один из видов подлинного могущества…
Не так давно я впервые за почти три сотни лет нарушил данное себе обещание.
Слова Шурфа долетали до меня, как через вату, все затихая, теряясь в шуме прилива. Последним, что я успел почувствовать прежде, чем отрубился, было горячее дыхание, опалившее лоб, и невесомое прикосновение сухих губ у линии роста волос.
Примечания:
*одна из рас Мира, что-то вроде водяных