Tear It Up

В полумраке роскошной кухни, в клубах сигаретного дыма, за столом сидели четверо. Не говорить о работе, не ссориться, не уехать домой раньше остальных, стоило каждому из них титанических усилий. Первое время посиделок ощущалось удивительно неловко. Они привыкли друг к другу. Они надоели друг другу. Лица, которые видишь чаще лиц своих детей, голоса, которые слышишь чаще собственного. И все настраивало на рабочий лад. Они отчаянно крепились чтобы не заговорить об альбоме, о деньгах или грядущих гастролях. — Господь вседержитель, как же мы отвыкли просто сидеть и бухать вместе… — сказал Брайан, грустно подперев ладонью щеку. — Как минимум бухать я еще могу, друг мой. — парировал Роджер. Из четверых он был наиболее пьян и весел. Чуть разойдясь ближе к полуночи, они расслабились. Заговорили о семьях. Роджер и Дикки радостно, с энтузиазмом принялись обсуждать жен и детей, путаясь в именах и датах. Иногда они путали детей друг друга. Хоть, Фредди и Брайан почти не участвовали в разговоре, стало как-то легче. Рабочая атмосфера, которая нависала тучей, стоило этим четверым собраться в одном помещении, рассеялась под давлением смеха и накативших за ним приступов ностальгии. На короткое время они вспомнили себя совсем молодыми. — Моя квартира. — неожиданно сказал Фредди, откидываясь на спинку и скрещивая руки. — Тысяча девятьсот семьдесят второй год. Не кажется ли вам сегодня, что я выиграл спор? — Какой спор? — спросил Джон, оторвавшись от стакана, за которым, казалось, прятался. — Мы трое, сидели за столом, в моей маленькой съемной квартире…. — Ну, нет… — Роджер закатил глаза. — Да, дорогуша. — Фредди манерно взмахнул сигаретой и продолжил. — Так вот, Дикки. Мы сидели на крохотной кухоньке, курили и пили какую-ту бурду, говорили о любви, как мы ее тогда понимали, о будущем, которое было мрачным. Кроме долгов у нас ведь тогда ничего не было. Помню нам было дико весело. Дошли мы до того состояния эйфории, при котором смешило абсолютно все. Даже то, что в нашей квартире не было отопления и света. — Фредди затянулся, а сидящий рядом Роджер сдавленно заржал: — Я был обдолбан. Я ссал при свечке! Ее Брайан держал над толчком. Фредди поддерживал меня со спины. Спасибо вам, друзья. — Не напоминай. — Брайан улыбнулся. Как бы это ни было абсурдно, воспоминание о том вечере в холодной темной квартире, грело его. — Так вот. — продолжил Роджер. — Вернулись мы за стол… — Руки он не помыл. — встрял Фредди. — А их тебе надо было мыть, а не мне. — возразил Роджер и продолжил - Приходим мы обратно на кухню, и тут наш Фредди говорит могильным голосом: "Мне страшно". Ну я тогда и сам был напуган. Брайан, который впотьмах стоит со свечкой над унитазом, и струю мою подсвечивает-это спорной красоты зрелище. А Фредди продолжает: "Мне страшно, что мы, что наша группа, никогда не будем счастливей чем сейчас". Мы с Мэгги тогда посмеялись. Нам казалось, что хуже, чем тогда, быть просто не может. — Сейчас вас гораздо сложнее рассмешить. А я хочу свои двадцать фунтов. — Фредди затянулся, и обвел блестящими глазами присутствующих. Брайан невольно залюбовался им. Фредди был окутан табачным дымом, в неярком свете его глаза стали темными как черешни, белая рубашка оттеняла смуглую кожу. В душе Брайана снова зашевелились одновременно тоска и та самая чертова жажда. Рука под столом, словно сама собой, потянулась, касаясь чужого бедра, затянутого в белые джинсы. Нервными кончиками пальцев он гладил шершавую ткань, и сама она казалась ему драгоценной только оттого, что под ней прятались алкогольные реки вен и переплетение крепких мышц, облитых медовой кожей. Чуть осмелев он положил на бедро всю ладонь. Мышцы под ней напряженно перекатывались. — Фредди, неужели ты больше никогда не был так счастлив? — спросил Мэй нахмурившись. — Нет. — просто и коротко ответил Меркьюри — И сейчас я сижу за столом с человеком, который отчаянно пытается слезть с кокса, заменяя его на бухло и пончики, и с завравшимся трусливым женатиком. — Я ей не вру и не боюсь. — внезапно сказал Роджер — Мы с Дебби не женаты официально - это так, к слову, нам просто хорошо друг с другом и она знает, что я не святой, я дорожу ею. — говорил он, пьяно дирижируя сигаретой в воздухе. — Я не бравирую любовницами, нас друг в друге все устраивает, это ведь главное. Взаимный комфорт и все такое, когда все получают то, что им нужно… а почему вы так на меня смотрите? Что… — И тут оркестр замолкает. Звуки джаза резко обрываются. — тихо произнес Джон, глядя в стакан. Роджер затушил сигарету о недоеденный пончик и спрятал лицо в ладонях. Откуда-то из-под них послышалось сдавленное «Блять…». Первым засмеялся Меркьюри. Громко и раскованно, закидывая назад голову и демонстрируя белоснежный частокол выступающих зубов. Сейчас он никого не стеснялся. Его смех быстро заразил Мэя и Дикона. Под столом Брайан ладонью проехался по смеющимся под тканью мышцам до самого паха и сжал пальцы. Судорожный вздох оборвал смех Фредди. Он безрадостно оскалился и крепко сжал ноги. Роджер засмеялся последним. — Я могу позволить себе сколько угодно пончиков и могу есть суши килограммами. Я худой от природы! — Не зарекайся, дорогуша. При такой диете, ты уже через полгода будешь играть на барабанах роскошными женскими сиськами. — Они с рождения роскошны, как и весь я, ты только взгляни на них! — Роджер поднял майку. — Я не хочу больше это видеть. — Фредди закрыл улыбку ладонью. Роджер схватил его свободную руку притягивая к голой груди, и водя по ней чужими пальцами. — Пусти! — Фредди улыбаясь пытался спасти руку. — Признай, что это лучшее тело, когда-либо порожденное графством Норфолк, и я освобожу тебя! — Признаю! — То-то же. — Роджер развернулся к сидящему рядом Джону. — Я признаю, что это лучшее тело Британии! — поспешно сказал Дикон, демонстративно пряча ладони в подмышки. — Лучшее тело в мире! —  поддержал Брайан. Он чувствовал, как Фредди крепко сжал его ладонь бедрами и чуть съехал вперед. То ли пытаясь спрятаться под скатерть, то ли подаваясь руке навстречу. Роджер, боевито осмотрел поверженных и сел, подливая себе водки. — Ты не получишь мою десятку, Фредди. — Брайан, пользуясь суматохой, придвинулся к нему как можно ближе, ощутив запахи духов, сигарет, и притаившийся под этой броней горячечно мускусный запах самого Меркьюри. Мэй почувствовал, как между ними снова протянулась нервная сеть. Теперь каждое, даже самое мелкое движение этого человека рядом-моргал ли он, подносил сигарету ко рту или отпивал из бокала-отзывалось в Брайане странными толчками в районе груди и давлением в паху. — Не получу? — Фредди повернулся к нему, пуская "кабаньи клыки" из ноздрей и крепче сдавливая руку под столом. — Нет. Мне хорошо сейчас. Не так как тогда, конечно… — в воображении Брайана тонкая нервная паутинка превратилась в толстые щупальца. Они плотно обвили красивую шею, сдавив ее кольцом, проникли под майку затем под ремень джинсов и скользко ввинтились в горячую круглую задницу. Фредди стонет низким утробным голосом, выгибая спину. Брайан трясет кудрями отгоняя морок. — В этом то и смысл, дорогой! — голос Меркьюри звенит в ушах. Он демонстративно не замечал ничего. Ни ставшего мрачным взгляда напротив, ни нервных движений и сбившегося дыхания. — Но жизнь еще не кончена, Фредди. Я еще надеюсь быть счастливым. — Брайан отводит взгляд ища, на что бы отвлечься. Перед ним на столе тарелка с остатками соуса. Он ныряет туда глазами в поисках спасения, но не тут-то было. По дну тарелки ерзает шустрым джинсовым задом маленький Фредди. Одной рукой он стягивает намокшую от соуса одежду, вытаскивая большой темный член с ярко-красной головкой и сжимая его так, что на руке вздуваются вены, другой показывает Брайану перепачканный "фак". — Мы! Не по отдельности! Я сказал, что МЫ вместе никогда не будем так счастливы. — Фредди обдал его пьяным дымным дыханием и норовисто дернул бедром под скатертью. — Мы все. — Именно! Вместе. — Брайан, проморгавшись, нехотя поднял руки, аккуратно обнимая плечи, чувствуя их жар сквозь рубашку, и чуть разворачивая Меркьюри. Тот непослушно уперся, и Брайан, пользуясь чужой строптивостью, надавливает пальцами на смуглую щеку. Фредди, повинуясь, уткнулся глазами в сидящего напротив Джона. Убирать руки Брайан не собирался. Левая отныне словно вросла пальцами в округлое плечо. Правая, которую он так неосторожно обжег о чужое лицо, схватилась за рюмку как за спасение. От запаха и тепла, которые притаились под рукой и окатывали бок, почти ехала и так не крепкая крыша. — Действительно. — тихо произнес Фредди, обращаясь к Джону. — Мы не были группой, пока ты не пришел. Джон поднял лицо от стакана, в который смотрел почти весь вечер. Он сегодня был весел, поддерживал разговор, шутил и пил в меру, лишь бы не отставать от остальных, но сейчас стало казаться, что Фредди будто разбудил его своим вниманием. Он смотрел на темноглазого визави какими-то особенно зелеными сейчас глазами. Стал казаться больше, ярче. За пару секунд он стал главным за этим столом. — За Джона. — произнес Роджер, поднимая рюмку. — За нашего Джона. — повторил Фредди. — И за счастье, которое, я надеюсь, еще впереди. — Брайан со стуком пристыковался рюмкой к остальным трем. Дальше вечер пошел на спад. Первым уехал совсем пьяный Роджер. Его, лихого и веселого, они передали на руки водителю. Он развязано целовался со всеми, не разбирая лиц, ногами ступал произвольно, рвался ехать куда-то еще, призывая коллег следовать за ним, но очутившись на заднем сиденье машины, малодушно уснул и был увезен. Они вернулись. За столом стало заметно тише. Разговор пошел скучный. О работе, о деньгах. Лишь только усевшись на место, Брайан тут же вернул руку на плечи Фредди, словно так и надо, будто там ее законное место. Фредди спокоен. Плечи его чуть дергаются, иногда волны дрожи прокатываются по ним, словно ему холодно. Брайан лишь крепче сжимает пальцы. Джон, на удивление, никуда не торопился. Он ярко улыбался Фредди, рассуждая о сроках и тратах, заполняя кухню клубами табачного дыма. Брайан сквозь пелену, начинал чувствовать нетерпение и какую-то стыдную неприязнь к его присутствию. — Фредди, поможешь убрать посуду? — вдруг спросил он, мысленно ударяя себе по затылку. В нем, очевидно, просыпался тот, другой, странный Брайан, отвечавший за неоднозначные поступки. Джон посмотрел на него, спокойно и внимательно, выпуская изо рта никотиновое облако. Ничего особенного, просто чуть дольше задержался взглядом на бледном лице, всего на на кую-то долю секунды, но и ее было достаточно чтобы Брайан почувствовал беспокойную тяжесть в груди. — Фредди, подвезти тебя? — спрашивает Джон. А Фредди как-то вдруг тяжело замолкает. Он смотрит на свои пальцы, которые размалывают в прах сигарету, посыпая скатерть табаком. Тяжесть в груди Брайана превращается в осязаемый камень, который давит на легкие все время, пока Меркьюри молчит, и который падает вниз, как только Фредди отрицательно качает головой. — Проводите меня. — как-то сухо просит Джон. И Фредди быстро кивает ему, виновато улыбаясь. Они идут на стоянку, и Меркьюри словно в виде компенсации держится рядом с Джоном, почти касаясь его плечом. Джон, остановившись у задней двери авто, смотрит на него. Фредди, чуть помявшись, понимает, чего от него ждут и обнимает Дикона, на секунду положив подбородок ему на плечо. — Спасибо, что пришел Джон. — Увидимся. — Джон неохотно отпускает его и не дожидаясь пока Брайан подойдет поближе, коротко кивает ему, ныряя в салон. Машина уезжает. На стоянке пусто и очень холодно. Пахнет зимой. Фредди зябнет в белой рубашке. Брайан, одетый в куртку, тянется к нему, чтобы согреть. Фредди словно не замечая его жеста, идет обратно. Проходя мимо, он веет на Брайана запахом сигарет, духов и алкоголя. В хрустальном от холода воздухе запах Фредди кажется Мэю квинтэссенцией рождества. Мучительно хочется поцеловать его. Брайан хочет схватить озябшее плечо, но Фредди, белым призраком скользит к дому. — Я хочу чаю. — бросает он. — Конечно. — произносит вслух Брайан, думая про себя, что сейчас готов налить ему что угодно, хоть кружку собственной крови, только бы он утолил эту чертову жажду, которую сам нечаянно разжег.