любить по-русски.

      Борис сжимает указательным и средним пальцами предпоследнюю сигарету, которую он не может докурить уже минуты три, потому что не отвести взгляд.       Видит, как егоУилл Байерс о чем-то весело общается с Майком Уилером; видит, как они задорно смеются, как невзначай прикасаются; видит взгляд Майка. Ох, все внутри бурлит так, что он готов потушить бычок о эти его раздражающие глаза, потому что Павликовский не хочет, чтобы тот смотрел на Байерса так. Так, как смотрит на младшего сам Борис.       Он уже давно понял, что это не просто детская обида, когда один друг забывает временно про второго друга. Понял, что ревнует далеко не как друга. Губу закусывает от этого грешного чувства, место найти себе не может, хочет отвернуться и забыть, но не позволяет что-то. Что-то, что однажды вырвется наружу и заберет Уилла себе.       Несчастную сигарету так в рот больше и не сует, тушит о собственную ладонь, не чувствуя боли, ибо привык, выбрасывает в урну рядом с крыльцом, поднимается на ноги и идет этой паре навстречу. Он не намерен терпеть.       Быстро настигает их, встает между ними лицом к Уильяму и смотрит в его глаза, полные непонимания. А у самого слезы скапливаются, потому что не имеет право вести себя с ним как собственник, потому что не имеет право влезать в этот разговор, а уж тем более его прекращать, не имеет право обвинять Уилла в своей влюбленности. Знает понятие "личные границы" и что без разрешения не обнимет, но, вспоминая с ненавистью о прикосновениях Уилера к Байерсу, такие свободные, напрягается плечами. Слышит, будто со дна, как Майкл спрашивает, какого хрена происходит, чуть тыкает в лопатки, но Борису настолько плевать, что он попросту заглушает его слова своими мыслями, походившие на шум сломанного телевизора. Обхватывает холодными пальцами теплые щеки Уилла и тянется вперед, не чувствуя сопротивление. Целует его невесомо, мягко, слегка обсасывая верхнюю губу, ощущая сначала привкус ванили, а после взаимность. Дальше этого невинного поцелуя не заходит, лишь отстраняется, дышит через раз и рассматривает постепенно краснеющее личико Байерса, который положил свои ладони на ладони Павликовского, поглаживая. Он выглядит очень невинным и своим.       В его глазах видны вселенные, безграничные и такие понимающие, что у Бориса собственные сгорают, объятые таким огромным пламенем, который невозможно потушить – возможно только разжечь сильнее. И Уилл разжигает. Встает на носочки и тянется к губам брюнета снова, пока тот прийти в себя не может еще от первого поцелуя.       Борис знает, что Майк уже ушел, раскинув руками, потому что теперь отнять Байерса не получится. Теперь Павликовский доказал, что Уилл его, и что пошел Майк Уилер нахер.