Соперник

Май, 1987 — А чего все скисли как трёхлетнее молоко? — Хидэ подмигнул и приобнял Хаяши за шею. — Может, сделаем небольшой перерыв, а, Йо-чан? — Так сделали же уже, — Йошики цапнул из коробки шоколадное фигурное печенье в форме сердца и крутанулся в кресле: — Просто отпад. А что это за привкус? Ваниль? Пата кивнул. — Везёт тебе, Паталлиро, — драммер подкатился вперёд на кресле и взял кофейник, подлил в чашку горячий напиток, — знаешь, Томоаки-кун, — Йошики цапнул ещё одно печенье и откусил немного, — если вам с Мэй наскучит общество друг друга, я совсем не против, чтоб она собирала бэнто для меня. — Обойдёшься, — Ишидзука хлопнул драммера по загребущим рукам, — это моё печенье. — Ну, ты и жмот, Томоаки-кун, — Хаяши предпринял ещё одну попытку налёта на сладости, — да ладно тебе, жалко для друга, что ли? — лидер состроил обидчивую мордочку. — Не дам, — повторил ритм-гитарист, подвигая бэнто к себе поближе, — и даже не думай подбивать клинья к моей девушке. — А мне можно, — улыбнулся Хидэто, — в смысле, печенье,- поспешно добавил он, откусив кусочек, и довольно пояснил: — Я же братик. — Хидэ прожевал печенье и потянулся за следующим: — Я сейчас язык проглочу, — проговорил Матсумото с набитым ртом, — сестрёнка Мэй офигенно готовит. — Он хлопнул ритм-гитариста по плечу: — Паталлиро, ты с нами? — Куда это? — На вечеринку. — Не в клуб? — спросил Тайджи и налил кофе в пустую чашку, стоящую рядом с ним. — Я думал насчет «доставки на дом», — улыбнулся Хидэто,- прогуляемся до Роппонги и сразу домой. — Ты с нами? — Он посмотрел на ритм-гитариста. — Нет, — покачал головой Ишидзука, — мне это больше не нужно. — Так у вас все серьезно? — басист потянулся и взял из коробки печенье. — Да, — серьезно кивнул Томоаки. — Невероятно, — воскликнул Савада, отхлебнув кофе, — что стало с человеком за два месяца? — Любовь, — улыбнулся Дэяма и тоже взял печенье. — Ты такой романтик, Тоши-кун, — вздохнул бас-гитарист, — вот у нас с Йо-чаном таких проблем нет, правда, Йошики? — Абсолютно, — Хаяши кивнул и всё же ухитрился схватить последнюю печеньку. — Ладно, уговорил, чертёнок,- Йошики посмотрел на Хидэто и рассмеялся, — идём тусить. — Я с вами, — внезапно выпалил Тошиvицу. — Ладно, парни, до завтра, я домой, —Ишидзука поднялся со своего места. — Боюсь, завтра у этих двоих, — Матсумото кивнул на вокалиста и драммера, — будет адское похмелье, так что, отдыхай, Ромео, — Хидэто улыбнулся и хлопнул согруппника по ладони, — хоть выспитесь. — А чё это ты за меня решаешь? — вдруг очнулся Хаяши. — А работать кто будет? — Ты хочешь отменить выходной, когда все уже обнадёжились? — Матсумото картинно вздохнул: — Жестокий Йо-чан. — Ладно, идёмте, — махнул рукой иксовский лидер, — отработаете в двойном объёме. — Конечно, конечно, — весело пропел Хидэ, — ради выходных я готов неделю работать за вкусненькое печенье. — Он посмотрел в сторону ритм-гитариста — Томоаки показал Хидэ кулак и улыбнулся. *** Всё было так же, как в прошлый раз, и Дэяма уже начинал жалеть, что подписался на очередную попойку. — Если ты и в этот раз будешь сидеть без пары, я начну думать, что ты гомосексуалист, — шепнул Савада, и, сознательно устроил всё так, что вокалист остался наедине с шатенкой в зелёном платье. — Я, что, такая страшная? — девица выдыхает дым в потолок и отбирает у вокалиста початый стакан, делает глоток: — Виски. Слишком горько. — Шатенка тушит окурок в стакане, и тянется к Дэяме: — Интересно, какой ты на вкус. — Да, я…— начинает Тошимицу, поправляя длинные волосы. — У тебя первый раз, что ли? Не волнуйся, я буду нежной, — девица медленно расстёгивает на нём рубашку. — Вот ещё, — фыркает Дэяма. — Хорошо, — она улыбается и, склонившись к груди Тошимицу облизывает сосок, — моё имя можешь не спрашивать, — добавляет шатенка, потянув молнию на джинсах вокалиста, — мы оба знаем, как всё устроено: ты платишь, а музыка с меня. Тошимицу резко выдыхает и стискивает плечо девушки так, что тонкая ткань платья рвётся по шву. *** — Алкоголизм, обожаю! — Матсумото выбирается из кровати в чём мать родила, и подходит к столику посреди комнаты: — Счастье, что Тай такой запасливый, — гитарист отпивает бренди прямо из горла бутылки и смотрит на постель: — Бедняжка! Кажется, мы её уморили. — Он смотрит на лежащую посредине кровати обнаженную проститутку: — Всё же ты слишком темпераментный, Йо-чан. — Можно подумать, только я один виноват, — смеётся Хаяши. — Он подходит к гитаристу и забирает бутылку из его рук, отпивает глоток и, возвращая бутылку, случайно сталкивается с Матсумото лицом к лицу, неосознанно чуть касаясь губ. — И… Извини. — Да, ничего, — Матсумото отбирает у драммера бренди, ставит на стол и притягивает Хаяши к себе. Когда чуть обветренные губы согруппника касаются его губ, Йошики будто током прошибает: — Я… я гетеросексуал вообще-то, — протестует Хаяши и удивляется своему внезапно охрипшему голосу: — И прекрасно это доказал пару часов назад, — смеётся Матсумото. — Расслабься, Йо-чан. Это баловство тебя ни к чему не обязывает. — Тогда зачем? — прерывисто выдыхает Йошики и окончание его вопроса тонет в жарком шёпоте: — Я просто хочу, чтобы ты улыбнулся, Йо-чан. Запоздалое осознание происходящего заставляет лидера отстраниться, но тонкие пальцы гитариста оказываются на удивление цепкими. Дыхание прерывается, тоненькая ниточка слюны рвётся и слабый протест глохнет в горле, когда языка касается чужой язык. « А чужой ли?» — спрашивает себя Йошики. Эти руки и губы — это Хидэ. Йошики знает его третий месяц. « Неужели, всего третий месяц? Кажется, будто всю жизнь». Сколько подобных дней случилось за это время? Дней, когда они делили комнату, выпивку и даже девушек лёгкого поведения. А теперь вот…Теперь вот… Кончики пальцев наэлектризованы, рот слипается, будто Йошики клея поел, а сердце, кажется, пропустило удар… Или два? Хаяши упирается руками в грудь Матсумото и отстраняется: — Ну, ни хуя же себе, мы нажрались, — Йошики смеётся, но сам чувствует, как неестественно звучит его смех. — Ударник резко обрывает себя и говорит: — Хватит. С минуту Хидэ странно на него смотрит, затем кивает, мысленно с чем-то соглашаясь: — Спокойной ночи, Йо-чан.