Соперник

— Что случилось? — спрашивает ритм-гитарист, зевая. — Утро, — Мэй улыбнулась и склонилась к его лицу, поцеловав в щёку, — нам пора собираться в ателье. Ишидзука кивает. — Если ты хочешь спать, можешь остаться дома, тебе сейчас нужен покой. — Нет,- качает головой Пата, — если останусь тут один, буду постоянно думать о Тоши. А ты давно проснулась? — он посмотрел на девушку. — Мэй уже была накрашена и полностью готова идти на работу. — Час назад, — ответила она. — Ужасно не хотелось тебя будить, — она улыбнулась. — Правда, еще есть время передумать. Меня замучает совесть, если ты упадёшь на улице от усталости. — А ключи? — Я тоже много обо всем думаю, — Мэй пошарила в сумочке и посмотрела на музыканта: — Я сделала вторые ключи. Держи, — она протянула ему брелок. — Мэй… — Ишидзука переводил взгляд с девушки на ключи и обратно, — это ведь…очень серьезно. — Ага, ага, — сероглазая рассмеялась, подскочив к кровати, и обняв гитариста за шею, поцеловала его в щёку, — всё очень-очень серьезно, и мне это ужасно нравится. — Мэй вложила ключи в руку Паты и накрыла её своей: — В обычных обстоятельствах я бы не стала спешить с такими решениями, но за эти несколько месяцев мы пережили столько всего, сколько со мной за всю жизнь не случалось. Особенно в эти несколько дней. Я тебе доверяю. Возьми их, пожалуйста. Ишидзука кивает и чувствует, как во рту всё пересохло от волнения. Он обнимает девушку, и время останавливается во второй раз. Из раздумий его вырывает голос Мэй: — Я сварю нам кофе и приготовлю что-нибудь быстрое. Полноценно позавтракать мы уже не успеем, извини. — Ничего страшного, — Томоаки окончательно возвращается на землю: — Я в душ. Когда пара уже допивала кофе, раздался телефонный звонок. — Алло, — ответила Мэй так быстро, будто только и делала, что принимала звонки. — Доброе утро, Матсу… — до Паты донеслось недовольное высказывание, и возлюбленная поправилась, — братик Хидэ. Нет, мы ещё дома, но уже собираемся уходить. Нет, Йошики – сан не звонил нам сегодня. Я передам трубку Пате, до свидания, братик Хидэ. Девушка передает трубку Томоаки, и тактично отходит в сторону. — Есть какие-то новости? — произносит ритм-гитарист. — Вот как… Понятно. Я буду на месте минут через сорок, возможно раньше, все зависит от транспорта. Передай Йо-чану, я спешу изо всех сил. Мужчина кладет трубку и поворачивается к Мэй: — Ребята в полицейском участке. — Что – то узнали? — в серых глазах читается тревога. — Пока неизвестно. Я поеду туда. Прости, Мэй-тян, сегодня я не смогу тебя проводить. — Не волнуйся обо мне, я справлюсь. Ходила же я как-то на работу до того, как мы с тобой познакомились, — она гладит его по щеке и повторяет: — Всё будет хорошо. Со всем. Ишидзука сглатывает и кивает: — Кстати, ты не знаешь, на чём можно быстрее добраться до полицейского участка? — он называет адрес. — Нам в одну сторону, — уверенно говорит Мэй. — Пойдем скорее. К сожалению, в это время можно доехать только автобусом. Такси ещё не ходят, слишком рано. …. Пара подходит к остановке, когда автобус уже почти трогается с места, музыкант берет Мэй за руку и они подбегают к автобусу, когда водитель уже собирается закрыть двери: — Большое спасибо, — произносит Мэй. В автобусе душно и народу битком. Они кое-как протискиваются к окну: гитарист хватается за поручень, а Мэй держит руку на его плече. — Успели, — запыхавшись, говорит возлюбленная. — Выйдешь на три остановки пораньше и пойдешь прямо, как раз упрёшься в нужный дом. Ишидзука кивает и смотрит по сторонам. Какой-то парень оценивающе смотрит на Мэй, которая смотрит в окно, щурясь от солнца, не замечая как чужой ненасытный взгляд скользит по её ногам, будто бы прикидывая на глаз длину ее юбки и Томоаки не выдерживает: — Мужик, у тебя какие-то проблемы? — Пата выступает вперёд, загораживая русоволосую от любопытных взглядов. — Нет, что вы, что вы, никаких проблем, совершенно никаких проблем, — бормочет худощавый парень в рабочем костюме. — Тогда какого художника ты пялишься на мою девушку? — Но я же не знал, что она ваша девушка, - мямлит незнакомец. — Ну, вот теперь знаешь. Отошёл отсюда. — Пата сверкнул глазами и взял Мэй за руку. — Ты чего? — девушка отвлеклась от окна и посмотрела на него. — Томоаки-чан, ты проехал свою остановку. — Я знаю. Я всё-таки провожу тебя. — Но ведь ребята… — Подождут. Я не оставлю тебя в этом... зоопарке. — Пата посылает вдогонку незнакомцу в костюме испепеляющий взгляд. — Что такое? — спрашивает Мэй. — Это животное напротив бесцеремонно пялилось на тебя. Ненавижу таких. Теперь я всегда буду тебя провожать. И даже не спорь со мной. — Не буду, — смущенно говорит возлюбленная, — спасибо. — Я приеду, как только всё выяснится, — музыкант прощается с девушкой у дверей ателье «Кимоно Накамуры», и решает не ждать следующего автобуса: он быстрее дойдёт пешком. … — Когда, говорите, пропал ваш друг? — спрашивает дежурный полицейский— среднего роста молодой парень атлетического телосложения. — Три дня назад, — отвечает Ишидзука. — Так, и при каких обстоятельствах? — Послушайте, уважаемый, — Тайджи отходит от стены и скрещивает руки на груди, — мы уже все рассказали вашему коллеге. — Смена Шинохары –сана закончилась, — полицейский посмотрел на часы, — двадцать минут назад, я только что заступил на пост, вот уже двадцать минут, господа, вы не даете мне разобраться в чем дело. — Да мы же вам именно это и поясняем, — вздыхает Йошики. — Вы ведь недавно здесь работаете? — Хидэ решает зайти с другой стороны. — Возможно, ваш коллега говорил вам, что мы уже приходили вчера, но вы не запомнили. — Намекаете на то, что я не знаю, как мне делать мою работу? — спрашивает парень и в этот момент раздается телефонный звонок. — Слушаю, — отвечает дежурный, — он у себя, я сейчас переведу вас на Игараши –сана. — Вы ведь только после академии, не так ли? — Какое отношение к вашему делу имеет мой возраст? — парень буравит Хидэто взглядом. — Конечно, никакого, вы правы, — Томоаки берет инициативу в свои руки, — прошу, извините моих друзей, мы все очень волнуемся, но мы уже рассказали все, что знаем, господину Шинохаре. Разве у вас нет никаких записей? — Я всего лишь проверяю информацию, — отвечает дежурный и берет в руки жёлтую папку, — вот здесь у нас все заявления от пострадавших, — он перелистывает страницу и показывает данные музыкантам через стекло, — вот здесь написано, что вы были здесь вчера. — Тогда зачем вы все это спрашиваете? — басист поводит бровью и засовывает руки в карманы куртки. — Правила требуют, чтобы я следовал протоколу. — Да вы хоть что-то можете сделать без этого своего протокола? — Хаяши отходит от окошка дежурного и пинает стенку ботинком. — Человек пропал, разве в таких делах не каждая минута на счету? — И, тем не менее, нужно соблюдать правила, — настаивает полицейский. — Вы сказали, что ваш друг пропал три дня назад, здесь написано, что вашему другу 22 года. Это так? — Какое это имеет отношение к делу? — спрашивает Йошики и отвечает: — Да, мы ровесники. — Послушайте, давайте не будем паниковать раньше времени. Ваш друг молод, возможно, он с девушкой, нагуляется и вернется. — Да нет у Тоши никакой девушки, мы же вам объясняем. — Послушайте, — дежурный смотрит на стоящего перед ним хрупкого длинноволосого парня в кожаной куртке, и затем снова смотрит в папку, — послушайте, Хаяши-сан, — я же вам объясняю, мы не можем принять ваше заявление о пропаже человека. Вы не родственники, и… если бы дело касалось детей, процедура была бы другой, но… — То есть Тоши не жалко, потому что он взрослый? — Йошики снова пинает стенку. — Что ты с ним разговариваешь, Йо-чан, ему же плевать, — Тайджи достает из кармана пачку сигарет, вынимает одну и щёлкает зажигалкой, — всё это сплошная бюрократия, ему ведь все равно, что Тоши, возможно, уже нет в живых. — Уверяю вас нам не все равно…- парень медлит, не зная, как обратиться. — Савада- сан, — хмыкает басист, — вы все равно не запомните. — Уверяю вас, мы делаем все, что можем, Савада-сан, и, кстати, здесь не курят. — Простите-простите, — язвительно улыбается Тайджи, — здесь не только не курят, но ещё и не слушают. — Он смотрит на ритм-гитариста: — Пойдем, покурим, Томоаки-кун. Ишидзука кивает и следует за согруппником, в спину им доносится: — Я всё понимаю, Матсумото-сан но мы не можем объявить Дэяму-сана в розыск, без заявления его родителей или других членов семьи. — Но ведь его родители не знают, что он пропал, — Йошики почти кричит, и Пата слышит, как Хидэто просит лидера успокоиться, а полицейский грозит Хаяши арестом за буйное поведение. — Тяжелый случай, — выдыхает он. — Я обещал заехать к Мэй, вы точно без меня справитесь? — Точно, — кивает басист, затягиваясь, — к тому же, мы все равно ничего не можем сделать. — Позвони вот на этот номер, как что-то узнаете, — согруппник протягивает карточку с надписью « Кимоно Накамуры», — мы будем там. Тайджи кивает и возвращается к остальным. …. — Ну, как там? — спрашивает Мэй, едва посетитель скрывается за дверью. — Плохо, — отвечает Пата и, чертыхнувшись, пинает, стоящую на полу коробку. — Извини. Девушка понимающе кивает. — Этот полицейский совсем нас не слушает. Сидели в участке два часа, сначала один, потом второй. Они говорят, что мы не можем подать заявление о розыске без родителей Тошимицу. — Это несправедливо, — Мэй прикусывает губу. — Хочешь чаю? Я поставлю чайник. — Нет, Мэй-тян, ничего не хочу. — Знаешь, когда Тоши-сан вернется, я его поколочу. Если братик Хидэ не сделает этого раньше. Больно видеть тебя таким. — Не надо, — качает головой Ишидзука, — я уверен, у Тоши была причина. Я пока не понял, какая, но… Мэй кивает. — Может, стоит закрыться на время? Поговорим. — Не стоит, у тебя работа,- гитарист хочет еще что-то сказать, и оба слышат, как к ателье подъезжает автомобиль. — А Мэй-сан, - говорит мужчина, несущий в руках коробку, — здравствуйте. Принимайте заказ. — Добрый день, Минами-сан, — говорит русская и достает какую-то тетрадь. — Накамура-сан уехала, но я сейчас все запишу. Мужчина кивает и идет за следующей коробкой. — Привезли новые ткани, — поясняет Мэй. — Ишидзука кивает и говорит: — Я помогу. Мужчины в четыре руки разгружали грузовик, когда открылась дверь: — Я вижу, Мэй-тян, у нас новый сотрудник? — вошедшая женщина смотрит на парня в черном плаще с безумным цветом волос. — Я… — Томоаки ставит коробку на пол и кланяется: — Здравствуйте, Накамура-сан, я… не хочу, чтоб у Мэй были какие-то проблемы, пожалуйста, не ругайте ее. — Это мой друг, Ишидзука-сан, — говорит русская, — извините, я только… — Выглядите вы как хулиган, — начинает хозяйка ателье, окинув мужчину взглядом, — но раз вы помогаете Мэй-тян, значит, я могу вам доверять. Мэй мне как дочь, я верю, она не привела бы сюда кого попало. — Спасибо, — в один голос произносит пара. — Поблагодарите потом, — улыбается Накамура-сан, — а сейчас помоги-ка перенести те коробки вот туда, сынок. — Да, — улыбается ритм-гитарист и идёт за новой коробкой. — Кажется, ты ей понравился, — шепчет Мэй, подмигнув ему, пока хозяйка скрывается в подсобке. — А я вернулась пораньше, — поясняет пожилая женщина, — в соседней префектуре, где живёт сын, передали угрозу землетрясения. Я бы осталась, но Кейджи настоял, чтобы я уехала, представляешь, Мэй-тян? Грузчик уезжает, и хозяйка поворачивается к остальным: — Ну, что, ребята, сделаем перерыв и попьем чаю? Я привезла сладостей. Мэй такие очень любит. Пара кивает. Мэй вешает на дверь табличку «закрыто на обед» и возвращается в ателье. — Представляете, когда я уезжала, в соседней префектуре был дождь, — хозяйка ателье откусывает дайфуку, подставляя ладонь, чтобы крошки не сыпались на скатерть, — думала, у нас тоже будет дождливо, а здесь такая жара. Клубничные дайфуку очень вкусные, правда, Мэй-тян? — Ага, — девушка выставляет вперед большой палец, — большое спасибо, Накамура-сан. Ишидзука тоже благодарит хозяйку ателье. — Ты тоже кушай, как следует, сынок, — обращается Накамура-сан к гитаристу. — Молодым людям нужно лучше питаться, Кейджи постоянно на ходу перекусывает, забывает про обед. Никак не могу отучить его от этой привычки. Жизнь сейчас стала намного быстрее. Томоаки кивает, отпив из чашки. Пожилая женщина смотрит на Пату и Мэй, тепло улыбаясь: — Я всегда мечтала о дочери, но у меня трое мальчишек. Это точно судьба послала мне Мэй. — Понимаю вас, Накамура-сан,- гитарист кивает и видит, как подруга смущается. — Береги ее, — говорит хозяйка ателье, подливая всем чаю. — Она ставит чайник на стол и продолжает, глядя на Томоаки: — Ты пытаешься улыбаться, сынок, но я вижу, что что-то не так. Что случилось? — Я… — Ишидзука вздыхает и видит, как руки вдруг начинают дрожать, когда он ставит чашку на блюдце, — мой близкий друг пропал три дня назад, полиция ничего не хочет слушать. — Томоаки сам не понимает, почему все рассказывает этой незнакомой пожилой женщине, но он чувствует, что она, как и Мэй способна его понять. Он вздыхает еще раз и чувствует, как подруга берет его за руку и крепче сжимает ее пальцы. — Это всё очень печально, — в глазах Накамуры-сан блестят слёзы, — так грустно, когда подобное случается с вашими ровесниками, а ведь сейчас даже не военное время. Знаете, я сейчас кое-что вспомнила. Когда я ехала сюда в автобусе, я видела на дороге, какого-то странного парня. Он брёл по дороге в одной рубашке и у него тоже были странные волосы. У него был такой потерянный вид, что я подумала, что он, должно быть, живёт на улице. Я бы дала ему еды, похоже, что он был голоден, но автобус не останавливается в этом месте. — Странные волосы, — задумчиво повторяет Мэй и смотрит на сидящего в прострации возлюбленного, — а вы можете вспомнить ещё что-нибудь, Накамура-сан? Как он выглядел? Лицо? — Лица я не разглядела, — хозяйка ателье морщит лоб, — я только помню, что он был в шортах и рубашке и его волосы стояли торчком, будто его ударило током. — Ударило током? — Пата вышел из ступора и отпил из чашки, судорожно сглотнув. — А где это было, Накамура-сан, вы помните, где видели этого парня? — Точно не скажу, потому что я задремала, — женщина виновато пожала плечами, — но, по-моему, автобус как раз въехал в Токио, значит, где-то на окраине. — Там полно брошенных домов, — добавила Мэй. — Скажешь полиции? — Нет. Заберу ребят, сами всё осмотрим. Я больше не доверяю копам. Спасибо, большое спасибо, Накамура-сан, за всё, — гитарист кланяется и поворачивается к подруге: — Мэй-тян, мне пора. Увидимся позже. — Хорошо. Ты придёшь домой сегодня? — Скорее всего. — Ишидзука обнимает ее и добавляет: — Ключи-то у меня теперь есть. — Ун, — кивает русская и Томоаки собирается уходить, как вдруг хозяйка произносит: — Знаешь, Мэй-тян, можешь уйти сегодня пораньше. — Накамура-сан… — Я шестьдесят два года Накамура – сан. Иди. Идите, — повторяет она, видя, что девушка нерешительно стоит на месте. — Мне нравится, как ты справилась без меня. Ты хорошо поработала, Мэй-тян и заслужила отдых. Я твоя начальница и отправляю тебя домой, иди, иначе я рассержусь. — Спасибо, Накамура-сан, — русская обнимает пожилую женщину и та улыбается: — Ну, что ты, что ты, — она гладит Мэй по голове и смотрит на гитариста: — Передаю ее тебе, Ишидзука-сан, иначе Мэй никогда не уйдет. Пата почтительно кланяется, прощаясь с хозяйкой, и оборачивается к подруге: — Ты хочешь пойти со мной? — Конечно, — отвечает русская, — идём скорее.