Подстава (Высокие отношения)

Насколько глобально он был не прав, Мартин понял не сразу. Нет, вначале ему стало легче – не маячил перед глазами этот пижон, с поведением то надменного аристократического ублюдка, то с истериками школьника на гормональном пике. Не было видно ни валяющихся на полу пустых блистеров от таблеток, напоминающих о проникшей в организм неведомой дряни, ни разбросанной по кровати убогой одежды секретаря, являющегося объектом страсти и первопричиной нестабильности и феерической глупости поведения охраняемого объекта. Тихо. Спокойно. Ночь. Нет, если подумать, Итон был не виноват, он ни словом, ни намёком не поощрял эту бешеную обезьяну, и такой непробиваемой выдержки Мартину вообще не приходилось видеть. Даже флегматичный от природы напарник и боготворимый ими обоими шеф проявляли больше эмоциональности, но… Но какого чёрта секретарь вбил себе в голову идею прикинуться девушкой?! И воплощал он эту идею, как и всё, что делал до этого, с хладнокровным пофигизмом к чужому мнению и упорством раз и навсегда запущенного механизма. Бесит же, реально же бесит! Особенно бесило то, что Мартин вполне отдавал себе отчёт в том, что выбранная Итоном стратегия была верной – благодаря этому маскараду их миссия добиться расположения консервативно мыслящего заведующего РепроЦентром и выяснить судьбу пропавшего шефа и остальных ребят, себя оправдывала. Если бы Базиль так клеился к «мужской версии» своего секретаря, остаток их поредевшей группы или и на порог не пустили бы, или спровадили, вежливо поулыбавшись, и о пропавших ничего не удалось бы узнать. Всё это было так, логично, правильно, целесообразно, но… Но почему это бледное убожище в строгом сером костюмчике и юбке до середины колен выглядело так, что у Мартина сжимались кулаки и хотелось ругаться от одного взгляда в его сторону? Он переступил с ноги на ногу и выдохнул. Коридор был всё так же пуст, свет ламп отражался от плитки пола. В дальнем конце, в торцевой стене РепроЦентра, в окне чернела весенняя ночь. Тихо, только звук собственного дыхания да чуть поскрипывают высокие шнурованные форменные ботинки при движении. Неведомые приливы жара в организме прекратились, вернее, теперь они не спадали вовсе. Тело излучало тепло, как заклинивший обогреватель, а голову распирало, будто внутрь напихали слишком много ваты и мыслей, причём мысли вязли в вате и оттого двигались медленно и в какую-то непривычную, неправильную сторону. И, распирало не только голову… Мартин посмотрел вниз и в пол голоса, выругался. Нет, хорошо, конечно, что он ушёл из палаты, но что теперь делать? Уйти и оставить этого придурка без охраны он не может, но и торчать вот так, под дверью, тоже не выход… Ну, сколько он так простоит? А если кто-то пройдёт? Увидит? И, много ли он наохраняет, в таком состоянии? Ох, да когда уже, наконец, вернётся этот секретарь…ша?! Сдать бы уже пост и уйти, хоть куда-нибудь… А утром он найдёт того гада, что подносил им кофе и оторвёт ему… голову! Сначала голову, а потом – всё остальное! И, словно в насмешку над его молитвами, со стороны лестницы послышался цокот каблуков и в дальнем конце коридора показался Ит. Вот тут Мартин и понял как чудовищно он был неправ, выйдя в коридор, а не дождавшись его появления в палате. Будь он внутри, можно было бы сбежать сразу, по его появлении, сейчас же Мартин был вынужден стоять. Смотреть. И наблюдать его приближение. Холодные блики ламп на прядях белых волос. Стройная фигурка в консервативном сером костюме, и чуть великоватом на этом костлявом тельце, пиджаке. Узкий чёрный галстук поверх белой рубашки. Неторопливые шаги: цок, цок, цок, цок… И, пропади оно всё, едва мелькающий чуть выше колена белый просверк бедра в разрезе юбки. Личный помощни…ца господина Базиля. (авторская иллюстрация: https://author.today/work/47065#tab-maretials&gid=1&pid=2 ) Убью, подумал Мартин. Себя, его, Базиля, и ту гадину, что отравила нам кофе. Возможно, не в том порядке, но об этом он подумает завтра. Когда вообще будет способен думать… Ит, вернее «Лилит», как он сегодня представился на входе РепроЦентра, подошла и посмотрела на Мартина снизу вверх прозрачными, холодными как утренний туман, глазами. – Почему ты здесь? Баз уже спит? – спросил он. Она. Может, всё же, она? Вот, дурак, подумал Мартин, глядя на поднятое к нему неподвижно-фарфоровое личико. Возраст-то ты вчера узнал, а про рост не спросил. Хотя, кой чёрт тебе знать его рост, что за фигня в голову лезет… – Осторожно, – хрипло сказал Мартин, не в силах отвести взгляд и мотнул головой к двери. – У него парализатор. Пальнуть может, психованный. – Вы что, дрались? – приподнятая над прозрачно-серым глазом бровь и взгляд вдоль его фигуры, который нервировал Мартина, как прицел снайпера. – Да нужен он мне, этот придурок, драться с ним… Я сам отдал. Для его спокойствия. И, это… Там ещё кое-что… Думаю, у тебя будут вопросы. Я здесь подожду. Итон кивнул, и за спиной Мартина закрылась дверь. Чё-е-е-ерт… Он выдохнул и попытался разжать кулаки. Когда это удалось, он вытащил из кармана тонкие, злобно блеснувшие в свете люминисцентных ламп, хромированные наручники и уставился на них, покачивая на ладони. Ну, бл…ть, ну, кому он что плохого сделал? Хорошая работа, говорили они. Иди в инквизиторы, говорили они, не пожалеешь. Ускоренная выслуга лет, достойная пенсия, льготный социальный пакет. Найдёшь хорошую девушку – ускоренная лицензия на ребёнка. Услуги любого РепроЦента мира по вашему выбору, говорили они. Ага, щас-с-с… Вот он, один из лучших РепроЦентров мира. И вот она, самая лучшая, офигенная девушка, от одной мысли о которой кровь закипает так, что мыслить совсем невозможно. Только она – не хорошая. И – не твоя… И, уж точно, даже не девушка. В любом случае... За какие грехи, Господи?! Лучше бы он закончил медучилище и остался в своём городишке у холмов, с которых было видно море. Женился бы на скромняге Бэт, которая его обожала, и горя б не знал. Не знал бы психованного придурка, Ценность-Номер-Один для всея науки и человечества, которого ему выпало охранять, и никогда, никогда не столкнулся бы с этим… этой… погибелью на свою голову! Мартин скрипнул зубами и защёлкнул браслет на запястье. Выругался, припомнив самые заковыристые выражения далёкой родины, и, заведя руки за спину, защёлкнул второй. Когда он по третьему кругу обдумывал, перемежая с проклятьями, все самые недостойные варианты своих возможных дальнейших действий, начиная с «разбить голову с разбегу о стену» и заканчивая «трахнуть пол в коридоре», дверь за его спиной открылась. Из последних остатков гордости он не стал оборачиваться и выяснять кто там любуется на появившиеся на его руках наручники. Судя по тому, как колбасило самого Мартина, это был явно не Баз, того накрыло ещё раньше, когда он стал пятиться, нести чушь и хвататься за нож. И точно, узкая ладонь взяла его, словно железными щипцами, за руку, и неодолимо, словно Судьба, потянула внутрь комнаты, видимо, отвечать на вопросы, которые неизбежно возникли. Чертыхнувшись, нелепо споткнувшись и едва не упав на пороге, Мартин, всё же, оказался в палате.