Ни капли сомнений

Стены у туалета оказались толще, чем в метро. С точки зрения звукоизоляции очень хороший ход, но не с точки зрения слива информации. Сети на телефоне не было никакой, а потому написать Лесли так и не удалось. Я держала ладонь под ледяной струёй воды и подносила её то к шее, то ко лбу. Легче не становилось. Но плохо на этот раз мне было из-за Гидеона, который стоял за дверью и с которым нужно держать удар. Мудрых выражений на латыни мне известно не так много, а остроумие, конечно, сильная моя сторона, но не в делах сердечных. Собравшись с духом, я открыла дверь и обомлела. У входа в туалет стояли мистер Джордж, Фальк де Виллер и доктор Уайт. Гидеона не было и в помине, зря только нервничала. Ха, сбежал, вот трус! Неожиданно до меня дошло, что трио, поджидавшее меня, стоит тут не просто так. — Гвендолин, с тобой всё в порядке? — спросил мистер Джордж. Они, наверное, решили, что я уже гуляю по двадцатому столетию в поисках еды. — Да, спасибо, — главное лаконичность, помни про серпентарий. — Пройди, пожалуйста, с доктором Уайтом в процедурную. С этим? Да я ему даже занозу удалить не дам! Кажется, у меня задергался глаз от воспоминания, как он осматривал меня после обморока. — Это ещё зачем? Франкенштейн демонстративно хмыкнул, но я всем своим видом дала понять, что вслепую ничего делать не буду. — Нам нужно взять у тебя кровь для хронографа и решить вопрос с прививками от болезней, которые можно встретить в прошлом, — вежливо пояснил мистер Джордж. О Боги, чума! Только этого мне не хватало. Хуже, наверное, может быть только оспа, после которой я стану как Джеймс. Стоп. А сколько крови нужно этой машине времени? — Может кто-нибудь пойти с нами? Я не хочу оставаться наедине с доктором Уайтом. — Гвендолин, Джек не так бессердечен, как тебе могло показаться… — попытался убедить меня Фальк де Виллер, но был перебит. — Конечно, я ещё хуже, — вставил свои пять копеек Франкенштейн. Так или иначе, хранители вызвали ко мне на подмогу миссис Дженкинс. Добравшись до процедурной, я попыталась невзначай поговорить с мальчиком-приведением. Как выяснилось, его зовут Роберт, сын доктора Уайта. Лучше с ним подружиться. Приведения имеют одну классную способность: они могут посмотреть, что происходит за закрытыми дверями и сообщить тебе об этом. Так, я всегда знала, что наденет Шарлотта, и одевалась очень похоже. Тётю Гленду одолевала ярость, как это её дочь выглядит также, как племянница-замарашка. Однако домашнее приведение Вальтер, который доносил мне обо всём, что происходит дома, однажды пропал, и теперь приходилось справляться собственными силами. У меня взяли совсем немного крови, интересно, как же работает хронограф? Ещё этот невежда умудрился вколоть мне без предупреждения какую-то прививку и не удосужил себя объяснением, что именно это было. Ну и ладно. Надеюсь, просто вакцина от болезни. Я ведь нужна им живой и невредимой. Разговаривать с доктором Уайтом было бесполезно, из него так и сыпались всевозможные обвинения, оставалось лишь мило переглядываться с миссис Дженкинс. Она в курсе всего в Ложе и, если я ей понравлюсь, может быть расскажет мне что-нибудь. Когда пытосмотр закончился мы направились в столовую, где мне был обещан обед из трёх блюд. Я страшно проголодалась, видимо, мои прыжки на сегодня закончились, и тело вспомнило о своих нуждах. Я уже чувствовала запах картошки фри и свинины в воздухе, когда мы неожиданно свернули в маленькую подсобку. — Мы на минуту зайдем к мадам Россини, нужно тебя обмерить. Обмерить? В смысле снять мои параметры, как это делают с космонавтами? Я готова встать на весы (думаю, я сбросила килограмма два за последние сутки), но бегать для тестирования работы сердца — увольте. Стоило нам полноценно зайти в комнату, как всё встало на свои места. Я идиотка. Имелось в виду снять мерки для одежды, что бы я также спокойно разгуливала в прошлом, как Гидеон. А ну Кыш! Я потрясла головой, выгоняя его из мыслей. В мастерской мадам Россини мы пробыли не более двух минут. Она успела измерить даже то, что, как мне казалось, обмерке не подлежит. Какая добрая женщина! Она полная противоположность доктора Уайта. Мадам Россини полюбила меня просто за то, что я есть. Порядка двадцати комплиментов прозвучало в коморке пока мы там были. В добавок она обещала сшить мне шикарные платья. Что еще нужно для счастья? Я знаю что — плотный ужин. Едва мы покинули мастерскую, как миссис Дженкинс меня оставила, дав пару сотен напутствий. Честное слово, я помнила, сколько раз и куда нужно было повернуть. Первые секунд тридцать. В итоге я сдалась, потому что даже запах еды привел меня в тупик. Настоящий лабиринт, не удивлюсь, если за следующим поворотом я встречу скелет заблудившегося адепта. Но нет, за углом оказалось кое-что похуже. Гидеон и Шарлотта вели светскую беседу, так сказать, о добре, любви и верности. — Ложные симптомы? Да я чуть не сгорела от стыда! — Не бери это на свой счёт. Твоя тётя, должно быть, совсем сумасшедшая. Вот урод! С ней он вежливый и внимательный, а со мной настоящее хамло. И дело даже не в ревности (в ней, конечно, тоже, но в меньшей степени). Просто она всю жизнь была центром вселенной, всю жизнь! Это меня всегда задвигают за угол и говорят посидеть в комнате, когда приходят гости. И сейчас, когда я оказалась носителем этого злощастного гена, все жалеют бедную Шарлотту, а меня выставили настоящей сволочью, подсидевшей кузину с хлебного места. Так, стоп! Сеанс жалости к самой себе закончен. — Твоей кузине остаётся только посочувствовать. Да неужели? Что-то ты слишком много огрызался для сострадальца. — С чего бы это? — Она же ничего не понимает в происходящем! Всё, что мы с тобой изучали годами, ей прийдется осваивать экстерном. Не думаю, что произойдёт чудо, и она выучит это за одну ночь. — Что ты, она такое никогда не осилит. У неё хорошо получается только болтовня с подружками и просмотр сериалов. — Да, мне так и показалось, когда я её увидел. Показалось, значит. Ну всё, ты труп. Только я подумала о том, чтобы выйти из укрытия, как из зала вышли тётя Гленда и леди Ариста. Вопила тётушка конкретно. Теперь хотя бы не сможет называть меня заурядной. Гидеон предложил проводить их с Шарлоттой к машине. Всё утихло, они ушли. Я вышла из-за угла и наткнулась на леди Аристу. Она ошпарила меня взглядом. Это означало, что нужно выпрямить спину и придать лицу кукольное выражение. Шарлотта делала это превосходно, я называю это улыбкой Моны Лизы. На моём же лице было что-то больше похожее на инсульт, тьфу-тьфу-тьфу. — Почему ты одна? — ну, со мной хотя бы заговорили. — Миссис Дженкинс разрешила мне пройтись. — Следуй за мной, — именно так звучат приглашения в столовую для провинившихся детей. Я очень хотела спросить, где мама, но не сделала это только по одной причине: чем больше о вскрывшемся вранье будет вспоминать леди Ариста, тем хуже будет и мне, и маме, и Нику с Кэролайн.