Ни капли сомнений

Мне предстояло встретиться с графом. Насколько я понимаю, именно этот старикашка управляет Ложей. Точнее в нашем времени ей управляет Фальк де Виллер, который полностью подчиняется жившему хрен знает когда графу. Кстати, нужно будет узнать годы его жизни. Нас с мадам Россини оставили наедине, и она надела на меня божественно красивое платье. Пепельный цвет вместе с фасоном подчеркнули вообще всё, что у меня можно было подчеркнуть. Правда инструкции, которые давала мне мадам, могли напугать даже самого отпетого преступника. И туфли, видите ли, со стальными вставками для самообороны, и шпильками для волос в случае чего брезговать не стоит, и кринолин отстегивается для побега лёгким движением руки. Что происходит? Неужели нас посылают в разгар охоты на ведьм, где казнят за любое неверное движение? Кажется, я начинаю понимать, почему так переживала мама. Переодеваясь, я очень боялась за ключ, захваченный из прошлого, но мне удалось перепрятать его в чехол телефона. Если кто и найдёт, скажу, что это ключ от моего дневника на замочке. А почему нет? Я же для них ребёнок. — Ну вот и всё, вуаля, — пролепетала мадам Россини Я подошла к зеркалу и не смогла произнести ни слова: на меня смотрела я из прошлого. Та, которую сегодня с утра я встретила в Сент-Ленноксе. Та, что целовалась с Гидеоном. Да, платье было не то, не хватало парика и еще пару сотен деталей. Но вторая я была сейчас в зеркале. То, что это не двойник, было понятно и раньше. Но именно сейчас до меня окончательно дошло: когда-то в будущем я прыгну с Гидеоном для посещения вечеринки в Сент-Ленноксе. — Я поколдую над твоей школьной формой, а то это убожество в ком угодно убьёт любые зачатки женственности. Больше всего в мадам Россини, помимо её любви ко мне и нелюбви к Шарлотте, мне нравилось её произношение. Приступы умиления, когда она говорит «лебьёдушка», «трюси» или «юбьёжество», не закончатся никогда. Наверное тысячу раз я сказала ей спасибо за этот ансамбль и столько же раз была сфотографирована во всевозможных позах и ракурсах. После этого меня предоставили самой себе на несколько минут. Я тут же набрала Лесли. Жаль, что в туалетах связь не такая шикарная, как в гримёрной. Я рассказала подруге каждый свой шаг, всё, что держала в голове из услышанных разговоров. Хорошо, что Лес сидела у компьютера и могла сразу найти для меня что-нибудь полезное. Кроме того, она записывала наш разговор с помощью специального приложения, гениально, не правда ли? — Что же мне делать, если он и правда умеет читать мысли? — Гвенни, проще простого, начни считать баранов или пой своим внутренним голосом. — Да, кстати, про внутренний голос, поищи, пожалуйста, информацию о Роберте и в интернете, и в библиотечных газетах. Кажется, миссис Дженкинс говорила, что он утонул восемнадцать лет назад. — Ты ведь в курсе, что не все души можно спасти? Вспомни про Джеймса. Джеймс действительно был одним из тех, кому я никак не могла помочь. Если призрак помнит свою смерть и, скажем так, исповедуется от всего, что держит его в этом мире, то блуждания души прекращаются. Зачастую, мне приходилось передавать какие-то «важные» вещи родственникам или сообщать, что именно призрак виновен в краже, убийстве или семейном раздоре. Конечно же, мы с Лесли делали всё максимально анонимно, но это работало. Однако у Джеймса была одна большая проблема, из-за которой я помочь не могла: он не верил в то, что мёртв. Он отлично помнил, что его хватила горячка и доктор подозревал оспу, но был убежден, что всё ещё жив и просто бредит. — Попытаться стоит. Если я положу трубку, значит, за мной пришли. — Окей. Надо будет позаботиться о твоей безопасности, я что-нибудь придумаю. — Ты забыла? На мне сейчас оружия больше, чем когда-либо ты в руках держала. — Ну, это всё прошлый век. Я о чём-нибудь посовременнее. Кстати, о современном, сможешь взять с собой телефон? Вдруг сфотографируешь что-нибудь путное. — Я, эмм, попробую. Мы попрощались с Лес, и я начала придумывать, куда спрятать телефон. Так как из-под юбок его было просто физически не достать, выбор пал на декольте. Да оно сегодня на расхват! Стоило мне убрать руки от платья, как в комнату вошли мистер Джордж и Гидеон. Ну как можно быть таким красавчиком, когда ты разодет пестрее радуги? Я для антуража присела в глубоком реверансе и привела в порядок свои мысли, пока пыталась, не опозорившись, из него подняться. Гидеон отвернулся к двери, пропуская внутрь мадам Россини. — Какая великолепная лента для волос, — я решила первой нанести, пусть и жалкий, но удар, — у нашей учительницы по географии точно такая же. Но мой комментарий лишь его раззадорил. — Это ты меня ещё в парике не видела. Ага, ещё как видела, и ты при этом грешил прелюбодеянием! Бедная Шарлотта, она же точно коней двинет, если узнает. Только я об этом подумала, как воспетые мадам Россини шпильки дали слабину. Каблук правой туфли сломался, и я рухнула на пол. Единственное, что я держала в голове во время падения, было спасение моего телефона, который от такого резкого движения подпрыгнул внутри корсета. Благо, всё обошлось: телефон не выпал, почти не ударилась, да и из-за группировки, которую я выполняла для спасения девайса, падение выглядело очень эстетично. Все склонились надо мной, и пришлось оправдываться: — Каблук сломался. На этот раз была очередь Гидеона для ответного удара. — Хмм, а Шарлотту всегда выдерживали. — Конечно, это ведь она от злости их подпилила, узнав, что никакая она не особенная. Мадам Россини ехидно хихикнула, услышав мой ответ. Снова моя взяла. Спустя еще несколько минут туфли были заменены, а на мои глаза надели ленту. Мы направились к хронографу. Мистер Джордж семенил где-то впереди, а Гидеон вёл меня, держа одной рукой за талию, а второй — за руку. Кажется, мы так медленно двигались далеко не из-за моей «слепоты». Я так была сосредоточена на спутнике, что передвигалась с неимоверными усилиями и в какой-то момент врезалась в косяк. — Гидеон, будьте же аккуратнее, она не тележка в супермаркете! — не удержался от замечания мистер Джордж. Куда ещё аккуратнее?! Происходящее дальше я могла объяснить только тем, что духи подслушали мои мысли и решили не медлить с ответом. Мы остановились, и кто-то очень аккуратно, но не неуверенно, взял меня на руки. И, чёрта с два, не мистер Джордж это был! Так мы действительно стали продвигаться гораздо быстрее, а носильщик, который буквально пятнадцать минут назад надсмехался над тем, что каблуки меня не выдержали, даже одышки не заработал, хотя и передвигался с превышением скорости. Спустя пять минут мои ноги снова ощутили под собой опору, и я получила разрешение снять с глаз ленту. Мы были в подвале, который, стоит отметить, смотрелся лучше любой потайной комнаты моего дома. Осмотревшись, я не увидела Тардис, да и вообще ничего похожего на машину времени в этой комнате не было. Единственной приметной вещью был сундук, стоявший на столе, но я не удивлюсь, если кто-нибудь из присутствующих подойдет к книжному шкафу, нажмёт на десятую книгу на седьмой полке, и произойдет чудо. — Гвендолин, тебе очень идёт этот цвет, — обратился ко мне Фальк де Виллер. Гидеон демонстративно отвернулся, и я заметила шпагу у него на поясе. Впрочем, удивляться было нечему, даже мой наряд был произведением военного искусства, а ему оружие положено вдвойне. — Я всё настроил, у вас будет на всё три часа. Он подошёл к сундуку, и все, включая меня, последовали его примеру. От содержимого ларца я потеряла дар речи. Столько драгоценных камней в Англии может наблюдать только Елизавета II в своём семейном собрании украшений. Ещё меня поразил тот факт, что этот хронограф оказался очень маленьким, а потому любые мои фантазии в отношении перемещений во времени оказались неверными. Но мужчины очень быстро вернулись к делам. Какие они всё-таки циники, неправильно ценят время. — Гидеон, ты первый. Пароль? — Qua redit nescitis*, — уверенно продекламировал он. Чёрт, что он сказал? — Гвендолин? — перевёл свой взгляд Фальк. — Эмм, мне моего пароля никто не давал. — У тебя нет своего собственного пароля. Но в Темпле прошлого стражники зарубят тебя, если ты не назовешь им действующий пароль. Мы окажемся там двадцать четвертого сентября, и наш пароль «Qua redit nescitis*». Повтори. Боже мой, сколько высокомерия. Нужно будет подучить латынь и поставить этого выскочку на место. — Qua redit nescitis*, — послушно повторила я. Гидеон открыл крышку хронографа и приложил свой палец к отверстию. Ларец начал гудеть, шестерёнки и прочие механизмы заработали, а комната залилась ярким светом огромного бриллианта, находившегося внутри хронографа. Гидеон исчез. Правда исчез, других слов тут было не подобрать. Ну, может быть, только одно. — Отправился! — прошептала я.