***
Со стороны Юнги наблюдает за тем, как Намджун врывается на сцену, сдержанный и максимально заполняющий собой сцену в своих больших очках и с зачесанными назад волосами. Годы совместных выступлений не избавили Юнги от благоговейного трепета, связанного с наблюдением за тем, как он превращается из неуклюжего и неловкого ребенка из школы в личность на сцене. Намджун подает знак и Хосок задает бит. Они выходят с противоположных сторон сцены как только Намджун начинает зачитывать свой соло-трек под названием We On. Читает он как яростный любитель хип-хопа. У Юнги создается ощущение будто адреналин в его крови зашкаливает. Когда его соло заканчивается, Намджун берет микрофон и представляет их. Юнги сосредотачивается на увеличивающимся сердцебиение в груди, когда его младшие начинают шоу. Вместо того чтобы присоединиться к ним, он позволяет своим глазам просканировать толпу, и обнаруживает, что заряжается энергией. Сегодня вечером у них снова полный зал, и Юнги испытывает облегчение, что, похоже, они получат еще три месяца в своем контракте. У Юнги было много подработок с тех пор, как он начал работать после школы. Это, безусловно, его любимое место. Музыка возвращается, и свет меняется. И он позволяет себе раствориться в ней.***
После пяти песен они делают быстрый перерыв, когда Намджун берет микрофон. Он бежит за кулисы и видит там Чонгука, взволнованного, с широко распахнутыми глазами. Юнги чувствует исходящую от него энергию. – Ты готов? — спрашивает он. Чонгук кивает, и он помогает ему перенести стулья к краю сцены. Тем временем Юнги достает свой телефон и проверяет сообщения. По-прежнему ничего, но сейчас он не может об этом думать. Они улавливают вступление Намджуна и при звуке имени их нового вокалиста Юнги дает Чонгуку небольшой толчок. Он спотыкается, прежде чем побежать к центру, требуя микрофон. Юнги улыбается, наблюдая за тем, как Чонгук впервые выступает. Он поворачивается к толпе, чтобы оценить их реакцию, и останавливается при виде неожиданного лица. Внутри него что-то обрывается и падает прямо вниз, и Юнги обнаруживает, что его челюсть готова вот-вот встретиться с полом. Прямо впереди, в самом дальнем правом углу, стоит Ким Сокджин. Хосок толкает его сзади, и он моргает, возвращаясь к реальности. Он видит, что Намджун и Чонгук выжидающе смотрят на него. Он хватается за стулья, и ноги сами несут его к центру. – Народ, сегодняшний вечер мы закончим чем-нибудь легким и спокойным. Это не то, что мы обычно делаем, но я уверен, что вам это понравится. Это посвящается Сэйдзин-хенниму, который сегодня празднует годовщину, — объявляет Намджун. – Это кавер Агуста Ди и Джейкея на «Star Candy» от Eluphant'а. Песня начинается, и Юнги заставляет себя подвинуться к стулу и сесть. Его глаза все еще смотрят на ту сторону толпы, и он не может отвести взгляд. Ким Сокджин смотрит на него. Неотрывно. Чонгук начинает петь, и от этих слов у Юнги горит лицо. Он слышит, как дрожит его голос, когда он зачитывает первый куплет рэпа, но он становится немного более уверенным в том, что Ким Сокджин (вероятно) вообще не узнал его. К этому времени он уже прервал зрительный контакт, и они с Мунбёль качают головами в такт музыке. Юнги ловит себя на том, что пристально смотрит на него, когда их глаза снова встречаются в середине песни. Любопытное выражение появляется на лице Сокджина, и на этот раз, это очередь Юнги, чтобы отвести взгляд. Они собираются доебаться до него, но это будет позже.***
Они ужинают в соседнем Макдональдсе, когда Намджун и Хосок узнают об этом. Намджун одновременно просвещен и ошеломлен. – Так вот почему он подошел ко мне! — Его глаза раскрыты настолько, что похожи на блюдца. — Погоди... ты – Глосс? – Он что? - Юнги почти выплевывает свою колу. Он вытирает рот тыльной стороной ладони. — И что же он тебе сказал? – Ничего, просто спросил, не тот ли я РМ из школьного радио. Сказал, что я похож на него. — Намджун наклоняется вперед. – Ты – Глосс, хен? – И что? Что ты сказал? – Что? Я сказал да! — почти кричит Намджун. - Я не могу поверить, что ты – Глосс. Ты ведь понимаешь, что это значит, да? Восемьдесят процентов наших песен были от нас троих. Насколько плохо мы продвигаем эту штуку? – Я больше удивлен насчет Марио, — говорит Хосок, проглотив кусок от своего гамбургера. Он указал жареной картошкой на Намджуна. — Да, Ким Намджун! Я же говорил тебе, что должен был сделать эту работу. Юнги-хен лучше пишет электронные письма. Я не могу поверить, что он использует радиолинию для этого! – Это не радиолиния, — говорит Юнги, отмахиваясь от Хосока. Он снова обращает свое внимание на Намджуна. — Он спрашивал обо мне? – Фто это, — вставляет Чонгук, набивая рот частично прожеванным бургером. – Нет, просто сказал, что мы хорошо поработали. Однако он выглядел усталым и ушел сразу после концерта. Он был с Мунбёль, — Он сделал озабоченное лицо. – Что происходит между вами двумя? Как долго это продолжается? Мне стоит волноваться? – Ким Сокджин, — задумчиво произнес Хосок. — Это... Вау, хен. – Ничего не происходит, — говорит им Юнги. — Я только получаю от него заявки, мы говорим о музыке. – Это не выглядит как «ничего», — произносит Чонгук, протягивая руку за картошкой фри с тарелки Хосока. Тот цокает, и младший переходит к Намджуну. – Ты выглядишь очень обеспокоенным, хен. Ты тоже так говорил. Ранее. Намджун застонал. – Я так и знал, что сегодня с тобой что-то происходит. – Я просто не хочу, — начинает Юнги, глядя в нетерпеливые глаза трех парней, прежде чем вздохнуть, — я просто не хочу, чтобы он знал, что это я. – Но почему же? – Потому что это Ким Сокджин, – отвечает за него Хосок. – А кто такой Ким Сокджин? - Спрашивает Чонгук, воруя жареную картошку с подноса Хосока. Хосок щелкает по ладони Чонгука, и младший дергается в сторону. Он напускает на себя притворно обиженное выражение. – Очевидно, влюбленность Юнги-хена, — У Юнги горит лицо, и он хмурится, когда лицо Чонгука загорается от восторга. — Я видел его во время вашего выступления. Вы, наверное, тоже его видели. Он высокий, симпатичный парень, Кук. Щеки бурундука. Большие глаза. Полные губы. Он действительно выделяется. – Там не было никого симпатичного, Хосоки-хен, – сладко говорит Чонгук. — Кроме тебя. – Оставь эти пустые фразы, – произносит Хосок, скорчив гримасу, но все равно толкает свой поднос к Чонгуку. Тот радостно улыбается и соглашается. Хосок продолжает. – Помнишь прошлогодний фестиваль, Кук? Он был тем самым MC. – А! — Восклицает Чонгук, и Хосок утвердительно кивает головой. — Да, этот парень. Он вроде как местный айдол. А ещё он богат. Я слышал, что его отец - генеральный директор. И угадайте, что самое удивительное во всем этом? – Ну и что же? Хосок делает драматическую паузу. – Похоже, он вообще не осознает своей популярности. Чонгук хватается за сердце и делает страдальческое выражение. — Ах, Юнги-хен! – Точно, — соглашается Хосок. — Он само совершенство. – Вы все делаете из этого то, чем оно не является, — ворчит Юнги. — Это вовсе не влюбленность. – Я все еще не понимаю, — вставляет Намджун. — Ну и что? Вы оба просто ученики, которые довольно хорошо ладят. Он использует долбанного Марио для своего прикрытия! Он не может быть таким недосягаемым, как ты думаешь. Он даже казался немного застенчивым раньше! — Затем он поворачивается к Юнги и неодобрительно смотрит на него. — А теперь, когда я знаю эту историю, хен, позволь мне сказать, что я не могу поверить, что ты использовал наш радиоклуб в качестве площадки для флирта. Даже не сказав нам об этом! – Для флирта?! — Юнги возмущается. — Мы едва друзья. Намджун и Хосок одновременно фыркают, и Юнги морщится, глядя на этот их вайб старой супружеской пары. «Они слишком долго были друзьями», думает он. – У него экзамены, универ и все такое, а у меня вот это. Что бы это ни было. – Я слышал, что он нацелился на СНУ, – говорит Хосок. Когда Намджун бросает на него взгляд, он пожимает плечами. — Слухи ходят повсюду. – Ты не можешь так говорить, — хнычет Намджун. — Сама идея традиционного образования как единственной формы престижа – это всего лишь социальный статус. – А ты разве не целился на СНУ, хен? — невинно спрашивает Чонгук. – Ты мне ничем не помогаешь! – Я не говорю, что мы неудачники, — говорит им Юнги, прерывая дискуссию, прежде чем она полностью выйдет из-под контроля. — Все, что я хочу сказать, так это то, что мы оба такие. Разные. Это не так просто, как вам кажется. – Хен, — снова начинает Намджун, его голос становится мягче. – Юнги-хен, ты все делаешь правильно. С тобой все в порядке. – Я говорил все эти вещи о Ким Сокджине, но это потому, что я его не знаю, — добавляет Хосок. – И я знаю тебя, хен. Ты классный, и ты много работаешь. Я тебя уважаю. Ты ведь это знаешь, да? После этого их столик затихает, пока Намджун не хлопает ладонью по столу и не переворачивает наполовину полный стакан воды. – Хорошо, как насчет этого, — снова начинает Намджун, вытирая беспорядок, который он сотворил. — Ты ведь сделал первый звонок, верно? Чего именно ты хотел, когда начал это делать, хен? Ты шутишь, если скажешь мне «ничего». Плечи Юнги поникают, но прежде, чем он успевает ответить, звенит будильник и сообщает, что уже полдесятого. – Мне надо идти, — только и говорит он, поднимая свою сумку. Он пробирается к выходу.***
Впервые он услышал голос Кима Сокджина в одной из школьных душевых комнат. Тогда он был первокурсником и тайком пробрался туда, чтобы немного вздремнуть. Он проснулся от того, что кто-то пел песню 2AM. «Это был хороший голос», - вспоминает Юнги свои мысли. Стабильный и полный чувств. На полпути нота превратилась в тихий крик, за которым последовало чье-то веселое «все в порядке». За этим послышались многочисленные извинения и быстрые шаги наружу. В следующий раз он услышал этот голос уже в столовой. Он подошел к столу, за которым сидели Сокджин и Мунбёль. Они вдвоем громко разговаривали, перекрывая шум царившего в столовой хаоса. Он не мог ничего поделать с тем, что слышал обрывки их разговора. И это продолжалось: небольшие разговоры об английском языке, о его сахарных летягах, о том, куда он должен отвезти свою собаку Джангу на стрижку, об ананасе на пицце, все это перемешалось с его смехом, который звучал, как бы Юнги не ненавидел себя за то, что думал об этом, как музыка. Поэтому в тот момент, когда он услышал голос по телефону, действительно говоривший с ним, Юнги сразу же узнал его. Он был так удивлен, что ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и ответить. И вот теперь, почти два года спустя, он лежит на своей кровати и смотрит на свои сообщения. марио: только что вернулся марио: позвоню через десять минут марио: если это нормально 10:34 PMокей 10:34 PM
Он почти подскакивает, когда раздается мелодия какао. Он громко прочищает горло, надеясь избавиться от всей этой нервозности, прежде чем ответить. – Хен. – Привет, — раздается голос, слегка запыхавшийся, слегка заплетающийся. — Прости. Ты ждал меня? – Нет, я кое-что делал, — Это не так, и Юнги внутренне содрогается. Однако небрежный тон Сокджина снимает с его плеч тяжесть незапланированного «я скучаю по тебе». Немного. – Окей. – Окей. Тишина, которая следует за этим, очень странная, и Юнги может поклясться, что он слышит дыхание их обоих. – Сегодня я ходил в клуб, — наконец говорит Сокджин. — Ты знаешь «Подвал»? – Да. – Бёль повела меня смотреть это шоу. Я познакомился с РМ из вашего клуба. – Да. Он хороший парень. – Он таким и был. Точнее они, — поправляет он себя. — Он был с тремя другими парнями. Я видел двоих из них в кампусе. Вокалист выглядел совсем молодым. Юнги чувствует, как сердце застревает у него в горле. – Я было подумал, что ты там, но не думаю... что я слышал тебя, — Тон Сокджина осторожен, как будто он не хочет сказать ничего плохого. — А ты видел? А ты тоже там был? Юнги прикрывает глаза и напоминает себе, что нужно дышать через нос. – Я был. – О. – Да, — соглашается он. – О. Они оба снова молчат, и Юнги знает, о чем Сокджин хочет спросить. Он может почувствовать это со своего конца линии. Он садится, берет свой ноутбук и кладет его себе на колени. Он переводит телефон в режим громкой связи. – Сегодня вечером у меня есть для тебя плейлист, – говорит он ему. – Чтобы отпраздновать окончание твоего последнего пробного теста. – Потрясающе. – Я знаю. Сокджин смеётся, и Юнги наконец-то понимает, что улыбается. Он включает первую песню и снова ложится на кровать, уставившись в потолок. Он представляет себе, как Сокджин делает то же самое. – А эта как называется? – My favorite song, — говорит Юнги. – Ах. Тот, что от Sogyumo Acacia Band? – Ага. – Это было так давно. Очень мило. – Так и есть. Они позволяют песне перетечь во второй куплет. – Глосс, — Голос из динамика звучит почти шепотом. – Да, хен? Песня заканчивается, и Better Days от GooGooDolls начинает играть. – Я тоже по тебе скучал, — Сокджин делает паузу. — Прости, что я не ответил. – Все нормально, — Юнги утыкается лицом в подушку, пытаясь удержать улыбку от того, чтобы она не стала слишком заметной, и чтобы Сокджин услышал ее по телефону. – Я думал, ты на сцене. Или, может быть, я хотел, чтобы ты был там? — Признает Сокджин. Он издает смущенный звук. — Я что, слишком откровенен? Черт. Мне не следовало позволять им уговаривать меня выпить. – Но почему? — Спрашивает Юнги тихим голосом. – Я спрашиваю себя о том же, — смеется Сокджин. (...) – Хен? – Ммм? – Сладких снов. – Мечты переоценивают, Глосс. Юн хихикает и пододвигает свой телефон ближе к динамику. Он закрывает глаза и засыпает.