50 оттенков Сингто Прачаи

      Задумчиво отпивая чай из кружки, немного терпкий, горячий, я закрываю глаза, чтобы насладится легким вкусом невесомого удовольствия. Ведь это так просто – радоваться тому, что доступно, стремясь ощутить что-то высшее, непознанное и светлое. Это что-то - как мое вечное солнце. Оно смотрит сквозь полоски жалюзи, нежно касаясь лучами стен, скользя по корешкам книг, будто желая прикоснуться к тому, что скрыто в них. И каждый раз напоминает мне о том, что все в моей жизни такое же мерное, светлое и простое. То, над чем никогда не нужно думать. То, о чем никогда не стоило бы заботиться. Ведь у меня есть все. Все, что нужно, чтобы быть счастливым.       И я счастлив. Я счастлив, перебирая странные, немного пожелтевшие от времени странницы своих записей, и улыбаюсь им, стесняясь и смеясь над своей наивностью, или где-то даже такой милой глупостью.       Я счастлив засыпать под едва слышное пение птиц из того мира, что за моим окном, большого и такого непонятного мне.       Я счастлив, бродя по своей маленькой комнатке в наушниках, подпевая и пританцовывая музыке без слов. Я сам пишу слова. Я сам придумываю музыку. Я сам придумываю себе счастье. Но…       Я вновь поднимаю взгляд на прозрачную грань, что разделяет меня и тебя, и вновь что-то странное заставляет меня вздохнуть и покачать головой.       Твой мир. Он такой чужой. Такой холодный. Все в нем будто пронизано ненавистью ко мне.       А я не понимаю. Слышишь, не понимаю! Ах, да…ты не слышишь. Хотя, кажется, тоже не понимаешь. Не понимаешь, что ненавидишь во мне. И не понимаешь, зачем я каждый раз смотрю на тебя.       Смотрю и слышу в своей душе музыку. Тяжелую музыку. Такую же, как твой откровенно яростный взгляд, что странным огнем вспыхивает, стоит лишь мне взглянуть на тебя. Такую же безнадежно тоскливую, как и ты сам. Ты одинок. Очень одинок. А я…       Оставив чашку на небольшом столике, я подхожу к той прозрачной стене, которая навсегда разделила нас и никогда не разделяла. Я пытаюсь заглянуть в твое окно. То самое, из которого расплавленным серебром струится мертвый, обжигающе холодный свет. Что я там пытаюсь увидеть? Что? Я не знаю, но так хочу, чтобы и за ним был виден мир, тот странный и непознанный тобой, и такой же притягательный, как мой для меня.       Но я ничего не вижу, и ты, кажется, тоже. Я отступаю вглубь своей комнаты и, прижавшись спиной к стене, смотрю на тебя. Какой же ты все-таки странный. Страшный. Глупый. И…и вот это самое «и» заставляет меня отвернуться. Отвернуться и зажмуриться.       Не хочу, слышишь, не хочу смотреть на тебя. Впрочем, ты все же не слышишь. И я вновь вздыхаю, отпуская странное, тягостное мне чувство. Чувство…нет, желание! Отчаянное желание показать тебе свой мир. Принести в твою тусклую, темную, холодную комнату свое вечное солнце. Спасти тебя от…       - Нет, - я качаю головой, все еще не в силах поднять взгляд на тонкую границу нашего разделенного кем-то существования.       Тебя не спасти, просто не спасти. Ведь тебя не от чего спасать. Тебе не нужны мои песни. Тебе не нужны мои улыбки. Но, знаешь, я все равно буду тебе петь. Улыбаться и, расхаживая по комнате, читать вслух книги. Почему? Я не знаю. Не спрашивай. Не смотри. Не понимай. Я так хочу. Я такой. Просто вот такой. А ты..ты успокоишься. Все равно успокоишься. Не сможешь жить одним мгновением. Не сможешь больше прятать свою тоску и заливать этой мерзкой жидкостью свою боль.       Прижав ладонь к своей груди с левой стороны, там, где должно быть сердце, я чувствую лишь его ровное, размеренное биение, не тронутое тревогой и тоской. И я снова готов улыбнуться. Просто улыбнуться тебе. Просто жить, зная, что каждый раз, поднимая взгляд на прозрачную стену, я увижу твою злость, твою ненависть, твой цинизм, с которым ты будешь рвать книги…и твою боль. Да-да, твою боль, что разъедает тебя изнутри, не отпуская. Твое одиночество, что цепями приковало тебя к твоему миру. Ведь я верю, знаешь, просто верю, что ты однажды проснешься, улыбаясь моему вечному солнцу. Но…       Все, что я вижу сейчас – твой размытый силуэт, медленно превращающийся в мое собственное отражение. И все внутри меня словно покрывается тончайшей корочкой серебряного льда, отражая все грани моего спокойствия. И я не верю, просто не верю тому, что вижу. Мои руки, мои глаза, мои губы. Разве это я?       Я подхожу ближе, касаясь пальцами зеркальной поверхности, и вглядываюсь в собственное отражение. Мой мир, такой теплый и уютный. Идеальный порядок. Вечное солнце. И потухший взгляд. Мой взгляд. Он не такой, как у тебя. В нем нет того огня. Нет тех искр. Нет той жизни - пагубной, странной, глупой…но жизни.       Отвернувшись, я качаю головой, пытаясь согнать это странное марево. Это гнусное видение. Не веря. Просто не веря. Это очередная игра. Твоя игра. Я знаю…       Привычным движением я убираю со лба волосы, метнувшись к книжной полке, но, остановившись, все же иду к окну. Там мир. Живой, настоящий, другой.       Едва отодвинув полоски жалюзи, я вновь вижу свое солнце. Слышу привычное пение птиц и, закрыв глаза, глубоко вдыхаю свой чистый воздух покоя. Мне неведомы тревоги. Я никогда не испытывал злости и разочарования. О них я узнал из книг и… глядя на тебя.       Нет! Не возвращайся. Не смотри на меня. Не даруй мне смятение. Жажда чего-то сумасшедшего одурманивает, и разрушает твой мир.       - Ты не ведаешь, что творишь, - шепчу я сам себе, обращаясь к тебе, - у тебя нет воздуха, ты задыхаешься.       Но все же не могу не обернуться. Не могу не посмотреть.       - Какой же ты глупый, - снисходительно улыбаясь, я сажусь на кровать и просто смотрю в свое отражение, что некогда пугало меня.       А теперь…теперь я - это я, а где-то там, за этой зеркальной стеной, - ты. Одинокий и уставший. Забывшийся в своей боли. И погрязший в своей злости на весь мир и на меня. Но даже таким ты все равно будешь нужен. Ведь я все еще верю, слышишь? Впрочем, нет, не слышишь.