На вражеской территории

Старший лейтенант Хрычков очнулся в темном помещении, что было похоже на подвал. Его руки были зафиксированы цепями, свисающими с потолка, сам лейтенант стоял на коленях. Тут послышались шаги, что становились все громче и громче, дверь открылась, а на пороге стоял немец. Когда свет включили, Хрычков понял, что перед ним сам Третий Рейх. — Verstehst du mich? (ты меня понимаешь?) — спросил он. Сейчас ему не хотелось крови и чужих страданий. У него был другой план… -… — в ответ молчание и весьма красноречивый взгляд. — Понятно — в пустоту сказал Рейх с акцентом и обошел заложника, рассматривая — Твое имя и звание -… — ни слова в ответ — Я спрошу еще раз. Твое имя и звание — Третий с отвращением взял русского за подбородок и посмотрел в его глаза противного, как ему казалось, зеленого цвета (для арийской расы характерны глаза серого или голубого оттенка) — Старший лейтенант Александр Хрычков — буквально с желчью в голосе ответил русский. — Хорошо, лейтенант Хрычков. Где Союз Советских Социалистических Республик? — спросил немец. Его акцент резал слух. Рейх мог говорить и без акцента, но он хотел позлить заключенного. — Да пошел ты! — лейтенант сплюнул на сапоги врага слюну вместе с кровью. — Ах ты! Псина русская! — немец покраснел от злости и со всей силы ударил русского ногой в живот. — Ты у меня еще пожалеешь! Нет смысла строить из себя героя! Грязная мразь! — еще один удар пришелся солнечное сплетение. У Хрычкова сперло дыхание. Боль тугим узлом завязывалась в области диафрагмы, не давая сделать вдох. — Хах! Гитлер капут! — сквозь боль ответил солдат. Он хотел еще больше выбесить Рейха. Но и нацист не лыком шит. Он подошел к коробке в дальнем углу комнаты и достал из нее одну интересную штуковину. — Не хочешь говорить сам, значит я тебя заставлю. — по лицу Рейха расплылась садистская улыбка. Он со спины подошел к заключенному и достал свой армейский нож. Он поднес лезвие к спине лейтенанта и провел длинный порез от лопаток до поясницы. Хрычков сжал зубы так, что свело челюсть. — Терпишь, это похвально, но что ты скажешь на это? — с издевкой сказал немец и взял в руки ту интересную штучку, которой оказалась бутылочка с кислотой. — Ты все мне расскажешь~ Рано или поздно Крик оглушил пространство. А из глаз русского хлынули слезы. — Скажешь? Или еще немножко подлить? — спросил немец и в подтверждение своих слов капнул еще немножко кислоты на рану. — Я… Я все скажу! Скоро Союз будет у восточной границы! Отпустите меня! Я помогу вам! — сквозь слезы кричал лейтенант. Под ним начала образовываться дурнопахнущая лужа. — Greuel… (Мерзость) — нацист убрал кислоту и посмотрел на пол под солдатом. — Господи…- под нос бубнил русский, содрогаясь от жгучей боли. — Yager! (Ягер) — крикнул Третий Рейх, и в пыточную вошел штандартенфюрер, сразу поморщившись от жалкого вида русского — Bring ihn ins medizinische Zentrum und dann sofort zu mir. Wir haben viel zu besprechen (Отведи его в медпункт, а потом сразу же ко мне. Нам есть о чем поговорить) — Ja, mein Führer (Да, мой фюрер) — ответил солдат и освободил руки русского от оков, после чего тело измученного солдата упало на грязный пол. — Und ruf einen Putzer an! muss für diesen Russen entfernt werden. (И позови уборщика! Надо убрать за этим русским.) — смерив презрительным взглядом заключенного, сказал Рейх и удалился в свой кабинет, чтобы передать своим солдатам важную информацию по поводу западной границы.

***

— Пап, мы скоро доберемся до границы? — спросил Росс, смотря на своего отца. — Еще один день, боец — сказал СССР, трепля сына по голове. — Как твои братья и сестра? — Спят. Я удивлен! Здесь так шумно, а они спят — говорил Россия, показывая пальцем на мелких. Ребенок прижался к сильной груди отца и прикрыл глаза. Сейчас он чувствовал себя в безопасности. Но его покой нарушил звук выстрела. — Что там такое? — обеспокоенно спросил Союз, прижимая своего сына к себе. — На нас напали! Немецкие танки! — крикнул танкист. — Рейх, сукин ты сын! — крикнул СССР — Товарищ Союз, нас окружают! Их слишком много! — Дети, просыпайтесь! — Союз подбежал к детям — Папа, что случилось? — спросила Беларусь, потирая сонные глазки — Не время спать, доченька. Готовьтесь в любую минуту убегать! — Союз обнял своих детей и посмотрел на солдата. — Я возьму на себя управление танком! А вы, солдат позаботьтесь о моих детях! — В этом нет необходимости, товарищ Союз! Подкрепление уже на подходе!

***

В кабинете Третьего Рейха: — Yager, gönnen Sie unseren Gästen Tee und Schokolade (Ягер, угости нашего гостя чаем с шоколадом) — сидя в своем кресле, говорил нацист. Он оценил взглядом, как на русском сидит немецкая форма. — Итак, что ты знаешь о нахождении солдат Союза? — - Немного, сэр! Я знаю, что наши люди находятся на восточной границе, куда направился Союз со своими детьми. — отчеканил предатель. — Хорошо… И это все? — лукаво спросил Рейх — Никак нет! — ответил Хрычков. — Что ж, тогда от тебя больше нет пользы — сказал Рейх и достал свой пистолет, направив на русского -Ч-что? Подождите, вы же обещали мне! — солдата била крупная дрожь. — Уж прости, но тот кто предал свою родину, может предать и меня~ — сказал нацист и нажал на курок. Тело русского пробила секундная боль, а потом оно упало на дорогой паркет, пачкая его кровью. — Mein Führer, was ist passiert?! (Мой фюрер, что случилось?!) — в кабинет вбежал Ягер с подносом в руках. Он опустил взгляд в пол и заметил растекающуюся лужу крови. — Spielst du gerne mit Menschenleben? (Вам так нравится играться с человеческими жизнями?) — Du weißt immer noch nicht viel über mich. Was ist mit dem Abfangen der Union an der Ostgrenze? (Ты еще многого обо мне не знаешь. Что там с операцией перехвата Союза на восточной границе?) — спросил Рейх, протирая ствол своего пистолета. — Ähm… Sie haben uns geschlagen… (Эм… Нас разбили…) — тихо ответил Ягер, оставляя поднос на тумбочке около двери. — Wie bitte? Wiederholen (Что прости? Повтори) — сквозь сжатые зубы сказал нацист — Sie haben uns geschlagen! (Нас разбили!) — уже громче повторил штандартенфюрер. Глаз Рейха задергался, можно было увидеть как напряглись его жевалки. Он поднял руку с пистолетом и выстрелил пять раз в стену рядом с Ягером. — Verschwinde von hier! (Убирайся отсюда!)

***

30 апреля 1945 год Русские солдаты ворвались в здание рейхстага. Рейх проиграл, как бы тяжело ему не было это признавать. Он слышал крики русских солдат, звуки стрельбы и грозный голос Союза, отдающего приказы. Знамя победы возвышалось над зданием, что когда-то было главным символом гитлеровской Германии. Теперь стены этого величественного здания были исписаны разными надписями, очень часто с непристойным содержанием. Рейх находился в своем кабинете и не собирался бежать. Он знал, что все пути отхода перекрыты. Он слышит звуки за дверью, а дальше звук простреленного замка. Дверь с тихим скрипом закрылась, а за ней в миг стало тихо. — Какой приятный сюрприз. Я не ожидал тебя здесь встретить — с желчью в голосе сказал Союз, направив на немца. — Хах, ну и что же ты сделаешь? Убьешь? Тогда вперед! Не буду тебе мешать. — Рейх повернулся лицом к СССР и развел руки, словно хотел его обнять. Но Союз опустил оружие и подошел к Рейху. — Что ты… — не успел нацист договорить, как в его челюсть прилетел кулак русского. — Нет, я тебя не убью… пока что — Союз смерил Рейха насмешливым взглядом. — Сам пойдешь или мне тебя тащить надо? — Selbst (Сам) — поднимаясь ответил немец. Союз связал его руки и вывел из кабинета. По пути из рейхстага на него кричали, в него плевали, показывали пальцемЮ кто-то хотел его застрелить, но один взгляд Союза заставил стушеваться всех солдат. — Товарищ Союз! Мы нашли ребенка в комнате рядом с кабинетом! — крикнул один солдат и отошел, открывая вид на маленького мальчика с игрушечным мишкой в руках. как только эту картину увидел Рейх, он сразу рванул к своему ребенку. — Куда! — крикнул солдат, но Союз его остановил. — Развяжите ему руки — скомандовал СССР и руки немца были освобождены. Немец сразу прижал маленького Германию к себе, успокаивая. — Papa, die Pfote meines Bären hat sich gelöst (Папа, у моего мишки лапка оторвалась) — сказал Гера и протянул папе мишку и лапку. — Nichts, mein Sohn. Ich werde sie zurücknähen (Ничего, сынок. Я пришью ее) — нацист не был похож на себя. Со своим сыном он не был страшным диктатором. — Papa, werden sie uns töten? (Папа, нас убьют?) — со слезами спросил малыш, прижимаясь к своему отцу сильнее, в поисках защиты и тепла. — Nein, was bist du. Ich werde nicht zulassen, dass sie dich verletzen. (Нет, что ты. Я не позволю им причинить тебе боль) — Рейх поцеловал своего сына в лоб и повернулся к Союзу. — Union, ich möchte, dass Sie meinem Sohn Schutz garantieren (Союз, я хочу, чтобы ты гарантировал защиту моему сыну) — тон немца измеился. От нежности не осталось и следа, теперь он был уверенным и громким. — Хах. Warum sollte ich dir das versprechen? (почему я должен тебе что-то обещать?) — насмехаясь спросил Союз, а солдаты стояли и молчали. Каждый из них знал лишь несколько слов на немецком, но никто не мог понять о чем они говорят. — Weil du mich wie einen Vater verstehst (потому что ты понимаешь меня, как отца) — Рейх расправил плечи и смотрел Союзу в глаза. В какой бы ситуации он не был, немец всегда знал себе цену. Рядом с ним стоял Германия, который держал своего отца за штанину. Маленький мальчик старался копировать своего отца, он также встал, расправив свои плечики, но в его взгляде явно читался страх. — Ich kann es nicht versprechen, aber ich werde es versuchen (Не могу это обещать, но постараюсь) — ответил Союз — Свяжите его снова! А ребенка доставьте ко мне домой…