На вражеской территории

Рейх очнулся в странной комнате. Он хотел встать с кровати, но был привязан. Паника потихоньку охватывала его. Нацист начал дергаться, пытаясь освободиться, но это не принесло никаких результатов. Дыхание участилось, а в голову начали приходить разные страшные мысли. В комнате было темно и не единого намека на кого-то, кроме Рейха. Тишина, где-то за окном шумел ветер, завывая. Через маленькое окошко было видно грозовое небо. Сколько же он проспал? Руки снова затекли, каждая попытка пошевелить ими приводила к тянущей боли. Рейх хотел снова закрыть глаза, но к комнату кто-то зашел, пропуская в комнату свет из коридора. Неизвестный щелкнул выключателем, закрывая дверь, и лампочка зажглась. Теперь можно было рассмотреть помещение, в котором находился нацист. Довольно просторная комната, рабочий стол и голые стены. — Очнулся наконец, а я уже думал, что ты сдох, псина — голос был до безобразия знакомым. — Что ты мне подсыпал? — спросил Рейх, в горле першило, хотелось пить, а голова раскалывалась. Видимо, это побочка от того, что Совок подсыпал ему. — Всего лишь снотворное — с маниакальной улыбкой ответил СССР, смотря на поверженного врага. Он подошел к нацисту и приподнял его голову за подбородок, проводя большим пальцем по нижней губе. Союз надавил на челюсть, заставляя ее открыть, и надавил большим пальцем на язык нациста. Тот в свою очередь, начал облизывать и покусывать пален Совка. — Какой же ты жалкий СССР резко отошел от обездвиженного немца и подошел к столу напротив кровати. — Что ты собрался делать? — со страхом в голосе спросил нацист. Он не знал, что может прийти к коммунисту в голову. Но ответа на вопрос не последовало, лишь улыбка, растянувшаяся почти до ушей. Совок взял в руки странный предмет, похожий на клеймо и газовую горелку. Коммунист включил горелку и направил на клеймо. Металл быстро нагрелся, светясь красным светом. — Знаешь, сколько боли ты мне принес? — спросил Союз, явно не ожидая ответа. Он подошел к нацисту и разорвал его рубашку свободной рукой. Минуту он медлил, рассматривая когда-то любимое тело. Кубики пресса, талия, розовые бусинки сосков… — Что ты хочешь от меня?! — у Рейха истерика, он уже чувствует жар металла на своей коже. Начались фантомные боли, как же хотелось сейчас сбежать. Нацист вжался в кровать, стараясь уйти от жара. — Хочу, чтобы ты страдал — ответил Совок и прислонил раскаленный металл к груди немца. По комнате разнесся оглушающий крик боли и отчаяния. А что он мог сейчас сделать? Ничего. Рейх прикован к кровати, а теперь на его груди красуется серп и молот. Какой позор! Самому от себя противно. Чувство беспомощности и слабости, именно это нацист ненавидит больше всего. А Союзу нравилось. Нравилось видеть его таким разбитым, жалким, не способным дать отпор, он словно вернулся в детство, где Рейх даже слова не мог сказать. Слезы стекали по щекам нациста, дыхание сбито, а тело подрагивало. Жгучая, невыносимая боль распространялась от места ожога по всей груди. Сил чтобы плакать уже не было, но слезы продолжали стекать по щекам, падая на когда-то чистую простынь. — Как же ты прекрасен, когда разбит — прошептал СССР на ушко Рейху, опускаясь ниже к месту ожога, проводя по нему языком. Немец запрокинул голову, открывая вид, на красивую шею и бьющуюся под кожей артерию. — Мха… — простонал нацист, раздраженная кожа очень ярко реагировала на любые прикосновения. Когда Союз насладился стонами боли нациста, он стал спускаться ниже, чертя языком неизвестные узоры. Руки уже вовсю изучали тело немца, специально задевая свежий ожог. От болевого шока Рейх готов был потерять сознание, но в миг все прикосновения прекратились. СССР отпрянул от измученного тела и посмотрел на свою работу, проводя пальцами по шее нациста, замечая, как кожа немца покрывается мурашками. К черту все! Он не может больше ждать, вид покорного Рейха слишком возбуждает. Совок стащил с измученного тела штаны с нижним бельем. — Подожди! Далее Союз избавился от своей одежды и забрался на кровать, разводя ноги нациста в разные стороны. Вот такой Рейх ему нравится… Нацист осмелился посмотреть на СССР и его охватила паника. Он же его порвет! Совок, заметив страх в глазах немца, был готов кончить прямо сейчас, но сдержался. — Прошу… Не надо — взмолился нацист, но ему зажали рот грубой ладонью. — Заткнись — прорычал коммунист и резко вошел в тело на всю длину. — СТОЙ! — оглушающий крик эхом раздавался в пустой комнате, слезы хлынули с новой силой, а боль не давала вдохнуть спокойно. СССР начал двигаться, не заботясь о состоянии немца, кровь служила хорошей смазкой. Простыня под ними окрасилась красным. Темп нарастал, а Рейх уже не мог ничего сделать, боль с каждым движением становилась все сильнее. Никакого удовольствия, лишь горечь поражения и беспомощности. Он не стонал, нет, он хрипел, сил на что-то просто не было. Мерзкое чувство отвращения, окутывала все тело, сжимая внутренности, что хотелось блевать. СССР излился в Рейха с гортанным рыком. Коммунист наконец соизволил отпустить пленника и одеться… — Вернусь завтра~ — бросил он и вышел из комнаты, оставляя нациста наедине со своей болью и мыслями. Комната вновь погрузилась в темноту, а все звуки стихли. Одиночество… Снова. Рейх перестал плакать и попытался посмотреть на клеймо. Запекшаяся кровь, краснота и запах горелого мяса, и чувство, что ты очень грязный. Тошнота подступала к горлу. — «Я должен выбраться от сюда!» — думал Третий, его глаза уже привыкли к темноте, и он попытался найти что-нибудь, что может послужить ему отмычкой. Через пять минут поисков, взгляд немца зацепился за шпильку на прикроватной тумбочке. И как ее достать? Тут Рейх вспомнил, что его ноги не зафиксированы, он попытался перевернуться на бок, чтобы была возможность дотянуться на тумбы. Свежий ожог приносил страшные ощущения, а боль от разорванного ануса отдавалась в поясницу, словно в тебя воткнули огромный нож, но не смотря на это, немец смог подхватить пальцами ноги шпильку. — «Теперь нужно схватить ее руками и я буду свободен!» — думал Рейх, он собрал все свои силы и смог дотянуться ногами до саднящих рук. Когда он смог схватить шпильку, то кисти отозвались тянущей болью. Нацист не знал, сколько времени он провел в таком положении, но здесь он больше не останется. Нет. Лучше умереть, чем терпеть эти пытки. Если повезет, то он сможет сбежать и угнать машину СССР, чтобы добраться до безопасного места. Пальцы не слушались, было тяжело направить шпильку в скважину замка, но у Рейха все получилось. Послышался тихий щелчок, и наручники перестали сдавливать запястья. Немец тихо положил наручники на кровать и начал растирать руки, стараясь восстановить нарушенный кровоток. Когда руки перестали так сильно болеть, Третий аккуратно поднялся с кровати, молясь, чтобы она не заскрипела. Боль в пояснице дала о себе знать, а по ногам стекала еще теплая сперма. Рейх сплюнул и попытался найти свою одежду. Когда он оделся, то заметил на простыне большое пятно крови. Он на всякий случай взял с собой шпильку и осмотрел комнату, в поисках оружия. Взгляд наткнулся на биту. Неплохо. Какой же СССР легкомысленный, если оставил такую вещь в комнате, где был заперт его злейший враг. Нацист взял биту с собой и подошел к двери, прислушиваясь. Тишина. Значит, Союз сейчас пошел спать. Отлично, это Рейху только на руку. Он попытался открыть дверь, она оказалась открыта. Все слишком гладко идет. Это подозрительно. Нацист вышел из комнаты, пытаясь понять, где же выход. НА втором этаже он еще не был. Тут он заметил горящий свет со стороны лестницы. Немец, стараясь не создавать лишнего шума, пошел на свет. Никого не было, слишком подозрительно. Он спустился с лестницы и увидел входную дверь. — «Я почти на свободе!» Рейх быстрым шагом направился к выходу, пусть и ходить было очень больно, но все его мечты разбились, когда он почувствовал чью-то руку на своем плече. — Я же просил тебя… — горячий шепот прямо в ухо — Не — глу — пи~ Нацист дернулся, пытаясь ударить Союза битой, но ее выбили из рук одним сильным ударом. А самого немца с силой прижали к стене. — Какой ты непослушный — сказал СССР — Я уже хотел тебя пощадить… Рейх хотел что-то возразить, но его заткнули грубым поцелуем. В нос сразу ударил запах перегара. Мерзость. Нацист попытался оттолкнуть сильное тело, но у него не вышло, его лишь сильнее вжали в стену, от чего начали болеть выпирающие лопатки. Язык СССР исследовал рот Третьего, проходя про острым клыкам. Рейха била мелкая дрожь, он укусил СССР за язык. Совок опешил и на секунду ослабил давление, чем и поспешил воспользоваться Рейх. Он оттолкнул коммуниста и подбежал к двери, но она оказалась закрыта. Нацист дергал ручку, пытаясь открыть дверь. Тем временем, Союз уже пришел в себя и надвигался на беспомощного пленника. — Псина, ты совсем охренел?! — на Рейха обрушился удар, а за ним еще и еще. Кровь из сломанного носа стекала в носоглотку, что затрудняло дыхание. В ушах звенело, а мир начал терять свои очертания. Рейх снова отключился…