Год дракона

Небо за окном было бледно-голубым, карминово-красным, золотым. Солнце медленно опускалось, прячась за горизонтом, последние лучи его, пронзая облака, играли бликами на черном металле кораблей. Три императорских линкора стояли на якоре в порту Северного Племени Воды, на них несколько недель назад сюда прибыла делегация из Страны Огня, на них же им предстоит отплыть завтра в Царство Земли. Зуко с нетерпением ждал дня, когда он, наконец, покинет это насквозь промерзшее место, где твердая земля покоится глубоко под снегом, внешние стены покрыты изморозью, а колючий ледяной ветер пробирается под одежду, жаля своим холодом. Даже стоя у растопленного очага, он чувствовал, как сводит пальцы, как напряжен каждый мускул, отчего любое движение выходит скованным и топорным. Он, искусный маг огня, хорошо владеющий своим телом, ощущал себя грузным и неповоротливым мулом. Ничего, через несколько дней их корабли войдут в теплые воды и можно будет переодеться в привычную удобную униформу, навсегда забыв о ненавистных провонявших псиной мехах, насладиться океанским бризом и понежиться под теплыми лучами солнца. А потом… Зуко старался не думать о том, что ждет его после захода в порт. Старался, но не мог избавиться от навязчивых мыслей. Он представлял, как сходит на берег в окружении солдат Страны Огня и воинов Племени Воды, представлял удивленные и перепуганные лица крестьян, разбегающихся по своим домам. Не трудно представить и путь до крепости: пыльные дороги вдоль полей, зеленые цветочные луга, узкие тропы горных вершин, бесконечные подъемы и спуски, и, наконец, высокие каменные стены базы генерала Фонга. Их отряд доберется до места глубокой ночью и заночует у подножья гор — таков план. А поутру их встретит туман. Густой и промозглый, обозначающий начало атаки. Дорога одна — каменный мост, шириной не превышающий пять метров, а под ним скалистая пропасть. Они пойдут по нему крадучись, не издавая ни звука, услышат залп кораблей, выждут четверть часа, чтобы маги земли перебрались на западную стену, и тогда разнесут ворота крепости в щепки. То же самое проделает второй отряд, заходя с юга, они одновременно прорвутся к центру и перебьют людей генерала Фонга. Все закончится быстро, а когда закончится, они поднимутся на стены, сменят зеленые знамена на красные и синие, и увидят две дюжины разбитых кораблей Племени Воды — оставшиеся от них щепки и обрывки синих парусов. Для третьего отряда битва завершится за первые полчаса. Отвлекающий маневр — так это назвали генералы, которые не покидают дворцовых стен, для них людские жизни не более чем фишки на военной карте. Однажды отец уже согласился на подобный губительный план — он без тени сомнения принял предложение генерала Буджинга отправить на бой новобранцев. «На бойню», — поправил себя Зуко. Сотня молодых магов огня, едва закончивших военную подготовку, против тысячи опытных магов земли, как еще это назвать? Наверняка, отец навязал этот план Вождю, а тот не смог отказать могущественному и влиятельному Хозяину Огня. Ничтожный бесхарактерный юнец. Зуко было всего тринадцать лет, когда он попал на свой первый военный совет, он набрался смелости и возразил отцу! Вот только… Оконное стекло отразило его лицо: лицо со шрамом от ожога — напоминанием, что будет с тем, кто посмеет перечить Хозяину Огня Озаю, будь то прославленный в битвах генерал, или его собственный сын и наследник. В тот же день, даже не дав зажить ранам, отец сослал его в Царство Земли. Зуко ожидал прибыть в гущу сражений, где он сможет проявить себя, доказать свою преданность и с честью вернуться домой, вот только гарнизон под командованием полковника Шуфу оборонялся только на словах, в действительности три сотни солдат болтались без дела. За три года, что Зуко провел в тех горах, армия Царства Земли не предприняла ни одной попытки отбить крепость. А позже он получил весть — военный приказ, в котором отец велел ему захватить соседний город. На тот момент Зуко исполнилось шестнадцать, он наконец-то мог возглавить отряд, привести своих воинов к победе и славе, заслужить уважение и прощение. Он так долго ждал этой минуты, момента своего триумфа… обернувшегося полным провалом. Он ждал грозных магов земли на каменных воротах крепости, ждал залпов катапульт и грохота каменных глыб, он был готов к бою. Однако ворота в город были из дерева, а не камня, сторожевые башни были брошены, а в самом городе, размером вдвое меньше обычной захудалой деревни, оставались только женщины, дети и старики. Они смотрели на него своими мертвыми глазами, даже не пытаясь бежать, матери обнимали слабыми исхудавшими руками детей, утирая их заплаканные лица оборванными передниками на потрепанных платьях. Они смиренно ждали приказа, который решит их судьбу. И Зуко отдал этот приказ. Он отозвал свое немногочисленное войско, тем самым заклеймив себя трусом, слабаком, и даже предателем. Он утратил всякую надежду на прощение, и удивился, получив от отца приглашение вернуться в столицу. Лишь спустя месяц он узнал, что порученный ему город захватил дядя, оставив от крестьянских домов горстку пепла. Его дядя, который подал в отставку после смерти единственного сына, тот, кто поклялся никогда более не участвовать в жестоких и бессмысленных сражениях. Азула сказала, что то была его расплата за позор у стен Ба Синг Се. Зуко как сейчас помнил ее слова: «он преклонил колено пред отцом, умоляя простить любимого племянника. Был готов принести любую жертву. И отец принял его жертву. Дядя смыл свой военный позор, исправляя твой. Как все удачно сложилось, ты не находишь?». — Удачно? — спросил тогда Зуко. — Именно. В первую очередь для тебя, Зуко. Ты снова дома. Разве не этого ты хотел? «Не этого, — подумал он, всматриваясь в свое хмурое отражение в толстом оконном стекле. — Не такой ценой». За спиной послышался протяжный скрип, дверь в его покои приоткрылась, и Зуко увидел знакомый силуэт в алом шелковом платье. Легка на помине. — Я знала, что найду тебя здесь, мой милый братец. Походка как всегда легкая, в каждом движении грации больше, чем у самой искусной танцовщицы. Его сестра разодета в алые шелка, настолько тонкие, что хорошо виден каждый изгиб стройного тела, из мехов на ней только белоснежный плащ, наверняка тяжелый, раз достает до самого пола, но кажется невесомой вуалью на хрупких плечах. — Что тебе нужно, Азула? — Разве не может сестра без причины навестить брата? Зуко нехотя обернулся. Азула уже полулежала на его постели, разглаживая складки на простынях. Смотрела на него, ехидно ухмыляясь, словно задумала очередную подлость. — Только не ты, — ответил Зуко. — Как ты жесток. Но, как это ни странно, ты прав, — Азула поднялась, шагнула к столику у очага и щедро плеснула в кубок вина из серебряного кувшина. — Отец желает тебя видеть. — Желает видеть меня сейчас? — Когда же еще? Сегодня наш последний день здесь, вернее уже вечер, — Азула небрежно махнула рукой, указав на окно. Она была права, на густо синем небе осталась лишь тонкая алая полоса заходящего солнца. — О, не бойся, Зу-зу, отец не намерен отчитывать тебя за то, что ты высказался на совете. В этот раз ты не пошел наперекор плану, а подчеркнул важную деталь. Она уже знала. Конечно, она всегда все знала. Отец делился с ней, доверял ей, быть может, даже советовался с ней. Ведь она была его обожаемой дочерью: мастер магии огня уже с пятнадцати лет, лучшая ученица академии для девочек, сильная, умная, быстрая, ловкая, хитрая… не то, что его сын. — И о чем он желает говорить? — Ох, Зуко, если бы отец хотел отправить тебе послание, он бы написал письмо. Он желает тебя видеть. Разве ты не рад? — Ты уходишь от ответа. — Быть может потому, что я не знаю ответ на твой вопрос? — Азула пригубила вино. «Ты знаешь», — Зуко был уверен. Как был уверен и в том, что визит этот не сулит ему ничего благого. — Ты в хорошем настроении, — подметил он — недобрый признак. — Разумеется. Я праздную, — Азула улыбнулась, сделав еще один глоток. То была не первая ее чаша, понял Зуко — на извечно алых губах показались темно-сливовые полосы. — Уже завтра я буду на корабле, который увезет меня прочь от этого ледника и его примитивных обитателей. — Ненадолго. Вскоре тебе предстоит вернуться. Твоя свадьба через две недели… — Не стоит торопить события. За это время всякое может случиться. — Под «всяким» ты подразумеваешь смерть жениха? Азула манерно пожала плечами. Да, эта чаша определенно не первая. — Тебе лучше остановиться, — Зуко кивнул на вино. — А тебе лучше поспешить. Отец не любит ждать, ты знаешь. Пополнив кубок еще на половину, Азула приоткрыла дверь, пропуская Зуко вперед, а выйдя в коридор, взяла его под руку. С недавних пор этот жест (вполне уместный при дворе, но непривычный и неприятный ему) вошел у нее в привычку. Несколько шагов в тишине, минуя дверь в ее покои, еще несколько шагов до следующей двери, ведущей в покои отца. Стража расступилась, Азула коротко постучала и вошла без приглашения, утягивая Зуко за собой. Повеяло теплом и ароматом пряностей: мускатный орех, корица и кардамон — запахи Страны Огня. На стенах алые гобелены поверх исходных синих, ширма из красного дерева скрывает от посторонних глаз широкую кровать, застеленную алой парчой расшитой золотой нитью, вместо шкур на полу кроваво-красный тканый ковер, при свете очага переливающийся, словно водная гладь на закате — убранство достойное Хозяина Огня. Озай ждал их в кресле у камина. Всего их было два, для него и для Зуко, Азула же присела на сундук у окна, ухмыляясь сливовыми от вина губами. — Отец, вы желали меня видеть? — Оставь эти формальности, сейчас ты в кругу семьи. Присядь, — приказал он, не удостоив Зуко взглядом, отложил бумаги, и разлил вино по хрустальным бокалам (отец не признавал варварских серебряных кубков). Бокала тоже было два, но на втором красовался след от алой помады. Ее помады, чьей же еще? Зуко сел, но к вину не притронулся. Даже получив приглашение от отца, в его покоях он почувствовал себя нежеланным гостем. Сиденье кресла, обшитое тонкой выдубленной кожей, показалось Зуко жестким и холодным, а его спинка усыпанной сотней острых игл. Жар от огня совсем не согревал его, понял Зуко, сомкнув меж коленей ледяные пальцы. — Как тебе известно, в нападении на крепость будут участвовать три смешанных отряда. Впервые за всю историю мы пойдем в бой, объединившись с Племенем Воды. Отец сделал паузу и Зуко сдержанно кивнул. Он догадывался, о чем последует разговор, но резкий переход сразу к делу более прежнего смутил его. — Второй отряд возглавит твой дядя. Он сам вызвался еще на совете, и у меня нет причин оспаривать его решение. Айро так же просил назначить тебя командиром первого отряда… Зуко затаил дыхание. Он ждал этого, конечно, теперь он получит шанс проявить себя на поле боя. — …однако мы оба знаем, каков ты в нападении. — Я… — Зуко не посмел отвести взгляд, но чувствовал, что Азула ухмыляется, наслаждаясь его растерянностью и негодованием. — Я…, — повторил он, но тотчас умолк, стоило отцу поднять ладонь. — Однажды я уже поручил тебе захватить город. То было мелкое поселение в Царстве Земли, но ты не справился даже с этим. Твоя нерешительность… — Прошу, отец, — выпалил Зуко, — на этот раз я справлюсь! Одно дело сразиться с достойным противником в равном бою, и совсем другое уничтожить беззащитное поселение. Неужели отец не понимает? Или же… Нет. Все не так. Это все еще его наказание, затянувшееся дольше, чем на десять лет. В назидание за проявленное к новобранцам милосердие, за то, что посмел перечить Хозяину Огня в присутствии его подданных, отец прижег ему лицо и с позором выгнал из страны. Но даже этого оказалось мало — позже он приказал Зуко избавиться от мирных крестьян, чтобы силой выбить из сына всякий намек на слабость. Подобный жестокий урок вполне в его духе. А теперь… — Несомненно, ты справишься, — Зуко услышал в отцовском голосе холодное безразличие. — Я поручаю тебе командование третьим отрядом. Точнее, вы разделите командование с Вождем Племени Воды. — Третий отряд? Командовать вместе с… ним? Вождь возглавит третий отряд? Зуко был сбит с толку. Ошарашен! Ему придется идти в лобовую атаку… в качестве второго командира? Он не припомнил подобного случая в истории, когда одним отрядом командовали сразу двое. «Третий отряд. Третий… тот самый, который…», — осознание приходило к Зуко постепенно, настолько сильным было потрясение. — А ты не знал? — отозвалась Азула со своего места. Закинула ногу на ногу и теперь плавно покачивала ступней в остроносой украшенной золотыми бусинами туфле. — Сокка вызвался сам. Таков обычай Племени Воды — именно Вождь ведет свое бравое войско навстречу смерти. Навстречу смерти, значит? Теперь понятна причина ее радости — Азула и не ждала иного исхода, ни для Вождя, ни для Зуко. Должно быть, ее забавляет то, как развиваются события, конечно, ведь так она избавится одновременно и от навязанного ей жениха, и от брата, который должен наследовать трон. Зуко нисколько не удивил ее откровенный восторг, но вот ее слова… С каких это пор Азула называет Вождя по имени? Ни официальных обращений, ни насмешливых прозвищ, и куда делся ее пренебрежительный тон? — Попридержи язык, — осадил Азулу отец. Ее ступня в алой туфле остановилась в воздухе и плавно опустилась на каменный пол, прячась под подолом шелкового платья. — Вождь еще может быть нам полезен. «Вождь может быть полезен… в отличие от меня?» — Я лишь хотела сказать, что возглавлять третий отряд большая честь, отец. Чтобы стать в первых рядах нужна недюжинная храбрость. Думаю, Зуко тоже понимает это. Зуко понимал. Теперь он убедился: смерть Вождя — невыгодная потеря для достижения их цели. Он нужен им, нужны его люди, его ресурсы. А Зуко… он нелюбимый сын Хозяина Огня, который опозорил своего лорда-отца, наследник, недостойный трона. Старший сын — единственный сын! В глазах отца он пустое место. В отличие от Азулы, названной в честь их деда — великого Хозяина Огня Азулона, такой талантливой, такой одаренной, той, которую признал отец, перед которой непременно склонится вся страна. Так и было задумано, верно? Все давно предрешено. А он лишь помеха. — Я буду только рад принять командование, — не своим голосом проговорил Зуко. — Уверен, третий отряд справится со своей задачей. — Это я и хотел услышать, — ответил отец, возвращаясь к своим бумагам. Как всегда царственно и величественно отмахнулся от него, после того, как послал в самое пекло. — Надеюсь, ты не подведешь меня в это раз. А что же Азула? Зуко искоса взглянул на сестру — даже не смотрит на него, будто его не существует. Будто его уже нет. Она всегда добивается своего. Считай, уже добилась, именно так она думает. А она редко ошибается. — Могу я идти? — осмелился спросить Зуко, сдерживая рвущуюся наружу душащую обиду. — Если у тебя нет вопросов или возражений. Возражений? Какая жестокая шутка. Никто не смеет возражать Хозяину Огня, Зуко хорошо это запомнил. Есть ли у него вопросы? Пожалуй, стоит спросить: как скоро вы ждете моей смерти? Есть ли у вас конкретные пожелания касательно того, как это случится? Хотите вы, чтобы я пошел ко дну вместе с кораблем или был раздавлен каменной глыбой? Что вас более порадует, отец? — Кто возглавит первый отряд? — деланно равнодушным тоном спросил Зуко. — Капитан Кин, ранее служивший под командованием генерала Лу Джи, — ответил ему отец. — Очень способный молодой человек. Зуко не знал его, никогда прежде не слышал. Его, наследного принца, заменил какой-то безродный новичок с рекомендацией от малоизвестного генерала. Все его надежды пресекли на корню, растоптали, словно назойливый сорняк. Формальные слова прощания застряли комом в горле, но Зуко заставил себя ответить отцу почтительным кивком, прежде чем покинуть его покои. — Я провожу тебя, — вызвалась Азула, вновь взяла его под руку, и повела прочь, вдоль узких мрачных дворцовых коридоров. — Куда мы идем? — спросил Зуко, позже, чем следовало заметив, что дверь в его покои осталась далеко позади. — Я подумала, что тебе не помешает прогуляться. Разве я ошиблась? Зуко не ответил. Он хотел остаться один, оказаться у пруда в дворцовом саду Страны Огня, где любил сидеть в детстве, слушая рассказы матери, не важно, будь то истории о храбрых героях или ее любимые романтические баллады. Даже после того, как она покинула дворец, только там, под ивовыми ветвями, щекочущими водную гладь, Зуко было спокойно. То было место, где он чувствовал себя в безопасности, которое первым всплывало в памяти, когда он думал о доме. «Дом»… Сможет ли он вернуться туда? — Непривычно видеть тебя таким задумчивым, Зуко. Откуда это уныние? Я думала, ты обрадуешься шансу возглавить третий отряд. — Прекрати этот фарс, Азула. — Не понимаю о чем ты. — О том, как ты изображаешь заботливую сестру, которая якобы рада за брата. — Но я и вправду рада за тебя. — Рада моей скорой смерти. Азула остановилась. — Ты так это воспринял? Ох, Зуко. С тобой всегда было сложно. Не ты ли хотел проявить себя в сражении? Столько лет твердил, что будь у тебя возможность… — Перестань, — Зуко дернул руку, пытаясь освободиться, но Азула держала крепко. — Ты прекрасно знаешь, что это никакая не возможность. Третий отряд обречен. — Я не узнаю тебя. Прежде ты был уверен в своих силах. Помнишь, когда мы были детьми, ты снова и снова бросал мне вызов. Ты ни разу не выиграл, — Азула улыбнулась, наслаждаясь приятными (только для нее) воспоминаниями, — но не оставлял попыток. Ты был так мил в своем упрямстве, так наивен. — Что ж, я больше не ребенок. И мне хватает смелости признать — отцу не нужен сын-слабак и неудачник. — И поэтому ты решил покорно умереть, вместо того, чтобы стать сильнее? Дело твое, не буду останавливать. Ей наплевать. Ей всегда было наплевать на него. Жив брат или же мертв, какая разница, да, Азула? Тебе же лучше? «Как все удачно сложилось», — вспомнил Зуко ее слова, которые теперь преследовали его словно эхо. — Как же мне «повезло» родиться в этой семье. — Не драматизируй, Зуко. Ты родился в семье Хозяина Огня, многие мечтают оказаться на твоем месте. У тебя с рождения было все: власть, средства, лучшие учителя магии огня, фехтования, истории — столько возможностей. Только ты один виноват в том, что не использовал данные тебе ресурсы в полную силу. — Хочешь сказать, что я мало старался? — разозлился Зуко. Азула не имела права так говорить. Она родилась везучей, с талантом к магии огня, с силой, ловкостью, умом… Ей все давалось проще, от нее требовали меньшего. — Ты понятия не имеешь, каково мне было! — Разумеется, откуда мне знать… Азула умолкла, прислушалась. Попыталась таким образом уйти от темы? Нет, мгновением позже Зуко тоже услышал: гулкий стук, сбивчивый топот ног, обрывки разговоров, из которых невозможно было уловить сути. — Звук доносится оттуда, — Азула потянула его в тень узкого проема винтовой лестницы. — Это внизу. Пойдем же, разве тебе не интересно? — Нет, — резко ответил Зуко, наконец, высвобождая руку. Азула только пожала плечами, и ушла, оставив его стоять посреди пустого коридора. Даже не оглянулась. Оборвала важный разговор, не придав тому значения, ради каких-то шорохов и шепотков. Она всегда была такой, всегда думала только о себе... И что же такого интересного она нашла там внизу, раз до сих пор не вернулась? Прождав еще немногим дольше минуты, Зуко все же последовал за ней. Азулу он нашел застывшей на лестнице, она прижалась к стене, вытянув шею. Зуко поступил так же, чуть пригнулся, чтобы увидеть то, что заметила она: четыре пары ног в кожаных сапогах, темно-синие штаны из плотной ткани, вместо меховых шуб и кожаных дублетов льняные рубахи, препоясанные ниже талии — дворцовые слуги. По двое они переносили длинные деревянные брусья, кажется, украшенные резьбой. Расстояние было слишком большим, а свет приглушенным, чтобы разглядеть такие мелочи. Без слов, только игриво блеснув золотистыми глазами, Азула позвала его подойти поближе: еще несколько ступеней вниз, держась у стены, а как только слуги скрылись из виду, три скорых шага до широкой колонны. Зуко узнал место — вход в библиотеку, точь-в-точь такие же колонны, что стоят у входа в зал совета. Не так давно он похожим образом прятался, когда следил за Катарой. Как оказалось, в этот раз он вновь шпионил за ней. За ней и Вождем. Двери в ближайшие от библиотеки покои были распахнуты настежь, пропуская в коридор мягкий чуть дрожащий свет. Из проема полубоком вышел слуга, придерживая за край тяжелое деревянное изголовье кровати, следом за ним вышел второй, и вместе, грузно переступая с ноги на ногу, мелкими шажками они двинулись в полумрак. — Вот твое лекарство, — отчетливым полушепотом произнесла Катара, передав Вождю небольшой глиняный кувшин. — Одной чаши перед сном должно быть достаточно, но и от двух вреда не будет. — Передай Уме мою благодарность, сестренка. Вождь стоял вполоборота, и Зуко не мог видеть его лица, но заметил в голосе усталость. — Как ты поступишь? — тихо спросила Катара. — Прикажу сжечь ее, — Вождь негромко усмехнулся, — если ты спрашивала о кровати. Впрочем, сжигать такую роскошную вещь «непозволительное расточительство». Оставим ее в подвалах замка, быть может, сгодится для растопки камина, когда закончатся поленья… Катара ответила ему тяжелым вздохом: — Я говорю о предстоящем сражении. Третий отряд… ты точно знаешь, что делаешь? — Я не дам нам умереть, сестренка. Это ведь мой план, помнишь? Я все продумал. Его план? Его?! Зуко подумал, что ослышался, а вот Азула нисколько не удивилась. Выходит, Вождь не лгал? Если так, то он либо деспотичный самодур, готовый погубить своих людей, либо самоуверенный глупец. — Ты ведь не сомневаешься в моей гениальности? Азула тихо фыркнула, так, что только Зуко мог ее услышать, и закатила глаза. Ее можно понять — что за бредовая наигранная комедия с расхваливанием самого себя? Тоже мне гений — придумал самоубийственный план, который вмиг покончит с четвертью его же войска, так еще и его, Зуко, в это втянул. И доволен собой? Воистину глупец! Катара нежно коснулась щеки брата, одарив того печальным взглядом. — Будь осторожен. — Я всегда осторожен, — больше он не улыбался, понял Зуко по голосу, ставшему более тихим и низким. Вождь накрыл ее ладонь своей, мягко отстраняя, но руки не выпустил, удержал, крепко и бережно сжимая. С Азулы было довольно. Незримой тенью она обогнула Зуко и бесшумно скользнула вверх по винтовой лестнице. Убедившись, что ни Вождь, ни его сестра не заметили шпионов, Зуко тоже отступил, а когда поднялся на верхнюю ступень, ведущую в «красное крыло», нашел Азулу широко ухмыляющейся. — Отвратительное зрелище, согласись? — фыркнула она. — Что именно? — Все это: «будь осторожен», — писклявым голосом передразнила Азула. — Какая мерзость. Зуко не знал, что на это ответить, поэтому молча последовал за ней. «Отвратительное зрелище»? Для Азулы любое проявление привязанности выглядело отвратительным. «Любовь это слабость» — вот чему учил их отец. Азула была хорошей ученицей. Его ученицей. Она во всем слушала отца и никогда не считалась со словами матери. — Только не говори, что завидуешь им? — продолжила Азула. Теперь она шла быстрее обычного, чуть виляя — должно быть, сказалось действие вина. И вдруг резко остановилась, обернулась, смерив Зуко строгим взглядом. — Ты ведь не завидуешь? — Нет, — ответил Зуко, не до конца понимая вопроса. — С какой стати? — Вот и хорошо. Они слабаки. Мы же другие. Или ты не согласен? Азула приблизилась на шаг, остановилась, запрокинув голову и властно уперев руки в бока, ожидая ответа. Мгновеньем ранее взгляд ее пылал, прожигая насквозь, а сейчас померк, потемнел, словно вмиг потухший уголь. Напряженные плечи поникли, уголки губ опустились, утратив всякий намек на насмешливую полуулыбку. Теперь Азула казалась уставшей, даже изможденной. Зуко так и застыл в затянувшемся неловком молчании. Он впервые видел ее такой… такой не похожей на себя. Это тоже действие вина? Или же… — Почему ты не возразил отцу? — спросила Азула. Серьезная, как никогда прежде, отчасти печальная, и оттого пугающая, как никогда. — Ты мог потребовать сделать тебя командиром первого отряда. — Потребовать? — должно быть, ужас от одной только мысли о последствиях отразился на его лице. Азула криво улыбнулась, отворачиваясь. — Отец был прав, ты все тот же слабак, Зуко. Она собиралась уйти. Уйти после такого заявления? Вот уж нет! Зуко ухватил ее за плечо, разворачивая к себе лицом. Азула пошатнулась, но устояла, ухмыльнулась еще шире, обнажив белоснежные зубы. — И все тот же вспыльчивый ребен… — Отец знал, что я подчинюсь ему? — яростно выкрикнул Зуко. Впереди показалось движение — всполошилась стража у дверей в покои. — И ты тоже знала, ведь так? На то и был расчет? Отвечай! — А как же иначе? — Азула легко стряхнула с плеча его онемевшую от холода и гнева руку. — Ты такой предсказуемый, Зуко. Такой недальновидный. — А что если бы я отказался? Я мог бы… — Нет, не мог. Что раньше, что сейчас. Даже наберись ты смелости ответить «нет» Хозяину Огня, как сын, ты не способен пойти против отца. Ты ведь так жаждешь его любви, его признания, — Азула снова тихо посмеялась. — В этом и есть твоя слабость, Зуко. Что бы ты ни сказал, что бы ни сделал, ты навсегда останешься его марионеткой. И, так или иначе, сделаешь, как он велит. Все потому, что ты боишься… — Я не боюсь отца. Я глубоко уважаю его, поэтому, как его сын и верноподданный, я повинуюсь его решению. — Даже если его решением будет избавиться от тебя? Слова ранили больнее огня или меча. Глупо спорить, Азула была права. Проклятье, она всегда оказывается права! Зуко знал, всю жизнь он чувствовал, будто стоит на краю пропасти, но верил, что сможет отступить: на шаг, на два, и еще дальше, пока пропасть не скроется вдали. Он думал, что у него есть шанс, оказалось, есть лишь выбор: спрыгнуть самому или же ждать, пока его столкнут. — Как патриотично. Воображаешь себя героем, что пожертвует собой? Но ответь мне, Зуко, ради чего ты жертвуешь? — Ради чего?! Ради… ради… Он не знал. Не мог найти причины. Его смерть ничем не поможет. Ни его стране, ни третьему отряду, ни тем более ему самому. «Недальновидный…» — Наша прогулка меня утомила, — произнесла Азула разочарованно. — Я пойду к себе. Зуко не стал ее останавливать. Пусть уходит, пусть избавит его от своих речей. Ее слова пропитаны ядом и презрением. Что раньше, что сейчас, Азула действует только в своих интересах. Хотела настроить его против отца? Надеялась, что Зуко ворвется в его покои с требованиями или ждала, что он станет умолять сохранить ему жизнь? Рассчитывала поколебать его решимость? Запутать? Запугать? Зуко сжал одеревенелые пальцы в кулаки, разжигая незримый огонь, что словно горячая кровь, потек по его венам. «Наивный…» Азула никогда не была на его стороне, так с чего бы ей теперь проявлять заботу? Разумеется, незачем. Все это ложь. Азула всегда лжет. И больше Зуко на ее слова не поведется. Единственным, кто протянул Зуко руку помощи, был его дядя, но даже он не смог повлиять на решение Хозяина Огня. Он не сможет помочь, а Зуко и не нуждается в его помощи. Меньше всего он хочет выслушивать наставления, слова поддержки и утешения. Этот путь он должен пройти сам. Один. Ему не впервой. Ему так будет проще. «Предсказуемый…» Если Азула так считает, то она знает — Зуко не оставит попыток. Ведь это тоже ее слова — он тот единственный, кто осмелился бросить ей вызов, кто столько раз терпел поражение, но всегда поднимался и пробовал снова. «Слабак…» Он тренировался с малых лет, прошел военную подготовку, выдержал тяжелые изнуряющие тренировки, овладел магией огня и не только. Пусть он не так гениален, как Азула, но он далеко не слаб. «Упрямец…» Да, он упрям. Упрям, словно сорняк, что постоянно прорастает меж тяжелых каменных плит, сколько его не вырывай. От него так просто не избавиться. Какое ему дело до того, какой из кораблей повезет его в Царство Земли? Какая разница, с какой стороны он подойдет к крепости? Раз уж Вождь дикарей уверен в своих силах, отчего же ему сомневаться в себе? Распаленное лицо остудил порыв холодного ветра. За аркой из светлого мрамора показалась серебристо-белая балюстрада, и Зуко шагнул на балкон, выпустив вперед облако пара. Безлунное небо было черно, облака заслонили звезды, и огни города внизу давно погасли. С высоты Северное Племя Воды казалось пустошью за мутной пеленой, а сам дворец объятой льдом бледной отвесной скалой. Костры на дозорных башнях вдоль неприступной стены казались крохотными зависшими между небом и землей тлеющими лучинами. Семья Хозяина Огня гостит во дворце Северного Племени Воды, пирует в чертогах своего давнего врага, разве это входило в чьи-либо планы? Всего месяц назад никто не мог и представить, что подобное возможно. Выходит, ничего невозможного нет. Итог непредсказуем. — Я не сдамся так просто, — прошептал Зуко, словно клятву, разжигая на ладони пламя, осветившее покрытые льдом перила и арочный свод. Огонек дрогнул, раздуваемый порывом северного ветра, почти угас, но тотчас вспыхнул с новой силой. Дядя назвал бы это знаком, посланным Духами. Зуко же не нуждался в посланиях свыше. Он был настроен решительно, он не собирался проигрывать. И этого было достаточно.