Год дракона

Чернила расплылись по пергаменту, но письмо все еще можно было прочесть. Писал, разумеется, дядя Айро. Кто еще мог послать Зуко весточку из Царства Земли? Кто бы стал справляться о здоровье наследного принца после ранения? Отец, встретив его в зале Совета Племени Воды, только кивнул в знак приветствия, а поздравление с победой обратил уже к Вождю. В этом весь он: Хозяину Огня Озаю никогда не было дела до собственного сына, которого он считал не иначе как слабаком, трусом и неудачником. Уж в этот раз все должно было быть иначе, ведь Зуко разделил командование третьего отряда с Вождем, как того и желал отец. А, получив послание из Страны Огня, именно Зуко настаивал на немедленном отправлении войск, чтобы спасти генерала Шу и его людей. Именно Зуко вел авангард, сражался один против дюжины магов земли. Он доказал свою преданность и отвагу, едва не умер, но даже этого оказалось недостаточно для признания. А что же Вождь? Вернулся на поле боя под самый конец сражения, ничего толком не сделав... Ах, да, разумеется, он спас Азулу — защитил единственного человека, который был важен отцу, а потому в мгновенье ока стал героем в его глазах. — Нечестно, — обратился Зуко к пергаменту, будто бы письмо могло утешить и ободрить. Будь тут дядя, он бы нашелся что сказать. Например, посоветовал бы не думать о дурном и смотреть вперед с гордо поднятой головой. Разумеется, в своей замысловатой манере, используя метафоры, которых Зуко никогда не понимал. Впрочем, именно это он и сделал: бегло набросал несколько строк, спросив Зуко о самочувствии, и велев как можно скорее написать ответное письмо. Прочее лишь пустая болтовня о погоде, и кто знает, что дядя подразумевал под сгущающимися тучами: душевное смятение или природное явление? Если второе, то понятно, почему драконий ястреб доставил влажный свиток, а если первое... — Мог бы выразиться яснее, — досадливо буркнул Зуко, откладывая пергамент на край стола. Взял чистый лист, макнул заточенное перо в чернила и начал: «Дорогой дядюшка...» Какое глупое обращение. Он давно не маленький мальчик — он наследный принц, который был смертельно ранен в бою — ведь о том и речь в письме, а потому Зуко смял пергамент и взял новый. «Многоуважаемый генерал Айро...» Слишком официально. И как же?.. Из коридора послышался грохот и звон. Затем брань, топот и звонкие шлепки. Видимо, одна из служанок уронила поднос со всем его содержимым, то заметили и наказали виновницу. Но Зуко мог только предполагать, выяснять причину не было никакого желания. В последние дни перед свадьбой весь дворец Северного Племени Воды стал с ног на голову: в тихих и темных коридорах теперь постоянно горел свет и шныряли слуги, обычно хмурые и безмолвные стражи болтали без умолку, обмениваясь шутками, а о том, что за хаос происходил на нижних этажах, где располагались главный зал, трапезные и кухня, Зуко и вовсе боялся представить. На миг прикрыв глаза и вообразив полную тишину, он продолжил: «Дядя, Я признателен, что ты нашел время написать мне, и благодарен, что ты справился о моем состоянии. Уверяю, сейчас я здоров...» Зуко был не до конца честен. Его преследовали головные боли, которые усугублялись из-за резких движений или громких звуков, иной раз прихватывало в груди, но то было терпимо и, по заверению Катары, считалось вполне уместным последствием полученных ранений. «Чудо, что ты выжил», так она сказала, даже назвала везунчиком, за которым присматривают Духи. Духи? Удача? Нет, Зуко всегда мог полагаться только на собственные силы. Не был он ни чьим любимчиком, разве что дяди. Многие во дворце шушукались, говоря, что Айро нашел в нем замену погибшему сыну. Зуко понимал, что дядя переживает тяжелую утрату, сам скорбел по кузену Лу Тену, но ему не нравилось быть заменой. Кому бы понравилось? Интересно, спроси он дядю сейчас, спустя много лет, что думал на этот счет сам Айро, что бы он ответил? Зуко перечитал написанные строки, размышляя над реакцией на подобный вопрос, фыркнул, коря себя за глупые мысли, и продолжил письмо: «Как я слышал, генерал Шу отправился в Страну Огня с докладом, а его люди стали под твое командование. Рад знать, что в твоем подчинении достаточно солдат, чтобы защитить крепость от возможного нападения. Искренне надеюсь, что армия Царства Земли не предпримет каких-либо ответных действий...» — Если они не идиоты, — додумал он вслух. Прежде Царь Куэй не выказывал особого желания отбивать захваченные земли, в особенности хорошо защищенные крепости, а значит, дяде ничего не грозит. Зуко почесал бровь над левым глазом, раздумывая как бы закончить. Может статься, что он больше не увидит дядю, разве что генерала вызовут во дворец. Вызовут ли? Отец ясно дал понять, что желает держать старшего брата как можно дальше. Позволят ли им поддерживать связь перепиской? Почему нет? Причина наверняка найдется. Как-никак идет война, и послание могут перехватить. Дядя может погибнуть в бою. Да и не молод он... Вдруг эта весточка — последние слова, которыми они обмениваются? Что если взаправду так? Зуко о многом хотел сказать и многое спросить, вопросов накопилось столько, что все мысли в голове перепутались, подгоняя друг друга. Прежде он не решался говорить о матери, теперь же был готов узнать правду, пусть даже горькую и неприглядную. Но не так, а лично, лицом к лицу, убедившись, что никто не услышит их разговор. — Мне доложили, что ты получил послание? — раздался за спиной знакомый мелодичный голос. Зуко не услышал, как она вошла. Его сестра умела быть тихой как тень. — Тебе доложили? — нахмурился он, оборачиваясь к двери. — И кто же? — Не все ли равно? — Азула подошла и бесцеремонно заглянула за его плечо. — Пишет дядя? — Не все ли равно? — парировал Зуко, пряча пергамент. — Письмо адресовано мне — не тебе. — Ох, прости, я забылась. Подумала, что речь может быть о срочных государственных делах, но это же дядя Айро. Волнуется о том, не подавился ли его племянник завтраком? — Спрашивал о моем здоровье, — кивнул Зуко, игнорируя издевку. — Разве это ненормально — поинтересоваться, как чувствует себя член семьи после серьезного ранения? — Разведка наверняка давно доложила все подробности нашего прибытия в Племя Воды. Дядя знает, что ты жив. — Одно дело услышать от солдат, и совсем другое спросить лично и получить ответ от адресата. — Не вижу разницы. — Не видишь, — подтвердил Зуко. — Совсем не понимаешь. Ведь всегда думаешь только о себе. — О, Зуко, я слышу твои тонкие намеки, не сомневайся, — Азула трижды дернула плечами, будто бы смеясь — притворные эмоции, притворные чувства. Сплошная фальшь в каждом жесте, слове и взгляде. — Жалуешься, что я не сидела у твоей постели и не меняла полотенец? — Разве я жалуюсь? — возмутился Зуко, повысив голос. Зря — боль ударила в затылок до звона в ушах. — А разве нет? Каждый разговор с тобой это очередная страшная сказка на ночь, в которой я — монстр, виновный во всех бедах. Что такое, в этот раз одно только мое присутствие вызвало у тебя мигрень? — Только в этот раз? — Туше, братец, — уголок губ потянулся вверх, преображаясь в ненавистную Зуко ухмылку. — Но, раз уж мы говорим откровенно, ответь: разве ты, когда очнулся, спросил, здорова ли твоя сестра? Поинтересовался, жива ли я? — Я был тяжело ранен. — И думал в первую очередь о себе. Понимаю. Мы такие, какие есть, Зуко. Мы оба. — Я не... — Не такой эгоистичный упрямец, как я. Знаю, Зуко. И, разумеется, не лицемер, — Азула снова гадко улыбнулась. — Ты, кажется, собирался закончить письмо? — Без твоей помощи, — проскрежетал он зубами, указав сестре на дверь. — И ты знаешь, как его отправить? Драконий ястреб уже улетел, они, видишь ли, не терпят здешних морозов. Ох, да хватит тебе, Зу-зу, — фыркнула она, отступив к кровати и усаживаясь на ее край. — Я не буду поглядывать. Будь в письме что-то важное, то подсмотрела бы, каюсь, но ваши задушевные беседы с дядей, где вы плачетесь друг другу... — Я лишь написал, что здоров. — Как тебе будет угодно. Мне совсем не интересно. Заканчивай уже и я отведу тебя в башню, где держат полярных кошкосов. — Кошкосов? — Полярных кошкосов, — поправила Азула. — Зловредных мохнатых крылатых — таких же, что водятся в лесах Страны Огня, разве что более диких, как я слышала. — И какая тебе с того выгода? — Выгода? Разве все что я делаю, должно иметь корыстный умысел? — А разве нет? — ответил Зуко, вернув Азуле ее же слова. — Давай сделаем вид, что я искренне пытаюсь помочь? Ну или развеять скуку. Вот значит как, в очередной раз пришла развлечься за его счет? Намерена изводить насмешками, чтобы потешить свое самолюбие — ничуть не изменилась с детских лет. — Скоро твоя свадьба, — напомнил Зуко. — Накануне этого столь важного и громкого события тебе нечем заняться? Могла бы портить жизнь слугам, а не сидеть здесь со мной. — Успеется, — лениво отмахнулась Азула, запрокидывая голову, и сделала вид, что внимательно разглядывает ничем не примечательный потолок. Зуко вернулся к письму. Он уже написал все, что ранее задумал, осталось закончить. Хватит и пары слов, вот только что бы добавить на прощанье? Спросить о самочувствии? Пожалуй, можно. Дядя всегда говорил о больных коленях и, кажется, о том, что холод и ветер севера плохо сказываются на его суставах. — Письмо всегда тяжело тебе давалось, — подала голос Азула, не вставая с места и даже не поворачивая головы. Все так же смотрела в потолок, а будто наблюдала его сокровенные мысли сквозь затылок — еще одна ее особенность, которую Зуко не любил. — И потому ты решила помешать мне? Помолчи, будь так любезна? Может, чуть больше написать о себе? О том, как он сблизился с Катарой? Если уход за ним, сопровождающийся более долгим, чем обычно, разговором можно назвать сближением. Нет, Зуко не хотел писать о ней. Не сейчас, уж точно. Об Азуле? А что о ней? Впрочем... «Жаль, что ты не сможешь присутствовать на предстоящей свадьбе, дядя. Я знаю, как ты хотел посмотреть на день Духов. Обещаю описать все увиденное в следующем письме». — Очаровательно, — буркнула сестра, над самым его ухом — подсмотрела-таки. — Как погляжу, даже ты в восторге от приближающегося события? — Как же иначе? Моя горячо любимая сестра обретет новый дом... за много километров от моего. Азула вновь изобразила улыбку, хотя глаза ее были холодны как лед. Она вышла первой, Зуко, взяв пергамент, пошел следом и не отставал ни на шаг. Они не разговаривали весь путь до лестницы, в молчании преодолели множество ступеней, все поднимаясь и поднимаясь, поворачивая по кругу влево, пока, наконец, не оказались в самой высокой точке Северного дворца. Башня, как выразилась Азула, не была таковой. Тесное помещение с низким потолком скорее напоминало чердак в их доме на угольном острове, только сделанный из камня, покрытый снаружи и внутри слоем льда, и со всех сторон обдуваемый ветром, который проникал внутрь из множества узких вытянутых окон. В стены, по всему периметру, были вбиты жерди, изрядно исцарапанные и обгаженные пометом, на них и сидели полярные кошкосовы, грозно наблюдая за вторженцами, словно чуя в них врагов. Окраса они были белого и серого, с глазами синими, голубыми, изредка почти черными — прямо как у жителей Племени Воды. — Чего ты ждешь? — спросила Азула, обнимая себя за плечи. Даже ей тут было не по себе. Или же попросту холодно? — Привяжи свиток к лапе одной из этих зверюг и возвращаемся. Легко сказать. Кошкосовы действительно выглядели дикими, словно оголодавшие хищники. Некоторые даже тихо недовольно шипели, демонстрируя клыки. — Разве здесь не должно быть слуги, который отвечает за отправку писем? — Найди дурака, который согласится торчать на таком морозе. Впрочем, кто знает этих северян? Скорей же. Зуко подошел к ближайшей кошкосове. — Ты хоть знаешь, где Царство Земли? — спросил он, будто та могла ему ответить. Не ответила, разумеется, даже не моргнула. Сверлила недобрым взглядом, совсем как Катара на пиру в первый день прибытия делегации Страны Огня в Северное Племя. Пальцы замерзли и плохо слушались, но Зуко все же сумел привязать письмо к мохнатой лапе с острыми закругленными когтями. — Доставь его генералу Айро в крепость Фонга, — строго наказал он, при том чувствуя себя полным идиотом. — Лети! Кошкосова расправила крылья и наклонила голову, на миг Зуко показалось, что она набросится, изодрав в клочья одежду (таким когтям и кожаная броня нипочем), но та лишь вспорхнула и вылетела в окно за его спиной. — Думаешь, она меня поняла? — спросил Зуко, глядя вслед удаляющейся точке на хмуром ненастном небе. — Откуда мне знать? — послышалось уже из глубины проема в полу, куда успела спуститься Азула. Дверца люка, если таковая и была когда-то (Зуко не заметил в камне отверстий для петель), ныне отсутствовала, а потому ледяной ветер преследовал его еще несколько ступеней вглубь, норовя просочиться за высокий воротник. — И что теперь? — спросил он, оказавшись в уже знакомом так называемом «красном крыле», где располагались покои гостей из Страны Огня. — Теперь я бы не отказалась от горячей ванны, — ответила Азула, махнув на прощанье рукой. Выходит, прогулка вышла не столь интересной, как она планировала? Зуко порадовала эта мысль. Мимо, появившись со стороны лестницы, пронеслась молодая служанка, а не успел Зуко сделать и шагу, появилась вторая, громко крича что-то о пятнах на скатертях и крысином помете — что именно Зуко не услышал, потому как прикрыл уши. Не прошло и трех секунд из одной из дверей показалась третья служанка, нагруженная стопкой белья, отвечая что-то второй. Их голоса звенели в голове, вызывая боли, преследовали Зуко даже за дверью в его покои, а потому, не долго думая, он схватил плащ из темного соболиного меха, наскоро накинул на плечи и поспешил вниз — по лестнице мимо зала совета, мимо библиотеки, миновал главный зал и вышел на улицу, с облегчением подставляя лицо холодному ветру, заглушающему прочий шум. Дворцовая площадь была не менее оживленной, чем сам дворец. По накатанному снегу туда-сюда ходили северяне в объемных шубах. У одних были с собой корзины с рыбой, моллюсками, крабами и водорослями, небольшие бочонки и увесистые бочки, о содержимом которых можно только гадать. Другие везли вручную или толкали при помощи магии воды телеги, нагруженные тушами животных, поленьями, а так же мехами и тканями. Все они были торговцами или ремесленниками, надеющимися продать свои товары к свадебному пиру. Зуко пошел дальше, вниз по ледяным ступеням, до самого канала, по которому впервые прибыл во дворец на каноэ. Теперь же лодок стало в разы больше, как и людей — казалось, все покинули свои дома, не смотря на неблагоприятную погоду. Проходя по небольшому мосту, Зуко пришлось протискиваться меж влюбленных пар — нашли же место и время, а сойдя с него, едва не столкнулся с рослым северянином, который в одиночку нес на плече тушу козобыка. — Смотри куда прешь! — рявкнул он, разумеется, не разглядев Зуко — иначе не посмел бы так говорить с наследным принцем Страны Огня. Учить дикаря манерам было не с руки, да и голова неприятно гудела, и Зуко, заметив впереди просвет, двинулся к спасительному уединению. Внезапно оказавшееся перед ним одинокое здание было необычным даже по меркам Северного Племени Воды: приличного размера снежный купол, не имеющий под собой фундамента, был окружен более чем дюжиной ледяных колонн с вырезанными на них лицами людей и Духов — таких же, коими огорожен канал близ входа во дворец. Сквозь толстый слой снега через вертикальные прорези, проступало голубоватое свечение, показавшееся Зуко весьма знакомым. Еще бы, он наблюдал такое последние несколько дней, пока был нездоров — свечение целительной магии. Подойдя ближе Зуко понял, что прорези в снегу ничто иное как узкие проходы, за которыми виднелся слой... льда? Нет, то было толстое мутное стекло или хрусталь, удивительно, что не камень или мрамор, обычно служивший в здешних краях материалом для стен. Окон, как он понял, обойдя купол по кругу, в здании не было, только скругленная к верху железная дверь со множеством кованых элементов изображающих эмблему Племени Воды. Стоило ему подойти еще на шаг, дверь приоткрылась и оттуда вышла Катара в сопровождении... — Мэй? — сиплым от удивления голосом спросил он. — Ваше высочество, — поклонилась та. Если и была поражена встрече, то никак это не показала. Само спокойствие, как и всегда. — Принц Зуко, — Катара тоже поприветствовала его официальным поклоном. — Не ожидала встретить вас за пределами дворца. — И я не ожидал... — Вы у входа в храм целителей, — улыбнулась она. — Я — целитель, потому нередко здесь бываю. А ваша... подруга? — Подруга не самое подходящее определение, — с типичным хладнокровием сказала Мэй. — Как верноподданная своей госпожи принцессы Азулы я была здесь по поручению. Мои дела окончены, а потому не смею вам мешать. Мэй снова чинно поклонилась и направилась во дворец. — Была здесь по поручению? — поинтересовался Зуко у Катары. — Говорила лично с Панукой — верховной целительницей. — И о чем же Мэй говорить с целительницей? Катара нахмурилась, видимо, озадаченная вопросом, но все же ответила: — Она пришла в сопровождении нескольких солдат Страны Огня. Передала сундуки с лекарствами. Я не слышала разговора, но заметила содержимое: пузырьки, повязки и множество трав. В наших холодных землях довольно сложно раздобыть целебные растения, я бы даже сказала почти невозможно. Довольно щедрый дар со стороны принцессы Азулы. — Да, моя сестра может быть щедрой. «Если ей что-то нужно», додумал он про себя. И задался вопросом, что же задумала Азула? Она не из тех, кто помогает страждущим по доброте душевной. Быть может, таким способом она хочет заручиться поддержкой и снискать расположения местных? Скорее всего, по приказу отца. Иной причины на ум не приходило. — А где же солдаты? — Они уши раньше, — ответила Катара, взяв Зуко под руку. И взглянула как тогда на корабле, словно целитель на больного. — Все в порядке? — Да, я только... Да, — повторил он бодрее, прогоняя непрошеные мысли. — Был удивлен встретить ее тут. Мэй тоже не любит покидать дворцовых стен. — У вас много общего, не так ли? — Нет, мы с Мэй... — занервничал Зуко, но, заметив, что Катара улыбается, понял, что ее слова были издевкой. Издевкой, вот только совсем не такой, как у Азулы, а более... доброй? Милой? Зуко не знал, как охарактеризовать эту легкую кокетливую улыбку, как и не знал, почему сам неловко улыбнулся в ответ. — Мы вместе воспитывались во дворце, — признался он. О том, что когда-то их связывали чувства, решил умолчать. Зачем ворошить прошлое? Сколько лет минуло с тех пор, когда они обменивались взглядами в дворцовом саду, краснели, невинно касаясь друг друга, впервые поцеловались у пруда? Все давно прошло, давно забыто. — Мэй права, нас едва ли можно назвать друзьями. — Но даже так, ты все еще интересуешься ее судьбой, я понимаю. — кивнула Катара, уводя Зуко от купола. Но не к центральной площади, где толпился народ, а ближе к отвесному склону гор, покрытых многовековым слоем льда — к тишине и покою. — Когда солдаты ушли, твоя давняя знакомая говорила с Панукой наедине. Повторюсь, разговора я не слышала, но он был недолгим. Должно быть, обменивались любезностями. Я не сильна в подобных переговорах. — Да, я тоже, — признался Зуко. — Вот видишь, и у нас нашлось что-то общее. Зуко снова позволил себе улыбку. На удивление, с Катарой было легко говорить, да и прогуливаться по скрипящему снегу, не смотря на холодный ветер, оказалось приятно. Говорили они мало, в основном обменивались парой фраз: о погоде, о скоплении народа на площади, о блюдах, которые подадут на пиру (Катара заверила, что не все они будут из ненавистных Зуко водорослей), затем умолкали на минуту или две, и снова недолго говорили. Мимо проплывали одинокие домики, совсем не такие, как в центре города, эти были построены из дерева и даже снега, некоторые были огорожены забором, за которым можно было увидеть домашний скот: яков, козобыков, полярных куропаток. То были дома переселенцев из Южного Племени Воды — так сказала Катара, пояснив, что по прибытию южан на север жилья было мало, а ресурсов и того меньше. «Нам пришлось довольствоваться тем, что есть», — так она сказала, не скрывая печали в голосе. Но после снова улыбнулась, заверив, что такая жизнь лучше той, что была в ее родной деревне, хотя бы потому, что Северное Племя Воды защищено неприступными стенами. Сказав это, Катара замолчала, потянувшись рукой к ожерелью, которое всегда носила на шее. Ожерелью ее покойной матери, погибшей во время очередного налета на Волчью Бухту южных захватчиков. — Прости, — сконфуженно сказал Зуко, выслушав ее историю. — Мой дед Азулон начал гонение на магов воды. — Но ты не твой дед, — Катара остановилась. — Я видела тебя во время сражения. Тогда на корабле, ты прыгнул за борт, чтобы спасти подчиненного. — Но не спас. — Главное, что ты пытался. Рискнул жизнью ради солдата, которого едва ли знал. Это был весьма безрассудный поступок, — снисходительно улыбнулась Катара. — Но в то же время смелый и самоотверженный. — В итоге ты спасла меня. — Признаюсь, я сомневалась. Тогда я не знала что ты за человек, — поспешила оправдаться она. — Но теперь знаю. И не жалею о своем решении. — Спасибо. И за спасение, и за твои слова. — Мои слова? — О том, что я... — «не такой как мой дед», хотел бы сказать Зуко. Но чтобы наследный принц произнес подобное? — Что видишь во мне и хорошие стороны. Снова ее улыбка. Такая искренняя, теплая и душевная. Прежде только одна женщина в жизни Зуко улыбалась ему так же, только она любила его по настоящему, не требуя быть кем-то, кем он никогда не хотел становиться. Жаль, что он так и не узнал, что же случилось с его матерью. Но еще не поздно все исправить. После они молча, все так же под руку, пошли дальше, на этот раз к площади. Солнце уже садилось, да и ветер вновь набирал силу, прогоняя людей по домам, где можно было согреться у очага. Спустя четверть часа, что они шли к дворцу, стемнело, потому-то Зуко и не заметил северянина, который спешил к ним, и в итоге налетел, до боли толкнув плечом. — Осторожнее, — возмутилась Катара, незнакомец же ругнулся, и унесся прочь, оставив на снегу... Зуко наклонился, подбирая тонкую ленточку, сплетенную из синих и белых нитей, совсем невзрачную, если не считать мелкую фигурку — искусно вырезанную из белоснежной кости голову волка. — Что это? — Какой-то браслет, — ответил на вопрос Катары Зуко, поднимая находку. И в тот же миг, по выражению ее лица, по ужасу на секунду застывшему в синих глазах, понял, что «браслет» был чем-то куда более значимым, чем простое украшение Племени Воды.