Сладости. Искушение не для всех

      Разве ночные улицы всегда были такими тёмными?       Он помнит дорогу. Он возвращался домой этими узкими проулками чуть ли не каждую ночь. Но ни одна из предыдущих ночей не была такой тёмной… Что же это? Неужели страх? Ха! Разве сильного инкуба можно напугать такими детскими фокусами?       Хмм… Детскими?       Но ведь эта дорога прямиком из детских воспоминаний… Тогда нужно спешить! Почему? Не помнит. Но тело знает, что в эту ночь ему понадобится его сила.       Дмитрий ускоряет шаг, отчаянно пытаясь вспомнить свой маршрут. Конец квартала, поворот, сто метров и… Налево? Направо? В голове только-только сформировались эти вопросы, а ноги уже сами, не зная ответа, повели его в нужную сторону — к чёрному входу одного ночного заведения, из которого выводили, э-эм, точнее выносили человека, связанного по рукам и ногам холщовой верёвкой.       «Они хотят похитить человека! Этого нельзя допустить!»       Но можно ли так запросто наброситься на людей, что были готовы к похищению человека? Безрассудно. К тому же, у них могли оказаться при себе пушки, а с этим Дмитрий так просто бы не справился. Поэтому сначала он оценил обстановку: четыре человека — двое несут, третий прикрывает, четвёртый — водила. Даже если удастся вырубить троих, что на виду, может помешать четвёртый. Нужен был лишь подходящий момент, такой, чтоб можно было обезвредить их с наименьшими потерями. И такой шанс предоставился, когда связанного человека попытались запихнуть в машину.       Когда человека почти погрузили, Дмитрию удалось совершенно бесшумно подобраться к одному из них. Удар по сонной артерии достался первому. Такое знакомое чувство… Будто всё это уже было… Точно! Это чёртово дежавю! Как будто всё это уже происходило, но он не помнил ничего из своих действий. Голова вспоминала всё это очень смутно, без лиц, без криков… Только тела падающие на землю, после недолгого сопротивления… Последнему, водиле, удалось зацепить Дмитрия ножом. Это так взбесило инкуба, что захотелось добить безвольно лежащего на земле человека.       — Подонок! — Дмитрий с силой пнул мужчину в живот.       — М-ммв! — потерпевший всё ещё лежал на полу минивена, явно желая свободы.       Мычание отвлекло Дмитрия от кровавой расплаты, и он подошёл, внимательно рассматривая спасённого человека. В нос ударил неприятный запах алкоголя. Видимо, мужчина снимал в баре стресс, одновременно переходя дорогу всем возможным посетителям. А может он просто слишком буйно себя вёл? Иначе зачем им понадобилось его связывать? Как бы там не было, Дмитрий был уверен, что в силе не уступит, а потому решил для начала снять скотч.       — Я тебе, конечно, благодарен, только вот не надо убивать их от моего имени.       — Эти подонки не заслуживают жизни.       — Но и смерти не заслуживают, — бодро парировал мужчина, принимая сидячее положение и поворачиваясь к Дмитрию спиной. — Эй, парень, сними-ка те два листка.       — А верёвку? — несмело пробасил Дмитрий, но мужчина его поторопил.       — Запомни: бумажки срывать нужно одновременно.       Дмитрий приблизился, пытаясь рассмотреть, что за листки были приклеены к чёрной рубашке мужчины, но как бы парень не старался, он не мог прочитать написанное ни на одном из листков. Пожав плечами, Дмитрий ухватился за края бумажек и сорвал их одновременно, а в следующую секунду вместе с порывом ветра верёвка слетела с мужчины, а сам он выполз и присел на пол, скрестив ноги и потирая запястья. Мужчина поднял взгляд, чтобы осмотреть парня, но Дмитрий инстинктивно отступил назад, не успев избежать контакта с карими глазами, полными золотых прожилок. Что же за мерзкое чувство. Будто этот дядя видит всё насквозь.       — Не бойся. Ведь ты спас меня, — мужчина кивнул на место рядом, однако Дмитрий не слишком обрадовался приглашению. — Я не кусаюсь. К тому же, очень сильно тебе задолжал.       — Вы мне ничего не должны. Я сделал это, потому что сам так захотел. Извините, но я пойду, — договорив, Дмитрий пошёл прочь, но не сделал он и пары шагов, как тела напавших поднялись в воздухе, а затем сами сложились в машину, будто ветру было так угодно. — Кто Вы? — Дмитрий резко обернулся, наконец поняв, что перед ним не человек.       — У тебя такой испуганный вид… — мужчина хмыкнул, закрыл двери и присел на кортах у обочины.       Дмитрия заинтересовал этот мужчина. И пусть от него веяло опасной силой, но сам он выглядел довольно добродушно, хоть и чересчур удручённо.       — Я человек, потомок рождённых в этом мире, — мужчина вновь поднял свой проницательный взгляд. — Чего не скажешь о тебе... Инкуб, верно?       Дмитрий слабо кивнул. Скрывать это не имело смысла, ведь мужчина наверняка был связан с «теневым миром».       — Сэр, я…       — Я никому не скажу, что видел здесь. Тебя не должны узнать, верно?       Дмитрия удивила его проницательность, но настороженность никуда не делась.       — Разве вам не нужно убегать или скрываться? Вы ждёте, когда вас ещё раз свяжут?       — Не смогут, — мужчина кивнул на валяющиеся на земле листки. — Они подкрались из-за спины очень неожиданно и тут же сковали мои силы. Но во второй раз, — мужчина повозил пальцем воздух, напоминая своим действием Дмитрию, что всё ещё пьян. — Они так просто не подберутся!       — Да-да, не подберутся, — поддакнул Дмитрий, собираясь побыстрее уйти с места преступления, но мужчина вдруг заговорил очень серьёзно.       — Как зовут хоть?       — Дмитрий.       — Дмитрий… Я всё ещё тебе должен.       — Бросьте, я же сказал…       — Дай руку, — перебил мужчина, протянув свою левую руку.       Дмитрий опасливо протянул ладонь в ответ, но как только ладони соприкоснулись, парень попытался выдернуть руку из горящего захвата, но всё было тщетно. Сначала предплечье замёрзло и онемело, будто ток пробежался по венам, а затем его обожгло, словно лава поднялась ему по локоть.       — Я, Ибрагим Мазур, даю слово, что однажды к тебе перейдёт то, чем я владею, но о чём не знаю.       Человек, назвавшийся Ибрагимом, ослабил хватку, и Дмитрий тут же воспользовался этим, выдернув руку и осмотрев её повнимательнее. Губы Дмитрия разомкнулись от восхищения.       — В-вы… лекарь? Маггой? Разве они не на грани исчезновения? Я предполагал, что маггои уже совсем вымерли!       — Я бы обязательно умер, если б не встретил тебя сегодня, Дмитрий, — Ибрагим поднялся с тротуара и пошёл по улице. — Ты же не хочешь оставаться здесь? Пойдём вперёд, прогуляемся.       Дмитрий кивнул, решив следовать за мужчиной до тех пор, пока их дороги не разойдутся.       — Почему вы попались им? Если я правильно помню, маггои могут использовать природную ману для своих заклинаний…       — Тогда чем по-твоему были те листки?       — Э-эм…       — Это были печати, блокирующие поступление маны в тело. Эти идиоты додумались подкараулить меня в единственный день в году, когда я позволяю себе напиться.       — Не дело это, пить без охраны, если знаете, что за вами охотятся.       — Не учи меня жизни, мальчик.       Дмитрий скривился от слов Ибрагима, ведь ему совсем скоро исполнится пятнадцать. А ростом он и подавно был выше любого человека, не только жреца.       — Неприятная правда от пьяницы? Но ведь я в три раза тебя старше, и опыта, поверь, уж побольше твоего.       — Вы выглядите лет на тридцать, — у Дмитрия невольно поднялась бровь.       — Как и последние пятнадцать лет, — бесспорно подтвердил Ибрагим. — Как и последние восемь… Я прихожу в тот бар, чтобы вспомнить дни, когда я познакомился с удивительной женщиной. Целых восемь лет… Перевёрнутая бесконечность без её родного: «Почему ты снова припёрся под утро?!»       — И как вы можете вспоминать эту женщину с такой теплотой? Она же ненормальная.       Ибрагим рассмеялся, вспоминая, что думал о ней точно так же.       — Знаешь, парень… Многое, что с нами происходит, мы воспринимаем неправильно. Она ведь говорила так, потому что переживала за меня, а не потому что она ненормальная, — Ибрагим иронично постучал пальцем по виску. — Придёт время, и ты будешь понимать мои слова, а не кривиться.       Дмитрий покачал головой, совершенно не собираясь проводить параллели между их жизнями. И тут взгляд зацепился за букет жёлтых пионов. Он никогда не шёл с Ибрагимом по этой дороге, однако этот букет помнил достаточно отчётливо. И вот далёкие улочки преобразились в знакомый квартал, а Дмитрий с купленным букетом вбежал в квартиру, которую снимал на первые заработанные деньги. Он нёс букет в спальню, чтобы порадовать её красивыми цветами, что так гармонично сочетались с платиновыми локонами. Однако в спальне никого не оказалось, алые простыни были расправлены. Если всё верно, то ему ещё шестнадцать, а она… Жива. Она должна быть жива.       Дмитрий впопыхах стал обыскивать не такую уж большую квартиру, когда заметил, что в душевой льётся вода. Конечно же, он поспешил туда.       — Лиль… — натужно сглатывает, ведь под струями воды стоит совсем другая девушка.       Это не блондинка с фарфоровой кожей модельного роста. Эта девушка заметно ниже неё. По длинным локонам, потемневшим на несколько тонов, скатываются капли мыльной воды. Она гладит себя, втирая мыло плавными неторопливыми движениями, и Дмитрий понимает, что не может отвести взгляда. Брюнетка поворачивается к нему, даря смущённую улыбку и заманчивый блеск золотисто-карих глаз из-под густых ресниц. Пионы падают на кафель, он идёт прямо под душ, придавливая девушку своим телом к прохладной стене, вдыхая такой знакомый аромат.       — Моя маленькая Роза.       — Дмитрий… — одними губами шепчет девушка, прижимаясь голой грудью к его торсу и обвивая руками шею. Она определённо собиралась увлечь его в долгий поцелуй…       Стук оконной рамы, открывшейся от резкого порыва ветра, разбудил Дмитрия незадолго до будильника. Он сел в кровати, совершенно не понимая, что он забыл в чужой комнате. Роза сладко спала рядом, завернувшись, как ролл, хотя ступни всё же выглядывали из-под одеяла. А вот на половине Дмитрия не лежало ни кусочка.       — И поделом мне за такие сны, — улыбнулся инкуб, укутав ноги Розы перед тем, как выйти из комнаты.       Утро выдалось не столь радужным, как последние моменты сна, ведь Дмитрий получил новое смс с указаниями от босса. К тому моменту как Роза собралась завтракать, след Дмитрия в квартире уже простыл, но девушка не могла не умиляться этой его черте, оставлять ей завтрак на столе. Позавтракав омлетом, Роза бегом побежала в универ, чтобы успеть встретиться с Лиссой перед парами.       Забежав в холл, Роза рассчитывала на радостную встречу от лучшей подруги и долгих обнимашек, которых раньше старалась по возможности избегать. Но Лисса отнюдь не светилась счастьем. Её глаза были красными, а руки она скрестила на груди, чтобы создать дистанцию между ними.       — Доброе утро? — Роза больше спрашивала, нежели здоровалась.       — Доброе? Совсем не доброе.       — Что-то случилось?       — Случилось так, что все люди, меня окружающие, наглые вруны. Больше всего обидно за то, что и ты тоже!       — Лисса, это совсем не то, что стоит обсуждать в холле…       — Не то? А что тогда то? Ведь всё это время со вчерашнего вечера я пытаюсь понять, что чувствую к тебе, к Кристиану… — Лисса лишь ненадолго отпустила руки, потому что скоро вновь подняла их, начав расчёсывать свои руки. Она всегда так делала, когда нервничала. — Он рассказал какую-то сказку с переселением, а потом попросил подумать, как я отнесусь к тому, что это правда? Что он один из переселенцев? Что Дмитрий тоже такой? Я не хотела это принимать, хотелось всё бросить и пойти к тебе. Но что, если и у тебя есть секреты? Наверное, он не хотел затрагивать тебя в своём рассказе, но проболтался, потому так резко и остановился, попросил дать ему время… Я совсем ничего не понимаю, Роуз, — Василиса жалобно посмотрела на подругу, готовая вот-вот заплакать.       Роза смачно хлопнула себя по лбу, тихо прошептав «ой дурак», а потом тут же раскрыла объятия, чтобы утопить в них подругу.       — Да, у меня есть малюсенький секрет, но в универе мы не будем обсуждать проблемы кое-чьего бескостного языка…

Чёртов Крис! Я попросила деликатно сознаться в том, что он подглядывал за ней. А он подставил всех, кроме себя!

      — Я приду завтра вечером, и мы, все вместе, обсудим вопросы и недомолвки, которые посеял Кристиан своим существованием, — Роза решила больше не оставлять такие ответственные решения на парня, ибо с мягкостью подхода он явно лоханулся. — Не накручивай себя, пожалуйста. В этом мире нет ничего, с чем бы ты не смогла справиться, верно?       — Верно… — шмыгнув носом, прошептала Лисса. — А ещё я надеюсь, что ты справишься с этим.       Лисса протянула Розе аккуратный конверт, на котором витиеватым шрифтом красовались её инициалы.       — Что это? — удивилась Роза, внимательно осматривая узоры на приятно пахнущем конверте.       — Это приглашение на прощальный вечер, который устраивает Виктор Дашков в память о своей дочери. Он довольно мило и уважительно просит присутствовать нас обеих на этом банкете. Кстати, вот, мне передали оба конверта, — Лисса показала свой, уже вскрытый конверт.       — А мы можем отказаться? — Розе не очень нравилась идея присутствовать на таком «поминальном» вечере. Тем более, когда кто-то передал конверт через Лиссу, а не лично ей в руки.       — Не можем. Подумай, как некрасиво ты поступаешь, отказывая в приглашении скорбящему отцу. Пусть вы с Натой не были близкими подругами, но она же что-то для тебя значила? Если это так, то попрошу тебя не отказываться и не оставлять меня одну на растерзание этим светским львам, — Лисса тяжело вздохнула.       — Светским львам? — удивилась Роза, всё ещё старающаяся аккуратно раскрыть конверт.       — Это будет целая церемония прощания, устроенная графом Дашковым. Даже в приглашении вскользь упоминается о масштабности события и прибытии дальних родственников.       — Чем-то смахивает на сигнал «общий сбор», — скептично высказалась Роза, вконец разрывая конверт и вытаскивая оттуда приглашение, на что Лисса закатила глаза, ведь это надо уметь — ляпнуть такую глупость и в такой момент.       — Ты же придёшь на церемонию? — с надеждой спросила Лисса.       — А ты обещаешь до конца выслушать меня и Кристиана?       Лисса тут же нахмурилась, предчувствуя не самую приятную беседу.       — Я лишь надеюсь, что к тому времени, как вы придёте, я морально подготовлюсь выслушать вас всех.       — Спасибо, — расплылась в улыбке Роза, чувствуя облегчение от своеобразного согласия Лиссы.