Вкус подчинения

– После вас, мисс Грейнджер, – голос за ее спиной звучно раскатился по коридору второго этажа, и сердце на мгновение пропустило удар. Дверной проем зиял темнотой, одновременно маня и внушая страх, но раз Снейп так долго снимал защитные заклинания с этой комнаты, значит внутри было безопасно. Вероятно, он снимал жилье у хозяина бара, поэтому ей не пришлось даже называть бармену его фамилию. Такой человек, как Снейп, не мог скромно оставаться незамеченным где бы то ни было. С некоторой опаской Гермиона сделала шаг вперед, и темнота обняла ее, окутав ароматами ветхих страниц припыленных книг, дерева и свежих листов пергамента. Так пахла библиотека Хогвартса – место, которое всегда дарило ей успокоение и чувство защищенности, и Гермиона почувствовала, как напряжение слегка отпускает ее. Вспыхнул неяркий свет, на секунду ослепив, дверь с глухим стуком захлопнулась за спиной, и они снова остались наедине со Снейпом. Мощная магическая волна прошла по комнате, замыкая защиту, и Гермиона напряглась, не понимая, зачем такие предосторожности. Стараясь не показывать волнение, она сделала несколько шагов в направлении стоящего у окна письменного стола и вздрогнула, когда в камине взревело, разгораясь, пламя. Ее внимание сразу привлекли книжные полки, занимавшие все свободное пространство стен до потолка. Присмотревшись, Гермиона с удивлением поняла, что все книги были магловскими. Ни одной знакомой по «Флориш и Блоттс» фамилии писателя, ни одного намека на то, что хозяином этой библиотеки был волшебник. Она перевела взгляд на внимательно смотрящего на нее Снейпа, и тот, прочитав на ее лице немой вопрос, неохотно пояснил: – Корешки книг зачарованы. Магия прячет их реальные названия. Если вы были достаточно наблюдательны внизу, в баре, мисс Грейнджер, то, думаю, поняли, что это магловское заведение. Мне приходится подстраиваться. Бросьте пальто на журнальный столик и присядьте, – распорядился он, проходя мимо нее и усаживаясь за стол. – Разговор не займет много времени. Гадая, что это могло значить, Гермиона положила пальто на стоящий перед камином низенький столик и, глубоко вздохнув, решительно направилась к креслу для посетителей. Если он собирался побыстрее от нее отделаться, то и бояться было нечего. Хотя в этом случае он выставил бы ее вон еще внизу, не прерывая разговора с тем человеком, и не стал бы приводить к себе. Не дожидаясь приглашения, она уселась и смело взглянула на внимательно наблюдающего за ней Снейпа. По его лицу как всегда нельзя было прочитать ничего: даже каменная горгулья на входе в кабинет директора Хогвартса показалась бы более живой и эмоциональной. Молчание пощипывало кожу мельчайшими электрическими разрядами, а сердце перепуганной птицей металось в груди. Наконец Снейп решил прекратить пытку тишиной и чуть подался вперед, сложив перед собой руки на столе. – Вы пришли за новой порцией унижений, мисс Грейнджер? – раскатистая бархатистость его голоса резко контрастировала с колкой остротой вопроса. – Я надеялся, что после… финала нашей прошлой встречи вы не вернетесь, но вот вы здесь. Почему? – черные глаза прожигали насквозь, опаляя кожу везде, где касался его пронизывающий взгляд, особенно щеки, которые почти сразу же заполыхали огненно-алым. – Нет, сэр, я… – Гермиона запнулась, и вся прошлая сессия снова пронеслась у нее в голове и вдруг вывернулась совсем под другим углом, продемонстрировав нечто совершенно ошеломляющее: он намеренно унизил ее тогда, не снизойдя не только до ласк рукой, но и до простых прикосновений. Ведь даже трусики он снял с нее при помощи магии! Он пытался оттолкнуть ее, не желая, чтобы она возвращалась! Во рту появился привкус горечи, мешая говорить, а в носу защипало. Неужели она настолько жалкая и похотливая, что даже капля самоуважения не всколыхнулась в ней и не остановила от возвращения в этот бар, название которого теперь казалось таким подходящим ему? – Вы – что? – напомнил о себе Снейп, вопросительно подняв бровь. Казалось, он видел ее насквозь, смотря в душу как магловский врач-хирург в разверстую грудную клетку пациента. Откровенность. Вот чего он от нее ждал. Как и любой Верхний от нижней. Полной стыда и боли откровенности. – Мне не показалось это унизительным… тогда, – спрятав от него взгляд, пробормотала Гермиона, нервно теребя полы платья. – Мне показалось… правильным подчиниться вам и принять то, что вы мне даете, поэтому я пришла просить о новых сессиях… Но теперь, сэр… – Что теперь, мисс Грейнджер? – вкрадчиво поинтересовался Снейп. Он сидел абсолютно неподвижно, не поменяв позу ни на миллиметр, отчего в голове вновь промелькнули ассоциации со статуей, каменной и бездушной, с холодным безразличием наблюдающей за бурей чужих эмоций. – Теперь мне очень стыдно, сэр, – прошептала Гермиона и, не выдержав, закрыла руками пылающее лицо в попытке спрятаться от пристального препарирующего взгляда черных глаз. – Почему? Потому что это с вами случилось? Или потому что вам понравилось? – Второе, – едва слышно проговорила она, безуспешно борясь со стыдом и смущением. – И потому что вы об этом знаете. – И я узнаю о вас гораздо больше, если мы продолжим, – спокойно заметил Снейп, откидываясь на спинку кресла. – Все, что вы прячете внутри: тайное, интимное, постыдное. Я буквально выверну вас наизнанку, если сочту это целесообразным во время сессии, и если вы считаете, будто сможете мне сопротивляться, то вы очень плохо представляете себе, с кем имеете дело. Я не Малфой, и ничто со мной не будет похоже на ваши отношения с ним. Подумайте, Гермиона, действительно ли вы настолько этого хотите. Честность и откровенность – только так можно с ним общаться, напомнила себе Гермиона. Только так он позволит с собой общаться. Она слишком давно этого желала: открыться, довериться, подчиниться тому, кто сильнее нее физически и по духу. Из многочисленных переписок на сайтах знакомств за эту неделю она поняла одно: если партнер будет слабее, ничто не удержит ее от соблазна манипулировать им. Подобные отношения, построенные по принципу скрытого управления снизу, далеки от Темы, и их не стоит даже начинать. Но Снейп, столько лет пробыв марионеткой Дамблдора, наверняка не допустит ни малейшей попытки управлять собой. Перед глазами вдруг всплыло лицо ее неудавшегося Верхнего Клиффа – симпатичное, но перекошенное яростью, опасное. Этот милый и респектабельный с виду человек за секунду превратился в неуравновешенного и жестокого, готового напасть. Гермиона внезапно поняла, как ей повезло, что его истинное лицо явило себя на первой встрече, а не на первой сессии, когда она была бы особенно уязвимой. Снейп, без сомнения, тоже мог быть жестоким и опасным, иначе он просто не выжил бы рядом с Волдемортом, но он, в отличие от Клиффа, прекрасно контролировал себя даже во время вспышек гнева. Она подняла на него глаза и увидела, что он все еще ждал от нее ответа на свой вопрос, проявляя недюжинную выдержку и терпение. Если его и раздражало столь долгое молчание, то он тщательно это скрывал, спокойно наблюдая за вереницей сменяющих друг друга эмоций у нее на лице. – Я не знаю, сэр, хочу ли я, чтобы вы распотрошили мою душу, – наконец честно призналась Гермиона. – Мне кажется, там есть такие темные уголки, в которых прячется нечто настолько болезненное, что лучше будет это не трогать и не пытаться вытащить на свет. Я не знаю, что конкретно вы собираетесь делать и насколько глубоко хотите проникнуть. Я лишь знаю, что хочу попробовать, потому что… то, что я испытала на прошлой сессии, стало для меня глотком свежего воздуха впервые за несколько лет. И я не прощу себе, если не попытаюсь пережить это снова. – Вы неправильно меня поняли мисс Грейнджер, – мягко проговорил Снейп. – Я не хочу вас сломать. Я хочу понять, откуда взялась та пустота в вашей душе, о которой вы говорили. Та, что не дает вам покоя и заставляет раз за разом искать боли и унижений. Извращенный секс – это лишь одна сторона Темы, ее красивые и соблазнительные декорации. И она столь же проста и скучна, как физика работы любого магловского механизма. Стоит понять общий принцип действия одного, и ты уже знаешь, как работают все они. Настоящая же Тема для двух людей заключается в понимании и принятии, как друг друга, так и самих себя. Вот к чему вы должны быть готовы. Вот на что вам нужно решиться, взвесив все за и против и учтя все обстоятельства. В том числе тот факт, кому вам придется открыться. Возможно, вам понадобится время, чтобы все обдумать в спокойной обстановке. Если хотите, можете прогуляться и вернуться сюда позже. Или в другой день, мне некуда спешить. Он снова дал ей шанс передумать? Отказаться? Его темная фигура неподвижно замерла, а длинные пальцы шевельнулись, сжимаясь в кулак, и на миг Гермионе показалось, что он держит в руке ее трепещущую душу, кровоточащую и заходящуюся в крике. И тогда ей впервые стало страшно: никому и никогда, даже Гарри с Роном и Малфою, она не открывалась настолько глубоко. Никто и не хотел, если честно, встречаться лицом к лицу с ее внутренними демонами, даже она сама. И вот Снейп ясно дал понять, что готов не просто встретиться, но и сразиться с ними. И кто, как не он, имел шанс одержать победу в этом противостоянии, ведь иногда казалось, что сам он живое воплощение одного из них. – А зачем все это вам, сэр? Зачем копаться в чьих-то проблемах? – выпалила Гермиона, не успев подумать. Но о вопросе не пожалела и решительно вскинула голову, ожидая ответа. Губы Снейпа тронул мимолетный фантом улыбки, и он кивнул. – Мне просто скучно здесь, мисс Грейнджер, – медленно протянул он, и тонкая, едва слышная на самом краю восприятия нотка издевки окрасила его слова в неприятный тон. Его губы скривились в язвительной усмешке, но он все же пояснил: – Вы задаете правильный вопрос, но забываете о самом важном: это вам придется открыться мне. Я же покажу вам лишь то, что сам сочту нужным. Чем меньше вы знаете обо мне, тем вам будет проще. Я бы даже сказал, что вам уже известно слишком многое. – Эффект случайного попутчика, – задумчиво отозвалась Гермиона, и Снейп снова кивнул. – Незнакомому человеку проще довериться, чем другу или родственнику, потому что потом ты его никогда не увидишь. – Верно, мисс Грейнджер. Вы сможете в любой момент прервать цепочку наших встреч. И никогда больше меня не увидеть. Если же сессии прекратятся по моей инициативе или в силу обстоятельств, условие будет таким же: мы с вами прекращаем все контакты. Разумеется, случайные столкновения не в счет, но вы не будете намеренно искать со мной встреч. Это условие обязательное и обсуждению не подлежит. – Да, сэр, – задумчиво пробормотала Гермиона, не понимая, что ее терзает. Какие-то странные, непривычные эмоции, от которых «стальная Грейнджер» давно отвыкла. Она перевела взгляд на невозмутимого Снейпа за столом перед ней. Его длинные пальцы выстукивали по столу медленный ритм, и это зрелище завораживало: как один за другим, начиная с мизинца, они неспешно опускались на твердую поверхность, издавая едва слышный полустук-полушорох, а затем цикл повторялся, вводя наблюдателя в гипнотический транс. Дыхание Гермионы само собой синхронизировалось с этими простыми движениями, а мысли потеряли четкость, словно затянутые туманом. Комната поплыла перед глазами, и Гермиона будто провалилась в прошлое, снова став маленькой девочкой-первокурсницей, отважно тянущей руку на уроке, желая проявить себя, доказать, что она чего-то стоит, что ее не зря приняли в невероятную волшебную школу. И ее энтузиазм раз за разом разбивался о стальную стену язвительности желчного профессора зельеварения, не упускавшего случая кольнуть, задеть, унизить ее то за чрезмерную активность на уроке, то за принадлежность к факультету-противнику, то за попытки подружиться с мальчиком, носившим столь ненавистную ему фамилию. А она была всего лишь одиноким ребенком, страстно желающим обрести друзей и ищущим одобрения взрослых. Слезы навернулись на глаза, когда Гермиона посмотрела на терпеливо наблюдающего за ней Снейпа. Эффект случайного попутчика? Но как можно было забыть связывающие их воспоминания, в которых злобный профессор не щадил чувства маленькой девочки? Конечно, он больше не походил на того Снейпа внешне, но разве он не остался таким же скользким и ядовитым внутри? Да, он не причинил бы ей физического вреда, но разве возможно было обнажить перед ним душу, отдавая на суд его колкому сарказму самое сокровенное? – Но я… вы… просто… – пробормотала она, не зная, как выразить весь этот разноцветный вихрь мыслей, образов, старых обид и новых страхов. – Не лепечите, – поморщился Снейп, а затем вздохнул и заметно смягчился. – Говорите как есть, не пытаясь подобрать слова. Весь тот сумбур, что сейчас у вас в голове. Я пойму. Только не молчите, мисс Грейнджер, молчание плохо на вас влияет. Вы начинаете слишком много думать. И не о том, что действительно важно. Он поймет. Он уже доказал, что понимает ее порой лучше нее самой. Может, стоило попробовать? Не казаться сильной и независимой Грейнджер, а рискнуть предстать перед ним той, чей тихий голосок вдруг зазвучал в душе, вспомнив старые детские обиды. Если после этого он безжалостно высмеет ее, как делал всегда, она просто уйдет и навсегда забудет о своем несостоявшемся «самом лучшем Верхнем». И будет просто жить как раньше, убедив себя, что снедающие ее желания всего лишь глупость. – Вы… – голос хрипел, и она прочистила горло, и повторила, стараясь не звучать как перепуганная первокурсница: – Вы… не обидите меня? «Стальная Грейнджер» внутри нее взбунтовалась, силой отпихнув в сторону некстати вылезшую маленькую девочку, о которой, казалось, давно пора было забыть, но Гермиона сделала глубокий вдох и усилием воли отбросила их обоих подальше к остальным маскам, ждущим своего часа. И вдруг ощутила себя голой, на миг оказавшись перед Снейпом без этой эфемерной защиты. Она сжалась в кресле, ожидая шквала издевок и колкостей, но Снейп молчал. А затем склонился к ней, и его бархатный голос окутал ее теплом, когда он произнес: – Посмотрите на меня, Гермиона. Она робко послушалась, и встретилась взглядом с его глазами, в которых не было язвительной насмешки. Лишь понимание. – Я не жду от вас с самого начала безграничного доверия. Я знаю, что мне нужно будет его заслужить. А вы должны будете сами убедиться в том, что я не сделаю с вами ничего, если не буду абсолютно уверен в безвредности этой практики для вас. Как физически, так и психологически. Но вам придется рискнуть и открыться мне. Для этого потребуется ваша гриффиндорская храбрость, которая в вас, я знаю наверняка, все еще есть. Не забывайте, что у вас будет стоп-слово и возможность разорвать соглашение и уйти в любой момент. Силой вас никто держать не будет. А теперь, когда все карты перед вами раскрыты, я спрошу еще раз: вы хотите этого, мисс Грейнджер? – Да, сэр, – после паузы проговорила Гермиона, решившись, и Снейп вопросительно поднял бровь. – Мне не нужно время на обдумывание. Я не питаю иллюзий по поводу вашей личности. Я помню то, каким вы были в школе и… после. Я помню суд и долгий тщательный разбор ваших преступлений, настоящих и мнимых. Но также я помню прошлую сессию. Она была случайностью, безумством, совершенном мной под давлением эмоций и обстоятельств. Но если бы не это безумство, я бы никогда не пришла к человеку, которого знала как Северуса Снейпа, с просьбой принять меня в качестве нижней. Я увидела вас с другой стороны и сочла ее подходящей для моих… нужд. – Рад, что вы откровенны, мисс Грейнджер, – сухо отозвался Снейп. – Откровенность вам еще понадобится, как и покорность. Он встал и обошел стол, остановившись напротив Гермионы и заставив ее невольно отстраниться. – Вы должны будете соблюдать несколько простых правил, – чуть сощурив глаза, сказал он, и требовательность в его голосе выдавала бывшего профессора, привыкшего общаться с недисциплинированными детьми. – Если вы не заметили, мисс Грейнджер, я живу здесь один среди маглов и не жажду внимания магического сообщества. Мне хватило его во время суда и еще целый мерзкий год после. С вами же рука об руку всегда идет хаос. Мне не нужны ни навязчивые журналисты под окнами, ни напыщенные бюрократы Министерства у моих дверей. Вы будете соблюдать необходимые меры предосторожности во время своих визитов сюда, а также сохраните в тайне общение со мной. – Да, сэр. Анонимность важна мне не меньше, чем вам… – И еще, мисс Грейнджер, – перебил ее Снейп, и его голос звучал жестко и резал не хуже острого клинка. – В обязанности Верхнего, среди прочего, входит забота о нижней: о ее физическом и психологическом благосостоянии. Не путайте это с ванильными отношениями. Все, что будет происходить на сессии, останется на сессии. Я не практикую контроль двадцать четыре часа в сутки, но и в свое личное пространство вмешательств не терплю. Я не являюсь вашим бойфрендом, спутником или – упаси Мерлин – женихом, поэтому все атрибуты ванильных отношений типа ревности, открыток на день Святого Валентина и расспросов, что я делал в свое свободное время, оставьте, пожалуйста за дверью. Вам это понятно? – Да, сэр, – кивнула Гермиона. – Я прекрасно осознаю разницу между обычными отношениями между мужчиной и женщиной и Тематическими и не собиралась смешивать одно с другим. С Драко мы всегда держали дистанцию, четко отделяя наш «Тематический секс по дружбе» от любви, и нас обоих все устраивало. Не вижу причин что-то менять и теперь. К тому же в мои планы вся эта любовная мишура совсем не входит: сейчас я полностью сосредоточена на карьере. Его взгляд будто сдирал с нее кожу, и Гермиона поежилась. Наконец Снейп кивнул, будто что-то разглядев у нее на лице и резко спросил: – Ваше стоп-слово останется прежним? – Да, сэр. – Хорошо. Список табу более-менее идентичен у всех нижних. Случаются иногда довольно экзотические пункты, но об этом, как и обо всем остальном я предпочитаю узнавать по ходу сессий или непосредственно на практике. Есть три вещи, которые позволяют увидеть человека настоящим, без масок и прочей общественно-моральной шелухи. На самом деле, их гораздо больше, но в рамках сессии нам доступны лишь следующие: это нагота, боль и оргазм. Сегодня вам предстоит пройти через все это, чтобы открыться мне. Гермиона кивнула. Теперь, когда решение было принято, а страхи, во многом благодаря словам проявившего необычайное понимание и непривычную для него чуткость Снейпа, ушли, она больше не колебалась, готовая подчиняться и принимать все, что он сочтет нужным ей дать. – Но я не просто попрошу вас раздеться, как вы, наверное, думаете. Сейчас вы пойдете в ванную, смоете макияж и примете душ. И впредь будете являться ко мне на сессии без наскальной живописи на лице либо умываться до их начала – мне все равно. Но во время них я хочу видеть вас настоящую. Вам все ясно, мисс Грейнджер? Кровь бросилась Гермионе в лицо, но она послушно кивнула. Она не помнила себя без макияжа уже несколько лет, с тех пор как начала работать в Министерстве. Сначала она просто красилась перед выходом на работу, чтобы выглядеть лучше на фоне офисных красавиц, а потом просто настолько привыкла рисовать себе другое лицо, ярче и выразительнее, что не могла представить, как выходит из дома, «блистая» своей натуральной красотой. Сообразив, что Снейпу не принципиально, в каком виде она доберется до его комнат, Гермиона слегка расслабилась, решив, что сможет брать с собой косметичку или обходиться после сессий специальным чарами, чтобы вернуться домой. – Я провожу вас в ванную, – сухо произнес Снейп и направился к двери справа от камина, за которой оказалась небольшая, но уютная спальня. Комната была лишена окон и скудно освещалась тусклыми лампочками трехрожковой люстры. Стоящая слева кровать поражала своими размерами: на ней спокойно можно было уместить как минимум четырех человек. Старенькое клетчатое покрывало, даже издалека выглядящее колючим, слегка сбилось, и из-под него игриво выглядывало голубое постельное белье в яркий желтый цветочек. Ожидавшая мрачных черных простыней или, на худой конец, традиционной слизеринской зелени Гермиона потрясенно уставилась на это чудо, но Снейп, не дав ей опомниться, распахнул еще одну дверь в стене слева от кровати. – Полотенце на вешалке чистое, его меняли сегодня утром, – буднично сообщил он, словно водить девушек в свою ванную было для него обычным делом. – Как и халат. Вы можете им воспользоваться, если не готовы выйти сразу обнаженной. Все, что вам понадобится, здесь есть. Не торопитесь. – Спасибо, сэр, – с благодарностью отозвалась Гермиона, понимая, что он предоставляет ей время успокоиться и собраться с духом. Как только дверь за ним закрылась, она слегка подрагивающими руками принялась раздеваться. В голове билась навязчивая мысль, что все не могло быть так просто. Снейп никогда не был простым человеком, и то, что он почти сразу согласился принять ее в качестве своей нижней, было по меньшей мере подозрительно. Он просил открыться ему, но работа в Министерстве научила Гермиону осторожности. Пусть Снейп уже не являлся ее бывшим злобным профессором, но все же не стоило забывать, кем он оставался до сих пор, – слизеринцем. Скрывающимся среди маглов в старом баре на задворках цивилизации. Если бы ему действительно стало вдруг скучно, он наверняка без труда нашел бы себе здесь кого-то, чтобы развлечься. Но он, отшельник, вдруг впустил в свою жизнь ее, человека, приближенного к Министру магии. Конечно, Снейп позаботился о том, чтобы отгородиться кучей правил, но все же он почти не сопротивлялся, и это наводило на определенные мысли. Решив, что он вряд ли поверит в ее наивность, если она спросит его об этом в лоб, Гермиона решила все же быть настороже. Маленькое помещение ванной и старая душевая кабинка с расшатанными дверцами не предполагали длительного расслабления, к тому же снаружи ее ждал Снейп и не стоило испытывать его терпение перед первой же «настоящей» сессией. Прошлую встречу вряд ли можно было считать таковой, ведь тогда все случилось по инициативе и просьбе Гермионы, а Снейп по сути являлся лишь исполнителем. А сейчас всего через несколько минут она окажется полностью под его контролем. Гермиона протерла рукой малюсенькое запотевшее зеркало над узкой раковиной и посмотрела на свое лишенное макияжа лицо, похожее на потускневшую от времени картину, потерявшую яркость красок. Но, приглядевшись повнимательнее, она заметила, как горят ее глаза и пылают щеки, и с удивлением поняла, что сейчас в ее лице было больше жизни, чем за предыдущие пару лет. Только что она смыла тягучую липкую влагу, уже скопившуюся между бедрами от одного лишь разговора со Снейпом и от сладостно-острого предвкушения свободы, отголосок которой она испытала с ним в прошлый раз. И она надеялась, что сегодня ощущения станут полноценными. Она станет, наконец, полноценной рядом со своим Верхним. Накинув халат, который оказался ей впору – очевидно, Снейп успел магией подогнать его по размеру, пока она растерянно озиралась, – Гермиона плотнее запахнула его и решительно толкнула дверь, босиком выходя в комнату. Едва услышав ее шаги, сидящий на краешке кровати Снейп отложил книгу, которую читал. Гермиона с неуместным любопытством покосилась на обложку, желая узнать название, но затем отбросила эти мысли, поняв, что таким образом ее мозг пытался справиться с волнением, переключая внимание на ненужные мелочи. Шесть долгих шагов понадобилось ей, чтобы дойти до кровати и остановиться перед ним, опустив глаза: встретить сейчас тяжелый пристальный взгляд Снейпа было выше ее сил. На нем тоже не было обуви и, едва взглянув на его пальцы, Гермиона почувствовала, как между ног все сладко сжалось. – Вот такую Гермиону я помню, – мягко сказал Снейп, и она поняла, что он рассматривает ее лицо. Почему-то в халате, но без макияжа она чувствовала себя более голой, чем просто без одежды. – Я хочу, чтобы во время этой сессии мы общались свободно, и ты сообщала мне о любом дискомфорте, который ощутишь. О любом, Гермиона. Тебе все понятно? – Да, сэр. – Хорошо. Сними халат. Не спеши. Ну вот и все, сейчас будет пройден первый барьер, и он увидит ее полностью обнаженной. Учитывая то, что он собирался проделать дальше, – обнажить ее душу – раздеться уже не казалось такой страшной задачей. Эта мысль подбодрила Гермиону, и она развязала пояс халата и, глубоко вздохнув, позволила ему соскользнуть с плеч, после чего отбросила в сторону. – Чего ты боишься, Гермиона? – мягко спросил Снейп, а затем встал и подошел к ней. Ее снова окутал его вязкий, словно топь, аромат, мешающий связно соображать, и она непонимающе посмотрела на него. – Боюсь, сэр? Пока ничего. Вы еще не делаете ничего страшного. – А твое тело говорит об обратном, – склонившись совсем низко, шепнул он и кивнул куда-то вниз. Гермиона послушно опустила глаза и вдруг поняла, что ее руки когда-то успели самовольно взметнуться вверх и прикрыть грудь, хотя она совершенно не помнила, чтобы сознательно делала это. – Я… не знаю, как это произошло, сэр, – озадаченно сказала она, медленно опуская руки. Соски напряглись еще сильнее, и щеки залила краска, когда взгляд Снейпа коснулся их, почти физически ощущаясь на коже, отчего они болезненно заныли, желая настоящего прикосновения. – Зато знаю я, – пророкотал его голос ей на ухо. Он обошел ее и теперь стоял сзади, и тепло его тела гладило ее спину, на которой выступили мурашки. – Подними руки вверх, я тебя свяжу. Гермиона немедленно послушалась, и ее запястья обвили магические веревки, не дающие опустить руки. Движением палочки Снейп натянул их, и вывернутые плечи слегка заныли, а грудь приподнялась и нахально выпятилась вперед, по-гриффиндорски бравируя храбростью. – Когда больше не сможешь терпеть дискомфорт, сразу скажешь мне, – приказал Снейп, отходя на пару шагов и внимательно оглядывая ее тело. – Я могу пользоваться легилименцией, чтобы контролировать твое состояние, но предпочитаю обходиться без нее, иначе завтра ты сляжешь с тяжелейшим приступом мигрени. – Да, сэр, – отозвалась Гермиона, тяжело дыша. От нее больше ничего не зависело. Крепко связанная и лишенная возможности двигаться, она, тем не менее, была свободна от всех оков – общественных и моральных. А тяжелые доспехи и причудливые маски, скалящиеся вежливыми гримасами либо, наоборот, искусно прячущие все эмоции, остались лежать на полу ванной Снейпа бессмысленной грудой ветхого, изношенного хлама. Сладкий привкус свободы на губах кружил голову и пьянил не хуже вина. Между ног уже снова выступила влага, а в воздухе кипел яркий огненный аромат возбуждения, который Снейп наверняка чуял своим обостренным обонянием зельевара. Вряд ли от него вообще что-то можно было скрыть, и эта мысль заставила смущение отступить. Снова обойдя ее и внимательно изучив каждый участок тела, Снейп остановился перед ней и теперь рассматривал поднятые над головой руки. Вдруг он вскинул палочку и резко скомандовал: – Фините! Предплечье отозвалось легким жжением, и Гермиона сразу поняла, что произошло: чары, под которыми она прятала свой шрам, с легким покалыванием рассеялись, обнажая складывающееся из глубоких порезов слово «грязнокровка». – Кто? – отрывисто спросил Снейп, стиснув зубы. – Беллатриса, – тихо ответила Гермиона. Лезвие ножа оказалось отравленным, и следы невозможно было свести ни одним из известных колдомедицине способов, поэтому она просто прятала их заклинанием. Лицо Снейпа вновь стало непроницаемой маской, а в глазах отражалась странная эмоция, которая не поддавалась точной идентификации: нечто среднее между яростью и удивлением. – Есть еще шрамы, которые ты прячешь подобным образом? – раздражение в его голосе прошло колючими мурашками по коже. – Нет, сэр. Этот единственный, – отозвалась Гермиона, гадая, как он смог рассмотреть или почувствовать невидимое и неощутимое заклинание. Об этом шраме знали только Гарри, Рон и Драко, но даже во время сессий с Малфоем она продолжала скрывать ужасное напоминание о позорных для любого цивилизованного общества дискриминационных идеях, что оставила на ее теле война. Она не стыдилась показывать его – просто не хотела лишний раз вспоминать о пережитом кошмаре, поэтому не была против того, что Снейп увидел его. В конце концов, свои шрамы, оставленные Нагайной, он не прятал, как и Темную метку. – Когда я говорил, что хочу видеть тебя настоящую, я имел в виду и это тоже, – недовольство шипело внутри него и плевалось острыми словами. – Уж с твоими-то мозгами, Грейнджер, стыдно было не провести параллель и не понять этого. – Простите, сэр, я… – Гермиона помедлила, но затем решила, что откровенность будет лучшим выходом. – Я не подумала про шрам, потому что… волновалась и… – И? – Снейп вопросительно поднял бровь. – И потому что возбуждение мешает мне связно думать, – потупившись, наконец смогла проговорить она. – А вся эта… ситуация очень возбуждает… сэр. Он не ответил, но коротко кивнул и отошел к стоящему слева от двери в ванную комоду. Гермиона расслабилась, поняв, что ее извинения приняты и тактика откровенности сработала. Но увидев, что держит в руках вернувшийся Снейп, она снова напряглась. – Знаешь, что это такое? – спросил он. В его руках танцевала, извиваясь и красуясь перед Гермионой, длинная плеть, искусно плетеная из кожи и заканчивающаяся хвостами с маленькими завязанными на концах узелками. – Похоже на «кошку», сэр, – во рту мгновенно пересохло, и Гермиона даже забыла о неприятном покалывании в затекших пальцах рук. – Это она и есть, – спокойно кивнул Снейп. – Сегодня я буду пороть тебя исключительно ей. Судя по бледным синякам, оставшимся на твоих ягодицах после предыдущей порки, ты предпочитаешь не сводить следы с кожи. – Да, сэр, – поспешила сказать Гермиона в ответ на его вопросительный взгляд. – Я люблю ощущать боль еще несколько дней после сессии, и мне нравится, как выглядят следы на теле. Снейп коротко кивнул, словно она подтвердила его предположения. – Я буду избегать открытых участков, чтобы не компрометировать тебя перед коллегами. Но в остальном выбор мест для порки остается за мной. – Да, спасибо, сэр, – Гермиона почувствовала горячую волну, поднимающуюся по телу, напрягшемуся в предвкушении боли. Переступив ногами, она поняла, что ее бедра уже были липкими от смазки, медленно сочащейся из ноющего отверстия, тоскующего по приятной заполненности. – В прошлый раз ты просила о боли сама, потому что хотела ее, – звучный голос Снейпа волнами кружил вокруг напряженного тела Гермионы, касаясь едва уловимой вибрацией воздуха, лаская еле слышными хриплыми нотками. – Сегодня ты примешь боль, потому что так хочу я. Не противься ей, дай своему телу реагировать естественно. Если нужно, кричи: Заглушающее заклинание и другие защитные чары обеспечат нам полное уединение. Тебе все понятно? – Да, сэр, – голос сорвался, и Гермиона стиснула зубы в ожидании первого удара. Потом станет легче, нужно было лишь пережить эти несколько мучительных секунд, наполненных предвкушением боли, а потом старая подруга примет ее в свои объятия. – Считать не нужно, пусть ничто тебя не отвлекает, – почти ласково сказал Снейп, и плеть свистнула в первый раз. Боль поцеловала Гермиону горячо и страстно, будто соскучившись по ее телу. Снейп начал чуть интенсивнее, чем в прошлый раз, и «кошка», изящно и проворно изгибаясь в его руках, ласкалась к ее бедрам, жестко покусывая. Отдельные очаги боли, словно лесной пожар, быстро распространились, захватывая все больше территории, и вскоре задница нагрелась и, казалось, начала испускать собственный жар. Тихие стоны постепенно набирали громкость, сливаясь в единую мелодию и образовывая вместе со свистом и глухими ударами плети о тело великолепную симфонию подчинения, искусным дирижером которой был Снейп, двигающийся вокруг в ритмичном танце доминирования. – Когда тебе в последний раз говорили, что ты красивая? – вдруг спросил он, останавливаясь, чтобы дать ей передышку, и обходя Гермиону по кругу, откровенно любуясь измученным покрытым испариной телом и будто восхищаясь прекрасным творением своих рук. – На четвертом курсе, сэр, – после небольшой паузы ответила Гермиона и, поймав его вопросительный взгляд, добавила: – Виктор Крам. Снейп заинтересованно подошел поближе, разглядывая ее лицо и почти уткнувшись носом ей в щеку. Впервые он был так близко, и Гермиона могла рассмотреть каждую морщинку на его усталом лице, каждую неровность кожи, каждый мелкий шрамик от ожогов или заклятий. Терпкая горечь его аромата пьянила и околдовывала, путая мысли. – Очень интересно, мисс Грейнджер, – протянул он, сощурившись и внимательно глядя ей в глаза. – Девственность вы потеряли тоже с ним? Прямота вопроса и резкость тона хлестнули не хуже плети, но Гермиона была готова к чему-то такому и спокойно ответила: – Нет, сэр. – Неужели Уизли? – скривившись, бросил Снейп и отошел, теперь наблюдая за ней с небольшого расстояния. – Нет, сэр. Я сделала это сама. Молчание, повисшее в комнате, было полно невыраженного изумления, которое Снейп мастерски скрыл, снова надев на лицо маску безразличия. – Подробнее, – равнодушно бросил он, но его глаза крепко вцепились в Гермиону, ловя каждое движение, каждую эмоцию, мелькающую на лице. – Я сделала это перед шестым курсом, летом… – она запнулась: слова сопротивлялись, ускользая от нее. Почему-то мысль о том, что Снейп – бывший преподаватель, отчетливо всплыла в мозгу, застилая способность связно мыслить. Как можно было рассказать о таком учителю? Он ведь помнил ее в тот период, а теперь будет знать, что она втайне делала. – Чем ты пользовалась? – он не собирался облегчать ей задачу, остановившись рядом и сложив руки на груди. – М… фаллоимитатором, сэр, – густо краснея, отозвалась Гермиона. – Заказала по почте. Магловской почте. Мое тело уже испытывало определенные… потребности, но… довериться я никому не могла. Была вероятность, что мы с Гарри и Роном не вернемся в школу, и я не знала, будет ли другая возможность… Снейп напряженно кивнул, явно о чем-то раздумывая. – Мне не слишком понравилось… – упрямо прятавшиеся поначалу слова осмелели и полились рекой, не встретив ни язвительных комментариев, ни осуждения блуждавшего в своих мыслях Снейпа. – Поэкспериментировав несколько раз, я забросила эту… штуку и больше к ней не возвращалась. Но себя девственницей уже не считала, ведь в первый раз была кровь и… все такое, – вдруг снова смутилась Гермиона, когда взгляд Снейпа остановился на ней. – Драко я сказала, что у меня просто давно никого не было, и попросила быть осторожным. Если он что-то и понял, то виду не подал. – Значит Малфой был твоим первым мужчиной, – констатировал Снейп, который, несмотря на свой отрешенный вид, оказывается, внимательно ее слушал. – Перед тем, как привести тебя ко мне, он немного рассказал о ваших отношениях. Без подробностей, но суть я уловил. Вы ведь сразу начали с БДСМ? – Да, сэр. – Он любил тебя когда-нибудь нежно? Без Темы? Легкая дрожь прошла по спине Гермионы от такого странного выбора слов. Почему Снейп сказал именно так – «любил»? Можно было выбрать столько разных синонимов. Сомневаться в богатом лексиконе бывшего профессора, способного мастерски уколоть словом, не приходилось. Тогда почему? – Гермиона? – его голос требовательно напомнил о заданном вопросе. – Нет, сэр, – прошептала она. – Мы встречались только с одной целью… Снейп кивнул, принимая к сведению, и снова переместился к ней за спину. – Ты готова продолжать? – красота его голоса завораживала и потрясала почти до слез. Упрямо мотнув головой, чтобы не поддаться этому наваждению, Гермиона прошептала: – Да, сэр. Спасибо за передышку. Миллиарды маленьких укусов на заднице стихли, притупив свой пыл, и кожа просто излучала тепло, как маленькая печка. Гермиона глубоко вздохнула и зажмурилась, услышав знакомый свист рассекаемого воздуха, и плеть обняла ее тело снова. Когда боль в саднящих ягодицах стала медленно подкрадываться к наивысшей границе, за которой заканчивались физические возможности Гермионы терпеть ее, плеть вдруг поднялась чуть выше и начала нежно массировать спину, наращивая мощь и темп. Снейп грамотно избегал самых уязвимых мест там, где находились почки, сосредоточив удары на области, где прочный каркас ребер защищал внутренние органы. На спину кошка ложилась тяжелее, и Гермиона с хрипами хватала воздух и бессильно обмякла, повиснув на своих путах. Мир потихоньку начал уплывать, отходить на второй план, рассеиваясь как морок и оставляя ее наедине с пылающим жаром и ритмичными ударами, глухо отдающимися в мозгу, как камертон создаваемой Снейпом мелодии плоти. Боль слегка притупилась, проникнув под кожу, слившись с телом в единое целое и мягко пульсируя, гипнотизируя, уводя сознание за собой. В ушах ритуальными барабанами застучала кровь, а по виску скатилась капля пота, слегка отрезвив, и Гермиона увидела перед собой размытую темную фигуру. – Как твои руки, Гермиона? Ты можешь продолжать? – прозвучал рядом тихий шелестящий голос Снейпа. – Д-да, сэр, – мысли спутались в лохматый клубок, и Гермиона с трудом поняла, что он спрашивает. – Посмотри на меня. Веки стали каменными, а глаза с трудом повернулись, но она смогла выполнить приказ и тут же провалилась в темную пугающую бездну его взгляда. – Еще немного, – сказала бездна, и Гермиона ошалело кивнула, сомневаясь, что сможет справиться с собственным голосом. Снова свистнула плеть и нежно поцеловала живот, а затем продолжила свои страстные ласки, пока огонь не перекинулся и туда, устремляясь выше, к груди, которой он лишь коснулся и отступил. Зазвучали шаги, то удаляясь, то приближаясь, и остановились рядом, выжидая. – Будет больно, – рокочущий низкий звук сложился в слова, которые с трудом обрели смысл в одурманенной тяжелой голове. Больно? Куда еще больнее? – Да, сэр, – произнес где-то совсем рядом чей-то чужой голос, и в соски словно одновременно вцепился острыми зубками какой-то маленький зверек. Живота коснулось что-то узкое и холодное, и где-то на границе сознания мелькнула мысль о зажимах с цепочкой. Чей-то крик звенел в замкнутом пространстве комнаты и бился о стены в поисках выхода, и только закашлявшись, Гермиона поняла, что он принадлежал ей. – Ты справилась, Гермиона, – мягкий бархат его голоса обволакивал, как вода. На щеку легла теплая рука, и длинные пальцы погладили влажную разгоряченную кожу. – Хорошая девочка. В до боли сведенный живот ударила волна возбуждения, как прибой о прибрежные скалы, и Гермиона тихонько застонала, выдернутая из сладкого полузабытья, в котором парила будто в невесомости. Это была правда или сон? Снейп действительно гладил ее по щеке? Он действительно коснулся ее этими невероятными красивыми пальцами, о которых она так долго мечтала? Костер вожделения ярко вспыхнул между пылающими бедрами, и затуманенный взгляд встретился с глазами Снейпа, прося об одном. И словно сжалившись над ней, его рука коснулась сомкнутых половых губ и, решительно раздвинув их, погладила клитор. Тело Гермионы выгнулось, повиснув на магических веревках, и снова раздался крик – хриплый, вымученный, умоляющий. По коже снизу вверх толчками расходилась сладкая нега в такт движениям длинных пальцев на влажном набухшем клиторе. Бедра льнули к его руке, но дрожащие ноги не находили опору, и Гермиона застонала, прося о большем. – Смотри на меня, – приказал Снейп, и нельзя было не подчиниться властной строгой силе, исходящей от него. С трудом разлепив тяжелые веки, Гермиона взглянула и полетела в бездну, у которой не было дна – лишь черная живая круговерть, смертоносно-опасная, но не представляющая сейчас угрозы, тянущаяся к ней завихрениями тьмы не для того, чтобы причинить боль, а чтобы принять в свои колючие понимающие объятия. Палец, кружащий на клиторе, скользнул ниже, и его место занял другой, не менее ловкий и проворный, а тот, чуть задержавшись у тесного входа, одним властным толчком проник внутрь, сразу отыскав самую чувствительную точку. Строгий жесткий ритм его руки, срывающееся дыхание, влажное хлюпанье и бездонные глаза – повелительные, непреклонные, – все слилось в безумную мчащуюся карусель похоти, которая подхватила Гермиону прямо посреди головокружительного падения в бездну и понесла вниз еще быстрее, без конца, без оглядки, пока сокрушительный сладостный удар не выбил дух, и она потеряла сознание, забившись в судорогах удовольствия на руке Снейпа. Когда Гермиона очнулась, ее окружала теплая мягкость и окутывал горький аромат бергамота и можжевельника. Не открывая глаза, она лениво шевельнулась, и усталое тело пронзила ноющая приятная боль. Задница саднила больше всего, но не горела огнем, а лишь легонько тлела как угольки в остывающем камине. Вздохнув, Гермиона неохотно посмотрела перед собой мутным взглядом и с удивлением различила вокруг поляну желтых цветов, раскинувшуюся на яркой голубизне неба. Удивленно моргнув, она наконец смогла сфокусировать взгляд и поняла, что лежит в постели Снейпа, укрытая одеялом. Приподняв голову, она тут же рухнула обратно – силы оставили ее мгновенно. Едва уловимый звук шагов приблизился к кровати и остановился, а звучный обволакивающий голос произнес: – Выпей, Гермиона, – матрац рядом прогнулся, и сильная рука приподняла ее голову, а вторая поднесла к губам кружку с резко пахнущей полупрозрачной жидкостью. Затуманенный мозг отказался идентифицировать зелье, но Гермиона доверчиво сделала глоток, зная, что Снейп хотел ей помочь, а не отравить. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он, приподнявшись, чтобы отставить опустевшую кружку, и чувство потери и одиночества вдруг нахлынули, когда он отстранился. Издав непонятный звук, Гермиона приподнялась, чувствуя себя намного бодрее, и, не соображая, что делает, переползла-перекатилась к сидящему на краю кровати Снейпу и уткнулась лицом в жесткую джинсовую ткань на его бедре. Несколько секунд царила напряженная тишина, но вдруг тяжелая широкая ладонь легла на спутанные каштановые волосы. Она не двигалась, не пыталась приласкать, просто лежала, но горький жесткий комок в груди Гермионы вдруг рассосался, и она выдохнула. – Все хорошо, сэр. Спасибо… – Ты справилась с нашей задачей на сегодняшнюю сессию, – похвала получилась сухой, но в голосе не было безразличия и отстраненности. – Мне нужно идти, Гермиона. Можешь оставаться здесь, сколько тебе нужно. Вода есть в кабинете на столе. Если захочешь чего-то еще, спустись вниз и попроси Мэтта. Платить ни за что не нужно, я разберусь. Встретимся через неделю в субботу. Он поднялся и, не оглядываясь, вышел. Гермиона осталась одна. Собравшись с силами, она выбралась из постели: зелье Снейпа действовало, и слабость ушла, хотя боль и ломота в мышцах остались. Доковыляв до ванной, она достала из сумочки палочку и наложила на себя Очищающее заклинание, а затем набросила на лицо легкий морок, который должен был имитировать макияж. Снейп сказал, что она могла не торопиться, но также явно дал понять, что задерживаться ей здесь тоже не стоит. Она и не собиралась. Наскоро одевшись, она выбралась на улицу тем же путем, что они пришли, – через пожарную лестницу на заднем дворе. Трансгрессия далась ей тяжело, а короткий путь до дома показался бесконечным. Едва войдя в прихожую, Гермиона, срывая одежду, направилась в ванную и там, скорчившись под горячими струями душа, наконец смогла заплакать.