Вкус подчинения

– Подойди поближе, – читавший какую-то магловскую газету Снейп аккуратно сложил ее и убрал в ящик стола. На этот раз он ждал Гермиону не в спальне, а в своем кабинете, и она вышла туда из душа, кутаясь в халат и нервно теребя завязки. Легко было рассуждать о собственной смелости и готовности выйти к нему голой, находясь дома, но под строгим взглядом бывшего профессора гриффиндорская храбрость сразу отступила, склонив голову и пряча глаза. Прошлепав босыми ногами по покрытым лаком доскам пола, Гермиона остановилась у кресла для посетителей, ожидая дальнейших указаний. – Еще ближе, – повернувшись и сидя теперь боком к столу, Снейп небрежным жестом указал на место перед собой. Дыхание на секунду перехватило, а смелости еще поубавилось, когда Гермиона, проделав эти несколько шагов, встала прямо перед ним. Он смотрел на нее снизу вверх, но даже так ощущение властности, исходящее от него, не давало забыть, кто на самом деле здесь являлся хозяином положения. Наверняка он смог бы, не прилагая больших усилий, доминировать даже со связанными руками. Жесткие ладони легли ей на талию и резко вздернули вверх, заставив взвизгнуть от неожиданности. Задница встретилась с чем-то твердым, и ошалевшая Гермиона поняла, что сидит на столе, а привставший Снейп уже снова опустился в кресло и придвинул его ближе. Еще ближе. Так близко, что оказался буквально у нее между ногами, бесцеремонно разведя ее колени в стороны. Горячие пальцы скользнули по ее замерзшим ступням, заставив Гермиону дернуться от сладкого щекочущего ощущения, поставили их на подлокотники кресла и сделали неуловимый жест, от которого по ногам расползлось тепло, окутав их, как горячая вода. – Спасибо, сэр, – пробормотала Гермиона, понимая, что Снейп только что наложил на нее Согревающее заклятие. – Пожалуйста, мисс Грейнджер, – невозмутимо отозвался он, казалось, наслаждаясь ее смущением. – Расскажи мне о вечере прошлой пятницы, – вдруг попросил он, и витающее в воздухе настроение резко сменилось с расслабленного и почти игривого на собранно-деловое. – Вы хотите знать, что я делала после сессии, сэр? – уточнила Гермиона, чувствуя себя неуютно от того, что полы халата разошлись в стороны, и Снейпу, чья голова находилась сейчас на уровне ее груди, достаточно было всего лишь опустить взгляд и скользнуть им между раздвинутыми бедрами, чтобы увидеть уже влажные половые губы. – Я хочу знать, что ты чувствовала, когда ушла отсюда, – его рука снова легла ей на ногу, а большой палец нежно погладил косточку на щиколотке, и Гермиона едва удержалась, чтобы не дернуться от вспышки удовольствия, разрядом статического электричества пробежавшей по клитору. Так ее еще никто никогда не трогал, и оттого прикосновение показалось особенно интимным. С трудом сосредоточившись на вопросе Снейпа, она напомнила себе, что с ним нужно быть предельно честной и откровенной, но вместо этого, опустив глаза, пробормотала: – Удовлетворение, сэр. Мне было… хорошо. Конечно, мне хотелось бы, чтобы… – Гермиона, – усталый вздох Снейпа заставил ее почувствовать вину быстрее, чем если бы он накричал на нее, используя всю свою язвительность. – То, что я хочу от тебя сейчас услышать, очень важно. Либо ты скажешь мне это сама, либо я использую легилименцию, чего принципе не приветствую на сессиях, предпочитая добровольное подчинение и… сотрудничество. Тебе все ясно? – Да, сэр. Простите, – смущенно ответила она, не понимая, что на нее нашло. Она глубоко вдохнула, собираясь рассказать ему всё, на этот раз честно, но слова не шли. Рука Снейпа на ее щиколотке замерла, будто в ожидании, и Гермиона закрыла глаза и сжалась, готовясь к болезненному выворачивающему наизнанку вторжению в свой разум, но бежали секунды, колотилось сердце, и ничего не происходило. – Вопреки распространенному некогда в Хогвартсе мнению, я не ем неугодных, – в глубоком вибрирующем голосе не было ни нотки раздражения, хотя по мнению Гермионы, Снейп должен был сейчас клокотать от гнева. – И тебя не укушу и не съем. По крайней мере, пока ты сама об этом не попросишь. Гермиона удивленно уставилась на него. Ей показалось, или Снейп только что пошутил? Вместо привычной затягивающей черной бездны его глаз она увидела сияющие искорки, и тогда тяжелый обруч, сдавливающий грудь, исчез, и стало легче дышать. – Я почувствовала… обиду. Не знаю почему, – признание получилось само собой, и Гермиона вздрогнула, когда руки Снейпа вдруг ловко развязали узел на поясе ее халата. – И… всю неделю не могла избавиться от этого чувства. – Ты плакала, когда пришла домой? – резко спросил он, бросив пояс и не делая попыток распахнуть халат, отчего из груди Гермионы вырвался разочарованный вздох. Черные глаза встретились с карими, и странное ощущение согрело ее изнутри, будто там, где-то глубоко в душе зажглась маленькая искорка, которой уже было достаточно, чтобы еще один рубеж обороны с грохотом рухнул, и прозвучал тихий робкий шепот: – Да, сэр… В камине потрескивало пламя, поглощая поленья и распространяя тепло и уют. Гермиона сидела с закрытыми глазами и прислушивалась к себе, пытаясь понять, что в ней изменилось, но осознание никак не приходило, и сдавшись, она посмотрела на сидящего перед ней Снейпа, внимательно изучающего ее лицо. – Сложно было? – спросил он, и, очевидно, это прозвучало немного резче, чем ему хотелось, потому что его руки легли ей на бедра и нежно провели по коже снизу вверх, затем скользнув на ягодицы. – Ч-что вы имеете в виду, сэр? – закусив губу, пробормотала Гермиона, неосознанно раздвигая бедра шире. – Сложно было признаться, что «стальная Грейнджер», как тебя окрестил «Пророк», бывает слабой? – безжалостно произнес Снейп, склоняясь вперед, чтобы не упустить ни единой тени эмоций на ее лице. – Теперь уже нет, – ответила Гермиона, ощущая неведомую легкость: она и не подозревала, какими тяжелыми, на самом деле, были доспехи, что она носила не снимая, с тех пор как впервые услышала слово «грязнокровка» в свой адрес. – Что ж, увидим, – равнодушно отозвался Снейп, распахивая ее халат и слегка спуская его с плеч. Напряженные соски заныли под его пристальным взглядом, и не ожидавшая такого резкого перехода к действиям Гермиона слегка покраснела. Теплые руки обхватили груди снизу, а большие пальцы закружились на ареолах, вырывая из нее жалобные стоны, просящие о большем. – Откинься назад и обопрись руками о стол сзади, – распорядился Снейп, и справа громыхнул ящик стола, а затем послышался знакомый металлический звон. Зажим укусил один сосок, и Гермиона зашипела от боли и перевела затуманившийся взгляд на бесстрастного мужчину перед собой. Он поместил зажим на вторую грудь и придвинулся вместе с креслом еще чуть ближе, заставив развести колени шире. – Сместись немного назад и поставь ступни на стол, – приказал он, и Гермиона снова ощутила себя невероятно уязвимой, когда влажные половые губы раскрылись, как цветок, выставляя на обозрение набухший бутон клитора. Длинные пальцы Снейпа скользнули по сочащемуся смазкой отверстию, и живот тут же напрягся, ожидая новых ласк. – Отставь руки чуть дальше и откинься назад сильнее, – сказал он, и стоило ей послушаться, как влажный палец уперся в мгновенно сжавшееся тугое отверстие ануса, а внутри живота прошелся холодок от Очищающего заклинания. – Расслабься. Я вижу, что ты занималась анальным сексом раньше, поэтому я не сделаю ничего нового для тебя. – М-м-м, – простонала Гермиона, ощутив вторжение за плотное колечко мышц. – К-как… как вы можете это видеть, сэр? – пробормотала она, хватая воздух из-за позабытого уже ощущения наполненности, когда палец аккуратно, но решительно вторгся на всю длину. – Очень часто визуально видно, если этим отверстием пользовались в сексуальном плане, – сухо пояснил Снейп, вытаскивая палец и тут же добавляя к нему еще один. – Не напрягайся, мне нужно тебя немного растянуть перед анальной пробкой. Его пальцы двигались внутри в медленном размеренном ритме, и Гермиона, посопротивлявшись совсем немного собственному вожделению, вскоре начала постанывать и двигать бедрами навстречу движениям Снейпа. Но его рука очень быстро покинула ее, оставив ощущение пустоты внутри, и снова громыхнул ящик стола, а затем в анус ткнулось что-то твердое и скользкое. И судя по мгновенно вспыхнувшей тупой боли, довольно толстое. – М-м, больно, сэр, – поморщилась Гермиона, тяжело дыша. Снейп тут же остановился, и его рука потянула за цепочку, связывающую между собой зажимы. Жалобный стон от вспыхнувшей резкой боли в сосках все еще звенел в воздухе, когда пробка с усилившимся напором надавила на сжавшиеся мышцы и заставила их пропустить ее. – Она не толще, чем член среднестатистического мужчины, – равнодушно сообщил Снейп, твердой рукой ввинчивая пробку на место, и Гермиона с облегчением выдохнула, когда та скользнула внутрь, и анус сжался вокруг самого тонкого места у основания. – Все в порядке? Больше не больно? – Нет, сэр. Все хорошо, – кажется, смазка полилась из нее еще сильнее после таких извращенных ласк, и взгляд Снейпа будто намеренно устремился прямо туда, где из ноющего отверстия сочилась влага. – Идем в спальню, – наконец сказал он, никак не прокомментировав небольшое влажное пятнышко на столешнице, но Гермиона и без слов знала, что он понял, как ей нравятся анальные ласки, любимые далеко не всеми за их болезненность и унизительность и именно по этой причине так ее привлекавшие. Пока она пыталась справиться с затекшими руками и ногами, неловко ерзая на столе, Снейп, коротко обернувшись, стремительным шагом подошел и, обхватив ее за талию, решительно сдернул со стола. Гермиона охнула и всем телом впечаталась в него так жестко, будто влетела в каменное изваяние, даже не дрогнувшее под ее весом. Сдавленные зажимами соски болезненно вжались в его грудь, обтянутую простой черной футболкой, а в живот уперлась пряжка ремня. Халат совсем слетел с плеч и бесполезной тряпкой повис на локтях, и Гермиона, прижимаясь полуобнаженным телом к полностью одетому мужчине, почувствовала себя более голой, чем если бы на ней совсем ничего не было. – Тебе это больше не понадобится, – спокойно сказал Снейп, и она поняла, что он имеет в виду, только когда халат вдруг шевельнулся как живой и сам собой освободился от плена ее локтей, белоснежной лужицей ткани растекшись по полу. – Идем. Он сделал шаг назад, развернулся и направился в спальню, и Гермиона тут же дернулась за ним, будто привязанная невидимым поводком. Это навело ее на мысли об ошейнике: использует ли его Снейп вообще? И если да, то когда ей будет позволено иметь свой? Ей всегда нравилось, как смотрелась на ней черная полоска кожи, которую Драко надевал на нее в знак принадлежности ему, и она была бы не против иметь материальное выражение своей принадлежности Снейпу. Когда она, внезапно оробев, вошла в спальню, Снейп уже избавился от обуви и расположился на краешке кровати, в этот раз застеленной обычным бледно-голубым постельным бельем без каких-либо узоров. Его глаза неотрывно следили за каждым ее шагом, пока она шла к нему, закусив губу от боли в сосках, причиняемой колышущейся цепочкой. – На колени, – прошипел Снейп, едва она остановилась перед ним. Казалось, он ожидал, что она примет позу покорности сама, подойдя к нему, и был недоволен ее недогадливостью. – Руки за голову. Пушистый ворс ковра встретил ее обманчивой мягкостью, но Гермиона знала, что это ощущение будет длиться недолго: всего через несколько минут ноги и руки затекут, а колени заноют. Снейп молча наблюдал за ней тяжелым темным взглядом, снова напоминая бездушную каменную статую. Боль в сосках поутихла, но ей на смену пришла боль в коленях, постепенно распространяясь по всему телу, до безумия жаждущему сменить позу или хотя бы просто шевельнуться. Гермиона закрыла глаза, стараясь дышать медленно, отмеряя вздохами секунды. Кожу бедер холодила остывающая на воздухе смазка, медленно сочащаяся и стекающая вниз, а голова кружилась от сладкого удовольствия подчинения. Когда бедра начали мелко дрожать от перенапряжения, и стало казаться, что она сейчас просто рухнет вниз, Снейп вдруг встал, медленно подошел и одновременно снял оба зажима, заставив Гермиону застонать от резкой боли. – Тебе запрещается говорить без моего разрешения, или пока к тебе не обратятся, – равнодушно отвернувшись, произнес Снейп и вернулся на свое место на кровати. – Встань и подойди ко мне. На коленях алели два больших пятна с вмятинками от ворса ковра, но Гермиона не решилась их потереть под внимательным взглядом Снейпа и, с трудом переставляя ноги, направилась к нему, гадая, что еще он для нее уготовил. – Ложись ко мне на колени, – распорядился он, сдвигаясь чуть дальше, чтобы дать ей пространство. Гермиона помедлила, нерешительно глядя на вытертую синюю ткань джинсов, обтянувшую жесткие колени Снейпа. Такая поза всегда казалась ей слишком интимной и подразумевала открытость и доверие со стороны нижней. Он сможет полностью ее контролировать, отлично чувствуя малейшую реакцию тела, а у нее не будет шанса спрятаться от него, пусть даже он не увидит ее лицо. Выставленная напоказ задница и сочащееся из влагалища возбуждение все скажут лучше мимики и эмоций. – Ты так жаждешь получить не просто порку, а порку в наказание, что собралась полностью игнорировать мой приказ? – голос Снейпа был ледяным настолько, что в комнате повеяло холодком, несмотря на пылающий жаром камин. Гермиона поежилась и, пробормотав слова извинения, осторожно устроилась животом у него на коленях, облокотившись о кровать. Лежать оказалось неожиданно удобно, и она почувствовала, что расслабляется. – Я начну рукой, а продолжу паддлом, – словно объясняя задачу на уроке, проговорил Снейп, берясь за основание анальной пробки и слегка ею подвигав. – Следы после прошлой сессии еще не до конца сошли, я вижу несколько мелких синячков, поэтому на этот раз порка не будет для нас главным блюдом. Говоря, он продолжал ритмично двигать пробкой, и Гермиона сжала ноги, пытаясь усилить давление на клитор, но, заметив это, Снейп тут же прекратил и легонько шлепнул по внутренней части бедер, вынуждая раздвинуть их пошире. – Ты кончишь, когда я тебе позволю, – в его устах это звучало даже не как приказ, а как неоспоримый факт, который оставалось лишь принять и покориться. – Ты готова к порке? – Да, сэр. – Назови мне свое стоп-слово. – «Уизли», сэр, – прошептала Гермиона, возбужденная уже настолько, что спусковой крючок оргазма готов был сорваться от любого, даже легкого прикосновения к самым чувствительным местам, поэтому порку она ждала как избавления, надеясь, что боль слегка охладит разгоряченное похотью тело и позволит немного отвлечься от невыносимого тянущего ощущения между ногами. – Хорошо. Считать не нужно, это всего лишь разогрев. Впервые Гермиона ощутила на себе шлепок его рукой, которая оказалась неожиданной тяжелой, несмотря на всю свою изящность. Удары ложились быстро, мгновенно распространяя тепло и легкое болезненное покалывание, а после каждого пятого Снейп нежно поглаживал кожу ладонью, отчего бедра сами собой устремлялись вверх, ласкаясь к его руке. Со временем болезненность начала накапливаться, и каждый шлепок теперь заставлял вскрикивать и хватать ртом воздух. Вдруг Снейп столкнул ее с коленей, и ошеломленная Гермиона оказалась на полу у его ног. – Сделаем перерыв, – невозмутимо сообщил он и кивнул с холодным одобрением, когда она сама заложила руки за голову и встала на колени, которые тут же отдались тупой болью и буквально взмолились больше не мучить их. Упрямо стиснув зубы, Гермиона постаралась не обращать внимания на боль и сосредоточилась на пылающих теплом ягодицах и взгляде Снейпа, скользящему по ее телу. – Ты не думала о подчинении Верхней-женщине? – спросил он, и Гермиона резко мотнула головой и, не раздумывая ни секунды, выпалила: – Ни в коем случае, сэр! – Почему? – Снейп подался вперед, внимательно разглядывая ее лицо, отчего она снова почувствовала себя букашкой под магловским микроскопом. Только вместо объектива снова была черная бездна, изучающая, испытующая. – Сэр… – Гермиона замялась, но выражение лица Снейпа ничуть не изменилось, словно он хотел дать понять, что ему неинтересны ее колебания. Вздохнув, она напомнила себе про откровенность. – Сэр, женщины либо непроходимо глупы, либо умны и поэтому опасны. Всегда, когда встречаются две женщины, между ними возникает негласное и, вероятно, даже неосознаваемое кем-то из них соперничество. Они всегда оценивают друг друга: внешность, поступки, положение в обществе, успешность в карьере – зависит от того, что важно для каждой из них. Я никогда не доверю свою безопасность и здоровье той, чьими поступками, пусть даже неосознанно, может руководить зависть или, наоборот, чувство собственного превосходства. Потому и говорят, что женщины зачастую более жестоки, чем мужчины. Я не встану на колени ни перед одной из них. – Всё это в равной степени может относиться и к мужчинам, – задумчиво отозвался Снейп, остановив взгляд на вырезанном на ее коже слове «грязнокровка», которое она больше не прятала магией рядом с ним. – Да, сэр. Поэтому я так долго была одна, не решаясь начать поиски Верхнего. Мне… не нужен был первый встречный, – опустив глаза, пробормотала Гермиона, напрасно надеясь, что разливающаяся по ее щекам краска останется незамеченной для его внимательного взгляда. – Ложись, – оставив ее слова без комментариев, распорядился Снейп и снова слегка откинулся назад, предоставляя ей пространство. – Акцио! В его ладонь послушно прыгнул широкий деревянный паддл, похожий формой на теннисную ракетку. Снейп положил его на спину Гермионы, словно на столик, и снова взялся за основание пробки, всего несколькими движениями распалив слегка охладевшую похоть вновь до бурлящего кипения. Когда она начала постанывать и ерзать, пытаясь потереться об его колено, он грубо втолкнул пробку обратно и шлепнул паддлом. – М-м-м, – простонала Гермиона, дернувшись от резкой боли, которая охватила гораздо большую площадь, чем после его руки ранее. Удары стали ложиться быстро и беспощадно, и после десятого она попыталась вырваться, громко вскрикнув. Снейп остановился, дав ей несколько секунд передышки, но почти тут же продолжил покрывать ее ягодицы розово-алым узором. Когда Гермиона жалобно захныкала, шипя от жалящей боли, он наконец прекратил и снова столкнул ее с колен, равнодушно проронив: – Сделаем еще одну паузу. – Спасибо, сэр, – простонала Гермиона, с трудом вставая перед ним на колени, которые тут же неистово взвыли, отказываясь в который раз за вечер касаться ковра, такого мягкого с виду, но теперь больше похожего на пыточный инструмент. Жар выпоротых ягодиц мог уже посоперничать с жаром камина, но ничто не шло в сравнение с тем огнем, что начал снова разгораться между ног Гермионы, стоило боли чуть притупиться. Она тяжело дышала, глядя на Снейпа затуманенным взглядом, поэтому сначала не поверила своим глазам, когда он протянул руку и нежно коснулся ее разгоряченной щеки. Длинные пальцы погладили скулу и мучительно медленно переместились к губам, которые тут же разомкнулись в безмолвном приглашении. Карие глаза встретились с черными, и, неотрывно глядя на Снейпа, Гермиона взяла в рот его пальцы. Хриплый стон наполнил комнату, а веки сомкнулись сами собой, чтобы ничто не отвлекало ее от наслаждения ласкать его языком и губами. Она мечтала об этом слишком давно и сейчас была готова кончить от одного осознания того, что смогла наконец взять в рот эти прекрасные вожделенные пальцы. Живот напрягся в предвкушении развязки, и первые волны ритмичных сокращений уже готовы были пройти внутри ее тела, как вдруг Снейп резко отдернул руку, и хлесткий удар обжег щеку. – Что я говорил про оргазм, Гермиона? – негромко спросил он, и его голос едва донесся до нее сквозь звон в ушах. Закусив губу, чтобы сдержать подступающие слезы, она посмотрела на сидящего перед ней равнодушного Снейпа, внимательно отслеживающего каждую реакцию ее тела. – Что я получу его, только когда вы позволите, сэр, – глубоко вздохнув и заставив себя успокоиться, прошептала она, и собственная покорность отозвалась сладким томлением внизу живота, где только что угас, не успев зародиться, сладостный взрыв. – Очень хорошо, – кивнул он. – Возвращайся ко мне на колени. Снова устроившись на уже привычном месте, Гермиона ощутила, что дрожит всем телом от перевозбуждения. Просунув руку ей под грудь, Снейп довольно жестко ущипнул соски, но даже это сейчас казалось изысканной лаской. Взмолившись про себя, чтобы он не трогал пробку в ее заднице, отчего она наверняка сразу кончила бы, Гермиона с благодарностью приняла следующий чувствительный удар паддлом. На этот раз боль не отступала ни на секунду, хотя Снейп, в отличие от прошлой серии ударов, порол медленно и размеренно, с большими паузами между шлепками. Снова заставив ее кричать, он опять столкнул ее на пол. – Вижу, тебе очень нравятся мои пальцы, – дождавшись, когда она с трудом из-за ноющих коленей займет требуемую позицию, сказал он, и Гермиона, мучительно покраснев, кивнула. Почему-то слышать, как он говорит о ее главном фетише, вызывало болезненно-сладкий стыд, хотя наверняка Снейп все понял уже в первую встречу, когда она жадно пожирала его руки глазами, будто узрев перед собой долгожданный оазис после долгих выматывающих дней в пустыне. – Только ли пальцы рук? – спросил он, и видя ее ошеломленный взгляд, с легкой насмешкой добавил: – Насколько я помню, ты не жаловалась, когда кончала, зажав мою ступню между бедрами в первую встречу. Гермиона помедлила, прекрасно понимая, чего он от нее хочет и каковы его намерения – снова унизить ее. Где-то внутри, глубоко в душе, робко подала голос гордость «стальной Грейнджер», но ее тут же заглушил зов плоти, когда очередная порция смазки выплеснулась и растеклась по мокрым бедрам. Бросив взгляд на спокойно ожидающего ее действий Снейпа, Гермиона осознала, будто наблюдая за собой со стороны, что медленно опускается на четвереньки и склоняется над босыми ногами сидящего перед ней Верхнего, а затем осторожно прикасается к ним по очереди губами. И это как будто сорвало последний предохранитель внутри нее, и она жадно вобрала в рот большой палец, начала его посасывать, а потом провела языком по остальным пальцам, лаская их. Приподняв руками вторую ногу, она вылизала его горячую ступню, задыхаясь и словно обезумев, прижалась к ней щекой, прихватила мизинец зубами и потерлась о щиколотку как кошка. – Достаточно, – проговорил будто откуда-то издалека бархатный голос, и безжалостная рука, зарывшись в ее волосы и жестко потянув, оттащила плохо осознающую реальность Гермиону в сторону. – Садись ко мне на колени. Плохо осознавая, что делает, она попыталась снова лечь, но Снейп грубо ее одернул и заставил приземлиться саднящей задницей на его жесткие колени, отчего пробка еще глубже вошла в анус, и Гермиона застонала. Откуда-то пришло осознание, что она пачкает его джинсы смазкой, но похоже, ему было все равно, и она тоже расслабилась, откинувшись спиной на его подставленную руку. Он был так близко, и это почему-то пугало. Пальцы его второй руки снова ткнулись ей в рот, заставив ее увлажнить их языком, а затем размазали слюну по соскам, больно оттянув и выкрутив каждый. – Я слегка увеличу заклинанием твою пробку, – вибрации его голоса вызывали мурашки по спине, и Гермиона кивнула. – Мне нужно, чтобы к следующему разу твоя задница была чуть лучше разработана. Обычно я не даю «домашних заданий» на сессиях, – Снейп криво усмехнулся, наверняка вспомнив о своей бывшей работе, – но будет проще нам обоим, если ты за неделю сделаешь это сама. Справишься? – Да, сэр, – пробормотала Гермиона, и ее глаза испуганно распахнулись от легкой боли, когда рука Снейпа скользнула по спине вниз и, нащупав основание пробки, послала волну магии, заставив ее ощутимо вырасти в длину и ширину. – Все в порядке? – поинтересовался он, изучая выражение ее лица ничего не выражающим взглядом. – Да, сэр, – простонала Гермиона, пытаясь неосознанно двинуть бедрами, чтобы потереться набухшими складочками плоти о жесткую ткань его джинсов. Снейп снова заставил ее откинуться спиной на его руку, а второй рукой погладил ее живот и, сместившись ниже, раздвинул мокрые большие губы, отыскав изнывающий клитор. Палец невесомо коснулся его и замер, а черные глаза с академическим интересом в это время следили за выражением лица задрожавшей всем телом Гермионы. Ее рот открылся в безмолвном крике, а рука вцепилась в футболку Снейпа, грозя порвать плотную ткань. – Пожалуйста, сэр, – вырвалось у нее, прежде чем она успела подумать о чем-либо, и тут же была безжалостно сдернута с его колен. – На сегодня сессия окончена, – равнодушно произнес Снейп, вставая. – Когда немного остынешь, приходи в кабинет, я вытащу пробку. Мне все равно, как и где ты сегодня кончишь, но в моем доме никакого оргазма, ни здесь, ни в ванной. Тебе все ясно, Гермиона? – Да, сэр, – пролепетала она дрожащим голосом, желая, чтобы он поскорее ушел и оставил ее одну. Сейчас она почти ненавидела его, по колено залитая собственной смазкой, перевозбужденная и до безумия, до боли в животе желающая кончить. Как только хлопнула, закрываясь за ним, дверь, Гермиона скорчилась на полу, дрожа от захлестнувших ее эмоций. Злые слезы навернулись на глаза, и она впилась ногтями в ладонь, чтобы не заплакать. Только не здесь. Уже несколько лет никто не видел ее слез, и один оргазм не был поводом показывать свою слабость. Нужно было подчиниться. Он ее Верхний. Она сама его выбрала. Сама отдала себя ему, и теперь будет подчиняться его воле. Снейп и только Снейп будет решать, когда и сколько ей кончать на сессиях. Эта мысль ее успокоила и принесла умиротворение взбунтовавшейся душе. Возбуждение потихоньку отступало, так и не сумев взять ее тело под контроль и признавая собственное поражение, и мысли стали постепенно проясняться. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Гермиона поняла, что готова выйти к Снейпу. Он ждал ее в кабинете за столом, снова читая ту же газету, что и в начале встречи, будто никакой сессии не было, и Гермиона тряхнула головой, отгоняя безумную мысль, что всё это ей привиделось. Но высыхающая на бедрах липкая смазка и терпкий аромат похоти, исходящий от нее, были вполне реальны. Водоворот черных глаз захлестнул ее, когда она подошла ближе, заставляя нерешительно остановиться. Снейп с предельным вниманием изучал ее лицо, а затем, словно обнаружив что-то на нем, едва заметнул кивнул собственным мыслям и сухо произнес: – Встань на четвереньки посреди комнаты спиной ко мне, – и дождавшись, когда она выполнит приказ, добавил: – Спину прогнуть, задницу выше. Радуясь, что он сейчас не видит ее покрасневшего от стыда лица, Гермиона уткнулась в сложенные перед собой руки, стараясь не думать о том, как много унижений пережила за сегодняшний вечер. А особенно о том, насколько ей это понравилось. В полной тишине потрескивал камин и едва слышно гудела лампа на потолке, но вдруг послышался шорох перелистываемых страниц, и Гермиона поняла, что Снейп продолжил чтение, пока она стояла перед ним, выставив напоказ мокрую промежность и основание торчащей между ягодицами анальной пробки. Утихшее было возбуждение снова всколыхнулось в ней, а клитор заныл, требуя ласки. Она тяжело задышала и закусила губу, пытаясь успокоиться и подумать о чем-то другом, кроме своей унизительной позы и взглядов, которые Снейп наверняка бросал на нее. Казалось, эта пытка продлилась вечность, прежде чем до нее донесся шорох складываемой газеты, стук отодвинутого ящика стола и тихие шаги. Но прикосновение прохладной руки к горящим ягодицам все равно оказалось неожиданностью, и Гермиона вздрогнула. – Очень красиво, – сказал Снейп, и в его голосе ей почудилась ласка. – Ты отлично справилась сегодня. Позволь я вытащу пробку. Расслабься, возможно, будет немного больно. – Да, сэр, – выдохнула Гермиона, сраженная этой внезапной нежностью в его голосе. Пальцы Снейпа потянули за основание пробки, медленно преодолевая сопротивление упрямых мышц, и наконец она выскользнула вся, оставив после себя ощущение пустоты. Гермиона выдохнула, прислушиваясь к его шагам, которые сначала удалились в сторону, а затем вернулись к ней. – Вставай, я помогу тебе, – сказал Снейп и просто вздернул ее наверх, когда она неловко завозилась на полу, пытаясь справиться с затекшими руками. – Иди ко мне. Он притянул ее к себе и обнял, позволив уткнуться лицом ему в футболку, а его рука ласково гладила ее волосы. – Хорошая девочка, – вдруг шепнул Снейп, и она сжалась в его руках, снова чувствуя накатывающиеся на глаза слезы. – Расслабься. Больше не будет боли. Ты со всем справилась. Он мягко оторвал ее от себя и, взяв за подбородок, заставил посмотреть на него. Гермиона сглотнула подступающие слезы и, часто моргая, встретила его взгляд. Лицо Снейпа как обычно ничего не выражало, будто кто-то другой, а не он только что шептал ей ласковые похвалы, но смотрел он не строго, а с необычной мягкостью. Но затем, словно не найдя на ее лице то, чего искал, он выпустил ее из объятий и отошел к столу. – Спасибо, сэр, – запоздало проговорила Гермиона, стараясь не обращать внимания на чувство острого разочарования от того, что он отпустил ее так быстро. – Не за что, мисс Грейнджер, – ответил он, снова усаживаясь в кресло и доставая свою газету. – Иди в душ. Увидимся в следующую субботу. И возьми пробку, она тебе пригодится дома. Он кивнул на лежащую на журнальном столике пробку, уже очищенную заклинанием, и уткнулся в газету, давая понять, что разговор окончен. Гермиона молча забрала игрушку и вышла из комнаты. На этот раз ей и впрямь хотелось принять душ, а не обойтись наскоро магией и сбежать. Нужно было смыть с себя полузасохшую смазку, к тому же прохладная вода помогла бы ей окончательно прийти в себя после несостоявшегося оргазма, отголоски которого все еще отдавались между ног. Стоя под упругими струями душа, Гермиона с удовольствием смывала с себя последствия сессии, наслаждаясь блаженной пустотой в голове и затишьем в собственном теле, больше не выматывающим ее требованиями немедленных ласк. Конечно, позже дома она непременно кончит, вставив в задницу пробку и прокручивая в голове все произошедшее: каждое сказанное Снейпом слово и каждое испытанное ею от этого ощущение, но сейчас ей пока что не хотелось ничего. Только блаженной неги и расслабления от окутывающей тело чуть теплой воды. Когда она вышла в кабинет в поисках своей сумочки и пальто, Снейпа там уже не было, и Гермиона вздохнула с облегчением, что не придется неловко прощаться с ним. Видимо, он специально ушел, чтобы дать ей возможность спокойно собраться. Внизу в баре уже тоже никого не было: очевидно, время перевалило далеко за полночь. В зале горела одинокая лампочка, и Гермиона обрадовалась, что не придется пользоваться Люмосом – вдруг Мэтт все еще был где-то здесь. Снейп явно оказался бы недоволен, если бы она случайно продемонстрировала бармену-маглу магию, и сюда нагрянула бы толпа обливиаторов из Министерства. А выйти через черный ход, как в прошлый раз, она не могла: Снейп предупредил, что обычно там было заперто. Входная дверь была странно теплой и по-доброму скрипнула, словно прощаясь, когда Гермиона толкнула ее, выходя на улицу. Снаружи было очень холодно, и ледяной воздух тут же схватил за щеки и мгновенно проник в рукава пальто, выгоняя тепло «Агонии», которое Гермиона вынесла с собой под одеждой. На узкой улочке не было ни души, насколько позволяли разглядеть светящаяся вывеска бара да бледная луна – единственные, кто пытался рассеять окутавшую город кромешную темноту. Несмотря на это Гермиона дисциплинированно направилась к узкому проулку между домами, который являлся гарантированно безопасной точкой трангрессии. Ей не хотелось, чтобы из-за глупой беспечности ее кто-то увидел, и сюда прибыли «чистильщики» из Министерства, которые точно положили бы конец ее недавно обретенным отношениям с Верхним. Задумавшись о том, с каких пор она так дорожит отношениями со Снейпом, Гермиона упустила момент, когда из темноты соткались мужские фигуры, неслышно приблизившиеся к ней сзади. Погруженная в свои размышления, она лишь тихонько охнула от сильнейшего удара по голове, и тьма хлынула внутрь нее, затопляя сознание.