Вкус подчинения

– Очнулась, куколка? Не вздумай верещать, снова вырублю. Сейчас придет Джонни и займется тобой, так что лучше тебе быть посговорчивей и больше ему не грубить. Он и так психанул после прошлого раза. Поэтому ты здесь. Не нужно переходить дорогу людям Макса. Голос говорившего был на удивление красивым, низким, с легкой хрипотцой. И слова он произносил правильно, не растягивая и не проглатывая окончания, как часто делают уличные хулиганы. Из-за этого создавалось обманчивое ощущение, что никакой опасности не было, но Гермиона все равно повременила открывать глаза, желая хоть немного оттянуть миг, когда нужно будет взглянуть врагу в лицо. Ей было нехорошо. Желудок безжалостно сжимали и выкручивали спазмы, и тошнота подкатывала к горлу. Перетянутые за спиной руки онемели, а шея болела из-за неудобного положения, в котором она пролежала… сколько? Гермиона поняла, что не знает, как долго провела без сознания, с тех пор как на нее напали всего в нескольких метрах от «Агонии». И где она сейчас находилась? Кажется, пора было открыть глаза и, как всегда, быть храброй. Глаза резанул свет, и новая волна тошноты обожгла горло, но Гермиона не хотела показывать слабость: уличные бандиты словно дикие звери, они не должны были почуять страх. Тупая боль в затылке цепкими щупальцами обхватывала всю голову, и помещение качнулось перед глазами, как будто она лежала на палубе корабля, попавшего в бурю. Сумев кое-как обуздать взбунтовавшийся организм, Гермиона обвела взглядом место, в которое попала. Небольшая грязная комнатка походила на заброшенную подсобку какого-то завода: в углу притулился шаткий столик и пара стульев, на стене висело потрепанное расписание смен с фамилиями бригадиров, крупно выведенными разными почерками, а на тумбочке в дальнем углу пылился дешевый электрический чайник, покрытый пятнами копоти, будто кто-то пытался вскипятить его на открытом огне. Гермиона лежала в дальнем углу, напротив входа, где похитители бросили ее, не озаботившись даже кинуть на ледяной пол какую-нибудь тряпку. Холод уже давно пробрался сквозь красивое, модное, но не слишком плотное пальто, и мелкая дрожь время от времени пронзала все тело. Стоящий спиной у стола мужчина резко развернулся и направился к ней. Тяжелые грязные ботинки остановились прямо перед лицом, а рукав пальто затрещал, когда в него жадно вгрызлось лезвие ножа. – Не дергайся, куколка, ты же не хочешь, чтобы я тебя продырявил насквозь, – пробормотал мужчина, хватая Гермиону за руку и задирая рукав платья. Она скосила глаза, и от увиденного ее охватил холодный ужас: это был один из двух подручных Джонни, того самого бандита, который явился в «Агонию» в тот вечер, когда Драко впервые привел ее туда. В отличие от своего дружка, сразу принявшегося тогда разорять бар, этот просто молча обходил помещение, заглядывая во все углы. Он был самым высоким и широкоплечим из них, жесткое лицо с квадратным подбородком обрамляла щетина, простая черная шапка скрывала волосы, а на черной кожаной куртке виднелись потертости и пара разрезов от ножа. Несмотря на то что Джонни явно был главным в их тройке, этот выглядел опытнее и опаснее, и из всех них именно с ним Гермиона предпочла бы не сталкиваться лицом к лицу. – Нет! – хрипло воскликнула она, забившись на полу и пытаясь скинуть со своего локтя жесткую ладонь мужчины, который в другой руке держал опасно блеснувший острой иглой шприц с прозрачным содержимым. – Импедимента! С оглушительным хлопком на потолке у входа взорвалась одна из двух лампочек, усеяв пол мелкими осколками. Палочка лежала в расширенном заклинанием кармане пальто, и коварная магия решила без нее не слушаться напуганную, не успевшую толком сконцентрироваться Гермиону. – Что ты там болтаешь, крошка? Иностранка что ли? – усмехнулся мужчина, на которого явно не произвели никакого впечатления ее невнятные выкрики, не связанные, по его мнению, с лампочкой. Он недрогнувшей рукой вогнал ей в сгиб локтя иглу, пуская неведомую жидкость струиться по вене. – Вот так, расслабься. Скоро станешь совсем послушной, и, может быть, Джонни даже не испортит твою мордашку своими кулачищами. – Что это? – прошептала Гермиона, пока не чувствуя в себе никаких изменений. – Что ты мне вколол?! Скулу обожгло резкой болью, а голова бессильно упала на пол, глухо стукнувшись о грязные доски. Сжав зубы и затаив дыхание, Гермиона ждала следующего удара, но его не последовало. – Ты заткнешься или врезать посильнее? – грубо спросил мужчина, и она подняла на него полный ярости взгляд, пытаясь сосредоточиться на заклинании. В идеале было бы вырубить его, пока не пришли остальные, а затем избавиться от перетягивающих руки веревок, и Гермиона попыталась сосредоточиться на заклинании Ступефай, но удалось лишь усилить и без того жуткую головную боль. Безуспешно пытаясь воззвать к магии, она упустила момент, когда в ушах зашумело, а перед глазами снова все поплыло. Тело против воли расслабилось и обмякло, стало хорошо и спокойно, и последние попытки сотворить беспалочковое заклинание растворились в окутавшей ее блаженной неге. Где-то на краю сознания все еще билась мысль об опасности и необходимости срочно действовать, но сладкое отупение не позволяло сконцентрироваться. Веки налились свинцовой тяжестью, потянуло в сон, и только ходящий по небольшому помещению мужчина приковывал к себе взгляд и не давал окончательно отключиться. Хлопнула дверь, и Гермиона двинула головой, лениво повернувшись в ту сторону. Одурманенный мозг нехотя идентифицировал вошедшего как второго дружка Джонни, который в прошлую их встречу разорял стойку с дорогим алкоголем в баре. Он был ниже своего подельника и выглядел тощим и угловатым рядом с его мощной фигурой. Изжелта-русые волосы в беспорядке спадали на лицо: они явно слишком давно не знали ни шампуня, ни ножниц. Темно-синие спортивные штаны и легкая футболка не соответствовали погоде, но возможно, он оставил куртку где-то в соседнем помещении. – Чо это она, Боб? – противно чавкая жвачкой, спросил он, кивнув в сторону лежащей в дальнем углу Гермионы. – Ширнулась? Он мерзко заржал, вразвалочку направляясь к ней. – Чо как, детка? – спросил он, за волосы поворачивая голову Гермионы к себе. – Ротик рабочий? – грязные пальцы мазнули по губам, несмотря на отупение, вызвав тошноту. – Джонни тебя туда скоро выебет. Он снова заржал, отпустив волосы и уронив ее голову на пол. На короткий миг Гермионе показалось, что череп треснул, а приступ адской боли заставил крепко зажмуриться и надеяться, что она сможет это пережить. Введенный ей препарат, чем бы он ни был, совсем не обезболивал, и она скорчилась на полу, тихонько застонав. – Ты что это там, Зак? – прорычал здоровяк Боб откуда-то из окружающего пространства, казалось, тоже заполненного болью. – Руки убери! Джонни это не понравится! Приступ закончился так же быстро, как и начался, и Гермиона мутным, будто помещенным в аквариум с загаженными стенками сознанием поняла, что руки Зака шарят у нее под пальто, сжимая грудь резкими вороватыми движениями, словно он хотел урвать как можно больше, пока не отняли игрушку. – Да ладно, чо ты, Боб, я только титьки помацаю, Джонни не обломится поделиться девкой, – отозвался он, явно пытаясь нащупать сквозь одежду сжавшиеся от ужаса и омерзения соски. Внезапно похотливые руки исчезли, и Зака смело в сторону одним резким рывком. – Я сказал, оставь эту девку Джонни, – с угрозой прорычал Боб, возвышаясь над своим обалдевшим дружком, растянувшимся от удара на полу недалеко от Гермионы. – Это тебе не шлюха какая-то, и боссу она должна достаться нетронутой. Тебе ясно? Сквозь шум в ушах и мутную пелену перед глазами все происходящее дошло до Гермионы с некоторым опозданием, когда что-то невнятно бормочущий Зак уже поднялся на ноги и нехотя отошел к столу. Все чувства и эмоции казались размытыми и бледными, но она вдруг ощутила нечто вроде благодарности громиле Бобу, который отложил надругательство над ней хотя бы до прихода Джонни. Почему-то мысли об этом, лениво проплывшие в голове, не вызывали такого ужаса, как должны были: неизвестный транквилизатор, введенный ей Бобом, начал действовать в полную силу, притупив эмоции и не позволяя даже нормально сфокусировать взгляд, не говоря уже о попытках использовать беспалочковую магию. – Эта «Агония» вконец охуела, – вещал между тем Зак, закурив удушливо чадящую самокрутку, отчего Гермиону снова затошнило. – Не наливает ребятам Макса! Давно уже пора разъебать там все к чертям, а мы тут со шлюхой цацкаемся! – Макс прикажет – разъебем, – спокойно прогудел в ответ Боб, меланхолично разглядывая лезвие небольшого ножа, который он прятал в сапоге. – Так если Джонни она только на разок выебать, мож ей хоть личико раскрасим? – не унимался Зак. – Эта сучка такая же охуевшая, как «Агония», откуда мы ее умыкнули. Он медленно поднялся и заходил туда-сюда по комнатке, что-то бормоча и явно накручивая себя, пока Боб продолжал спокойно натирать нож вытащенной из кармана тряпицей. От постоянного убаюкивающего мельтешения перед глазами, Гермиона начала засыпать, но когда Зак вдруг что-то злобно прорычал и решительно направился к ней, встрепенулась. – Н-нет, – едва слышно пролепетала она, переводя взгляд на Боба в надежде, что он и в этот раз избавит ее от своего жестокого дружка, но тот продолжал заниматься ножом, не обращая внимания на происходящее. Зак неумолимо приближался, вынимая из кармана штанов кастет, и Гермиона сжалась в ожидании удара. – Сучка, я тебя щас-с-с… – зло прошипел Зак, нависая над ней, и она уже приготовилась к боли, как вдруг с оглушительным грохотом дверь сорвалась с петель, и в комнату влетел Джонни, плашмя приземлившись на грязный пол. Боб вскочил со стула и замер с ножом в руке, а Зак обернулся, с недоумением глядя на распростертого босса, пытающегося подняться на ноги. Повисла тишина, перемежаемая лишь бессвязными ругательствами Джонни, и в темноте дверного проема возникла одинокая фигура, одетая во все черное. Сердце Гермионы пропустило удар: по комнате раскатилась волна злой, едва сдерживаемой магии, готовой рвануться и разнести все на своем пути, крушить предметы и выворачивать людей как тряпки, ломая кости и упиваясь горячей кровью. Воздух заискрил, то тут, то там слышалось потрескивание статического электричества, и все волоски на теле встали дыбом от животного ужаса, внушаемого темной фигурой, которая была, казалось, самой смертью. Снейп сделал шаг вперед, и морок рассеялся, снова позволив всем находящимся в помещении свободно дышать. Бандиты тут же одновременно зашевелились, готовясь к нападению, но аура ярости, окутывающая одинокого противника, заставляла их мешкать в нерешительности. Первым пришел в себя Боб, кинувшись на Снейпа с ножом, но тот ловко увернулся и перехватил его запястье бледными пальцами. Оружие тут же выпало из разжавшейся руки, а Боб зарычал от боли и упал на колени. Послышался хруст ломающихся костей, и Снейп выпустил безвольно повисшую кисть Боба, тут же скорчившегося на полу, грязно ругаясь и причитая. Подскочивший Зак замахнулся кастетом, но Снейп сделал молниеносное движение и, на первый взгляд, слегка ударил в неосмотрительно открывшуюся грудь, отчего бандит отлетел в противоположной стене, оставив в ней обширную вмятину, и тяжело рухнул вниз рядом с Гермионой. С диким ревом на Снейпа кинулся поднявшийся наконец Джонни, но удар его кулака прошел вскользь по скуле, и в следующий миг он оказался на полу, опрокинутый легким движением перехвативших его поперек туловища рук. Он рванулся было встать, но лишь натужно захрипел, когда нога в черном ботинке вдавила его шею в пол. – Если ты со своими шавками еще раз тронешь эту девушку или заявишься в бар, я отправлю вас Максу по частям, – глубокий раскатистый голос заполнил собой помещение, и тело Гермионы само среагировало на него мурашками по спине. Его спокойствие казалось насмешкой над бушующей в маленькой комнатке бурей ярости и страха, волнами исходящего от скорчившихся на полу бандитов, судя по всему, в этот момент ни на секунду не усомнившихся, что Снейп способен привести свою угрозу в исполнение. – А теперь убирайтесь. Идите к Максу и во всех подробностях расскажите ему о том, что произошло, – равнодушно сказал он, отпуская Джонни, тут же поспешившего вскочить и скрыться за дверью. За ним торопливо последовали прихрамывающий Зак и Боб, прижимающий сломанную руку к груди. Снейп сделал небрежный жест рукой, и дверь за ними захлопнулась с громким стуком. Следующим движением он наложил на комнату несколько заклинаний, которые должны были заблокировать ее от неожиданного вторжения, и только тогда повернулся к Гермионе. Стремительно подойдя, он нащупал у нее за спиной перетягивающую руки веревку, и та распалась на несколько кусков от Режущего заклятия. – Как ты? – черные глаза оглядели ее расстегнутое пальто и разрезанный рукав, и в них снова полыхнула ярость. Длинные горячие пальцы пробежали по ее онемевшим рукам, очевидно в поисках переломов, а затем бесцеремонно раздвинули веки, приоткрывая неестественно расширенный зрачок. – Они м-мне ч-что-то вк-кололи, – заплетающимся языком пролепетала Гермиона, дрожа всем телом. – П-профессор, пожалуйста… п-помогите… Снейп обернулся и обвел взглядом помещение, а затем протянул руку, в которую послушно прыгнула со стола вскрытая ампула. – Похоже, тебе повезло: судя по валяющейся на полу упаковке, они использовали стерильный шприц, – внимательно изучая стекляшку на свет, проговорил он. – СПИД тебе не грозит, а от остального легко избавиться. Идем. Он обхватил ее за талию и помог встать на дрожащих ногах. Гермиону снова затошнило, а от головокружения все слилось в единый водоворот картинок и звуков, словно кто-то поставил на быструю перемотку пленку у нее в голове. Ей пришлось ухватить Снейпа за плечи и ткнуться лицом ему в грудь, но она справилась, устояв на ногах. Вместо того, чтобы отстраниться, он лишь крепче прижал ее к себе, окутав знакомыми успокаивающими ароматами бергамота и можжевельника, а над ухом прозвучал тихий вибрирующий голос: – Держись крепче. Трансгрессия резко выкрутила тело, и казалось, перемешала все внутренности в единое месиво. Когда под ногами оказалась твердая земля, Гермиона не сразу поняла, что они очутились в том самом глухом проулке, куда она направлялась, чтобы перенестись домой, когда на нее напали. Ее качнуло и, оторвавшись от Снейпа, она упала на колени. Желудок бился в спазмах, как выброшенная на берег рыба, и Гермиону долго рвало слизью, а тело дрожало как в лихорадке. Когда тошнота, вконец измучив, отпустила ее, в глазах было темно, а в голове все плыло. Горячая рука легла на покрытый холодной испариной лоб, а лица коснулось легкое дуновение Очищающего заклинания. Успев понять затухающим сознанием, что Снейп по-прежнему рядом и больше нечего бояться, Гермиона позволила себе отключиться. Сквозь мучительную полудрему-полуобморок, она слышала, как кто-то зовет ее по имени, но открыть глаза не было сил. Все тело, казалось, лишилось костей, будто над ней поколдовал проходимец Локхарт, и шевельнуть хотя бы пальцем стоило неимоверных усилий. Голова кружилась даже в положении лежа, и затуманенное сознание восприняло это как полет, которые Гермиона ненавидела еще со школы. Стоило промелькнуть этой мысли, и коварный мозг тут же подкинул иллюзию падения. Она дернулась и резко села, бешено хватая ртом воздух и чувствуя, как сердце от ужаса пытается пробить грудную клетку. Вокруг простиралась нежно-голубая мягкая гладь, так похожая на небо, и пришлось вцепиться в одеяло непослушными пальцами, чтобы окончательно осознать, что она сидит на кровати. Кровати Снейпа. – Все в порядке, ты в моей спальне, – его голос мягко подкрался откуда-то сбоку, нежно обволакивая задрожавшее тело. – Гермиона? – Да… – прошептала она, схватившись за голову, готовую разлететься на осколки от любого громкого звука. – Тебе нужно это выпить, – у нее перед глазами оказалась простая белая кружка с каким-то зельем. – Это ускорит выведение транквилизатора из организма. Гермиона дрожащей рукой взяла кружку и, расплескав несколько капель на одеяло, осушила ее в несколько больших глотков. Зелье имело приторный сладкий вкус с нотками шалфея, и измученный желудок чуть было снова не взбунтовался. – Идем, я помогу тебе встать, – сказал Снейп, протягивая ей руку, и Гермиона непонимающе уставилась на нее, словно впервые видела эти красивые длинные пальцы. Она сомневалась, что сможет сейчас удержаться на ногах, к тому же разве после приема лекарства не был положен постельный режим? – Через пару минут тебе понадобится в туалет, – пояснил сидящий на краю постели Снейп, когда она перевела на него озадаченный взгляд. – Судя по твоему состоянию, лучше начать путь туда прямо сейчас. Зелье выводит транквилизатор из организма через почки, то есть имеет мочегонный эффект. Однако если ты предпочитаешь остаться в постели, мне все равно. Несколько долгих секунд мозг Гермионы неохотно обрабатывал его слова, и краска расползлась по щекам еще до того, как пришло понимание, что он имел в виду. Взглянув на невозмутимого Снейпа, она осознала, что он действительно не видел проблем в том, что она будет в постели, когда сработает зелье. – Я пойду… – с трудом пробормотала она, уже ощущая первые предвестники острой необходимости оказаться в туалете. Опираясь на твердую руку Снейпа, она с трудом доковыляла до ванной и, опершись о раковину, нерешительно обернулась. – Бутылку с водой я оставлю на тумбочке у кровати: у тебя будет обезвоживание, когда все закончится. Если станет плохо или начнешь терять сознание в процессе… дай мне знать, – окинув ее оценивающим взглядом, сказал он и, предупреждая вопросы, равнодушно бросил, выходя: – Просто кричи громче. Гермионе показалось, что она провела в туалете вечность: мощное зелье подействовало на нее слишком хорошо, и первые полчаса она просто не вставала с унитаза. Ей и не хотелось – голова все еще кружилась, но затем стало заметно легче, и еще через полчаса она смогла вполне уверенно выйти и добраться до кровати, почти не шатаясь. Снейпа в комнате не было, и Гермиона, вдоволь напившись воды, рухнула на кровать, ощущая необычайную легкость во всем теле и жуткую слабость. Судя по всему, транквилизатор полностью вымылся из организма, и она с удовольствием поняла, что к ней вернулись прежняя четкость мышления и яркость эмоций. Нужно было собраться с силами и возвращаться домой, но она сомневалась, что сможет сейчас трансгрессировать. Снейп наверняка был страшно зол. Соглашаясь на отношения, он недвусмысленно намекал, что ему не нужны проблемы, которые вечно идут с ней рука об руку. Если бы она сразу смогла сосредоточиться на беспалочковой магии, ему не пришлось бы вмешиваться и навлекать на себя гнев этого непонятного Макса, наверняка являющегося местным магловским криминальным авторитетом. Гермиона решила, что полежит еще немного и, когда почувствует, что готова к трансгрессии, сразу уйдет, чтобы не раздражать Снейпа своим присутствием. Подушка в нежно-голубой наволочке была мягкой, как облачко, и Гермиона зарылась в нее лицом, полностью расслабившись. Мысли милосердно оставили ее, а блаженная чернота под закрытыми веками манила сладким обещанием покоя. Сознание поплыло, убаюканное уютным потрескиванием камина, и сон надвигался неумолимо и мощно, как Хогвартс-экспресс, но вместо умиротворения и спокойствия на полной скорости в сознание ворвались воспоминания о мерзких руках Зака на груди и о планах Джонни насчет нее. Гермиона дернулась и подняла голову. В глаза будто насыпали песка, и мутным взглядом она различила темную фигуру в кресле у кровати. Сердце как безумное забило в набат, и она встрепенулась и села. Бездна черных глаз опалила ее, и Гермиона поняла, что, похоже, все-таки заснула на какое-то время, раз не услышала, как в комнату вошел Снейп. Он молча наблюдал за ней, не говоря ни слова, и под его взглядом ей стало неуютно. Она хотела было заверить его, что скоро уйдет, но перед глазами вдруг четко всплыла картинка его драки с бандитами, и в голове наконец оформилась мысль, которой раньше мешал транквилизатор: Снейп явно использовал магию, чтобы усилить свои удары, но при этом избежать излишних спецэффектов, и в результате все выглядело как обычная драка. Выходит, он одновременно и нарушил Статут о секретности, но и не выдал маглам существование волшебства, ловко избежав разбирательств с Министерством. Однако другие неприятности наверняка его все же настигнут. – Сэр, – выпалила она, встрепенувшись. – У вас теперь будут проблемы с этим Максом, ведь так? Я могу… что-то сделать? Снейп не шевельнулся. Казалось, вместо него в кресле сидела его безжизненная копия. Молчание наполнило комнату холодом, который не мог разогнать даже весело гудящий огонь в камине. Наконец губы Снейпа дрогнули, и прозвучал его бархатный голос: – Можете, мисс Грейнджер. Оставьте мои проблемы мне. Я разберусь с ними сам. Почему-то его слова больно ранили, и Гермиона судорожно втянула воздух, чувствуя, как противно защипало в носу и резануло глаза. Хотя чего она ждала? Это же Снейп. – Как вы меня нашли? – спросила она, чтобы отвлечься и чем-то занять мысли. Голос дрогнул, но она решила, что сегодня вечером может позволить себе эту маленькую слабость перед другим человеком. – Ведь, судя по тому, что нам пришлось трансгрессировать, они, похоже, утащили меня далеко. Снейп перевел на нее тяжелый взгляд, и ей показалось, что за его извечной маской равнодушия скрывается раздражение. – Мне подсказала дверь. – Ч-что… – начала было Гермиона, но оборвала сама себя, вспомнив те странные чувства и ощущения, которые у нее всегда вызывала старая входная дверь в «Агонию». То, как ее резная ручка ложилась в руку, будто сама подставляясь под прикосновение, тихий приветливый скрип, словно она была рада еще одному посетителю… и тревожный звук, похожий на предупреждение, который она издала, когда в бар вошли бандиты. Не могла же дверь испытывать эмоции? Как не могла и рассказать о том, что прошедшую мимо нее полминуты назад девушку похитили. – Что это за заклинание? – прошептала она, поднимая на Снейпа полный любопытства, но, вместе с тем, и тревоги взгляд. – Чем вы зачаровали дверь? – Заклинание «Привратник», мисс Грейнджер, – ответил он, и в его голосе на секунду мелькнуло одобрение. Гермиона поймала себя на мысли, что невольно ждет от него баллов Гриффиндору, но, как и прежде, не дождалась. – Я никогда не слышала о таком, – призналась она. Внезапный интерес ненадолго оттеснил на второй план начавший подниматься в душе ужас от осознания случившегося. Вернее, чуть было не случившегося. – Я не удивлен, – Снейп слегка подался вперед, насмешливо глядя на нее. – Это не совсем… светлая магия. Заклинание очень древнее, а все древние ритуалы проводились… – На крови, – ошеломленно закончила за него Гермиона. Снейп кивнул, и насмешка исчезла с его лица, которое вновь стало равнодушным. – Я использовал собственную кровь, так что, пожалуйста, утихомирь свое раздражающе обостренное чувство справедливости, – он скривился, словно вспомнил что-то не слишком приятное. – Здесь не о чем сообщать в Министерство. – Я и не собиралась, сэр, – смущенно пробормотала Гермиона и с жадным любопытством спросила: – Значит вы превратили простую дверь в магического «привратника»? – Ты весьма точно описала действие заклинания, – кивнул Снейп. – Своей кровью я связал себя с ней, и теперь она предупреждает, когда мимо проходит кто-то с недобрыми намерениями. Также она наблюдает за местностью вокруг бара и сможет заметить слежку. Или то, как мою нижнюю похищают прямо возле моего дома. – Сэр… вы говорите о ней так, будто она… – Одушевленная? – криво усмехнулся Снейп. – В какой-то степени так оно и есть. Но не стоит искать здесь сходство с крестражами. Я вижу по твоему лицу, что ты думаешь об этом, – он снова скривился. – Я не рвал свою душу на части. В ходе ритуала предмет приобретает лишь слабые эманации человеческой души. Должен же он как-то определять угрозу. Гермиона еще раз прокрутила в голове все услышанное, и недостающий кусочек пазла встал наконец на свое место. – Значит дверь, наблюдая за местностью вокруг бара, увидела, как меня похищают эти… трое, расценила их действия как угрожающие и сообщила вам? – Именно так все и было, – в голосе Снейпа снова мелькнуло раздражение пополам с недовольством: похоже, его начали утомлять расспросы. – Я примерно представлял себе, где их логово, и нашел тебя в заброшенном цехе фабрики. А теперь, если мы закончили… – Я не думала, что за мной кто-то придет, – признание вырвалось быстрее, чем Гермиона успела осознать, и понимание этого снова всколыхнуло горечь из-за собственной слабости. Снейп замер, так и не встав с кресла. Его пронзительный взгляд, казалось, был готов разрезать ее грудную клетку, чтобы заглянуть в душу, и Гермиона задрожала, чувствуя, что теряет над собой контроль. – Я… я пыталась ударить его беспалочковым заклинанием, но у меня не получилось… – прошептала она, до боли сжав кулаки. – Он сказал, что у Джонни на меня планы, а потом вколол мне эту гадость… И я больше не смогла ясно мыслить. Я лежала там связанная и одурманенная и даже не могла в полной мере осознать, что именно со мной, по их словам, собирается сделать Джонни… но я знала, что ничего не смогу ему противопоставить. Мне останется лишь смириться и ждать, когда все закончится, потому что… я… Горло сжал спазм, и Гермиона подавилась словами. Снейп снова откинулся в кресле, и вместе со звучными вибрациями его голоса до нее докатилось спокойствие его слов: – Потому что ты… что? – Потому что я не смогла с ними справиться! Не смогла справиться с собой, чтобы применить беспалочковую магию! – крик вырвался откуда-то из темных глубин души, и вместе с ним выплеснулась вся боль и ужас, которые прятались внутри, успешно прикрываясь другими эмоциями. – Я не смогла! Не смогла! Не смогла! Слезы душили, и Гермиона скорчилась на одеяле, задыхаясь и давясь рыданиями. Ненависть к себе за этот срыв на глазах у Снейпа только подстегивала разразившуюся истерику, полностью взявшую под контроль тело и чувства. Ногти с силой впились в ладони, и на них выступили капельки крови. Дыхание перехватило, и где-то в сведенной спазмом груди родился еще один крик, горький, болезненный, полный невыраженного страдания. Собственное бессилие перед чуть было не свершившимся насилием разрывало душу, и Гермиона задыхалась, вынужденная бороться с собственным телом, над которым взял верх пережитый ужас. Вдруг ей на плечи легли руки Снейпа, который слегка потянул ее к себе, и Гермиона прильнула к его груди, показавшейся оплотом спокойствия среди бушевавшей в ней бури эмоций. Рвущийся изнутри крик оборвался и затих, осталась лишь дрожь и тихие всхлипы, и кольцо рук вокруг нее сжалось плотнее, не позволяя рассыпаться на куски. – Когда Беллатриса оставила тебе твой шрам, за тобой тоже никто не пришел? – услышала она сквозь стучащую в ушах кровь негромкий голос Снейпа и сжалась, снова зарыдав. – Они… они… не могли… прийти, – с трудом выговорила она, чувствуя, как его футболка под ее щекой постепенно становится мокрой. – И тебе пришлось лишь ждать, когда все закончится. Гермиона замерла, услышав свои собственные слова, произнесенные несколько минут назад. Всхлипывая, она отстранилась и подняла полные слез глаза на Снейпа. Он больше не был равнодушным и отстраненным. Темная бездна в его глазах потухла, и теперь в них светились усталость и понимание. – Страх перед лицом опасности – это не слабость, – монотонно проговорил он, словно читая лекцию. – Это всего лишь эмоция. И плакать перед другим человеком – это не слабость. Это проявление эмоций, – его пальцы коснулись ее щеки, стирая слезы, и она увидела легкое сияние, окутавшее их, и поняла, что Снейп исцелил ссадину, оставшуюся там после удара Боба. – Ждать помощи близких, когда ты в беде, – это тоже не слабость, Гермиона. Ты понимаешь меня? – Да, сэр, – прошептала она, и по щекам снова заструились горячие слезы. – Очень хорошо, – кивнул он и снова потянул ее к себе. – Иди сюда. Она уткнулась в его футболку и глубоко вздохнула, ощущая знакомый аромат бергамота и можжевельника, к которому примешивался легкий запах пота, терпкий и такой мужской, окутавший ее ощущением силы и надежности, и Гермиона сразу почувствовала, как становится легче на душе. Она расслабилась в руках Снейпа, спрятав лицо на его груди, а он короткими скупыми движениями гладил ее по волосам, и это медленно убаюкивало. Слезы высохли, но он все не отпускал ее, продолжая поглаживать, и Гермиона не заметила, как провалилась в сон. Утро встретило ее одиночеством среди небесной голубизны мягких подушек. Она разлепила слипшиеся от засохших слез веки и долго лежала, глядя в потолок. В спальне не было окна, и трудно было понять, который час и как долго она злоупотребляла гостеприимством Снейпа. Судя по всему, ему пришлось воспользоваться другой кроватью на эту ночь. Внутри царила блаженная пустота: ни вчерашних страхов, ни переживаний, ни ужасных воспоминаний. Решив, что это к лучшему, и обо всем стоит поразмыслить позже, чтобы не всколыхнуть тяжелый мутный осадок со дна души, Гермиона выбралась из постели и долго и с удовольствием стояла под теплыми струями душа, рассудив, что, раз уж все равно здесь задержалась, то лишние двадцать минут ничего уже не изменят. Высушив и приведя в порядок магией непослушные после мытья волосы, она наскоро собралась и выглянула в кабинет, ожидая увидеть Снейпа за рабочим столом, но комната оказалась пустой. Тогда Гермиона взяла пальто и направилась вниз, попутно отметив, что разрез на рукаве починен заклинанием, а оторванные пуговицы снова на месте. В баре было безлюдно, лишь из небольшой кухоньки, находящейся за подсобкой, доносился женский голос, отчитывающий бармена Мэтта, который пытался что-то вяло отвечать, но не шибко возражал против сыплющихся на него обвинений в неаккуратности. Стараясь ступать как можно тише, Гермиона уже почти прокралась было к выходу из подсобки, как вдруг услышала за спиной резкий голос: – А вы что здесь делаете, мисс? Бар закрыт! Вздохнув, она обернулась и увидела в дверях кухни немолодую дородную женщину с широким открытым лицом, смотрящую на нее с удивлением, но без враждебности. Ее темные с проседью волосы прятались под белоснежным платком, а цветастое платье спереди прикрывал яркий оранжевый фартук, покрытый белыми пятнами, – судя по всему, от муки. – Простите, мэм, – пробормотала Гермиона, судорожно размышляя, как объяснить свое пребывание в баре, чтобы как можно меньше разозлить Снейпа, который наверняка уже будет недоволен тем, что ее видели выходящей от него утром. – Я… задержалась вчера в гостях, и поэтому пришлось заночевать здесь… – Ах, так ты та самая девушка, которая приходит к нашему Северусу! – всплеснула руками женщина и, обернувшись через плечо, крикнула: – Мэтт, свари кофе, у нас гости! Пойдем, милочка! Позавтракаешь с нами! – подскочив к Гермионе, засуетилась она, увлекая ее за собой на кухню. – Но… мэм, – попыталась возразить Гермиона, судорожно размышляя, как повежливей отказаться от столь напористого приглашения. – Мне пора идти… – Глупости какие! – отмахнулась женщина, затаскивая ее в небольшую уютную кухоньку, наполненную дивными ароматами выпечки. – Разве это дело куда-то бежать на голодный желудок? Садись, милая! Как тебя зовут? – Гермиона, – обреченно ответила она, усаживаясь за низенький столик. – А я Кэрол, – ослепительно улыбнулась женщина, вытаскивая из духовки еще одну порцию горячих пирожков. – Мэтт, поздоровайся с нашей гостьей! Суетящийся возле кофеварки парнишка замер, уронил жестяную банку с кофе, и густо покраснел. – Привет, Мэтью, – улыбнулась ему Гермиона. В глаза тут же бросилось сходство черт его лица с лицом Кэрол: очевидно, Мэтт приходился ей сыном, и у них тут был семейный подряд. – Доброе утро, мэм, – прогундел он в ответ и по просьбе матери с видимым облегчением выскочил в подсобку за сливками. – Хочешь блинчиков, Гермиона? – ласково спросила Кэрол, помешав ложкой жидкое тесто в миске, больше похожей на небольшой тазик. – Нет, спасибо, – Гермиона поколебалась мгновение, но все же решилась спросить, чтобы лучше понимать происходящее. – Кэрол, простите… а вы… хозяйка этого бара? – Я?! Что ты, милочка! – рассмеялась та, ставя перед ней изящную чашку с блюдечком и сахарницу. – Разве ты не знаешь? Это бар Северуса! Хотя меня это не удивляет – он всегда был слишком скрытным. – Этот бар принадлежит Снейпу? – растерянно пробормотала Гермиона, чувствуя себя главной героиней какой-то идиотской комедии, где наверняка сейчас за кадром звучал смех потешающихся над ней людей. – Но ведь он говорил… Она резко замолчала, сообразив вдруг, что Снейп на самом деле ничего не говорил ей о том, кому в действительности принадлежит бар. Он просто уклонился от ответа на ее вопрос, снимает ли он здесь комнату, и она додумала все сама. Из подсобки послышался звучный баритон Снейпа, что-то спросившего у Мэтта, и его неуверенный ответ: – Нет еще, мистер Снейп, – и помолчав, он смущенно добавил: – Там, у нас на кухне… эм-м… Дверь распахнулась, и Гермиона сжалась под тяжелым взглядом черных глаз на хмуром лице, в дневном свете казавшемся еще бледнее обычного. На Снейпе были потертые джинсы и черная куртка, и вместе с ним в кухню проник едва уловимый запах сигаретного дыма. Видимо, он ходил курить на улицу. – О, Северус! Ты как раз к завтраку! – обрадовалась Кэрол, быстро ставя на стол вторую чашку. – Спасибо, миссис Уитби, – он снял куртку и повесил ее на крючок у входа, оставшись в простой черной рубашке. Подойдя к столу, он сел и с холодной невозмутимостью произнес: – Доброе утро, Гермиона. – Доброе утро… эм-м, – она запнулась, не зная, как к нему обратиться при Кэрол. Было бы странно звать его «сэр», выйдя от него утром после ночи в его комнате. «Мистер Снейп» тоже казался неподходящим вариантом, и тишина затянулась, становясь с каждой секундой все более неловкой. Очевидно, эти мысли, неумолимо приближающиеся к паническим, снова отразились у нее на лице, потому что Снейп закатил глаза и едва уловимо кивнул. – … Северус! – наконец с облегчением выпалила Гермиона и повторила, больше для самой себя, желая еще раз ощутить вкус его имени на губах: – Доброе утро… Северус. Вообще… я уже собиралась уходить. – Кофе! – радостно объявила Кэрол, подскочив с кофейником, и не обращая внимания на возражения Гермионы, налила им со Снейпом полные чашки. – Северус, твоя яичница готова, сейчас принесу! – Благодарю, Кэрол. Сделай, пожалуйста, еще порцию для моей гостьи, – попросил он и перевел взгляд на Гермиону. – Если, конечно, ты не хочешь чего-то другого на завтрак. – Я… – уже почти встав со стула, она обессиленно рухнула обратно. Похоже, тут никто не собирался считаться с ее желанием побыстрее пойти домой. – Нам нужно поговорить, – заявил Снейп, делая небольшой глоток крепкого кофе без сахара. – Поэтому я прошу тебя остаться и позавтракать со мной. Если, конечно, у тебя нет других более срочных дел. У Гермионы упало сердце. Учитывая жесткие условия, которые он поставил для их Тематических отношений, похоже, события вчерашнего вечера все же не пройдут для них бесследно. Снейп никогда не отличался особым терпением и снисходительностью, и женские истерики со слезами наверняка были совсем не тем, что ему нужно было от нижней. И если быть честной с самой собой, она не хотела его терять. Ей было хорошо с ним на сессиях, совсем по-другому, чем с Драко, но сейчас это было именно тем, что ей было нужно. Мысленно обругав себя за срыв, Гермиона постаралась придать лицу спокойное выражение и кивнула. – Конечно… Северус, – и спохватившись, вежливо добавила: – С удовольствием. Поставив перед Гермионой ее порцию яичницы с беконом, Кэрол вышла, прикрыв за собой дверь. В подсобке послышался голос Мэтта, но что-то сказав сыну, миссис Уитби увела его, и все стихло. Снейп молчал, потягивая кофе и, очевидно, не ощущая никакой неловкости. Гермиона неуверенно взяла вилку и для вида ковырнула аппетитно пахнущую яичницу, сомневаясь, что сможет сейчас хоть что-то съесть. – Как ты себя чувствуешь? – наконец нарушил молчание Снейп, наблюдая за ее вялыми попытками изобразить в тарелке бурную деятельность. Гермиона с облегчением отложила вилку и взяла кружку. – Гораздо лучше, спасибо, сэр. Ваше зелье помогло. Снова повисла тишина, и Гермиона, не зная, куда себя деть и что сказать, отхлебнула кофе, оказавшийся крепким и насыщенным, очень вкусным. – Сэр, я… – Если после случившегося вчера ты захочешь прервать наши отношения, я пойму и не буду возражать, – сказал Снейп, спокойно отрезая кусочек яичницы. – Хотя я гарантирую, что та троица больше тебя не побеспокоит. – Но… я думала… – Гермиона поняла, что совершенно растерялась. Она была уверена, что это он не захочет продолжать их встречи. – Меня не испугали бандиты, сэр. Мой… срыв вчера был вызван испугом и шоком от осознания возможного исхода похищения в случае, если вы бы меня не спасли. Я… – Тебе стало легче после этого «срыва»? – Сэр… – Отвечай на вопрос, – холодно прервал ее Снейп, и Гермиона снова будто ощутила себя на сессии. Вообще в последнее время это ощущение не отпускало ее. Стоило ей окончательно осознать, что он является ее Верхним, она тут же автоматически переходила в состояние нижней рядом с ним – послушной и молчаливой, готовой выполнять приказы. Мысли о том, чтобы дерзить ему или взбунтоваться, просто больше не появлялись у нее в голове. А ведь когда-то, в самую первую встречу, она послала его к черту! Сейчас это было уму непостижимо. – Да, сэр. – Думаю, вчера ты должна была понять, что я тебя не растерзаю, если ты заплачешь при мне. Я осознаю, что нижняя не кукла с нарисованной улыбкой на лице, а человек со своими страхами и проблемами. Если ты не поняла этого до сих пор, хотя перед нашей второй сессией я четко обозначил свои намерения насчет тебя, я повторюсь: моей целью на наших встречах является ничто иное, как твои эмоции. И их ты можешь выражать в том числе через слезы. Впредь ты выбросишь из головы свои глупые убеждения о том, что плакать можно лишь в одиночестве, и будешь, когда потребуется, делать это на сессиях при мне. Тебе все понятно? Я пытался заставить тебя открыться с помощью порки и унижений, но вы, мисс Грейнджер, при всей вашей покорности и податливости просто поражаете своим упрямством в некоторых вопросах. Гермиона молчала, уставившись в тарелку, и все внутри нее вставало с ног на голову. Она дала слабину, и человек рядом с ней, слизеринец, не воспользовался этим, а наоборот, помог прийти в себя. Она ждала расплаты за это позже, но похоже, он действительно воспринял ее истерику спокойно, и вчерашний инцидент не стал для него поводом прервать отношения и избавиться от нее. Жесткий и язвительный Снейп, который еще со времен Хогвартса терпеть не мог всякие сантименты, был не против ее слез? Может, он просто наслаждался видом чужих рыданий, оправдывая свое некогда заслуженное звание кошмара подземелий? Или она неудачно заснула и проснулась где-то в альтернативной вселенной, где Снейп гладит по голове плачущих девушек? А Драко тут наверняка гей и крутит роман с Гарри. Надо будет проверить эту теорию, решила Гермиона, чувствуя, как медленно сходит с ума. – Я не услышал ответа, – жестко проговорил Снейп, возвращая ее весело скачущие по полям безумия мысли в рациональное русло. – Тебе все ясно, Гермиона? – Да, сэр, – кивнула она, снова пообещав себе, что подумает об этом позже. – Хорошо. Когда ты в последний раз ела? – вдруг спросил он, и она взглянула на него, удивленная неожиданным вопросом, а потом посмотрела в свою тарелку, откуда на нее с осуждением уставилась одним целым и вторым расплывшимся глазом потыканная вилкой, но нетронутая яичница. – Какое отношение это имеет к Теме, сэр? – выпалила Гермиона, чувствуя, как вспыхнуло ее лицо. Нет, похоже, немного дерзости в ней все же осталось. – Самое прямое, – ответил Снейп, реагируя с удивительным для него спокойствием. – Ты не хуже меня знаешь, каким энергозатратным занятием является одна лишь порка не только для Верхнего, но и для принимающей ее нижней. Если говорить проще, Гермиона, для сессии требуются силы, а чтобы они были, нужно есть. И судя по тому, что тебя вчера рвало одной слизью, твой желудок уже был пуст, когда ты пришла ко мне, – будничным тоном закончил он и положил в рот очередной кусочек яичницы. – Просто я… волновалась вчера перед сессией и не смогла поесть, – пробормотала Гермиона, удивляясь, как он может обсуждать столь неаппетитные темы за столом. – Что мешает тебе поесть сейчас? – он кивнул на ее тарелку, и она, вздохнув, взяла вилку и положила в рот маленький кусочек бекона. Он оказался таким вкусным, хрустящим и буквально таял во рту, что тут же захотелось съесть еще. – Обычно я не перехожу границ личной жизни в Тематических отношениях и не отдаю приказы, которые нужно выполнять вне сессий, – сказал Снейп, наблюдая, как порция на тарелке Гермионы стремительно уменьшается. – Но кажется, с тобой мне придется отойти от своих правил. Поэтому впредь я запрещаю тебе приходить на сессию голодной. В случае нарушения приказа я накормлю тебя сам, и ты будешь есть у меня с рук прямо за стойкой бара на глазах посетителей. Гермиона закашлялась, подавившись кофе, и подняла на него огромные глаза. По лицу Снейпа как обычно ничего нельзя было прочесть, но ей показалось, что его забавляет ее реакция. – Люди уже видели, как ты приходишь ко мне, а после того, как миссис Уитби застала тебя выходящей от меня утром, сомнений, что ты моя любовница, не останется ни у кого, поэтому зрелище того, как ты вылизываешь мои пальцы после каждого кусочка пищи, вряд ли удивит постояльцев, – он поставил пустую кружку на стол и достал сигарету, но не закурил, а положил рядом. – Мне все равно, что здесь думают обо мне, а вот тебе такая перспектива вряд ли придется по душе. Я ведь не ошибся, и публичность не входит в круг твоих Тематических интересов? – Нет, сэр, – Гермиона покачала головой, чувствуя, как после его слов о вылизывании пальцев начало тянуть между ног. – Хорошо, – кивнул Снейп, беря сигарету. – Учитывая наш с тобой прогресс на вчерашней сессии и твои потребности в расширении Тематических и психо-эмоциональных границ, я бы предложил проводить встречи дважды в неделю. Как ты на это смотришь? У Гермионы заколотилось сердце, и она постаралась выдержать небольшую паузу, чтобы не выдать свое воодушевление от его неожиданного предложения. – Положительно, сэр. – Прекрасно, – отозвался Снейп, словно ему было все равно, согласится ли она. – Как насчет вечера среды? – Мне подходит, сэр, – не удержавшись, выпалила Гермиона, совершенно не помня свое рабочее расписание, но зная, что освободит себе время, чего бы ей это ни стоило. – Что ж, тогда до среды, – не глядя на нее, Снейп взял сигарету и, поднявшись, направился к двери. – До встречи, сэр, – запоздало отозвалась Гермиона – Снейп уже вышел, забрав куртку, и дверь за ним мягко закрылась, но не захлопнулась, оставив небольшую щель. – Северус! – раздался в подсобке приглушенный голос миссис Уитби. – Ты уходишь? А как же Мэри? Я хотела… – Сейчас не время для этого, Кэрол, – отрезал Снейп. – Позови Генри, пусть займется крышей. Я вернусь вечером, тогда все обсудим. Голоса стихли, и Гермиона обнаружила, что сидит, держа кружку под наклоном в руке, и остывший кофе вылился ей на платье. Схватив палочку, она убрала пятно и накинув пальто, бросилась к выходу. В подсобке и баре никого не оказалось, Мэтт и Кэрол куда-то подевались, и она поспешила воспользоваться возможностью уйти, не прощаясь. Почему-то на элементарную вежливость не осталось сил. Миссис Уитби она поблагодарит за завтрак позже. Схватив ручку двери, Гермиона помедлила: от руки по телу медленно распространялось необъяснимое ощущение ласковой заботы. – Значит это ты меня спасла, – прошептала Гермиона и поймала себя на мысли, что совсем не чувствует себя странно, разговаривая с дверью. – Спасибо. Ей ответом был тихий скрип, и Гермиона улыбнулась и поспешила домой.