Вкус подчинения

Шаги гулким эхом отдавались в пустом переулке, создавая ощущение, что следом кто-то идет. Редкие тусклые фонари заставляли кривые тени плясать по стенам домов и тонуть в свинцово поблескивающих лужах. Внимательный глаз луны, наблюдающий за происходящим с темного неба, скрылся за иссиня-черными густыми тучами, погрузив Коукворт во тьму. И лишь огромная чадящая труба ткацкой фабрики неуязвимым исполином возвышалась над городом, видимая отовсюду даже в ночи. «Вот он, истинный хозяин города», – подумала Гермиона и поспешила за успевшим уйти далеко вперед Северусом. Этот город нагонял уныние и тоску, а струящееся по его улицам отчаяние захлестывало с головой, заставляя задыхаться и тонуть в нем, как в трясине. Темная фигура Снейпа, уверенно шагающего по выщербленной мостовой, рассекала этот поток словно волнорез, и Гермиона, оказавшись за его спиной, снова смогла вздохнуть полной грудью, больше не чувствуя привкуса вязкого яда безысходности, наполняющего воздух. Северус заслонил ее собой, продолжая, не дрогнув, идти, и Гермиона, поколебавшись мгновение, поравнялась с ним и взяла его за руку. – Мы почти пришли, – бархатный голос окутал теплом, и она ощутила, насколько замерзла после этой долгой прогулки ноябрьским вечером. Тело все еще приятно ломило после короткой, но насыщенной сессии, по окончанию которой Гермиона все же нашла в себе силы задать Снейпу крутящиеся у нее в голове назойливые вопросы. К ее большому удивлению, он не только согласился рассказать ей о Томми и выбросах стихийной магии, но и собрался что-то показать. Дорога, которой он вел ее по городу, была ей незнакома, но спустя некоторое время они вышли к тем самым руинам, где она нашла Тома, и направились мимо них в ныне пустующий дом семейства Уитби. Снейп снял защитные заклинания, открыл тихо скрипнувшую дверь своим ключом и зажег в опустевшей гостиной свет. – Этот дом был когда-то моим, – пояснил он удивленной Гермионе, видя, что она хочет что-то спросить. – И остается моим с юридической точки зрения. Я унаследовал его от родителей. Кэрол раньше жила по соседству, – он коротко кивнул, указав в ту сторону, где находились развалины, и глаза Гермионы расширились, а голова тут же закружилась от заполнивших ее предположений и новых вопросов. Снейп в задумчивости прошелся по комнате, обогнув накрытый пластиковым чехлом диван и коснулся журнального столика, в отсутствие хозяев уже начавшего покрываться слоем пыли. Северус не казался человеком, вернувшимся домой, туда, где прошли счастливые годы его детства, и дело явно было не в том, что в последнее время здесь жила другая семья. Наблюдая за ним внимательным взглядом, Гермиона решила пока ничего не спрашивать и дать ему время. В конце концов, вряд ли он привел ее сюда через полгорода, чтобы загадочно помолчать: вскоре он сам все расскажет. – Разговор будет долгим, а в доме холодно. Полагаю, нам лучше выпить чая. Насколько я знаю, Кэрол вывезла отсюда еще не все вещи, – наконец нарушил молчание Снейп и, не дожидаясь ответа, направился в кухню. Гермиона прошла за ним и остановилась в дверях, наблюдая, как он уверенно открывает шкафчик и достает посуду и баночку со смесью крупнолистового чая и трав. С помощью магии вода закипела в мгновение ока, и вскоре по кухне распространился насыщенный аромат мелиссы и мяты. Сев за стол, Гермиона взяла протянутую ей кружку и, попробовав чай, принялась греть об нее руки, жалея, что нельзя забраться к Северусу на колени: пока он сидел на неудобном кухонном стуле, сделать это явно было бы проблематично. Молчание затянулось, но оно не было неловким и неуютным: Снейп был погружен в свои мысли, а Гермиона успела узнать его достаточно, чтобы понимать его настроение и не беспокоиться. – Я думаю, эту историю стоит рассказывать с самого начала, а для этого нам понадобятся некоторые документы, которые хранятся здесь, – наконец нарушил молчание он, когда чай был допит. – Ты согрелась? Выпьешь еще? – Нет, спасибо, – улыбнулась Гермиона и, помедлив, все же подошла к сидящему Северусу и обняла за шею. Она не знала, каких призраков прошлого они пробудили, придя сюда, и что за воспоминания связывали его с этим домом, но, почувствовав у себя на виске легкое касание его губ, поняла, что решение не торопить его было верным. – Куда мы идем? – спросила она, когда Снейп наконец поднялся и двинулся к выходу из кухни. – В подвал, – коротко отозвался он, зажигая огонек Люмоса на конце волшебной палочки. Лестница вниз оказалась неудобной и скрипучей, и Гермионе пришлось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не упасть. Над головой вспыхнула яркая электрическая лампочка, осветив просторное помещение, оборудованное в точности как лаборатория Снейпа на чердаке в баре, только стеллажи и стол здесь пустовали. – Ты раньше варил здесь зелья? – спросила Гермиона, наблюдая, как Северус подходит к большому закрытому шкафу и снимает мощные охранные заклятия. – Некоторое время, да, – отозвался он, доставая с полки большую ветхую папку и кладя ее на стол. – Но изначально это была лаборатория моей матери. – Эйлин Принц? – вырвалось у Гермионы, и под тяжелым взглядом Снейпа она пояснила: – На шестом курсе, пытаясь выяснить, кому принадлежит учебник принца-полукровки, я нашла в библиотеке подшивки старых «Пророков». Там была фотография Эйлин Принц, капитана команды Хогвартса по игре в плюй-камни. Позже Гарри рассказал мне, что принц-полукровка это ты, и я просто сопоставила факты и даты. Северус понимающе кивнул, не прося ничего пояснить и явно догадавшись об остальных мелочах, не упомянутых Гермионой. Например, о причине, по которой она вообще взялась искать информацию о хозяине учебника. – Отличная работа, мисс Грейнджер, – сухо похвалил он, открывая лежащую перед ним папку. – Впрочем, от вас я примерно этого и ожидал. Гермиона улыбнулась, слегка покраснев. Конечно, Северус наверняка предполагал, что Гарри расскажет ей о принце-полукровке. Но вот все остальное… Получается, он не сомневался ни в том, что она попытается что-то выяснить, ни в ее успехе. Интересно, его похвалы когда-нибудь перестанут на нее так действовать? К этому вообще можно было привыкнуть? – Что ты знаешь о «Священных двадцати восьми»? – прервал ее размышления Снейп, развернув на столе огромный лист пергамента. Подойдя ближе, Гермиона поняла, что на нем изображено генеалогическое древо Принцев, но настолько мелкое, что трудно было разобрать написанные на нем имена. – Это так называемые «истинно чистокровные семьи», в чьем роду никогда не было маглов. В начале тридцатых годов двадцатого века Кантанкерус Нотт выпустил справочник с перечислением таких семей, вызвавший большой общественный резонанс. Нашлись те, кого оскорбил тот факт, что они не попали в список, – отчеканила Гермиона, уже давно успевшая досконально изучить историю вопроса чистоты крови в магическом сообществе. Снейп коротко кивнул, оценив ее знания, и задумчиво проговорил: – Среди последних были и Принцы, – он сделал быстрый взмах палочкой над пергаментом, и часть древа увеличилась, оттеснив на задний план остальное. Взглянув на даты рядом с фамилиями, Гермиона поняла, что это были ближайшие предки Северуса, жившие в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков. Затаив дыхание, она вглядывалась в имена, ощущая странный трепет, словно буквы на старом пергаменте могли ей что-то поведать о человеке, стоящем сейчас рядом с ней. – Что это? – удивилась она, увидев, что одна из ветвей оборвана, а на месте имени виднеется размытая клякса. Нечто подобное она видела в доме Гарри, на семейном древе Блэков. – Это причина, по которой Принцы были исключены из вожделенного списка «Священных двадцати восьми», – подтвердил ее догадки Северус. – Моей матери понадобилось довольно много времени, чтобы выяснить, чье имя скрывается под этим пятном. Элиза Принц, сбежавшая из дома, чтобы выйти замуж за возлюбленного-магла положила начало новой, отдельной ветви семьи, которая не была отображена на этом древе. – От Элизы отреклись? – тихо спросила Гермиона, чувствуя, как сжалось ее сердце, когда Северус кивнул. – Не только, мисс Грейнджер. Глава семьи проклял ее саму и всех ее детей на несколько поколений вперед. С той поры среди ее потомков не было ни одного волшебника, – Снейп помедлил и наконец голосом, в котором не проскользнуло ни единого намека на эмоции, произнес: – Они все рождались сквибами. – Слишком жестокое наказание за любовь, – потрясенно проговорила Гермиона, покачав головой. – С тех пор нравы Принцев смягчились, – равнодушно продолжил Северус, словно речь шла не о его семье. – Поэтому, когда моя мать изъявила желание выйти замуж за магла, с ней всего лишь перестали общаться и поддерживать финансово, однако из семьи не изгоняли и не проклинали, – он еще раз взмахнул палочкой над пергаментом, и в подтверждение его слов там появилось имя Эйлин, однако ее брак, позорящий чистокровный род, зафиксирован не был. – Формально она осталась Принц, хоть и оказалась в изоляции от всех родных, которые отвернулись от нее и ее мужа. – Поэтому она стала искать потомков Элизы? Свою другую родню, которую постигла та же участь, что и ее? – догадалась Гермиона. – Изгоев тянет друг к другу, – криво усмехнулся Снейп, снова кивнув в подтверждение ее слов. – К тому же моя мать, движимая чувством справедливости, хотела снять с них то давнее проклятье, наложенное нашим предком. Не знаю, где она нашла информацию об этом, но, предполагаю, что в поместье Принцев сохранились какие-то дневники или записи того времени. Кэрол было семнадцать, когда моя мать наконец отыскала ее и, пользуясь своим правом, как урожденная Принц, избавила от проклятья, о котором та даже не подозревала. – Значит, Кэрол – это… – выдохнула Гермиона и покачала головой, не в силах справиться с шоком, в который ее повергла эта новость. – Кэрол и Мэтт с Томом – твои дальние родственники? – Очень дальние, Гермиона, – спокойно отозвался Снейп, аккуратно складывая пергамент. – Однако в них течет кровь Принцев, как и во мне. И ты прекрасно знаешь, какое это значение имеет для магии. Она вскинула на него возмущенный взгляд, на который Северус ответил своим ледяным. – Я говорю сейчас не о предрассудках чистоты крови, мисс Грейнджер. А о том, что способность к магии передается от поколения к поколению, чего предков Кэрол насильно лишили. Магия была заперта внутри них и бурлила, не находя выхода, пока однажды моя мать не выпустила ее. – Что произошло? – похолодев, прошептала Гермиона, чувствуя, как внутри все сжимается от нехорошего предчувствия. – Моя мать подружилась с Кэрол и через несколько лет общения письмами и редких встреч уговорила ее переехать в Коукворт. Как я позже понял, она ничего не рассказала ей ни о проклятье, ни об их родстве: для неподготовленного человека, всю жизнь прожившего среди маглов, подобная история показалась бы полным абсурдом. Поэтому, когда у Кэрол родился ребенок-волшебник, первый в их семье за последние четыре поколения, это стало для нее большим потрясением. – Но… ведь Мэтт не… – Ребенка звали Майкл, – сухо сказал Северус, убирая папку с документами обратно в шкаф и снова запечатывая его заклинаниями. Гермиона в задумчивости осталась стоять у стола, чувствуя, как в душе зарождается нехорошее предчувствие. Очевидно, что дальше история станет еще трагичнее, и, похоже, Снейп решил снова взять паузу, прежде чем продолжить рассказ. Словно в подтверждение ее мыслей, он мягко произнес: – Идем, нам больше незачем мерзнуть в подвале. Растерянно кивнув, Гермиона последовала за ним обратно на кухню, где, несмотря на отсутствие отопления, действительно было намного теплее, чем внизу. Снейп, не говоря ни слова, заварил новую порцию чая, и Гермиона, благодарно ему улыбнувшись, взяла горячую кружку, чувствуя, что ей действительно не помешает согреться после холодного подвала. – Когда с четырехлетним Майклом начали происходить странности, связанные с первыми проявлениями стихийной магии, моей матери уже не было в живых, и Кэрол, оставшаяся на тот момент одна, без мужа, пришла за помощью ко мне. Она жила в доме по соседству и всегда поддерживала меня в трудные времена, в особенности после смерти моих родителей, и я старался по возможности отплатить ей тем же, – Снейп умолк, задумчиво глядя в пространство перед собой, и машинально сделал глоток чая, явно не чувствуя вкуса. Гермиона неловко поерзала на жестком стуле, снова желая оказаться сейчас на коленях у Северуса. Допив свой чай, после долгих колебаний она все же спросила, рассудив, что Снейп, скорее всего, ответит, раз решился настолько глубоко посвятить ее в тайны своей семьи. – Что произошло с твоими родителями? – в гулкой тишине пустого дома ее шепот прозвучал неожиданно громко и показался неуместным, как смех на похоронах. Молчание сгустилось, окутав удушливым саваном, и Гермиона втянула воздух, чувствуя, как колотится в груди перепуганное сердце. Она уже успела пожалеть о своем вопросе, когда Снейп все-таки прервал молчание, и его звучный бархатный голос наполнил кухню. – Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать. Я в тот день находился в Хогвартсе, поэтому знаю лишь, что по официальной версии она получила бытовую травму, не совместимую с жизнью, – упала с лестницы. Однако я уверен, что на самом деле ее в пьяном угаре убил мой алкоголик-отец, который умер двумя годами позже от отравления дешевым спиртом, – с ледяным равнодушием произнес Снейп, и Гермиона ощутила себя так, будто ее заживо вывернули наизнанку – кровоточащим нутром наружу. Горло сдавило спазмом, а глаза резануло болью. Спотыкаясь, она подошла к неестественно спокойному Северусу и, покачнувшись, схватилась за его плечи как за спасательный круг. В черных провалах его глаз снова виднелась темная бездна, и на этот раз она до самого дна была полна боли, которая перелилась через край, тяжело ударила Гермиону в грудь и пролилась горячими слезами по ее щекам. Рука Снейпа осторожно коснулась ее лица, и несколько секунд он смотрел на влажные капельки, оставшиеся на его пальцах. А потом Гермиона оказалась у него в объятиях и крепко прижалась к его груди, слушая гулкие удары сердца. Из ее глаз продолжали катиться слезы, и она дала им волю, выплескивая эту боль за двоих. Когда слезы кончились, она почувствовала, как ее волос касаются губы Северуса. – Спасибо, Гермиона, – услышала она едва различимый шепот, и ее сердце переполнилось нежностью, сменившей ушедшую боль. Нерешительно потянувшись к его щеке, она неловко ткнулась губами ему в подбородок и, смутившись, поспешила обнять, чтобы спрятать покрасневшее лицо. – Идем, – сказал Снейп и отвел ее в гостиную, где устроился на покрытом пластиковым чехлом диване, усадив Гермиону к себе на колени. – Если хочешь, можем вернуться в бар. Завершим эту историю позже. Ты устала. – Немного, – призналась она, понимая, что нет смысла скрывать свое состояние от человека, который умел считывать его лучше, чем кто-либо другой, еще до того, как они закончили притираться друг к другу. – Но я бы хотела услышать, что было дальше с Майклом. Я не смогу дождаться другой возможности поговорить. – Узнаю невыносимую всезнайку Грейнджер, – в голосе Снейпа прозвучала непривычная ласка, которая тут же сменилась серьезным тоном, оставив Гермиону усомниться, не показалось ли ей. Помолчав, Северус собрался с мыслями, и ее снова окутал его тягучий голос. – Магическая сила Майкла была невероятно велика, и мне следовало еще тогда насторожиться, однако все мое время отнимали приказы набирающего силу Темного Лорда. Первый муж бросил Кэрол почти сразу после рождения ребенка, и она, отказавшись от предложенной мной финансовой помощи, работала в полторы смены на фабрике, не имея возможности проводить с сыном достаточно времени. В год, когда произошла трагедия, я был занят разбирательством с Авроратом, последовавшим после гибели Темного Лорда, и практически не появлялся Коукворте. Майклу было на тот момент шесть, и за прошедшие два года его сила выросла настолько, что ее все труднее было сдерживать. По округе ходили слухи, что ребенок Кэрол… со странностями, а соседские дети безжалостно издевались над ним за то, что он был не таким, как все, – Северус в задумчивости перевел взгляд на окно, за которым в тусклом свете уличного фонаря виднелись развалины дома, в котором когда-то жил Майкл. – Знаешь, что происходит, если магию подавлять, Гермиона? Ее глаза расширились. Когда-то давно она читала о подобных случаях в одной из книг в хогвартской библиотеке. То, что такое вообще может происходить, еще тогда ужаснуло ее, и вот, похоже, сейчас она услышит не о каком-то далеком незнакомом ребенке, с которым случилась настолько ужасная трагедия, а о родственнике дорогого ей человека. Который, судя по всему, винил во всем себя. – Майкл стал обскуром? – прошептала она, тоже не в силах оторвать взгляд от зловещих руин. – Это он разрушил дом? Эти развалины до сих пор фонят остаточной магией, даже спустя столько лет. Я почувствовала это, когда впервые наткнулась на них. Какой же силы был выброс? – Огромной, – с горечью проговорил Снейп, и Гермиона ощутила, как все его тело напряглось. – Мой дом выстоял только благодаря защитным чарам, а по всей округе в домах выбило стекла. Неизвестно, что стало толчком к всплеску магии, однако, как правило, это происходит в стрессовых ситуациях или под воздействием сильных эмоций… – Что-то напугало его или разозлило, – прошептала Гермиона. – Или кто-то, – она нашла руку Северуса, больше похожую сейчас на безжизненную руку манекена, и крепко сжала. Было бы бессмысленно убеждать его, что он не мог предвидеть такое развитие событий и что спасти обскура практически невозможно: она знала, что Снейп не станет слушать. Все, что она могла сейчас, это разделить с ним тяжесть воспоминаний. – Через год Кэрол забеременела снова, однако ее эмоциональное состояние по-прежнему оставалось нестабильным. Сложно сказать, что именно стало причиной того, что ее второй сын родился сквибом: исследований в этой области ученые волшебники почти не проводили. Тебе не хуже меня известно, что таких детей предпочитают скрывать, а не изучать. Но для Кэрол стало настоящим облегчением, когда магия в Мэтте так и не проснулась. Ситуация усложнилась лишь с появлением Томми… – Мэтт тяжело воспринял новость, что его брат волшебник? – тихо спросила Гермиона, некстати вспомнив Лили Эванс и ее сестру, лишенную магического дара. «А они ведь должны были жить где-то здесь по соседству», – внезапно похолодев, сообразила она. – Мэтту было четырнадцать, когда у Томми случился первый всплеск стихийной магии. Кэрол сразу же связалась со мной, и разговор с Мэттом в тот день оказался одним из самых трудных за все годы моей преподавательской карьеры, – спокойно сказал Снейп, и Гермиона подняла на него взгляд, удивленная столь неожиданным и откровенным признанием. – Судя по тому, что я видела тогда, во время прогулки по Косому переулку, тебе удалось вложить в него правильные мысли и сформировать у него здоровое самовосприятие, – она нежно погладила его по руке, и Снейп поймал ее пальцы и легонько сжал. – Северус, а что с Томми? С ним происходит то же самое, что и с Майклом? Ему тоже досталась огромная магическая сила, с которой он не может справиться? Потому что тот всплеск, свидетелем которого я стала, был необычайно мощным: если бы ты тогда вовремя не появился, я бы, скорее всего, не выстояла, а бросить в ребенка атакующие заклятия, чтобы нейтрализовать выброс, мне бы просто в голову не пришло. Но откуда тебе известен этот способ? Такое случается уже не в первый раз? – увидев улыбку на губах Северуса, Гермиона запнулась и умолкла, сообразив, что задала уже слишком много вопросов, буквально атаковав ими своего бывшего профессора. – Всплесков подобной силы у Томми прежде не наблюдалось, – задумчиво проговорил Снейп. – Полагаю, в этом случае сыграло роль место действия – руины дома, в котором погиб его старший брат. По всей видимости, остаточный магический фон каким-то образом повлиял на стихийную магию Томми, значительно усилив ее. Что такое? – спросил он, когда Гермиона обеспокоенно встрепенулась в его объятиях. – «Он звал меня, и я подошел поближе», – пробормотала она, невидящим взглядом смотря в пространство перед собой. В голове вихрем замелькали воспоминания о том вечере, затуманенные усталостью после долгих поисков Томми по всему городу под проливным дождем, и Гермиона нахмурилась, опасаясь, что из-за этого может что-то напутать. Заметив встревоженный взгляд Снейпа, она схватила его за предплечье и выпалила: – Северус, ты должен посмотреть сам! Несколько секунд он внимательно разглядывал ее, словно не понимая, о чем речь, и Гермиона уже хотела объяснить, что она имела в виду, как вдруг он бережно коснулся ее виска и негромко проговорил: – Легилименс. Завороженно глядя в черную бездну его глаз, словно несущуюся ей навстречу, Гермиона вздохнула и без тени страха открылась ей, принимая ее в себя. Она ощутила, как ее сознания касается нечто огромное, темное, опасное, всепоглощающее и мощное, однако прикосновение было столь бережным и нежным, что больше походило на дуновение ветерка, чем на безжалостное болезненное вторжение в мозг, каким описывал его Гарри. Всем своим существом она потянулась к сознанию Северуса, трепеща и ласкаясь, как кошка, и он на миг окутал ее собой, прежде чем начать осторожно просматривать воспоминания. Гермиона сосредоточилась на нужном эпизоде, чтобы помочь ему, и в голове снова возникла картинка дождливого вечера, мрачных унылых развалин и скорчившегося на обломках фундамента плачущего Томми. «– Сначала мне было так хорошо. Он звал меня, и я подошел поближе. Но потом у меня заболела голова, и стало казаться, будто что-то рвется у меня из груди! И я не могу это удержать! Гермиона, помоги мне!» Северус мягко разорвал контакт за миг до того, как у Томми случился всплеск силы, и озадаченно потер переносицу, погружаясь в размышления. Воспользовавшись моментом, Гермиона соскользнула с его колен, отошла к окну и оперлась ладонями о подоконник, пытаясь унять безумно колотящееся сердце. Она только что, абсолютно не подумав, впустила к себе в голову мастера Легилименции, который вполне мог совершенно случайно, просто благодаря своим отточенным навыкам, ухватить обрывки других воспоминаний и мыслей, не предназначенных для его глаз. Она похолодела, силясь представить, что было бы, если бы он узнал об ее подозрениях, связанных с «Наркозом», или о чем-нибудь еще похуже… О том, в чем она сама себе до сих пор боялась открыто признаться. – Гермиона? – услышала она тихий, чуть хриплый голос Снейпа и, нацепив на лицо нейтральное выражение, обернулась и вымученно улыбнулась ему. – Все в порядке? – Да, конечно, просто я… и правда немного устала. Ты понял, о чем говорил Томми? Кто мог его позвать на этих руинах? Неужели он каким-то образом услышал Майкла? – Как я уже говорил, обскуры мало изучены. Возможно, на месте его гибели каким-то образом сохранились эманации его души, которые и уловил Томми. Дети, как правило, обладают более гибким и податливым сознанием, чем взрослые. А дальше родственная магия сработала для него как катализатор. Полагаю, будет лучше пока не подпускать Тома к этим руинам и понаблюдать за ним еще чуть пристальней. Он не произнес это вслух, но Гермиона точно знала, как должна была закончиться последняя сказанная им фраза: «Чтобы не допустить повторения случившегося с Майклом». – Я могу как-то помочь? – тихо спросила она. Северус встал и, в два шага оказавшись рядом, невесомо дотронулся до ее щеки. Его большой палец погладил кожу, и Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь неожиданной лаской. – Ты уже помогла, – вибрация его голоса прошлась мурашками по телу, и рука соскользнула вниз и нашла ее руку. – Пойдем домой. Снова запечатав дверь заклинаниями, Снейп перенес их обратно в «Агонию», рассудив, что еще одна вечерняя прогулка по холоду будет лишней. Гермиона не могла с ним не согласиться: усталость после рабочего дня и сессии уже давала о себе знать. Однако, приняв душ и забравшись в постель, она еще долго лежала, закрыв глаза и балансируя на грани сна. Лишь когда кровать рядом прогнулась под весом мужского тела, и она смогла придвинуться к Северусу под бок и уткнуться носом ему в плечо, сон наконец сморил ее. Утром, как всегда не застав Снейпа в постели, сонная Гермиона собралась и спустилась на кухню, где бодрая Кэрол накормила ее плотным завтраком, а потом вручила ей небольшую жестяную коробочку. – Держи, – строго сказала она, и Гермиона даже не подумала ослушаться. – Но что это? – спросила она, когда миссис Уитби, не дав никаких объяснений, подхватилась и бросилась к плите, где в огромной кастрюле бурлил и плевался во все стороны кипятком суп. – Это имбирные печенья, милая! – тепло улыбнулась Кэрол, устранив извержение. – Я вчера пекла. Будут очень кстати на работе к чаю. Северус говорил, у тебя там всегда много дел и ты вечно пропускаешь обед. – Северус говорил? – растерянно пробормотала Гермиона, разглядывая коробочку. – Ну… он вообще не любитель поболтать, ты это и сама знаешь. Возможно, никто и никогда не узнает Северуса по-настоящему близко… Но у тебя есть все шансы попытаться, милая, – загадочно улыбнулась Кэрол, и Гермиона почувствовала, что краснеет. – Всё, беги, иначе опоздаешь. Еще успеем наговориться. Ты ведь, как всегда, придешь в пятницу? – Да… да, в пятницу. – Ну вот и чудесно! Значит, я приготовлю что-нибудь вкусное! – подмигнула Кэрол, и Гермиона, ошеломленно кивнув, вышла с кухни, сжимая в руках коробочку с имбирным печеньем. Оказавшись в баре, она обвела глазами пустой зал и остановилась, наткнувшись на тяжелый взгляд Северуса, сидящего за одним из столиков в самом дальнем углу. Губы сами собой растянулись в глупой улыбке, и лицо Снейпа немного смягчилось. Он сдержанно кивнул и отвернулся, и Гермиона обратила свое внимание на его собеседницу, немолодую женщину, которая что-то негромко рассказывала, активно жестикулируя. На ее коленях лежал цветастый плед, притягивающий взгляд, и, начав его рассматривать, Гермиона осознала вдруг, что женщина сидит не на одном из стульев, а в инвалидном кресле. – Доброе утро, мэм, – раздался сзади бодрый голос Мэтта, и Гермиона быстро обернулась, решив не упускать возможность что-то разузнать о собеседнице Снейпа. – Доброе утро, Мэтт, – мило улыбнулась она и задумчиво сощурилась, увидев у него в руках очередную картину, запечатанную в простую оберточную бумагу. – И я просила звать меня просто Гермионой. Новая картина? – Да… Гермиона. Мисс Уоррен с утра принесла, – Мэтт озадаченно оглядел пространство между двумя шкафами за стойкой, ища свободное место на стене. – Кажется, их придется опять перевешивать. – Хм-м… да… – протянула Гермиона, занятая совсем другими мыслями. – Погоди, ты сказал мисс Уоррен? – она перевела взгляд на переплетенные буквы М и У, которыми были подписаны все полотна, и вспомнила, что Северус уже называл ей имя художницы. – Мейбл Уоррен? Так значит, это она сидит сейчас с Северусом? – Да, – Мэтью покосился на Мейбл, что-то воодушевленно рассказывающую Снейпу, и, понизив голос, сказал: – Она приходит примерно раз в полтора-два месяца и приносит новую картину. С тех пор, как с ней произошел несчастный случай на фабрике, она их пишет очень много. На работу ее все равно никто не берет. Мистер Снейп говорит, у нее талант. Он покупает все, что она рисует, хотя на стене уже не осталось места. Даже и не знаю, куда теперь девать эту новую. Гермиона снова посмотрела на Мейбл, не умолкающую ни на минуту, словно она слишком долго молчала и теперь наконец нашла возможность выговориться. Северус слушал ее внимательно и вежливо, изредка кивая и что-то отвечая, и Гермиона, глядя на эту женщину с настолько тяжелой судьбой, ощутила, как душу переполняет печаль, которая, как ни странно, была светлой и не замутненной отчаянием. Грустно улыбнувшись, она отвернулась, не желая больше сверлить Снейпа и Мейбл любопытным взглядом. Мэтт как раз снял упаковочную бумагу с картины и прислонил ее к стене, а сам отошел за стулом. На этот раз Мейбл своими извечными резкими черными мазками изобразила унылый индустриальный пейзаж Коукворта, в центре которого нетипичными для художницы яркими красками выделялись нарисованные окна «Агонии», озаряющие мягким светом мрачные здания вокруг. Вернувшийся Мэтт с удивлением покосился на замершую перед картиной Гермиону, и та встрепенулась и перевела взгляд на стену. – Поменяй местами вот эти две, а крайние еще немного смести. Эта картина должна висеть в центре, Мэтт, – сказала она и, грустно улыбнувшись, стремительно вышла из бара, уже опаздывая в Министерство. Она ворвалась в приемную Кингсли, вспугнув порхающие под потолком зачарованные записки, и, бросив на стол сумку, метнулась к шкафу, чтобы снять пальто. Мысли скакали как бешеные, мозг лихорадочно работал, вспоминая и сортируя по важности срочные дела, запланированные на утро четверга. – Доброе утро, мисс Грейнджер, – раздался сзади уверенный женский голос, и Гермиона вздрогнула от неожиданности. – Сделать вам кофе? – Лори! Мерлин, ты меня напугала! Я так привыкла сидеть тут одна, что у меня совершенно вылетело из головы твое назначение, – сделав над собой усилие, она вежливо улыбнулась Лори Кханаманн, которую буквально вчера по ее рекомендации перевели из архива на должность секретаря Кингсли. Сделав этот ход, Гермиона рассчитывала добиться сразу двух целей: избавить себя от секретарской работы, которую ей все равно приходилось выполнять, несмотря на повышение, а также отблагодарить мисс Кханаманн за компромат на начальника Отдела магического правопорядка. Благодаря интересной информации, полученной от Лори, Гермионе удалось его прижать и восстановить свою репутацию, пошатнувшуюся после провального совещания. Помимо всего прочего, Гермиона надеялась обрести в лице хитрой и проницательной Лори верного союзника, а в перспективе – надежного шпиона: ведь, как известно, именно секретари, как правило, видят и слышат больше других, а значит знают всё обо всех. – Гермиона, тут пришли записки… – поставив перед ней на стол кружку с горячим крепким кофе, озадаченно начала Лори. – Я разобрала что смогла и на кое-что уже отправила ответы, но пара вопросов меня порядком озадачили… – Секунду, я взгляну на свое расписание, – отозвалась Гермиона, открывая ежедневник. Перелистывая страницы, она устало потерла лоб, чувствуя себя после вчерашних переживаний разбитой прямо с утра. Надо было перед уходом попросить у Северуса Восстанавливающее зелье. – Так, в десять у меня совещание в Отделе спорта, но мне нужно будет полчаса на подготовку, поэтому я смогу уделить тебе около сорока минут… А потом мы сможем продолжить в одиннадцать. Хорошо? – Конечно, спасибо, мисс Грейнджер! Я за все эти годы в Министерстве видела только опостылевший архив и ничего тут не знаю, – с энтузиазмом отозвалась мисс Кханаманн. – Не стоит переживать, я тебя всему научу. И, пожалуйста, зови меня Гермионой. И кстати, Лори… сходим вместе на обед? – как бы между прочим спросила она, решив, что, чем раньше начать вербовать свою новую коллегу, тем лучше. Кханаманн понимающе кивнула, словно разгадав намерения Гермионы насчет себя, и та настороженно сощурилась и сделала себе мысленную пометку быть с этой женщиной начеку и не спускать с крючка. Кто знает, как она себя проявит, совершив такой резкий прыжок с низов Министерства в самое его сердце. Вполне возможно, стоит Гермионе отвернуться, и вместо верного соратника она получит крота, шпионящего для кого-то другого и готового нанести удар в спину. – М-м, Гермиона, я прошу прощения… – нерешительно начала было Лори и замялась, явно смутившись. – Не хочу выглядеть грубой или навязчивой, но… у тебя все в порядке? Ты выглядишь слегка… бледной. – Ох, черт! – вырвалось у Гермионы, когда она осознала, что совершенно забыла утром нанести макияж и впервые в жизни пришла на работу ненакрашенной. Еще бы она не выглядела бледной! Видимо, на нее так повлияла ночевка в «Агонии»: она знала, что Северус предпочитает лицезреть ее в естественном виде и, судя по всему, ей подсознательно хотелось угодить ему. – Лори, я сейчас вернусь. Если заглянет Аннет из Отдела регулирования магических популяций, попроси ее, пожалуйста, подождать. – Хорошо, – кивнула Лори, наблюдая, как Гермиона, схватив сумочку, бросилась к выходу. Несмотря на то что мисс Кханаманн должна была разгрузить Гермиону, с ее появлением работы только прибавилось из-за необходимости обучить ее и передать дела, поэтому оставшиеся до конца рабочей недели два дня пролетели в мгновение ока. Проведя наконец решающее совещание по новой финансовой отчетности, Гермиона поставила точку в этом вопросе и вздохнула наконец свободно. Однако к вечеру пятницы сил у нее не осталось совершенно, и она, с трудом заставив себя проглотить купленный в столовой бутерброд, перенеслась в Коукворт, из-за усталости с трудом справившись с трансгрессией. Уже направляясь ко входу в бар, она ощутила странное пощипывание на щеке и, дотронувшись до кожи, обнаружила на пальцах капельку крови. Застыв на мгновение, она осознала, что ее едва не расщепило, и оставалось лишь надеяться, что Северус не заметит маленькую ранку и не отругает ее за неосторожность. Снейп как всегда ждал ее в кабинете, сидя за столом с книгой в руках. Гермиона нерешительно замерла в дверях, глядя на него и ожидая каких-то слов или приказов, однако Снейп молчал, внимательно изучая ее взглядом. Чувствуя, что запас ее моральных сил подходит к концу, она издала полувздох-полувсхлип и, стремительно обогнув разделяющий их стол, забралась к нему на колени и уткнулась лицом в футболку у него на груди. Его руки тут же обвили ее, заключая в нежные объятия, и она закрыла глаза, мелко подрагивая от перенапряжения. Снейп ничего не спрашивал и не торопил ее, позволяя расслабиться и успокоиться, и постепенно насыщенный событиями и волнениями тяжелый рабочий день нехотя разжал свои клещи, сдавливающие грудь, и медленно отступил. – Северус, – невнятно пробормотала она куда-то ему в подмышку, все еще не в силах оторваться от него. – Да? – Давай сегодня проведем не такую напряженную сессию, как в прошлый раз? – не услышав ответа, Гермиона все же отстранилась и неуверенно посмотрела в его спокойное лицо. – Просто я… На мгновение у нее промелькнула мысль, что переносить сессии с субботы на пятницу, было не самой лучшей идеей, и Северус уже пожалел об этом. Но он сказал совсем не то, что она ожидала. – Сейчас ты сделаешь все в точности, как я скажу, либо получишь наказание, – звучный голос Снейпа, как обычно, не оставлял шанса на неповиновение, хоть и звучал мягко, без привычной строгости. – Ты примешь душ и, не надевая халата, ляжешь в постель, примешь удобную для тебя позу, накроешься одеялом, расслабишься и будешь ждать меня. Тебе все ясно, Гермиона? – Да, сэр, – прошептала она и доверчиво зажмурилась, когда его пальцы нежно коснулись ее лица, залечивая царапину, оставшуюся после трансгрессии. Снейп ничего не спросил, будто понял, откуда она появилась, и Гермиона решила не поднимать эту тему, чтобы не нарваться на очередную выволочку. Выйдя из душа, она обнаружила, что Снейп успел в ее отсутствие разжечь в спальне камин, и перепад температуры после горячей воды показался ее обнаженному телу не таким резким. Устроившись в постели, она свернулась клубочком, подложив под голову ладонь, и погрузилась в блаженную негу. Глаза закрылись сами собой, однако, помня о приказе Северуса ждать его, она отважно боролась с подступающим сном, который медленно, но верно одерживал победу. Наконец хлопнула дверь, и Гермиона встрепенулась, сонно моргая. Кровать рядом с ней прогнулась, и Северус притянул ее к себе, обняв. – У меня еще есть дела в баре, – негромко проговорил он, и тягучая неторопливость его слов убаюкивала. – Постарайся заснуть. Я присоединюсь чуть позже. – Но… как же… – Нам не обязательно проводить сессию сегодня, когда ты так устала, что тебя едва не расщепило при трансгрессии, – мягко отрезал он, и Гермиона насупилась: он все-таки действительно всё понял. – Ты получишь свое наказание завтра. А сейчас будь моей хорошей девочкой и отдохни как следует. – Северус, мы… то есть, ты… – мысли путались, но одна идея упорно не давала Гермионе успокоиться и просто уснуть прямо у него на руках. – Да? – Северус, а что нравится тебе? – сонно пробормотала она, и Снейп вопросительно поднял бровь, прося пояснить. – Наши сессии… Мне кажется, ты делаешь на них только то, что понравилось бы мне, даже когда я сама в этом не уверена. – Тебе не кажется, – помолчав, отозвался Снейп: похоже, он понял, к чему она ведет. – Я твой Верхний. Это моя основная обязанность. – Мы можем завтра сделать то, что нравится тебе? – Гермиона заставила себя приподняться и заглянула в его глаза, из которых на миг снова выглянула темная пугающая бездна эмоций. – Пожалуйста. Мне бы очень этого хотелось. У меня будет мое стоп-слово, если что-то пойдет не так, и… – Хорошо, – коротко бросил он, но при взгляде на обеспокоенную Гермиону его лицо смягчилось. – Ложись спать. Он поднялся и, не оглядываясь, поспешно вышел, а Гермиона спрятала победную улыбку в подушке. Уже засыпая, она вспомнила его слова, произнесенные им в старом доме его родителей. «Пойдем домой» – сказал он, прежде чем отвести ее в «Агонию», и тогда она не придала этому значения, но сейчас, лежа в его постели и вдыхая аромат бергамота и можжевельника, исходящий от простыни, она и впрямь ощутила себя дома: в месте, где ее понимают и принимают такой, какая она есть, где ей спокойно и уютно, где она ощущает заботу и может заботиться сама. Она дома.