Вкус подчинения

Колкие ладони холода коснулись тела, вырвав Гермиону из чудесного спокойного сна, не замутненного тяжелыми выматывающими сновидениями, которые довольно часто мучили ее после войны. Она неохотно пошевелилась и подняла голову, сонно щурясь в темноту. Камин, который, благодаря тлеющим уголькам, ночью отдавал еще хоть немного тепла, сейчас уже окончательно потух, и в комнате было свежо. Северус рядом с ней спал, устало хмурясь во сне. Обычно он уходил рано утром, оставляя ее в постели одну, и Гермиона задалась вопросом, который час. Из-за отсутствия окон сложно было хотя бы примерно определить время, поэтому она нащупала на прикроватной тумбочке палочку и, засветив крохотный Люмос, заклинанием проверила время. И с удивлением обнаружила, что уже было позднее утро. Она перевела взгляд на Северуса, подмечая залегшие под глазами тени, бледность кожи и впалость щек, отчего скулы казались еще острее. Она привыкла видеть его постоянно в делах, и прямо сейчас ее отрезвляющей волной накрыло понимание, что он, скорее всего, обычно просто скрывал ото всех свою усталость. И что вчера он наверняка вымотался не меньше нее. По телу побежали зябкие мурашки, и Гермиона, приподняв одеяло, нырнула под него, прижавшись к теплому боку Снейпа. И, не удержавшись, украдкой, словно ее могли застать на месте преступления, протянула руку и нерешительно положила ладонь ему на грудь. Испуганно замерев, она затаила дыхание, но медленно текли тягучие секунды, и ничего не происходило. Казалось, все ее существо сосредоточилось прямо сейчас в том участке ладони, где та соприкасалась с кожей Северуса. Обнаженной кожей. Горячей и бугристой – изрытой шрамами. Гермиона лежала и смотрела в потухший камин, стараясь не слишком шумно дышать и размышляя о том, что никогда еще ощущала такую близость с Северусом, как сейчас. Он шевельнулся, и Гермиона тут же убрала руку, гадая, почувствовал он сквозь сон или нет. Однако в следующий миг она оказалась прижата тяжелым мужским телом к постели, а стремительно краснеющее лицо обжег испытующий взгляд глубоких черных глаз. Он не просто почувствовал – теперь он знал все. Длинные пальцы коснулись пылающей щеки, и Гермиона зажмурилась, страшась того, что притаилось в непостижимой пугающей бездне его души. Нежно погладив алеющую кожу, рука скользнула ниже и, легко обведя ключицы, вернулась наверх, зарывшись пальцами в растрепанные после сна волосы. Робко приоткрыв один глаз, чтобы проверить обстановку, Гермиона удивленно уставилась на Северуса, не веря самой себе: в его взгляде, разбавленная тысячами оттенков других эмоций, светилась нежность. А еще он улыбался. Его губы оставались неподвижными, но извечная суровость и напряжение исчезли, а уголки едва заметно были приподняты наверх. Если бы Гермиона не провела с ним так близко последние недели, до мельчайших подробностей изучая все вариации его строгости, она никогда не распознала бы, что это была именно улыбка. Лежа под ним и ощущая тяжесть и жар тела Снейпа, его силу и властность, Гермиона поёрзала, чувствуя, что не может шевельнуться. Слегка сместившись, Северус коленом раздвинул ее ноги, расположившись между ними, и нежно погладил ее мгновенно покрывшийся мурашками живот. С губ сорвался тихий вздох, когда его пальцы остановились у кромки трусиков, а сквозь черное кружево лифчика проступили напряженные соски. Снейп скользнул взглядом по лежащей под ним Гермионе, и она смущенно зажмурилась, представляя, как сейчас выглядит в его глазах: тяжело дышащая, возбужденная от одной лишь его близости, с раскрасневшимися щеками и искусанными губами. – Открой глаза, – низким, хриплым после сна голосом приказал Снейп, и Гермиона как всегда послушно подчинилась. – Нет ничего прекраснее того, как твое тело проявляет свои желания. Смотри… – он невесомо провел кончиком пальца по ластовице ее трусиков, и Гермиона, судорожно хватая пересохшими губами воздух, выгнулась, безмолвно умоляя о большем. – Вот видишь, – в его голосе прозвучала тень улыбки и… восхищения? Однако он не дал ей разобраться в оттенках своих эмоций, проникнув пальцами под трусики и коснувшись влажного жара, разлившегося между бедрами. Произнесенное шепотом заклинание оставило ее совершенно обнаженной под его внимательным взглядом, чутко улавливающим малейшие реакции тела. Опустившись сверху, Северус поцеловал ее ключицы с невиданной ранее нежностью, от которой перехватило дыхание и защемило в груди. Спустившись к соскам, он поласкал языком и легонько прикусил каждый, а затем обвел поцелуями пупок и устремился ниже. По телу прошла крупная дрожь, стоило его горячему языку коснуться ноющего клитора, и Гермиона снова выгнулась, беспорядочно шаря руками по кровати, пока наконец не схватилась за подушку. Северус ласкал ее так медленно и сладко, как никогда не ласкал раньше, и несмотря на то, что она, как и прежде, ощущала себя в его власти, знакомого чувства подчинения не было: он не стремился над нею доминировать – он просто… Слова «заниматься любовью» промелькнули в голове и поспешили испуганно раствориться в жидком огне желания, охватившем все тело, и Гермиона вскрикнула и задрожала, кончая от губ и языка Снейпа и его пальцев, вторгшихся во влагалище и продливших оргазм. Задыхаясь, она с трудом подняла тяжелые веки, глядя затуманенным взглядом в расплывающееся лицо Северуса и без слов прося взять ее. Твердая головка прижалась к сочащемуся смазкой входу, и Гермиона раздвинула ноги шире, отдаваясь ему. Из груди вырвался стон, когда напряженный член с одного толчка полностью заполнил ее, растягивая припухшие после оргазма стенки. Северус негромко зарычал, начав резко двигаться в ней, и Гермиона обняла его за бедра ногами, во все глаза глядя на него и стараясь не пропустить ни мгновения того, как Северус Снейп наконец отпустил себя. Его руки легли ей на грудь, начав легонько пощипывать и покручивать соски, и Гермиона всхлипнула, заметавшись под ним от вновь всколыхнувшегося внутри желания. Подавшись назад, он почти вышел из нее, и она протестующе застонала, однако Северус всего лишь слегка изменил позу, положив ее ноги себе на плечи. Навалившись сверху и заставив ее согнуться почти пополам, он вошел так глубоко, что головка чувствительно ткнулась в шейку матки. Снейп замер в таком положении на несколько долгих сладостных мгновений и, повернув голову, коснулся мимолетным поцелуем косточки у нее на щиколотке. Глаза защипало от ошеломляющей нежности, заметавшийся взгляд столкнулся с бездонным взглядом Снейпа, и Гермиона снова всхлипнула, ощущая, что тонет в своих эмоциях и чувствах, растворяется в нем, по собственной воле отдаваясь ему душой и телом. Его хватка на бедрах стала сильнее, и резкие толчки возобновились. Растягивая ее до предела, член каждый раз задевал самую чувствительную точку внутри, и первые предвестники спазмов удовольствия охватили напряженный живот. Не имея возможности двигаться в такой позе, она лишь постанывала, принимая его и как никогда ощущая себя с Северусом единым целым. Второй оргазм накатился на нее плавно, словно медленная волна прибоя, и Гермиона лишь выдохнула сквозь стиснутые зубы, мелко подрагивая от удовольствия, которое все длилось и длилось. Северус над ней замер, тяжело выдохнув, и его член запульсировал, выплескивая глубоко внутрь горячее семя. Рухнув рядом, Снейп заключил в объятия уставшую Гермиону, нежно поглаживая ее влажные от пота волосы, и она, спрятав лицо у него на груди, позволила себе расслабиться и отключить сознание, нырнув в окутавший ее сон. Когда она проснулась в следующий раз, Северуса рядом уже не было. На прикроватной тумбочке обнаружился знакомый флакон, в которые обычно Снейп наливал противозачаточное зелье. Открыв крышку, Гермиона по запаху поняла, что это и впрямь было оно. Видимо, Северус позаботился об этом, пока она спала. Губы тронула легкая счастливая улыбка, а рука сама собой потянулась к той стороне постели, где он спал, стремясь снова ощутить хотя бы призрачный след тепла его тела. Но постель была холодна – и, судя по всему, уже давно. Выпив зелье, она проверила время и обнаружила, что уже перевалило за полдень. Конечно же, Северус не стал ее ждать и наверняка ушел по делам, которые у него, как успела понять Гермиона, никогда не кончались. Душу согрело осознание того, что он не стал ее будить, дав отдохнуть после такого напряженного дня, каким выдался вчерашний. Кроме того, Снейп провел с ней вместе ночь – причем не надев свою извечную футболку, чтобы спрятать шрамы, – а затем так нежно занялся с нею… сексом. Снова не решившись даже мысленно произнести слово «любовью», она покачала головой и ушла в ванную. Приведя себя в порядок, Гермиона спустилась вниз, надеясь отыскать в баре Северуса. Почему-то уходить домой, не повидавшись с ним еще раз, не хотелось, поэтому она лишний раз порадовалась, что сегодня был выходной и можно было никуда не спешить. На кухне, как обычно, суетилась Кэрол, и царили потрясающие ароматы выпечки и тушеного мяса. Едва взглянув на Гермиону, миссис Уитби понимающе улыбнулась, заставив ее тут же покраснеть, и приказала: – Садись. Уже время обеда, и ты никуда не пойдешь, пока не попробуешь мой мясной пирог. К тому же Северус скоро вернется: может быть, у вас получится вместе выпить кофе. Мясной пирог выглядел потрясающе, а на вкус оказался еще лучше, и несколько минут Гермиона не думала ни о чем, просто наслаждаясь обедом, ощущением отдохнувшего удовлетворенного тела и атмосферой домашнего уюта, царящей на кухне. Кэрол продолжала хлопотать возле плиты, что-то напевая себе под нос и не отвлекая Гермиону разговорами. В кастрюле умиротворенно плескался и кипел прозрачный ароматный бульон, а из-за окна выглядывало низкое ноябрьское солнце, подсвечивая серый индустриальный пейзаж так, что он казался почти красивым. – Мама, мама! Там Мэтти с какой-то девушкой целуется! На заднем дворе! – влетел в кухню взбудораженный Томми, принеся с собой гвалт и суету. – Мама! А у них примерзнут губы? Мы пойдем с кипятком их разнимать? – Томас Уитби! – строго проговорила Кэрол, повернувшись к нему и пригрозив ему половником. – Как ты себя ведешь! Сколько раз я тебе говорила! Как тебе не стыдно подглядывать за старшим братом! Испуганно ойкнув, Томми скрылся за дверью подальше от гнева матери, и с лестницы послышался удаляющийся топот его ног. – И даже не разведал, что там за девушка! – сокрушенно добавила Кэрол уже тише и бросила на Гермиону хитрый взгляд. Не сдержавшись, та рассмеялась. – Значит, Мэтт с кем-то встречается? – полюбопытствовала она, без капли смущения слизывая с пальцев соус из пирога. Кэрол одарила ее одобрительным взглядом и поставила перед ней стакан лимонада. – Он дружил с Кэти с соседней улицы, – задумчиво принялась перечислять она. – Потом к нему в бар частенько приходила Ванесса… И была еще какая-то одноклассница, с которой они вместе делали домашние задания… Хм-м. Ах да! Кимберли! Но к ней он вроде бы никакого интереса не проявлял… – Ого, да Мэтт просто нарасхват! – Ой, ветер в голове у этого мальчишки! Какое счастье, что у нас есть Северус. Все-таки мальчикам в воспитании нужна мужская рука, а Мэтту этого долго не хватало, – вздохнула Кэрол, ловко шинкуя морковку. – Слава богу, что Томми повезло больше, и Северус вовремя вернулся в Коукворт. Да еще эта магия… – Совсем скоро Томми отправится в Хогвартс, и там о нем позаботятся наилучшим образом. Научат контролировать магию, – ободряюще улыбнулась Гермиона. – Сейчас там прекрасный педагогический состав… Северус ведь говорил вам о Хогвартсе? – добавила она, видя озадаченное выражение на лице миссис Уитби. – Это ведь та самая школа волшебства? – в голосе Кэрол прозвучало беспокойство. – Гермиона, милая… А что происходило в этом вашем магическом сообществе несколько лет назад? Северус вернулся сам не свой… Да еще этот шрам у него на шее… Он ничего не рассказывает, сколько я ни пыталась выведать. Только повторяет, что в школе сейчас безопасно. Было что-то страшное, да? Но ведь все уже закончилось? Гермиона вздохнула, откладывая вилку. Конечно, опасения Кэрол можно было понять: все же дети проводят в школе большую часть года, и тем родителям, кто не учился в Хогвартсе сам, сложно представить, на что это похоже. Наверняка в голову лезут всяческие ужасы, навеянные голливудскими фильмами и бульварными романами о магических учебных заведениях. Впрочем, Снейпа Гермиона тоже понимала прекрасно: пугать Кэрол рассказами о кошмарах войны тоже вряд ли стоило. Не зная, как к этому отнесется Северус, она осторожно ответила: – Да, все давно закончилось. Один волшебник… начал борьбу за власть, но у него ничего не получилось. И Северус… он был одним из тех, кто ему противостоял. На передовой. – Ох, так я и думала, – покачала головой Кэрол, отложив нож и всплеснув руками. – Северус ведь не может остаться в стороне, когда видит несправедливость! При этом часто забывая о самом себе! Он думает, что я ничего не замечаю, но я видела, что он весь истерзан. И внутри, и снаружи. Только с твоим появлением все стало налаживаться, и… я уж не знаю, что точно происходит, но, по-моему, у него в душе наконец начал воцаряться мир. Губы Гермионы против воли сами собой растянулись в улыбке, и прозорливая Кэрол, понимающе подмигнув ей, вернулась к своим овощам. Вопреки ожиданиям, Северус отсутствовал слишком долго, и Гермиона, болтая с Кэрол обо всем на свете под веселое бульканье кастрюль, успела выпить две чашки кофе и соблазниться на великолепные песочные печенья, которые буквально таяли во рту. Наконец в отдалении едва слышно скрипнула входная дверь, приветствуя хозяина, и через несколько секунд в кухню вошел Снейп, принеся с собой аромат осеннего воздуха и крепких сигарет. Окинув внимательным взглядом кухню, он повел плечами, словно сбрасывая с них напряжение, и сел напротив Гермионы. Короткий предзимний день уже клонился к закату, и сгустившиеся в комнате тени тут же прильнули к Северусу, словно стремясь заключить в объятия. Отказавшись от обеда, он с благодарностью кивнул миссис Уитби, которая поставила перед ним большую кружку с крепким кофе. В кухне повисло странное молчание. Даже нож Кэрол, казалось, больше не стучал так бодро, будто опасаясь разбить непривычную звенящую тишину, сменившую веселую болтовню и непринужденность. Снейп задумчиво смотрел в окно, потягивая кофе, и Гермиона поерзала на стуле, не зная, как начать разговор. – Как ты себя чувствуешь? – наконец обратив на нее внимание, спросил Снейп, скользнув по ней мимолетным, но цепким взглядом. – Просто прекрасно, – неловко улыбнувшись, ответила она. – Спасибо, что не стал меня будить: я еще никогда так хорошо не высыпалась. Северус коротко кивнул, явно еще не вынырнув из своих мыслей, и снова отвернулся к окну. Гермиона украдкой обернулась на Кэрол, и та лишь подбадривающе ей улыбнулась, явно разделяя ее недоумение. Бросив взгляд на Снейпа, она едва заметно пожала плечами, показывая, что тоже не понимает, в чем причина его задумчивости. Вздохнув, Гермиона встала, решив, что ей лучше будет пойти домой, раз Северусу все равно не до нее. К тому же она явно уже злоупотребила его гостеприимством. – М-м, я наверно пойду… – нерешительно сказала она, и Снейп, прервав свои размышления, наконец поднял на нее взгляд. Теплый взгляд, совсем как тогда, утром, когда он касался ее так нежно… Чувствуя, как в душе все переворачивается, Гермиона сделала шаг вперед, готовая прильнуть к нему и обнять так крепко, чтобы ощутить, как под слоями одежды уверенно и мощно бьется его сердце. Однако последний луч тусклого заходящего солнца, пробивающий сквозь плотную пелену смога, окутывающего Коукворт, коснулся лица Северуса, подсветив бледную кожу, и Гермиона замерла, так и не поставив поднятую ногу на пол. Прямо по центру щеки Северуса алел неяркий след тонких губ, складывающийся в форме поцелуя. Казалось, вся кровь, мгновенно отлив от лица Гермионы, застыла в жилах, не в силах поддерживать жизнь в заледеневшем теле. С трудом переведя дыхание, она едва слышно выдавила: – Северус… что это? Обернувшая на ее странный тон миссис Уитби на секунду замерла, а потом севшим голосом пояснила вопросительно смотрящему на нее Снейпу: – Северус… у тебя там… след на щеке… В его глазах, все еще таких теплых и живых, на мгновение промелькнуло осознание, и Гермиона, внутри которой пока теплилась надежда на какое-то разумное объяснение происходящему, с упавшим сердцем увидела, как все эмоции исчезают с его лица, стертые магией окклюменции. Секунду спустя на нее снова смотрела равнодушная и безучастная маска, непроницаемым барьером отгородившая ее от человека, в руках которого осталась частица ее души. Снейп не проронил ни слова, пустым холодным взглядом глядя на нее, и его молчание студеными щупальцами расползалось по кухне, так что в ней вдруг резко стало ощутимо холоднее. Заледеневшие пальцы с трудом сжались в кулаки, и Гермионе на миг почудилось, будто под ногами качнулся пол. Она судорожно втянула воздух, и белесая пелена перед глазами рассеялась, а пол встал на место: похоже, она просто на несколько долгих тяжелых секунд забыла, что надо дышать. Живительный кислород хлынул в легкие, но боль в груди никуда не делась: там словно пробили огромную дыру, которая, безостановочно кровоточа, заполнилась чистейшим страданием. Тихонько скрипнула дверь, выводя Гермиону из состояния мучительной кататонии, и она краем сознания поняла, что миссис Уитби ушла, оставив их одних. Она снова перевела взгляд на полупрозрачный след помады на щеке Снейпа и огромным усилием воли заставила себя говорить. В этот раз не должно быть никаких намеков и догадок. Пришла пора выяснить все до конца. – Что это? – глухо пробормотала Гермиона, и горло сжалось в болезненном спазме. Снейп по-прежнему молчал, вперив в нее равнодушный взгляд и словно выжидая, что она предпримет дальше. Захотелось повернуться и начать разбивать вещи – ломать эту уютную кухню, на которой всего несколько минут назад она была так счастлива. В руке сама собой оказалась палочка, и Снейп, коротко покосившись на нее, снова поднял безразличный взгляд на лицо Гермионы, даже не попытавшись никак предотвратить вероятную попытку нападения. Словно ему было все равно. – Это… след от помады? Северус? – голос снова сорвался, а пальцы почти до боли сжали горячее древко палочки. Снейп кивнул. Кивнул. Просто кивнул, словно она спросила его, будет ли он кофе. Словно она спросила его о чем-то незначительном, что стоило сразу же забыть. Жгучие слезы обожгли глаза, но Гермиона упрямо сморгнула их. – Кто… – она покачала головой и через силу выдавила: – Ты… ведь был у нее, не так ли? Ты был у Мэри? Время остановилось на несколько долгих секунд, а затем Северус снова кивнул. И тогда вся вселенная вокруг словно взбесилась. – Значит… пока я спала в твоей постели… – Гермиона дернула головой, оборвав саму себя: она подумает об этом позже. Обо всех этих ужасах. Позже. – Ты ходил к ней на протяжении всего времени, что мы… Слово «встречались» застряло на языке, показавшись вдруг неуместным. Словно они были парой. А ведь Снейп с самого начала предупреждал ее об этом. «Я не являюсь вашим бойфрендом, спутником или – упаси Мерлин – женихом…» Не является. Снейп снова кивнул, подтверждая ее последние слова, и в висках застучала кровь. «…Поэтому все атрибуты ванильных отношений типа ревности, открыток на День Святого Валентина и расспросов, что я делал в свое свободное время, оставьте, пожалуйста за дверью. Вам это понятно?» – Понятно, сэр, – слова сами сорвались с губ, хотя Северус по-прежнему молчал, а его голос звучал лишь у нее в голове. Вспышка гнева в душе утихла, оставив после себя пустоту. И всю ту же тупую боль, которая, как раковая опухоль, уже начала пускать метастазы все глубже и глубже. Рука с палочкой, из которой так и не вырвалось ни одного заклинания, безвольно опустилась, словно не выдержав собственного веса, и Гермиона, невидящим взглядом уставившись куда-то в стену, покачала головой и, пошатнувшись, развернулась к выходу. Стук ее каблуков в леденящей тишине прозвучал неожиданно громко. И в груди снова вспыхнула ярость. – Так, может… Так, может, и ваш «Наркоз» на черные рынки попадает благодаря вам же, сэр? – выпалила Гермиона, обернувшись в дверях, и Снейп кивнул в четвертый и последний раз. Сердце стучало где-то в горле, когда Гермиона вылетела в бар, не видя ничего вокруг. – Гермиона! Милая, вы поговорили? – подскочила к ней бледная взволнованная Кэрол, но Гермиона лишь отмахнулась, гневно зашипев на нее, как разъяренная кошка: – Вы все знали! Вы знали! О ней! О Мэри! – Гермиона несколько мгновений рассматривала растерянное лицо миссис Уитби, едва сдержавшись, чтобы снова не схватиться за палочку. – Отойдите! Кэрол шарахнулась в сторону, и Гермиона, в несколько шагов преодолев расстояние до двери, дернула на себя едва теплую ручку. – Господи! Гермиона! Погоди! Что он тебе наговорил? – голос Кэрол за спиной стал удаляться в другую сторону. – Северус! Северус! Боже мой! Что ты натворил? Нужно было давно сказать ей о Мэри! Хлопнула дверь, резко отсекая все звуки. Перед глазами мелькнул выщербленный асфальт, покосившийся забор и знакомый проулок. От холода перехватило дыхание, и перед самой трансгрессией Гермиона осознала, что снова сбежала – уже от другого мужчины, – забыв свое многострадальное пальто.