Сиреневое пламя войны

      Хорошее настроение улетучилось где-то через несколько минут их пути, потому как в очередной раз Аарон пытался разгадать загадку, которой стала эта деревенька. И чем больше он думал, чем мрачнее становился.       Они с Таллизиумом поняли, что во всем были виноваты жители, что отдали уже давно погибшему архану на съедение тигриного отпрыска. Зверь и сам пытался вытащить котенка, но камень так и не сдвинул, оттого решил отомстить всем, кто был к этому причастен. Но если люди понимали, что здесь происходит, почему не попытались убить тигра? Разве не проще избавиться от угрозы, нежели терпеть и ожидать, что это все прекратится? Да и тот мужчина, что появился в доме Таллизиума, тоже вызывал подозрения. Если они так пытались все это скрыть, то зачем он поехал в поселение за лекарем?       Полученные ответы складывались в картинку, в которой возникали все новые и новые элементы, порождающие еще большее количество вопросов.       В этот раз они не неслись так рьяно, поэтому Гром шел бок о бок с Закатом, не позволяя тому даже своим носом опередить его. Аарон не знает, как долго его венатор еще собирается играть в эту игру с белоснежным зверем, но сдаваться тот явно не намерен.       Таллизиум сидит на спине венатора с достоинством дворянина. Даже и не скажешь, что несколькими часами ранее он облазил подземную пещеру, в которой нашел неожиданного попутчика, что сейчас даже не высунул носа.       Данный зверь крайне заинтересовал Аарона. Он слышал о них из старых легенд, вот только их просто называли змеями-демонами из-за огромных рогов, что расположены на их голове, словно у дьявола. В каждой истории зверь был исключительно злодеем, что нагнетает на людской род лишь беды и несчастья. Лишь драконы могли с достоинством стоять на первом месте главного источника проблем.       Во многих сказках говорилось, что они произошли именно от драконов, но не смогли унаследовать их божественной сути, оттого и стали лишь огромными змеями. Про них известно крайне мало, поскольку в основном людей интересовали байки про их “родителя”, потому вовсе не удивительно, что Аарон мало что знал про арханов.       – Послушай, – начал Аарон, – если архан действительно может стать драконом и вознестись на Небо, то что происходит дальше?       – Все зависит от того, как он получил силу, – ответил Таллизиум.       – А есть различные способы?       Тяжело вздохнув, Таллизиум устало потер переносицу. Аарон вспомнил, что лекарь так и не выспался из-за того, что он попытался притронуться к нему. Стало немного неловко из-за того момента.       – Либо архан веками набирается сил, либо убивает драконов, забирая их силу.       Аарон нашел эти способы крайне неприятными. Ты либо корчишься в ожидании, либо принимаешь клеймо убийцы. Не самая завидная участь.       – И что происходит потом?       – Ты во все это веришь?       Аарон всегда считал себя скептиком. Он не верил в существование их Орлана, как такового, но вот легенды он очень любил. А драконы были крайне занятными, поэтому он кивнул, чтобы заставить Таллизиума продолжать.       – После того, как архан станет драконом, он вознесется на Небеса. Там главные Боги решат его судьбу. Если она чиста, то они даруют ему вечную жизнь на древе. Если нет, то дракон переродится со своей силой на земле, чтобы попытаться исправить свои грехи. Если ему это удается, то он вновь возносится, где все повторяется.       – А если нет?       – В таком случае начинаются легенды о драконах, что испепеляют целые Империи, – голос Таллизиума стал слишком серьезным на этих словах. – Обезумевшие от отказа они уничтожают все, на что упадет их взор. Все продолжается до тех пор, пока его не убьют.       Незавидная судьба у людей, которые вынуждены сосуществовать с подобным существом. Если Небеса столь милостивы к драконам, что даруют им еще один шанс, то почему же люди вынуждены терпеть обезумевших зверей? Как-то неравнозначно Небесные Птицы относятся к разным живым существам.       – А ты сам в это веришь? – поинтересовался Аарон.       – Я верю в то, что вижу.       – Так ты не веришь во все эти вознесения и перерождения?       Он задал крайне глупый вопрос, поскольку Таллизиум немного сжал бока Заката, отдавая тому команду двигаться быстрее. Зверь моментально послушался, и только мгновенная реакция Грома не позволила уйти слишком далеко.       – Да ладно, – столь необычная реакция на вопрос забавляет, и Аарон не хочет отпускать Таллизиума, пока тот не ответит. – Так что ты думаешь об этом?       В очередной раз предприняв попытку уйти от раздражающего мужчины, Закат свернул в сторону. Гром злобно рычит, а затем резко выбегает прямо перед венатором, заставляя остановиться. Будто впервые чувствуя единение со своим зверем, Аарон тихонько похлопал того по шее, благодаря за подобную импульсивность.       – Так что ты думаешь?       – Я уже сказал тебе, что я верю только тому, что вижу.       Стоит только Закату сделать шаг, как Гром моментально блокирует намеченный путь.       – Так что?       Аарон был крайне горд собой, поскольку ему очень хорошо удавалось выводить Таллизиума из себя. На обычно бесстрастном лице сейчас красуется недовольство, что становится еще более явным, когда Аарон улыбается все шире.       – Я не верю в это.       Будто не выдержав, Закат поддается вперед и толкает Грома в шею, практически снося того с ног. Аарон с трудом удерживается в седле, а его венатор грозно рычит, когда противник, даже не обратив на него внимания, проходит мимо. Мужчине даже показалось, что Закат специально махнул своим хвостом, чтобы тот задел нос недовольного Грома. Столь незаметный жест, но Аарону кажется, что таким образом Закат явно проявил свою натуру. Снаружи белый и пушистый, а внутри сидит хитрый и немного надменный зверь. Не став более поднимать эту тему, Аарон догнал Таллизиума и они медленно стали продвигаться дальше.       Какое-то время мужчина все еще думал о тех людях, что остались в деревне. Пускай Аарон и не скажет, но ему искренне хотелось почувствовать себя героем в чужих глазах. Вот только то, как их прогнали, совершенно не похоже на слова благодарности. От подобного к ним отношения настроение вновь стремительно портилось, грозясь в очередной раз ввести в уныние.       Они шли тем же путем. Минули реку и спящих битаев, а уже к полудню практически добрались до деревни. Все это время Аарон косился на идущего рядом Таллизиума и пытался углядеть змею, что явно пригрелась и совершенно не собиралась показываться.       – Кстати, – воскликнул мужчина, когда вспомнил, что помимо тигра и архана лекарь вылез с еще одним существом. – Что это была за гусеница?       – Ее зовут Араво.       – Ты даже гусеницам имена даешь? – удивился Аарон. – Так что это за зверь?       – Обычная светящаяся гусеница.       – Она была с тобой?       – Да.       – А она может в будущем превратиться в нечто другое?       – Да.       Их разговор как-то неожиданно быстро перешел из диалога в монолог. И пускай Аарон собирался вновь посягнуть на душевное равновесие лекаря, задав очередной вопрос, неожиданно появившийся дом не позволил совершить задуманное.       Закат не ждет, когда хозяин спешится, а просто перепрыгивает ограду, оставляя Аарона и Грома за ней. Мужчина уже и сам порывается пойти следом, как Закат останавливается, позволяя Таллизиуму говорить.       – Иди домой. Тут твоя помощь не нужна.       – Но тот человек все еще у тебя. Я хочу послушать, что он скажет.       Таллизиум для себя все уже решил и никакие уговоры не заставят его изменить свое решение.       – Я был слишком мягок, когда позволил тебе отправиться с собой. Больше подобного я не совершу. Уходи.       Наблюдая за тем, как Закат уносит лекаря, Аарон чувствует смесь противоречивых эмоций, в которых преобладали не самые приятные чувства. Ему даже не позволили войти, а просто выгнали, как бродячего кота. Кажется, что даже Грома это задело, поскольку мужчина почувствовал вибрацию, исходящую из груди зверя. Наверняка рычит.       – Грубо с его стороны, не находишь?       В этот раз он не собирается навязываться. Он слишком устал, чтобы даже пытаться изменить мнение Таллизиума, поэтому еще некоторое время смотрит на дом, а затем разворачивается и уходит. Благо что сегодня Гром удивительно послушный.       Добрался до деревни он без происшествий. Знакомых лиц он не встретил, поэтому даже не останавливался, чтобы обменяться любезностями. В конюшне разместил Грома, а после пошел к семье.       В комнате он встречает только брата, который читал какую-то помятую временем книгу. Стоит только младшему взглянуть на него, как та благополучно падает на пол, а сам Велор поспешно встает и подходит к брату.       Его лечение явно идет хорошо, потому как Аарон не ожидал подобной прыти. Велор обеспокоенно хватает его за локоть и ведет к кровати, заставляя сесть на несчастную.       – Что с твоей рукой?       Пускай Аарону очень хотелось поделиться с братом историей того, как он получил травму, отсутствие Бернардайн не позволило сразу выдать все карты.       – Где Бернардайн?       – Она пошла с Паволом, чтобы помочь с заготовкой дров, – послушно ответил он, а затем показал на руку. – Так что там произошло, брат?       – Небольшая потасовка с тигром, не переживай, – не хотелось его беспокоить, однако слова подействовали с точностью наоборот. – Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь.       Велор еще хотел что-то сказать, но так и не нашел слов. Это было хорошо. Ему влетит от Бернардайн и без посторонней помощи.       – Уже могу стоять на ногах. Совсем скоро полностью оправлюсь.       Хоть одна хорошая новость за долгое время. Лишь несколько слов, а практически полностью затмили собой тревоги в душе Аарона.       – Тогда расскажи мне что-нибудь, пока меня не было.       Мягкий и тихий голос Велора успокаивал и Аарон даже не вспомнит, в какой момент лег на бок. Брат рассказывал какие-то глупости, связанные с сестрой и Паволом, но мужчина так и не смог сосредоточиться. Переживания и отсутствие нормального сна сыграли свою роль, поэтому Аарон задремал еще до того момента, как брат начал рассказ о том, как Лаванда и мальчонка пытались пасти коров.       Странное чувство того, что за ним наблюдают, пришло неожиданно резко. Оно было настолько противным, что сон улетучился мгновенно. Аарон и не ожидал, что ему дадут поспать, но надежда все же сидела в груди.       Стоит только Аарону открыть глаза, как тут же хочется закрыть их обратно. Бернардайн стоит прямо над ним и, сложив на груди руки, пыталась убить брата взглядом.       – Не стой надо мной, как над трупом.       – Не переживай, ты скоро им станешь.       Не дожидаясь ответа, девушка хватает мужчину за локоть, чтобы рассмотреть перевязанную руку. Велор стоит рядом, а его тревога слишком очевидна. Быть может это из-за руки брата, но что-то Аарону подсказывает, что это из-за боязни того, что сестра может исполнить угрозу.       – В деревне не все было гладко, – начал Аарон, не дожидаясь, пока его не завалят вопросами. – Мы с Таллом разобрались, что к чему, вот только я совсем не ожидал, что там будет.       Они сели на кровать и Аарон начал рассказывать, стараясь не утаить и малейшей детали. И про странных людей, что живут в деревне; сумасшедшего, что поклонялся камню; и тигре, что ночью нападал на людей. Рассказал про поверье и мертвого архана, которого нашел Таллизиум. Последнее крайне взволновало Велора.       – Таллизиум уверен, что это был архан?       – Он так сказал, я-то его не видел, – ответил Аарон. – А что такое?       – Я читал о них. Они крайне редки и в основном обитают Орхидее, где их росту способствует климат.       – Не знаю, что он тогда забыл здесь. Таллизиум еще нашел детеныша и даже выкормил того своей кровью.       Воспоминания заставляют поморщиться, вот только Велора это не пугает. Столь яркие глаза у брата Аарон видел только тогда, когда ему приносили новые книги, ранее им непрочитанные.       – Он привез его сюда? – Аарону стало даже немного завидно, поскольку брат слишком быстро забыл о его ранах и заинтересовался змеей. В своей голове Аарон проклял ту уже несколько раз, считая, что она приносит лишь одни беды.       – Да, привез.       – Удивительно, – даже от сестры не скрылось его воодушевление. – А Таллизиум придет сегодня?       – Не думаю, – вновь включилась в разговор сестра. – Он наверняка устал и сам будет отсыпаться.       – Брат, – обратился к Аарону Велор. – Прошу, в следующий раз возьми меня с собой к Таллизиуму.       – Ты еще не оправился, чтобы выходить из дома, – напомнила сестра.       – Тогда ты можешь попросить его взять архана с собой?       Каждый из их семьи питал слабость к Велору, что редко мог попросить хоть что-то. Потому каждая его просьба рассчитывалась как приказ, что не потерпит отлагательств. Именно поэтому, пусть и скрипя душой, Аарон пообещал поговорить с Таллизиумом.       – Хорошо.       Будь Велор помладше, то непременно взвизгнул бы от радости и повис на шее старшего, а так благодарно кивнул и улыбнулся еще шире. Аарон так давно не видел его улыбку, что уже и позабыл, как выглядит младший, когда счастлив. Родинка практически полностью скрывается в ямочке на щеке, которые делают лицо юноши настолько миловидным, что любой бы сказал, что это подросток, а не взрослый мужчина.       – И все же у меня есть вопросы, – говорит сестра. – Если эти люди так верили в существование древнего демона, то почему не заказали его убийство? Разве избавиться от него не проще, нежели постоянно жить в страхе?       – У меня есть небольшое предположение, – две пары глаз смотрят на Велора и тот машинально пытается потянуться к поясу, где обычно скрывался веер. Вот только сейчас его с ним нет, поэтому приходится говорить без привычной маски. – Считается, что арханы – потомки драконов, души которых чернее ночи. И если попытаться замарать в этом руки, то кара настигнет тебя, словно ураган.       – И все же, – не унималась Бернардайн. – Если нанять убийц, то даже если кара действительно существует, она ведь падет на них.       – Не знаю. Быть может они переживали, что их это тоже затронет, потому ждали, когда зверь погибнет?       – Тогда какой смысл кидать тому зверей? – Аарон окончательно запутался.       – Старые обычаи трудно искоренить. Просто делали то же самое, что и предки.       – Хорошо, – Бернардайн развела руками и вздохнула, пытаясь разобраться с полученной информацией. – Допустим деревня действительно состоит исключительно из верующих, которые скинули тигра архану на съедение. Но если он был мертв уже несколько лет, то как там оказался детеныш?       – А здесь все намного проще, – начал пояснять Велор. – Яйцо архана может долгое время находится в состоянии, подобном нашему сну. И лишь если его потревожить, то детеныш может вылупиться.       – А землетрясение сойдет за раздражитель? – поинтересовался Аарон.       – Вполне.       Теперь Аарон почти полностью решил загадку того поселения, но отчего-то чувства удовлетворения так и не ощутил. То, что там произошло, заставило его почувствовать себя слишком беспомощным. Даже меч не помог ему в нужный момент, а хваленая сила так и не проявила себя в схватке с тигром. Не успей тогда Закат вовремя, то Аарон в лучшем случае лишился бы конечности.       Если так разобраться, то ему вообще не стоило ехать туда. Практически все сделал Таллизиум, а Аарон был лишь наблюдателем, что пытался расспросить местных, но сам так ничего и не сделал. Лекарь даже в пещеру пошел и Аарон представлять не хочет что бы произошло, будь змей живым. Это далеко не тигр, который при ударе когтями все еще может оставить тебя в живых. Если ранит архан, то можно уже начинать прощаться с родными. Так описывал этого зверя Велор и Аарон не стал спорить, считая брата лучшим знатоком в этой области.       – Кстати, – спохватился Аарон. – Я говорил с местными и узнал, что через деревню прошел человек, что видел столицу.       Бернардайн напряженно замерла, а Велор опешил, отчего с его лицо пропала улыбка. Аарон не хотел напоминать о доме, который вновь и вновь ворошит их раны, но оставлять родных в неведении он не мог.       – Он сказал, что со столицей все в порядке. Дядя действительно успел.       – Не пугай так!       Велор действительно испугался, напридумав себе тысячи плохих сценариев. Его возмущения и ругань без малейшего намека на плохие слова, крайне забавляла. Словно ученым мужам запрещено говорить столь грязные словечки, поэтому Велор пытался сделать речь как можно более мягкой, но чтобы Аарон понял, что до него пытались донести.       Старший уже собирается засмеяться, как нечто тяжелое ударяет его прямо по голове. Он только и успевает увидеть ладонь сестры, которая практически моментально возвращается на колено.       – За что?       – За все хорошее.       – А можно немного конкретизировать? – Аарон застонал и погладил ушибленное место, переживая, что там будет кровь. У сестры была тяжелая рука, а на этот удар она явно не пожалела сил.       – Подверг себя опасности и сейчас издеваешься надо мной и Велором. Мне этих двух причин вполне достаточно.       – Ну ты и жестокая ведьма.       – Уже ведьма? – она ехидно приподнимает бровь. – Стареешь, приятель. Раньше я была кровососом.       – Я чего-то не знаю? – Велор очень хотел понять суть их разговора, но у него так и не получалось.       – Не думай об этом, – говорит Аарон. В свое время сестра у меня много крови выпила.       – Это почему же? Только из-за того что я была хорошим наездником и всегда побеждала еще не делает меня чудовищем, что забирает все твои силы и нервы. Не обвиняй меня в этом.       – Да? А когда ты стащила с кухни торт и обвинила в этом меня? Мне тогда пришлось извиняться перед матерью за то, чего я не делал.       – Так вот почему сестра принесла мне торт еще до начала праздника, – вновь встрял в разговор младший, не понимая, что сейчас здесь может произойти настоящая драка.       – Велор хотел торт. Будь ты на моем месте, то поступил бы точно так же.       – Но какого черта нужно было меня подставлять!       – Кто-то должен принести себя во имя благой цели. Даже на войне нужно чем-то жертвовать, чтобы приблизиться к победе.       Сравнивать войну с кражей торта было крайне глупо, и чем дальше они спорили, тем больше Аарон загорался идеей вызвать сестру на дуэль. Он довольно давно не тренировался (случай с тигром он не считал, поскольку бой был слишком неравным), потому уже собирался выкрикнуть, как рука отдала резкой болью, напоминая о ранении. Моментальное изменение в лице Аарона заставляет сестру замолчать.       – Сильно болит? – спрашивает Велор.       Аарона больше испугала сама неожиданность возникновения боли, нежели ее сила. За все это время рука пускай и ныла, но не отдавала с такой силой.       – Терпимо, просто не ожидал этого.       – Именно поэтому я говорила, чтобы ты остался здесь.       – Да ладно тебе, – попытался успокоить сестру мужчина. – По крайней мере я увидел то, как живут люди в нашей Империи. Пускай это совсем не то, что я ожидал увидеть.       Все это время каждый из них верил в величие Империи и то, что каждый житель чувствует себя уверенно и счастливо. Министры постоянно докладывали о повышении уровня жизни и общего настроения людей, что Аарон принимал за чистую монету. Он видел лишь горожан, что живут в достатке и не знают горя, потому верил, что и в других поселениях все точно повторяется.       Он никогда так не ошибался.       Совсем недалеко от столицы жили люди, жизнь которых в корне отличается от того, что он видел. Многие живут в страхе, что сводит с ума неокрепшие умы, которые под воздействием ужаса способны на страшные поступки. Аарон не хочет представлять что бы произошло, не найди они достойную жертву. В таком случае подношением мог стать даже человек. А ведь он даже представить не мог, что подобные дикие обычаи все еще существуют в их Империи. Аарон считает себя глупцом, что наивно верил в доклады министров.       – Сходи к Таллизиуму, – говорит сестра, осматривая повязки на наличие крови. Арон даже не вспоминает, когда она успела взять его руку.       Ее слова выводят мужчину из сеанса самобичевания, возвращая в реальность.       – Зачем? – тупит он, чем провоцирует очередной удар по своей несчастной голове. – А теперь за что?       – За то, что идиот, – без промедления ответила девушка. – Пойди и покажи руку. Может быть обработать нужно.       – Но мы только вернулись. Таллизиум наверняка спит.       – Ничего, проснется.       Чужие неудобства Бернардайн совершенно не интересовали, когда дело казалось братьев. Сон Таллизиума – малая плата. Учитывая то, что прямо сейчас Аарону может влететь значительно сильнее, ему приходится сдаться.       – Ладно-ладно, – он встает с кровати и, набросив на плечи накидку, торопливо попытался покинуть помещение. – Я пошел, сестренка. Со свечой у окна не стой и не жди.       Пускай он и планировал вернуться, Аарон чувствовал необходимость в том, чтобы заставить Бернардайн злиться. И пускай его провокация не вышла, мужчина все равно чувствовал себя невероятно гордым.       Кажется, что его отсутствие здесь заставило природу полностью перемениться. Прошло лишь несколько дней, но трава изрядно пожелтела и прилегла на землю, являя миру темную промерзлую почву. Редкие деревья в деревне постепенно сменяли свою зеленую листву на золотую, что падала под силой холодных ветров, собираясь у корней в виде ковра. Словно таким образом земля хочет согреться. Пытается сохранить то малое тепло, что уже не способна удержать.       Рука начинает ныть и Аарон понимает, что пойти Таллизиуму действительно стоило. И пускай мужчина не знал, бодрствует ли сейчас лекарь или спит, необходимость в визите заставляла его идти вперед.       Пушистое черное нечто лежит на дороге, и лишь торчащие сапоги из-под шерсти заставляют уверовать, что под накидкой лежит человек. Тот совершенно не обращает внимания на мужчину, что присел рядом с ним и мягко потряс в том место, где предположительно было плечо.       – С Вами все в порядке?       Комок шерсти тихо стонет и немного сдвигается, позволяя Аарону увидеть седую макушку. Мужчина тяжело вздыхает, понимая, кто перед ним.       – Даже дойти не смогла? – спросил он, пытаясь поднять девушку. С раненой рукой это было трудно сделать, поскольку правая была ведущая, а оттого пришлось поднимать девушку другой.       Елена немного бухтит, а затем открывает покрасневшие глаза. Когда в них мелькает узнавание, та жутковато улыбается, а руками обхватывает мужскую шею.       – О, мой герой!       В самом начале их знакомства Елена казалась женщиной средних размеров, но стоило только взять ее на руки, как даже Аарон почувствовал всю тяжесть ее тела. В тот раз под свободной мужской одеждой скрывалась явно не худенькая леди. Даже сквозь ее меховую накидку Аарон мог почувствовать жилистое и крепкое тело, каким обладает далеко не каждый мужчина. Принц даже начал сомневаться, что в прошлый раз познакомился с женщиной. Быть может это был парень, корой имел слишком миловидную внешность? Но эта теория сразу же исчезла, стоило ей появиться. Вряд ли мужчину назовут Еленой, да и даже сквозь свободную одежду Аарон мог увидеть явно женские черты. От этих мыслей щеки мужчины краснеют, и он глубже вдыхает вечерний воздух, пытаясь остыть.       Они доходят до дома и Аарону приходится постучать ногой. Дверь громыхает слишком уж сильно и даже если Таллизиум спал, то смог бы услышать.       Лекарь выглядит более посвежевшим, нежели несколькими часами ранее. Волосы приведены в порядок и сейчас вновь свободно свисали, не утруждая себя громоздкими прическами. Да и одежда выглядела опрятной нежели та, что была на мужчине ранее. Единственное, что совершенно не изменилось – воротник. Аарона никогда не злил внешний вид других людей, но конкретно эта деталь во внешности Таллизиума изрядно выводила из себя. Края черной ткани впивались практически под самую челюсть и совершенно не позволяли увидеть кожу. Носить подобный элемент в повседневной жизни было крайне странно и неудобно.       – Елена, что ты опять надумала?       Слова Таллизиума подействовали на девушку отрезвляюще и та просыпается, практически выпрыгивая из рук Аарона в объятия лекаря.       – Талл, мальчик мой, я так соскучилась!       Столь необычное отношение к этому человеку заставило Аарона удивиться. Он знает, что Елена и Таллизиум были хорошими приятелями, благо что Туна и сама девушка об этом говорили. Но он никак не ожидал, что здесь настолько близкие отношения. Быть может это связано не совсем с адекватным состоянием девушки, но по уставшему лицу лекаря можно было сказать, что это было не в первый раз.       – Я отведу тебя в кровать, хорошо?       Женщина кивает и сама пытается зайти быстрее в дом, попутно скидывая с себя накидку. Та с трудом поддается и Таллизиум сам тянется, чтобы развязать завязки на груди.       – Подожди меня здесь, – говорит Таллизиум, обращаясь к Аарону.       Когда они скрываются, Аарон поднимает накидку и вешает ее у двери. Не зная, чем себя занять, он проходит в комнату, где ранее был раненый человек.       Того здесь не было. Аарон напомнил себе спросить Таллизиума, что с ним произошло, но что-то ему подсказывало, что мужчина просто вернулся домой.       Аарон не сразу замечает, что цветы у окна пошевелились. Совсем мимолетное движение листьев, которое не заметит даже зоркий глаз. Но вот когда качнулся высокий стебелек с цветком на вершине, это нельзя было не увидеть. Окно плотно закрыто, что исключает ветер, потому мужчина шел к горшку крайне настороженно, ожидая опасности.       – Я же сказал тебе ждать там, – Аарон так сосредоточился на этом, что не услышал приближения Таллизиума, оттого вздрагивает и резко разворачивается.       – Я это, – немного потупил Аарон, почесав свою голову в попытке придумать оправдание своего очередного исследования дома Таллизиума. – У тебя цветок шевелится.       Указав на место пальцем, Аарон никак не ожидал, что Таллизиум без малейшего колебания двинется к цветам. Не зная, что предпринять, он хватает лекаря за плечо, не позволяя подойти ближе.       – Это может быть опасно, – поясняет Аарон.       Неожиданный приступ необходимости защитить человека встречается с крайне странной реакцией. От Таллизиума он не ждет благодарностей, но хоть некое подобие разума у него должно быть, чтобы понять, как ситуация выглядит со стороны. Мужчина смотрит в начале на него, а потом на руку, что все еще покоится на плече.       – Убери.       Аарон не сразу понимает, о чем он, но когда до него доходит, то отдергивает руку, словно приложил ту к раскаленному железу. Таллизиум же вновь отворачивается и опускается на колено перед горшком, опуская руку в зелень.       По его руке вьется белая лента и когда Аарон может видеть голову зверя, что заставил его понервничать, успокоение так и не приходит. Совсем напротив. Архан не нравился ему с самого начала и мысль о том, как он свободно перемещался по дому, теперь и вовсе заставляла мужчину усомниться в адекватности Таллизиума. Даже если тот и кормил змею своей кровью, другие совершенно не хотели подобной участи, а потому давать хищнику свободный выгул в доме – крайне опасная идея.       – Ты позволяешь ему так свободно гулять по дому? – возмутился Аарон.       Ему этот вопрос казался логичным, но то, каким взглядом смерил его Таллзиум, заставил усомниться в собственных словах.       – Он родился в той пещере и никогда не видел зелени и света, – он поднимает руку к шее, позволяя змее переползти на плечо. – Продолжать держать его в заточении было бы кощунством.       И все же Аарон не считал подобное нормой. Таллизиум же развернулся и отошел дальше, без слов оканчивая разговор.       Аарон смотрит на чужую спину и не может понять, что он чувствует. Этот человек был странным. Пускай чаще всего он и руководствовался логикой, иногда его действия подвергал сомнению даже Аарон, что был идеалом в совершении любых безрассудных действий. И прямо сейчас этот человек пригрел на плече зверя, о котором ходят насколько жуткие легенды, что даже безрассудный не захочет с ним сталкиваться.       Пока Таллизиум занимался чем-то у стола, змея положила свою голову у шеи лекаря и внимательно посмотрела на Аарона. Взгляд был настолько человеческим и осознанным, что по спине прошелся холодок, даже не смотря на то, что мужчина так и не снял теплой одежды. Глаза-бусинки следили за ним не мигая и в них читалось такое презрение, словно мужчина перед змеей годиться лишь для того, чтобы его сожрали.       – Садись в кресло.       Таллизиум разворачивается и в его руках стакан с прозрачной жидкостью. Пускай немного боязливо, но Аарон слушается и садится. Когда лекарь ставит на пол небольшой таз, после чего берет руку принца, последний испытывает крайний дискомфорт.       – Тебя ранил тигр, так что хуже уже не будет.       Как раз таки будет, поскольку когда Таллизиум начинает развязывать бинты, змея немного приподнимает голову. Она словно насмехается над ним, наблюдая за его дискомфортом. Повязки падают в таз, после чего раненая рука оказывается прямо над ним.       – Не сжимай руку в кулак.       Таллизиум одной рукой берет стакан, а другой удерживает Аарона за запястье, не позволяя сдвинуться. И то, что лекарь пытается его зафиксировать, только сильнее начинает напрягать.       Когда жидкость попадает на ладонь, в самом начале Аарон ощущает холод. Вода омывает царапины, отчего боль постепенно притупляется, даря успокоение. Она стекает по шрамам, постепенно окрашиваясь в красный, и стекает в подставленный таз.       Аарон мог сидеть и наслаждаться этим часами, но стоит только Таллизиуму прекратить, как холод медленно сменяется жаром, а шрамы начинают болеть с новой силой, словно зверь вновь нанес удар. Мужчина машинально тянет руку назад, но лекарь не позволяет.       – Не сжимайся.       – Легко сказать, – Аарон практически не узнает своего голоса, когда говорит это.       Раны начинают пениться, словно их полили кислотой. И пускай это было ужасно больно, Аарон не ослушался и продолжал держать руку открытой. Но чем больше времени проходило, тем хуже становилось. Боль не увеличивалась, но терпеть ее было все труднее. Аарон чувствует, как по виску катится капля пота, оттого откидывает голову назад, чтобы та скрылась в изголовье кресла.       Неожиданно боль стала утихать и Аарон позволил себе вздох облегчения. Руку больше не жжет адское пламя, а на ее место приходит мягкое тепло, что накатывает на кожу, словно морские волны. Мужчина поворачивает голову и замирает, стоит только увидеть, почему это произошло.       Длинные и тонкие пальцы лекаря, словно мягчайшие перья, порхают по коже, словно собирая боль. Каждое касание столь невесомо, что не будь боли, что отступает в месте прикосновения, Аарон так бы его и не почувствовал. Само лицо Таллизиума столь спокойное, что принцу кажется, словно через прикосновение умиротворение передается и ему. Он уже и забывает, что несколькими минутами ранее корчился от боли.       Когда рана перестает шипеть, Таллизиум прекращает гладить руку и берет другой стакан. Скорее всего в нем находится простая вода, поскольку ничего кроме прохлады Аарон не ощущает.       – Сильно болит?       Аарон замирает, не зная, что сказать. Рука словно онемела и мужчина не знает, дарит ли ему это чувство дискомфорта или покоя, поэтому отвечает то, что первое попадается ему на язык:       – Нет, вовсе нет.       Когда Таллизиум обрабатывает рану мазью, а после начинает перевязывать руку бинтами, Аарон не может отвести взгляда от этих аккуратных движений. Столь спокойные и размеренные, они совершенно не похожи на те, что в деревне, когда Таллизиуму приходилось иметь дело с ранеными. Тогда он был практически лишен своих сил и сейчас, пусть тот отдохнул совсем немного, уверенность вернулась, как и крепкая рука, способная к исцелению.       Змея, сидевшая на плече Таллизиума, злобно смотрит на мужчину. Периодически мелькающий язык заставляет ее выглядеть не такой уж и грозной, но тем не менее в ней все еще ощущалась сила, которая может превратить жизнь Аарона в ад.       – А что стало с тем мужчиной? – Аарон впервые испытывает такую необходимость в разговоре, поэтому кивает в сторону места, где несколькими днями ранее лежал человек.       Но Таллизиум понимает, о чем тот говорит, поэтому даже не отрывается от своей работы, чтобы взглянуть.       – Стоило ему увидеть архана, как он тут же сбежал.       – И зачем он умолял нас убить тигра, если большая часть деревни не желала тому смерти?       – Быть может он не хотел мириться, что его людей убивают. Ты не знаешь этих людей, как их знаю я. Гнусные и жестокие, поэтому я совершенно не удивлен, что никто не пытался их защитить.       – А еще он кричал, что тигр постоянно караулил жителей, – напомнил Аарон. – Думаешь, соврал?       – Вполне возможно. Просто хотел заставить тебя отправиться, чтобы убить тигра.       – Но если в деревне так не хотели его убивать, почему же этот человек так настаивал на этом?       – Потому что это его люди. Он несет за них ответственность. Быть может он один единственный человек, что сохранил рассудок и пытался хоть как-то отразить напасть.       Пускай путешествие подошло к концу, Аарон так и не ощутил спокойствия и удовлетворения. Казалось, что картина сложилась, но она был настолько неприятной, что мужчина искал все новые и новые подсказки, которые могли заставить историю пойти другим путем. Но больше он ничего не находил, оттого мог только тяжело вздохнуть, принимая поражение.       – А Бэлиг знает, что там произошло?       – Он был здесь, когда я вернулся, – пояснил Таллизиум, сделав еще один оборот, – поэтому я рассказал ему все, что с нами случилось. Наверняка сейчас сидит со всеми и рассказывает, что произошло.       – У вас в деревне действительно быстро распространяются слухи, – усмехнулся Аарон и, заметив быстрый взгляд лекаря, что словно задавал немой вопрос, пояснил. – Однажды я был у Елены и она рассказала мне, что у вас тут с тайнами все очень плохо.       – Тайн нет между людьми, что доверяют друг другу. Эти люди знают друг друга всю сознательную жизнь и то, что им нечего скрывать, совершенно естественно.       Такой уровень доверия действительно поражал. Аарон бы поведал свои тайны лишь самым близким, но уж точно не соседу, что живет рядом. Не важно, насколько хорошими были бы с этим человеком отношения, в первую очередь он оставался чужим. Мысли людей, с которыми ты не проводишь много времени, всегда остаются загадкой, словно дно океана. Совершенно неясно, какая рыба в нем водится и будет очень хорошо, если это будет безобидная сельдь, а не притаившаяся акула.       Таллизиум заканчивает с рукой и завязывает узел, после чего встает и уходит в сторону. Только сейчас Аарон понимает, что тот стоял на коленях, отчего мужчину начинает одолевать чувство вины. Но когда он отворачивается, на мгновение волосы отодвигаются в сторону, вновь являя взору черный воротник. Черный воротник, который злил так сильно, что его хотелось сорвать.       – Слушай, почему ты закрываешь свою шею? – спрашивает Аарон, после чего стыдливо отводит взгляд, стараясь уцепиться хоть за что-то интересное в комнате. От этого он не замечает, как замирает Таллизиум, а его тело сковывает напряжение, словно цепи..       – Я закончил с твоей раной, – голос лекаря на секунду вздрогнул, но быстро вернулся к нормальному. – Уходи.       Не ожидавший такой резкой перемены настроения Аарон моментально развернулся, чтобы в очередной раз посмотреть на спину мужчины.       – Если задел – извини. Не отвечай, если не хочешь.       – Тебе пора идти.       В этот раз повторил он тверже, что заставило надежды Аарона рассыпаться в прах. А ведь все так хорошо начиналось. Принцу казалось, что он нашел подход к Таллизиуму, оттого совершенно не ожидал, что безобидный вопрос будет воспринят так плохо. Змея на плече лекаря смерила его еще более злобным взглядом, нежели ранее. Будь она хоть немного больше, то попыталась бы придушить.       Не зная, что еще сказать, Аарон опустил голову и направился к выходу. Таллизиум даже не удостоил его взглядом, продолжая стоять, словно статуя.       – Спасибо за помощь, – он говорит это тихо, словно знает, что Таллизиуму все равно. Лишь у двери он замирает, так и не смея повернуться. – Мой брат попросил, чтобы ты показал ему архана. Можешь ли…       – Я принесу его завтра.       Таллизиум даже не дал договорить. Словно таким образом пытался быстрее спровадить Аарона и тот, скрипя сердцем, уходит, оставляя мужчину в полнейшей тишине. Змея, словно ласковый зверек, трется о щеку, словно чувствуя напряжение своего спасителя. Пускай она не понимает слов, она достаточно смышлена, чтобы почувствовать смену настроения.       Когда Таллизиум пальцем гладит ее по голове, змея переползает тому на руку и обвивает запястье, словно браслет. В таком положении она чувствует себя намного комфортнее и Таллизиум не смеет лишать ее подобного чувства.