Сиреневое пламя войны

      Западная сторона Пушкинии отличалась довольно скудным количеством городов и поселений, в которых можно остановиться, а потому путешественникам пришлось три ночи спать под открытым небом. Господство дождей в этих землях сделали почву болотистой, отчего она стала непригодной для возделывания. Тем самым она отпугивала даже крепких землевладельцев, что готовы браться за любую работу.       Тяжелее всего им пришлось на четвертый день пути, когда и без того серое небо покрылось темными тучами. Солнце уже давно не греет, а ветер в чистом поле свирепствует хуже бешеных псов. Когда к нему добавился еще и дождь, Аарон не смог сдержать обреченного стона.       Венаторы бегут так быстро, как только могут. Дождь размывает почву, отчего крупным животным сложнее двигаться. Аарон не хочет знать того, что с ним произойдет, если Гром поскользнется и сбросит его со спины. В лучшем случае отделается переломом. Болота стали все обширнее, а тропа, по которой они двигались – уже. Пришлось бежать в линию, чтобы продвигаться вперед. Лекарь занял главенствующую позицию, как единственный человек, знающий дорогу. Бернардайн же решила замыкать их группу, тем самым заставляя принцев держаться в центре. Грома подобное положение не устраивало, поэтому он, даже будучи уставшим, умудрялся показать свой мерзкий характер. Небольшие бугры воспринимались им как самое высокое препятствие, и он перепрыгивал их с лягушачьим размахом, практически выбрасывая Аарона из седла.       – Засранец, – прохрипел тот. Из-за холода в горле першило, и мужчина закашлял, возвращая себе голос. – Не жди от меня пощады.       Его угрозы не действуют так, как должны, потому Гром раз за разом продолжал выводить из себя. В итоге Аарон просто смирился.       Когда уже стемнело не только из-за дождя, но и уходящего солнца, Таллизиум совсем не сбавил хода. Он вел их вперед и даже не смотрел по сторонам, будто то, куда они двигаются, не позволяет отвести взгляд. Бернардайн и Аарон еще долго могут двигаться в таком темпе, вот только Велор – иная ситуация. Юный принц и так провел несколько ночей в лесах, за все время не высказав и слова по поводу неудобств. Сестра начинала беспокоиться, что еще несколько подобных ночей вновь могут подпортить тому здоровье, а сегодняшний дождь был в буквальном смысле худшим, что могло произойти.       – Где мы переночуем? – выкрикивает девушка. Стена дождя практически полностью глушит ее слова, потому в первый раз Таллизиум даже не поворачивается. – Таллизиум, куда мы идем?       В этот раз слова доходят до адресата, и тот немного косится в сторону.       Таллизиум выглядел прискорбно. Пускай он и не такой уставший, как Велор, но белый мех его накидки значительно посерел и лишился всего того лоска, каким ранее мог похвастаться. Теперь же, будь лекарь далеко, Аарон принял бы его за обычную косматую дворнягу, которая никогда не знала ухода. А учитывая то, что Таллизиум был крайне щепетильным человеком по отношению к своему виду, Аарон испытывал некое странное удовольствие при виде подобной неаккуратности.       – Недалеко отсюда находится Ипомея. Там и переночуем.       Велор испускает удивленный вздох, когда слышит это.       Одной столице трудно управлять целой Империей, потому многие города имели важное административное значение, выполняя роль маленького центра, что следит за порядком. Такой и была Ипомея. Этот город был одним из самых крупных, что расположился на западе, а потому имел огромное влияние. Поскольку здесь трудно заниматься сельским хозяйством, горожане зарекомендовали себя как искусные ремесленники и торговцы. Особенно сильно этот город славился книгопечатанием. Большинство книг в первую очередь приходили сюда, где их переводили или делали копии, чтобы уже в дальнейшем направить в библиотеки Империи. Неудивительно, что название города вызвало столь бурный интерес у младшего. Лучшего товарища, чем книга, для него не существовало, а потому тот пускай и не сказал, но мысленно уже желал как можно скорее оказаться в поселении.       Пришлось позволить венаторам бежать самостоятельно, когда совсем стемнело. Закат немного выделялся в непроглядной серости дождя, однако из-за ряби постоянно исчезал, что не позволяло наследникам ориентироваться на собственные глаза.       Когда промелькнула молния, Аарон смог разглядеть силуэт. Мгновения было достаточно для того, чтобы успеть увидеть высокий шпиль одной из башен.       – Это Ипомея? Быть может Таллизиум и кивнул, но никто этого так и не увидел.       Они останавливаются у ворот. На ночь те наглухо закрыты решёткой. Аарон вглядывается в сторожевую башню, где можно заметить слабый свет от факела. Кто-то все же стоит на страже.       Закат громко рычит, что привлекает внимание сторожа. Тот выглядывает их окошка и громко спрашивает:       – Кто такие?       – Таллизиум из Дицентра.       Аарон в шоке уставился на Таллизиума, услышав эти слова. До этого момента он никогда не интересовался, откуда лекарь родом. Получить столь глубокие медицинские знания, живя в деревне, просто невозможно. Однако этот ответ был еще более удивительным, нежели любые из его догадок.       Дицентра была столицей Цикламена. Империя располагалась на севере от Орхидеи и занимала десяток маленьких островов, расположенных в океане. Данная Империя не вела никаких войн, однако поддерживать дружеских отношений с другими государствами тоже не спешила. Старалась держаться обособленно ото всех, поэтому то, что прямо сейчас рядом с ними стоит человек из этой загадочной Империи, было действительно шокирующе.       – Таллизиум? – кричит сторож. – Боже, не признал из-за дождя. Входите!       Мужчина скрывается, после чего ворота поднимаются, пропуская их четверку.       Когда они оказываются на улице и Гром может выровняться с Закатом, Аарон не сдерживается от вопроса: – Так ты из Цикламена? Почему раньше не сказал?       – Потому что вы не спрашивали – отвечает лекарь.       Логично.       Они доходят до дома, который предположительно являлся постоялым двором. Рядом с ним располагалась конюшня, в которой они спрятали и распрягли венаторов. Те устало отряхиваются от воды, после чего ложатся на соломенные подстилки в своих загонах.       Стоит Аарону только войти вместе со всеми в дом, как он понимает значение слова “ад”. В помещении стоит терпкий запах алкоголя и табака, от которого даже заядлый пьяница скривится. Прямо на полу валяются два тела, которые им пришлось переступить, чтобы подойти к стойке. Везде слышны веселые крики, а в одном из углов несколько мужчин зажимают девушку, что явно не против их компании. Аарон отводит глаза, когда те поднимают ее юбку, обнажая изящные ноги.       Хозяйкой дома была пожилая женщина. То, что ей далеко не сорок, говорила только дряблая кожа на шее. Во всем остальном это была милая и привлекательная дама.       – Комнаты на ночь будут? – спрашивает Таллизиум, даже не удостоив женщину приветствием.       Та поднимает голову и щурится. Видимо зрение все же ее подводит, и она с трудом может разглядеть стоящего перед ней человека. Но на ее лице быстро появляется улыбка, когда она узнает голос.       – Один только ты можешь так грубо говорить со мной, Таллизиум. Любой другой человек уже получил бы от меня кружкой по голове.       – Как я еще с твоим-то зрением должен показать, что это я, – пускай и не видно, но Аарон отчетливо слышит в голосе мужчины радость от встречи.       – Ты вполне мог бы представиться. Твой голос я везде узнаю, несносный ты ребенок, – она наполняет несколько кружек пивом, которые скользят по стойке к мужчинам в углу. – Чего приехал в наш город?       В этот самый момент один мужчина подбрасывает деревянную кружку, которая разбивается о потолок на части. Все это вызывает новый приступ хохота у толпы.       – Да чтоб вас венаторы гнали до границ! – кричит женщина. – Сейчас пойду жаловаться вашим женам!       Удивительно, но некоторые из мужчин скоропостижно затыкаются. Лишь несколько самых буйных продолжали разговор о телесах местных проституток, попутно вставляя в речь не самые хорошие слова.       – Нам нужны комнаты на ночлег.       Женщина только сейчас обращает внимание на но, что Таллизиум пришел не один. По ее лицу нельзя сказать, рада ли она новым лицам, или же предпочла бы век их не видеть.       – Сколько вам нужно?       – Две, – отвечает Бернардайн, что заставляет Аарона удивиться. После девушка говорит тише, чтобы только братья ее услышали. – В доме Бэлига я спала с вами, потому что не было других комнат.       В этом желании нет ничего зазорного. Бернардайн действительно вынуждена была делить с ними комнату, при всем этом являясь девушкой. Аарон даже представлять себе не хочет то, как сильно она смущалась.       – Тогда сто золотых монет или две бежевые жемчужины.       А вот это был чистый грабеж. Аарон, пускай всегда жил в достатке и не испытывал потребностей в деньгах, все же был осведомлен, сколько примерно стоили комнаты на ночь. От силы десять золотых, при том что комната чиста и опрятна, а хозяйка обязуется приготовить тебе ужин и завтрак.       – Почему так дорого? – возмущается принц.       – В Империи сейчас неспокойно. Я должна хорошо зарабатывать, чтобы в случае чего иметь некоторые пожитки, которые можно забрать с собой. Ищите другие комнаты, раз не хотите.       Это было слишком грубо. Бернардайн и сама понемногу начинала закипать от подобного отношения. Она прекрасно осознавала, что может расплатиться за ночь, однако это сильно подкосит их бюджет. Когда девушка с братьями бежала из замка, смогла взять лишь столько, сколько успела. В итоге с тратами на одежду у них осталось лишь пятьсот монет и одна красная жемчужина.       – Сбей хоть немного цену, Альте, – Таллизиум стал удивительно разговорчивым, пытаясь выторговать комнаты подешевле.       – Никак не могу, Талли, – ласково обозвала его женщина. – Тут не только война на пороге, но еще и болотное чудовище распоясалось. Страшно жить, поэтому и беру так дорого.       Велор, до того прячущийся за спиной сестры от настойчивого взгляда одной из женщин, заинтересованно выглядывает.       – Что за чудовище? – интересуется он.       Альте вновь обводит их фигуры взглядом, после чего останавливается Бернардайн. Капюшон затеняет большую часть лица, отчего даже человек с хорошим зрением не сможет понять, как выглядит девушка. Особенно в прокуренном помещении, освещение которой дарует лишь несколько маленьких ламп. Взглядом она опускается ниже, практически к самому поясу. Через накидку выглядывают две рукоятки меча, что заставляет женщину довольно захлопать в ладоши.       – Вы умеете обращаться с мечами?       Глупо носить мечи, если не умеешь ими пользоваться. Бернардайн кивнула, что старуха заметила даже со своим зрением.       – У нас тут появился яшман. Терроризирует наши земли уже не первый месяц. Двенадцать коров и шесть лошадей сожрал, а совсем недавно исчез сын кузнеца. Пошел, дурачок, за болотными цветами, которые хотела наша местная “принцесса”, – от упоминания этой особы женщина кривится, будто ее лицо прошила судорога. – Не хотела, чтобы тот за ней таскался, поэтому отправила на верную погибель.       – Он знал, что там обитает чудовище, но все равно пошел? – спросила Бернардайн.       – Любовь делает людей слепыми и глупыми, – тяжело вздыхает Альте. – Мальчонка так и не вернулся. Его отец нанял охотника, но тот ничего не сделал. Лишь сказал, что на нашей земле завелся яшман, а затем дал деру.       Аарон, разумеется, никогда не слышал о таком существе, а потому отошел немного назад, чтобы поговорить с тем, кто знает.       – Яшман – это пиявка, обитающая в болотах. В любое другое время она безвредна, однако способна создать монстра, если рядом оказывается труп, – поясняет Велор, пока Бернардайн слушает рассказ женщины. – Она выедает внутренности и растет, после чего отрывает голову и занимает ее место. – Что за мерзость! – Аарон мысленно представил себе мертвеца с оторванной головой, место которой занимает огромный червь. – Такие твари действительно бывают?       – Да. Она отращивает усики и вшивает их в тело трупа, отчего тот может совершать несложные движения.       – Но ведь труп со временем разлагается. В таком случае она не может долго жить, да?       – Не совсем, – Велор берет веер и немного постукивает им по предплечью, словно учитель. Аарон даже успел соскучиться по этой привычке младшего брата. – Яшман делает паутину, которая может тянуться на очень далекие расстояния. Когда жертва попадает в сеть, яшман делает укус и пускает в тело добычи яд. Тот переваривает содержимое тела, делая его усвояемым для монстра. Потом яшман просто выпивает содержимое, а теми самыми усиками питает тело, отчего процесс гниения замедляется.       Кажется, что Велор не рассказывал ничего такого ужасного, однако фантазия Аарона прекрасно обрисовала это чудовище. Что может быть хуже монстров, пиявок и пауков? Все же яшман, который является чудовищным смешением этих дьявольских созданий. Аарону хочется блевать лишь от одного представления, как чудовище будет высасывать все соки из худощавого парнишки.       Услышав все, что он хотел узнать, Аарон возвращается к Бернардайн. Та уже без помощи Таллизиума пыталась выторговать для них более дешевые комнаты, обещая покончить с чудовищем. Похоже сестра знала, с кем имеет дело, а потому не видела никакой опасности. Все же по рассказу Велора монстры были крайне медлительны.       – Хорошо, – сдается женщина. – Пятьдесят монет и вино с ужином. Однако завтра с самого утра вы отправитесь на болото и принесете мне зубы яшмана.       – Зачем они тебе? – спрашивает Таллизиум.       – Надо же знать, справятся ли твои попутчики, – отвечает та и достает из шкафа две бутылки вина. – Да и слышала я, что их можно перемолоть в муку и красить ею лицо, как пудрой. Соседка сказала, что кожа становится нежной, как у ягненка.       Бернардайн бросает Альте пятьдесят монет, после чего уходит на второй этаж, попутно прихватив с собой Велора. Тот уже походил на вареного рака из-за пристального внимания женщины.       Аарон же присел рядом с Таллизиумом.       – А ты не собираешься брать комнату? – интересуется Аарон.       Таллизиум не успевает даже открыть рта, как вместо него затараторила хозяйка.       – Он у меня настолько желанный гость, что у меня просто сердце не позволяет брать с него деньги.       Альте уходит в соседнее помещение, оставляя Аарона и Таллизиума практически наедине, если не считать буйных гостей за их спинами.       – Это тоже личная история? – спрашивает мужчина. – Однажды я спас ее сына, – начал       рассказ Таллизиум, тем самым удивив Аарона, который никак не ожидал того, что ему ответят. – Он провалился под лед и практически все утро провел в холодной воде. У него началась сильная лихорадка, которую ничто не могло прекратить. Местный врач даже сказал Альте прощаться с сыном.       – Разве можно говорить такое родной матери? – возмутился мужчина. Все Императорские доктора были вежливы и обходительны, потому подобная история казалась ему дикой.       – Многие люди грубы. Мне просто повезло, что я проходил мимо. Дал Альте лекарства, после чего ушел. В прошлом году вновь побывал здесь и узнал, что ее сын женился и уже ждет с супругой первенца.       Хозяйка вновь появляется практически из ниоткуда.       – Дочка у них родилась, – улыбается она, обнажая несколько золотых зубов. Сразу понятно, что постоялый двор все же приносит прибыль. – Сынок мой очень хотел, чтобы ты ее увидел, однако не знал, где тебя искать. Сейчас перебрался с семьей на север. Уж не знаю, когда приедет в следующий раз.       Когда женщина ставит на стойку подносы с тарелками супа, Аарон вспоминает рассказ Велора о гигантской пиявке. Содержимое посуды в виде безобидного месива из похлебки, овощей и мяса превращается в переваренные ядом внутренности. Мужчина отодвигает их подальше, чтобы лишний раз не испытывать свой желудок.       Через некоторое время спускается Велор и, подхватив поднос с двумя тарелками, собирался вернуться в комнату.       – Сестра не хочет поесть здесь?       – Она устала. Думаю, мы поедим в комнате.       В первые дни после бегства они были слишком неосторожны. Им очень повезло, что жители первой деревни не знали ни их имен, ни уж тем более внешнего вида. И если братьям с этим было легко, Бернардайн все же могли видеть солдаты. Будет очень плохо, если кто-то из них живет в этом городе и заприметит своего генерала.       – Тогда хорошо.       Младший благодарит хозяйку и возвращается в комнаты, а Аарон выуживает из-под стойки два стакана.       – Не учили манерам? – спрашивает Альте, когда замечает подобную своевольность.       – Просто упрощаю вам работу, – отвечает Аарон и одаривает ту одной из самых обворожительных улыбок. Будь на ее месте юная девушка, то непременно бы смутилась.       Аарон берет одну из бутылок и достает пробку. Та выходит с громким хлопком, после чего раздается запах вина, который можно ощутить даже в этой прокуренной комнате. Запах был резким, поэтому Аарон даже не стал вспоминать домашние вина, чтобы лишний раз не заставлять себя грустить. Испробовав хорошее спиртное, будет трудно перейти на нечто столь дешевое. Аарон это прекрасно понимал, но так же прекрасно и игнорировал.       Таллизиум продолжает разговаривать с женщиной. Пускай тот отвечает лишь кивками, принц позволяет себе назвать это самым долгим разговором из всех, в которых участвовал лекарь.       Пока Аарон разливал вино, успел вдоволь наслушаться про замечательную внучку Альте. Таллизиум же вновь кивает, тем самым пытаясь изобразить хоть некоторое участие в беседе. И слепому видно, что этот разговор его утомляет. Быть может именно поэтому хозяйка вновь скрывается в соседней комнате.       Полный стакан появляется перед Таллизиумом в тот самый момент, когда мужчина собирается подниматься в комнату.       – Выпей со мной, – просит Аарон.       – Я не пью, – отвечает Таллизиум.       – Не верю.       Таллизиум не отвечает.       – Когда хотя-бы посиди со мной. Не хочу думать, что спиваюсь в одиночку.       Глупая отмазка, однако прямо сейчас Аарон не хотел оставаться один. К нему точно пристанут здешние завсегдатаи, а компания Таллизиума была слишком хороша. На пьяную голову можно начать травить байки, а тот и слова не скажет.       Вино оказалось крепким и, как мужчине показалось, немного забродившим. С подобным он никогда не сталкивался, а потому не мог сказать наверняка, действительно ли оно испорчено. Но когда голова закружилась лишь из-за полвины бутылки, Аарон понял, что не ошибся.       – Вино не очень.       Когда бОльшая часть местного населения разбредается по домам, а Альте начинает прибирать столы, Аарон готов грохнуться на пол. Бутылка, виновница всего этого, даже не допита до конца, отчего последние крохи сознания нашептывают, какой Аарон слабак.       – Тебе пора в комнату, – голос другого человека слышен, словно сквозь воду.       Найдя в себе силы, Аарон поднимается. Окружающее пространство пляшет, поэтому мужчина хватается за стойку. Случайно сталкивает свой стакан и тот с громким звоном падает, разбиваясь на десятки осколков.       – Отведи его уже в комнату. Будет мне еще посуду портить.       Принц пытается сделать шаг к лестнице и сам, но ноги ватные, а перед глазами все качается, подобно лодке в шторм.       – Я дойду, – уверят он хозяйку, хотя сам не верит и единому своему слову.       Сквозь демонические танцы стен и потолка Аарон замечает Таллизиума. Тот сидит все с тем же холеным спокойствием, однако пьяный разум пририсовывает глазам смешинки. Словно лекарь потешается над состоянием Аарона.       – Не смотри так. Я и сам дойду.       – Разумеется.       Каким-то чудом он добирается до второго этажа. Затуманенная голова помнит лишь то, как он оказывается у одной из комнат. Была ли это его комната, или же ее занял другой посетитель – он не знает. Лишь открывает дверь и, приметив пустую кровать, валится на нее. ***       И вновь этот сон.       Вновь бушующие воды подхватывают его, таща к неминуемой гибели. Деревья на берегах превращаются в единый зеленый массив, который подобен траурным лентам, что тянутся вплоть до самой твоей могилы. Водопад становится единственным, кто споет тебе прощальную песню. Последнее, что ты услышишь, так это звук буйной воды.       Волны играют с обессиленным детским телом, словно с игрушкой. Тянут на дно, после чего вновь подбрасывают вверх. Будто не хотят, чтобы их пленник так быстро умирал, а потому дарили тот единственный вздох, который продолжит эту пытку. А затем вновь утянут вниз, чтобы продолжить забаву.       У мальчика больше нет сил кричать. Вода попадает в рот еще до того, как он может произнести хоть слово. Да и кто услышит его здесь? Нелюдимое место, где даже чудовище не встретить. Поняв это, мальчик лишь обреченно закрывает глаза, принимая свою судьбу.       Когда за спиной оказывается водопад, плечо мальчика пронзает такая боль, что он начинает кричать даже в воде. Нечто тащит его вверх, не позволяя больше реке тащить ребенка к неминуемой смерти.       Он кашляет, пытается вытолкнуть всю воду, что успел проглотить. Каждый вздох прерывается еще где-то на середине, после чего мальчик вновь кашляет. Это нечто тащит его по воде, и ребенок машинально тянется к нему здоровой рукой. Пальцы цепляются за длинную шерсть.       Его аккуратно кладут на землю, где ребенок впервые может открыть глаза. Черный силуэт своего спасителя он видит расплывчато, оттого вновь тянется к нему рукой. ***       Бернардайн с полным кувшином воды стоит над Аароном, а ее недовольное лицо не сулит ничего хорошего. Велор понимает, что та собирается сделать.       – Сестра, не стоит, – пытается он вразумить ее.       – Он знал, что у нас сегодня охота, а потому напился, – напомнила она.       – Но это все равно слишком жестоко.       Не слушая младшего, Бернардайн вылила на Аарона целый кувшин с холодной водой, отчего стала слушателем отборного мата.       – Какого черта!       – Уже утро, – девушка ставит кувшин на столик с такой надменностью, будто и вовсе не раскаивается за свой поступок. Все прекрасно понимали, что так и было. – Мы должны пойти на болото и расправится с яшманом.       Верхняя одежда и волосы полностью мокрые, а часть покрывала, что так же стала целью, неприятно липла к голым рукам. Аарон лишь тяжко вздыхает, не зная, какими словами описать то, что чувствует в этот момент.       – Одевайся и спускайся. Я подготовлю венаторов.       Девушка бросает на сухую часть кровати сменную одежду, а после покидает комнату. Аарон даже не успевает спросить, где она взяла сменный комплект.       В помещении вновь становится тихо. Велор садится на свою кровать и о чем-то думает, а Аарон собирается переодеться. Когда он пытается стянуть мокрую рубаху, правая рука отдает резкой болью, отчего мужчина хватается за плечо и глухо стонет.       – Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Велор, неизвестно как так быстро оказавшийся рядом.       На раны, полученные от тигра, не стоило и думать. Те заживали хорошо, и лишь узкие розовые полосы являются напоминанием того, что случилось. Они скоро и вовсе заживут, возвращая коже былой лоск.       Это явно связано с кошмаром. Он похож на воспоминание, которое Аарон утратил, но сейчас так отчаянно пытался вспомнить. Будто само подсознание раз за разом дает ему подсказки, но он упрямо не понимает.       Этот сон отличался от всех предыдущих. Раньше он всегда был пленником бушующей реки. Не важно, как бы сильно он пытался ей противиться, его всегда ждало поражение.       Но сегодня все было по-другому. Некий черный зверь спас его, а он так и не смог разглядеть, кто это был. От неудачи Аарон вновь тихонько стонет, что заставляет Велора только больше беспокоиться. Сейчас он похож на перепуганную пташку, которая только от одного звука готова упорхнуть.       – Позвать Таллилиума?       В данном случае лекарь уж точно не поможет.       – Нет, не нужно.       Со временем боль утихает, поэтому Аарон может, наконец, переодеться. Все это время он отчетливо ощущал на себе обеспокоенный взгляд, поэтому попытался отвлечь Велора.       – Я вчера поздно вернулся, да? Не разбудил тебя?       – Нет, я еще не спал.       – Вчера немного перебрал, – сказал Аарон, надевая наручи. – Не знаю, каким чудом смог добраться до комнаты.       – Ты не помнишь? – удивился младший.       – А что-то случилось?       Кажется, что лицо Велора стало еще более шокированным. Аарон даже представить боится, что он мог учудить в пьяном бреду.       – Тебя вчера Таллизиум до кровати дотащил. Ты еле ногами перебирал, но руками цеплялся за него, как кошка когтями. Когда он положил тебя на кровать, мне пришлось помочь ему, чтобы выпутаться из твоих рук.       Аарон совершенно ничего не помнит. В голове сплошной туман, который не развеивается даже после того, как он пытается представить произошедшее. Как Таллизиум со своим тщедушным телом тащит его до комнаты и кидает на кровать, как Велор пытается помочь тому освободится. Все это он совершенно не помнит.       Аарон чувствует стыд. Такого он не испытывал даже тогда, когда вусмерть напивался в замке, где его ловила мать. Та, разумеется, кричала, а он, как и положено, просил у нее прощение. Но даже тогда он не испытывал такого стыда за свои действия.       Перед Таллизиумом стоило извиниться, поэтому Аарон попытался собраться как можно быстрее.       Когда он уже хотел покинуть комнату, Велор продолжал оставаться на месте. Аарон знал, что Бернардайн не позволит ему пойти с ними, но ему стало интересно, чем будет заниматься весь день брат.       – Сестра попросила сходить на рынок и купить ей маску.       Это следовало сделать уже давно. Им очень повезло, что пришлось остановиться именно в этом городе. Здешний рынок был разнообразен, а потому Аарон не сомневался, что брат что-то найдет.       – Тогда удачи тебе.       Он потрепал младшего по голове, из-за чего тот сразу схватил его руку. Велор не злился, однако в недовольстве сжал губы. Это заставило Аарона засмеяться.       – Не растранжирь все деньги.       С этими словами Аарон покинул комнату. Брат пожелал ему удачи, что заставило его улыбку не исчезать с лица еще добрые несколько минут.       Первый этаж пустовал. Казалось, что не здесь несколькими часами ранее пьянчуги собирались устроить драку, а в стены и потолок летела всевозможная посуда. Ни разбитых бутылок, ни грязного пола или раскинутых в стороны столов. Альте явно следила за своим домом.       Аарон выходит на улицу, где впервые за день он чувствует горесть от выпитого алкоголя. Было пасмурно, но светло. И именно от света голова стала раскалываться, будто по ней били топором для колки дров. Превозмогая себя, Аарон попытался открыть глаза.       Чуть дальше от входа стояли Бернардайн и Таллизиум. Сестра занималась упряжью Тайфуна, в то время как лекарь поглаживал своего венатора по шее. Закат прислонился лбом к груди мужчины, а потому нельзя было разглядеть выражение его морды. Но что-то Аарону подсказывало, что там нет ничего, кроме блаженства и спокойствия.       Картина Таллизиума и Заката казалась слишком восхитительной. Нет ничего зазорного в том, что наездник утешает своего венатора, но видеть ласку от подобного человека для Аарона было все еще чудно. Пускай Талл уже давно не заслуживал звания бесчувственного сухаря, принц все еще не мог выбросить из головы свое первое мнение об этом человеке.       Первым его заприметил Гром. Если говорить о том, как тот отреагировал на его приход, Аарон сказал бы лишь одно слово.       Брезгливость.       Будто тот знает, как этой ночью выглядел хозяин, а потому не испытывал ничего, кроме этого чувства. Гром и раньше не был шелковым, но почему-то сейчас казался совершенно невыносимым. Аарон хотел подойти к Таллизиуму и извиниться, но вид венатора только в очередной раз напоминал, насколько он жалок. Что даже если он и попросит прощение, Талл взглянет на него таким же брезгливым взглядом, как и Гром.       Он подходит к остальным и садится на спину венатора. Благо что тот не пытается скинуть его со спины.       – Ты уверен, что пойдешь с нами?       Бернардайн будто издевалась над ним. Совсем недавно она облила его холодной водой, а сейчас задает подобные вопросы? Если это не издевательство, то что?       Он смотрит вниз и встречается с хитрой улыбкой сестры. Та быстро взбирается на спину Тайфуна и сжимает ногами бока зверя, отдавая команду двигаться. Таким образам она лишила Аарона хоть малейшей возможности на то, чтобы возмутиться.       Они выходят из города через те же ворота. Размытая дождем дорога превращена в грязное месиво. Трудно представить, что именно этим путем они вчера и шли. Сейчас от одного этого вида кажется, что стоит наступить на грязь, как тебя потянет ко дну.       Таллизиум сворачивает с дороги. Долгое время они идут у стены, пока та не поворачивает в другую сторону, а они не оказываются в поле. За ним раскинулось еще одно болото, где должно обитать чудовище. Аарон думает, что им несказанно повезло в том, что яшман облюбовал дальнюю часть болота. Если бы он находился в той, через которую они прошли вчера, кто-нибудь мог угодить в ловушку.       Когда город остается позади, Аарон решает извиниться. Набрав в грудь побольше воздуха, он собирался заставить Грома идти быстрее, чтобы нагнать Таллизиума.       Все в очередной раз портит Бернардайн.       – Давайте быстрее, – просит она. – Чем быстрее дойдем, тем быстрее закончим.       На этих словах Тайфун рыкнул и сорвался с места, после чего за ним сразу погнался и Закат. Гром, не желая проигрывать, побежал так быстро, что у Аарона вылетели из головы все слова, что он хотел сказать. Удержаться в седле обезумевшего венатора было сейчас намного важнее.