Сиреневое пламя войны

      Дождь прекратился еще ночью, однако его неприятные последствия значительно усложняют дорогу. Грязь липнет к лапам зверей, отягощая путь. И без того размытая почва превратилась в грязное месиво, отчего благородная шерсть венаторов превратилась в жалкое зрелище.       Пускай настроение и погода не сильно располагали к хорошему настроению, Аарон практически чувствовал охватившее его венатора возбуждение. В отличие от Тайфуна и Заката, которые подходили к болоту настороженно, Гром больше походил на щенка, который впервые готовится сразиться с чудовищем.       Если так подумать, то так оно и есть. Гром никогда не дрался с кем-то подобным. Чаще всего под его когти попадали неразумные венаторы, которых такие же глупые наездники могли оставить без присмотра. Кажется, что зверь в буквальном смысле ощущал затаившуюся в болоте опасность, а потому так рвался вперед.       – Да тише ты! – пытался успокоить его Аарон.       Но Грома было не остановить. Он практически пританцовывал и рвался к болоту, в то время как Аарон пытался его успокоить, а четыре пары глаз внимательно следят за их “забавами”.       – Не думаю, что твои слова его успокоят, – подбодрила девушка.       Тайфун, как самый крупный венатор, помимо сестры нес еще и снаряжение, которое им дала Альте. Состояло оно из нескольких длинных веревок, которые из-за своего почтенного возраста практически почернели, а исходящий от них запах сырости подтверждал, что та хранилась неизвестно где.       Ближе к болоту Гром, наконец, успокоился, поэтому Аарон смог встать в линию. Таллизиум по-прежнему шел впереди, как самый знающий дорогу человек. Закат под его руководством огибал деревья, и лишь через некоторое время Аарон заметил, что грязь сменил мох.       – Идите за мной.       Утонуть в трясине, что скрыта от глаз, никто из них не хотел, поэтому Аарон и Бернардайн пустили своих венаторов прямо за мужчиной.       Деревьев становилось все больше, а сами они – выше. Преддождевое небо практически скрылось за их верхушками, которые еще не успели окончательно потерять листву. Чем дальше они шли, тем темнее становилось, а потому даже Гром стал вести себя спокойно. Словно чувствовал исходящий из этих мест запах смерти. Аарон готов выхватить меч в любую минуту, в то время как рука Бернардайн уже покоится на рукоятке одного из клинков.       – Яшман еще далеко, – сказал Таллизиум, заметив их нервозность.       – Почему ты так решил? – поинтересовалась сестра. Ее голос не дрогнул, однако Аарон все еще может в нем услышать настороженность.       – Яшман живет в центре своей паутины, а мы не наткнулись даже на ее часть.       Вчера вечером Велор рассказал об этом существе, поэтому мужчина уже имел некоторые представления о том, с кем должен столкнуться. По рассказу брата, яшман не был таким уж страшным и всесильным чудовищем. Разлагающийся и дергающийся труп, который может жить только под покровом своей паутины, не вызывал в сердце страха.       Аарона и Бернардайн больше напрягала сама паутина. Можно было понять, как в сети попадал скот. Животные не отличаются особой рассудительностью, а потому могли забрести и запутаться в ловушке. Но вот как в нее мог угодить человек, осведомленный в том, что здесь обитает чудовище? Видимо паутина не выглядела так, как Аарон ее себе представлял. Быть может она замаскирована под безобидный мох и даже самый внимательный человек не разглядел в обычной болотной растительности подвоха, а потому и угодил в сети чудовища?       Раздумья прервал Закат. Венатор резко остановился, отчего идущий позади Гром недовольно вскинул голову, показывая свое негодование.       – Что такое? – интересуется Аарон и наклоняется, чтобы разглядеть, что стало причиной их остановки.       – Началась паутина.       Между деревьями действительно тянулись толстые зеленоватые нити. Даже в слабом освещении они блестели, словно на них вылили ведро воды. Это совсем не то, что представлял себе Аарон. Эта паутина совершенно не похожа на паучью, которая представляла собой упорядоченную сеть. Здесь совершенно не было никакой симметрии. Волокна тянулись из самых разных мест. Одна из нитей могла начаться у самой верхушки деревьев, а окончиться у корней другого. Некоторые даже охватили ветки, которые под тяжестью прогнулись, грозясь вот-вот сломаться.       От одного вида этого хауса становится понятно, что делает эти ловушки неразумное существо. Здесь нет никакой логики, лишь жадность отхватить как можно больше территории, тем самым увеличив возможность поймать добычу. И пускай Аарон примерно представлял, что их ждет, все же подобная картина заставляла насторожиться.       – Он действительно неопасен? – интересуется принц.       – Это живой труп. Самым опасным является паутина, – немногословно отвечает Таллизиум.       Закат начинает огибать ловушки и пробираться в чащу, а Гром и Тайфун идут следом.       Паутины становилось все больше, будто тянулись к самому центру болота, где должны образовать кокон. Аарон не знал, делает ли это существо нечто подобное, однако впервые понял, что и не хочет знать подобного.       Чем глубже они шли, тем сильнее начинал нервничать Тайфун. В отличие от Грома, который не дрался с противником крупнее себя самого, Тайфун был на войне, где бросался в атаку вместе с Бернардайн. Быть может это и неправда, однако девушка знала, что ее венатор прекрасно научился чувствовать приближение опасности. То, что они идут на существо, что практически не может оказать им сопротивление, только сильнее ее беспокоило.       – Таллизиум, – начала Бернардайн, – яшман действительно неопасен?       – Да.       – Тогда почему Альте сказала, что охотник, которого они наняли, бежал в страхе?       Аарон только сейчас вспомнил слова хозяйки. Она действительно произнесла это вечером, однако мужчина не придал этому значения.       – Я не знаю, что он увидел, однако яшман просто не может быть опасным.       В этот самый момент Гром оступился. Его лапа соскользнула с узкой тропы, а сам зверь только и успел удивленно рыкнуть, прежде чем упасть в скрытую тиной воду.       – Черт возьми!       Аарон чудом погружается лишь до пояса, в то время как у Грома осталась сухой лишь голова. Видимо здешняя почва затаила множество подобных обрывов, которые со временем и стали болотом.       Бернардайн и Таллизиум оказываются рядом. Тайфун заботливо подставляет свою шею, чтобы Аарон мог вцепиться в шерсть и вылезти из ямы.       – Никудышный из тебя охотник, Аарон, – упрекнула сестра.       – Раньше никогда и никто не жаловался, – бухтит тот и недовольно отряхивается.       Вытащить Грома оказалось сложнее. Мох под его лапами рвался, обнажая скользкую землю, а потому попытки подняться раз за разом оканчивались провалом. Аарон видит, как венатор начинает паниковать. Движения его все резче и больше похожи на попытки утопающего выбраться из реки, что тянет его все глубже и глубже. От охватившего беспокойства Аарон и не вспоминает, как оказался рядом с мордой зверя.       – Тише, успокойся.       Но Гром совершенно не слушается. Он вновь порывается выбраться и у него практически получается, однако большой кусок земли, за который он вцепился, отделяется и падает прямо в воду, утаскивая венатора за собой по самые уши.       Аарон пытается ухватить того за повод, но Гром все рвется вперед, не позволяя помочь.       – Гром, тише, – Таллизиум оказывается так близко, что Аарон вздрагивает.       Мужчина садится на колени совсем рядом, после чего начинает поглаживать венатора по шее. Последний все еще рвется на свободу из этой ловушки, совершенно не замечая людей. Лишь когда морда венатора оказывается совсем рядом с Таллизиумом, последний успевает закрыть Грому глаза.       Где-то Арон слышал, что лошади, если не видят дороги, становятся спокойными и покладистыми. Что во время пожара им нужно закрывать глаза, чтобы вывести из помещения через бушующий огонь. В противном случае зверь просто откажется двигаться в сторону опасности, даже если рядом с ней есть выход.       На венаторов этот способ не действовал никогда. По своей природе они являлись хищниками, которые полное отсутствие зрения должны воспринимать как опасность. В такой момент они должны чувствовать себя слишком уязвимыми.       Аарон не ожидал, что это поможет, однако ничего не сказал.       Лекарь продолжал прикрывать зверю глаза, в то время как тот пытался вырваться из цепких лап трясины.       – Успокойся, все хорошо.       Бернардайн уже спешилась и успела схватить повод. Заметивший это Аарон практически вскакивает, понимая, что должен действовать. Но стоит ему только потянуться к уздечке, как Гром неожиданно стихает.       Зверь медленно опускает голову. Лапами он все еще пытается уцепиться за землю, однако из-за более спокойных движений в этот раз ему это удается. Сестра тянет за повод, не позволяя Грому в случае чего резко уйти под воду. Аарон же подбежал к Тайфуну и взял злополучные веревки. Все же он надеялся, что они им так и не понадобятся, однако сейчас он был крайне благодарен даже за эту рухлядь. Только бы она помогла вытащить венатора.       Сделав петлю и набросив ее на рожок седла, Аарон закрепил свободную часть на Тайфуне. Тот, выждав нужный момент, пошел вперед, вытаскивая Грома из воды. Таллизиум отступает в сторону, в то время как Бернардайн все еще тянет за повод. Гром пыхтит и, когда ложится грудью на землю, злобно рычит.       – Все, стой, – хлопает Аарон Тайфуна по шее, после чего подбегает к Грому и опускается перед тем на колени.       Прямо сейчас зверь выглядел жалко. Венатор раскинулся на боку и пытался отдышаться, в то время как лапы нещадно тряслись, как руки у заядлого алкоголика. Некоторая надменность, с которой Гром смотрел на всех присутствующих, исчезла, а на ее место пришла злость. Аарон так и не понял, злился ли он на них, или же на свою беспомощность       – Вам лучше вернуться в город, – сказала Бернардайн. – Тебе нужно высохнуть, а Грому – отдохнуть.       Эта была мудрая мысль. Геройство в подобной ситуации не поможет, поэтому им действительно лучше вернуться. Таллизиум ничего не сказал, но Аарон отчетливо мог увидеть, что тот разделяет мнение девушки.       Когда Гром встает, Аарон принимает из рук сестры повод. Гром даже не отреагировал в своей привычной манере на это. Видимо стыд за произошедшее все же умерили его пыл.       – Тогда будьте осторожны.       Бернардайн только улыбается и кивает, возвращаясь к Тайфуну.       – Таллизиум, присмотри…       Аарон не договаривает. Человек, к которому он обращался, смотрел в самую темную часть болота с таким напряжением, будто увидел нечто злобное и опасное. Закат рядом с ним тоже не сводит своих глаз с чащи. Аарон может даже заметить, как шерсть на шее у белоснежного венатора встает дыбом, напоминая гриву у льва.       Бернардайн вернула веревку на место и уже собиралась, подняться на спину Тайфуна, как Таллизиум прошептал:       – Не двигайтесь.       Болото полностью охватила тишина.       Аарон дышал через раз, а напряжение из-за неизвестного сковало все его тело, отчего он не смог бы сдвинуться даже без предупреждения лекаря. Гром рядом с ним тоже замер, а на мгновение дернувшиеся уши зверя подтвердили, что в этой тишине нечто есть. Нечто, что пока не может быть уловлено человеческим слухом.       В глубине болота раздается мерзкий и противный скрип, от которого хотелось заложить уши. Словно когти венатора скребут по стеклу и дереву, рождая настолько противные звуки. Тайфун и Гром скалятся, чувствуя угрозу, а Бернардайн и Аарон выхватывают из ножен мечи. Лишь Таллизиум неподвижно всматривается в эту темноту.       Когда раздается неравномерное чавканье, что постепенно подходит все ближе, Аарон чувствует холод. Быть может это ветер, который треплет промокшую одежду, однако принц понимает, что это вызвано этим самым “нечто”. Чудовище приближается медленно, а мокрая болотная почва каждый его шаг сопровождает противным чавканьем.       Из темноты появляется яшман, и то, что испытал Аарон при виде этого существа, он никогда не сможет описать. Бернардайн с трудом удерживает мечи от увиденного, а венаторы, не скрываясь, зарычали от окатившего их напряжения.       К ним вышел не человек. Аарон ожидал увидеть живого мертвеца с огромной пиявкой вместо головы, которого они смогут разрубить на части без малейших усилий. Но то, что к ним выйдет венатор, не ожидал даже всезнающий Таллизиум.       Тело зверя с некогда рыжей шерстью, сейчас покрыто множеством алопеций. Проще сказать, что практически на лысом звере остались лишь несколько крупных пятен с сохранившейся на них шерстью. Кожа грязно-серая, с множеством потемневших вен по всему телу. Аарон может даже заметить отверстия между ребрами, из которых медленно стекает что-то слизкое. Он совершенно не удивится, если это окажутся сгнившие легкие и сердце.       Вместо головы у венатора был обрубок, из которого торчали семь извивающихся отростков. Те, словно змеи, переплетались между собой и прощупывали почву, после чего венатор двигался вперед. Движения его резкие, словно к телу привязаны невидимые нити, которые дергает неумелый кукловод. Кажется, что зверь вот-вот упадет на бок и забьется в конвульсиях, но раз за разом он делал шаг, пока отростки не замерли.       Даже с такого расстояния можно почувствовать исходящий от чудовища трупный запах. Если бы не Велор, Аарон бы подумал, что монстр целиком проглатывает своих жертв и те гниют в полости его тела. Но это не так, поэтому единственный, от кого может исходить этот запах – разлагающееся тело венатора.       – Почему это не человек? – спрашивает Аарон у Таллизиума.       Тот и сам не может найти ответа на вопрос.       Яшман стоит и не двигается, в то время как отростки из головы вьются в разные стороны, словно ищут что-то. На них Аарон не может увидеть глаз, поэтому он понимает, что те ориентируются либо на запах, либо на нечто другое.       – Что нужно делать? – спрашивает Бернардайн. Девушка пришла в себя и вспомнила, ради чего они пришли.       – Нужно отрубить голову, – отвечает Таллизиум.       “Голову”, которой у зверя нет, отрубить не так легко, как это звучит на словах. Аарон замечает еще несколько кусков земли, под которыми может притаиться канава Их слишком много, а паутина стала только гуще, превращая даже твердую землю в западню.       – Они ориентируются на слух и запах, – сказал Таллизиум. – Будьте осторожны.       Кивнув, Бернардайн собиралась сделать шаг вперед, однако еще не успев поставить ногу на землю, существо резко вскинуло шею. Отростки вились в всевозможные стороны, а затем громко запищали, словно стая хриплых птиц.       Гром рассвирепел пуще прежнего и Аарон, не сумев удержать венатора, только закричал:       – Стой, идиот!       Глупо считать, что Гром его послушается.       Будто не он несколькими минутами ранее дрожал от испуга, зверь грациозно пробегает между нитями паутины и оказывается прямо перед яшманом. Тот до этого самого момента стоял неподвижно, и Аарону уже казалось, что все закончится быстро, но когда Гром бросается на мертвеца, тот резко дергается и падает, а все присутствующие слышат громкий хруст костей. Гром пролетает прямо у того над головой.       Никто не мог ожидать от разлагающегося трупа такой прыти. Велор говорил, что яшман слишком слаб и медлителен, оттого Аарон ожидал, что убить его будет легко. Но все пошло не так с того самого момента, когда вместо тела человека появился венатор. Про то, что тело должна была захватить лишь одна пиявка, а не сем, Аарон вспоминать и вовсе не хотел.       – Окружим его и ударим с разных сторон. От всех ударов он не сможет скрыться, – сказала Бернардайн и побежала за Громом. Тайфун даже без команд побежал следом.       В этот раз Аарон был более собранным, нежели в тот день, когда схлестнулся с тигром. Он видел, куда следовало бить и то, что он был не один, значительно упрощало задачу. Лишь причудливый монстр все еще заставлял чувствовать некоторые опасения по поводу их положения.       Гром развернулся и вновь атаковал, а в это самое время Бернардайн замахнулась мечом, чтобы срезать голову у монстра. Но тот резко оттолкнулся от земли и бросился к дереву. Для монстра, у которого переломаны кости и разлагаются мышцы, яшман оказался слишком быстр. Аарон даже не успел подбежать к сестре, как чудовище забралось на дерево.       – Черт возьми! – выругалась девушка.       Аарон был полностью с ней согласен.       Венаторы не приспособлены к лазанью по деревьям, но этот даже со своими переломанными костями смог забраться до ветки, от которой отходила одна из нитей паутины. Подобно пауку, венатор стал ползать по своей обители вокруг несостоявшихся убийц.       – И что нам теперь делать?       Гром рвался в бой. Даже попытался взобраться на злополучное дерево, из-за которого скрылась добыча, однако так же быстро и отпрыгнул от него.       – Он не спустится до тех пор, пока не поймет, что кто-то в ловушке, – сказал неожиданно появившийся рядом Таллизиум.       Он все продолжал рассматривать чудовище, которое прямо сейчас проползало над ними. Неторопливо двигалось по своим владениям, словно действительно ждало, когда они сглупят и попадутся в сети. Капли жидкости, которая ранее капала из груди яшмана, полилась на их головы. Несколько капель даже упало на шкуры Тайфуна и Заката.       – И что нам делать? – спросил Аарон.       Таллизиум подошел к Тайфуну и взял веревку, которая ранее спасла Грома.       – Я с таким никогда не встречался, однако все яшманы не обладают разумом. Лишь голодом, поэтому выманить его просто.       Таллизиум подошел к одной из самых длинных нитей паутины, после чего набросил на ту веревку. Казалось, что та сейчас скатится с нее, однако на удивление быстро веревка прилипла так сильно, что про дальнейшее ее использование можно забыть.       – Но этот зверь слишком быстр. Я не знаю, как он поведет себя, поэтому будьте готовы к тому, что он сейчас бросится.       Если внимательно посмотреть, то Таллизиум выбрал паутину, которая напрямую соединялась с той нитью, по которой ползал венатор. Стоило только заметить это, как Аарон понял, что мужчина собирается сделать.       – Мы готовы, – произнесла девушка.       Два человека удобнее перехватили мечи, а венаторы встали в стойку, готовые броситься на зверя в любой момент. Лишь Закат держался немного поодаль от остальных, ближе к хозяину. Знает, что в случае неудачи яшман бросится прямо сюда.       Таллизиум несколько раз потянул за веревку, и та стала раскачивать нить. Паутина слишком толстая и Аарон может заметить лишь слабую вибрацию, однако этого вполне достаточно, чтобы чудовище замерло. Отростки прощупывают паутину, после чего яшман вновь завопил и развернулся, бросаясь по паутине прямо к Таллизиуму.       В этот раз им нельзя было ошибиться. Волокно, по которой неслось существо, находилось прямо над ними, поэтому они находились в идеальном положении, чтобы срубить “голову” яшмана. Последний стремительно ползет в их сторону, так удобно свиснув спиной вниз.       Когда он оказывается прямо над ними, Гром и Тайфун встают на задние лапы и впиваются чудовищу в бока. Тот не кричит от боли и, кажется, даже не заметил вцепившихся в тело зверей, а потому рвался в сторону приманки. Венаторы рычат, не позволяя двигаться дальше.       – Он не спускается!       Чудовище действительно не падало. Аарон видит, как натянулась кожа под зубами Грома. Стоит только сжать сильнее, как в зубах венатора останется лишь кусок гниющей плоти, а сам яшман, даже не заметив отсутствующей части, начнет двигаться дальше.       – Аарон! – кричит Бернардайн. – Забирайся на спину Грома!       – Что?       Оказавшись около Тайфуна, Бернардайн ухватилась за низ седла и, потянувшись, оказалась у того на спине. Учитывая то, что венатор стоял практически вертикально, удержаться на его спине было тяжело, а потому девушка вцепилась в длинную шерсть на шее, как за спасительную руку.       Аарон так же быстро оказывается рядом с Громом. Взобраться на спину не так легко, как выглядело со стороны, а промокшая шерсть венатора не давала той опоры, которая была так необходима. Лишь когда Аарон встал на седло и обнял Грома за шею, то понял, насколько яшман омерзителен.       “Голова” чудовища была прямо перед ним. От едкого запаха разложения слезятся глаза и Аарон на несколько секунд их закрывает.       Темно-красные отростки, покрытые тягучей слизью, тянулись в сторону Таллизиума так же рьяно, как и тело мертвого венатора. Из-за их движений можно услышать тихие хлюпающие звуки, а в один момент Аарон успел увидеть рот одной из пиявок. Огромная дыра, покрытая множеством колец с острыми зубами, между которых льется зеленоватая жидкость. Принц почему-то уверен, что это та самая слюна, которая живьем растворяет содержимое.       Один из отростков оказывается рядом с Бернардайн и та мгновенно отрубила его практически у самого основания шеи. Пиявка зашипела и упала, а Аарон увидел, как некоторое время та вилась в приступе агонии, но так же быстро и затихла.       Аарону было неудобно подобное положение. Гром ухватился за левую сторону, а потому Аарону пришлось перебросить меч в левую руку, чтобы отрезать яшману отростки. Те вьются, упорно ускользая из-под меча. Когда Аарон все же срубает одну из пиявок, он слышит странный звук.       – Он рвет тело! – слышит он голос сестры.       Девушка пытается взобраться выше. Она добралась практически до головы Тайфуна, но все еще не могла достать клинком до оставшихся отростков.       Любое существо, теряющее часть своего тела, должно было испытать боль. Аарон действительно ждал того момента, когда яшман свалится на землю и они смогут его добить, но чудовище будто и не знало того, что лишилось части тела. Оно все еще упрямо рвалось в сторону Таллизиума, который продолжал привлекать к себе внимание.       Когда куски плоти остаются в пасти венаторов, а яшман бросается к Таллизиуму, у Аарона есть лишь секунда на раздумья. Еще до того момента, как Гром встал на землю, мужчина оттолкнулся и прыгнул прямо за чудовищем.       Все произошло так медленно, что Аарон может вспомнить практически каждую деталь.       Увидев угрозу для Таллизиума, Закат бросился на его защиту. У самой земли тот вцепился зверю в шею и резко потянул вверх, отчего отростки оказались прямо перед Аароном, что летел в их сторону. Меч в руке казался раскаленным, и мужчина сделал резкий взмах. Оставшиеся пять голов покатились на землю, словно спелые яблоки.       Аарон падает на землю и ударяется боком о выступивший из земли корень. Тихо застонав, он поднял голову, чтобы увидеть бьющееся в агонии тело трупа. Кажется, что только сейчас монстр понял, что такое боль. Он бросается из стороны в сторону, бьется о деревья и качается по земле, разрывая мох. Тайфун вместе с Бернардайн пытаются удержать яшмана на месте, но тот вновь и вновь рвет тело на куски. Словно лишившись пиявок, что контролировали тело, разложение овладело телом окончательно.       Венаторы рвут тело мертвеца на куски, но тот подобно ящерице, что теряет хвост, отбрасывает захваченные куски плоти. Тухлое мясо в зубах тает, отчего по подбородкам зверей течет темно-серая слизь.       Аарон поворачивает голову, а его тело немеет из-за того, что он видит.       Таллизиум загнал себя в ловушку. С одной стороны паутина, а с другой – беснующийся в агонии мертвец. Он собирается пробежать через узкую лазейку, однако в этот самый момент труп венатора делает рывок в его сторону.       – Таллизиум!       Бернардайн кричит, а Аарон подрывается на ноги. Таллизиум бежит в сторону и не успевает заметить подбежавшего к нему мужчину. Лишь когда чужие руки обхватили его за талию и стали валить на землю, лекарь встретился лицом к лицу со своим спасителем.       Но практически сразу Аарон пожалел о том, что вообще полез спасать Талла. Он виновато улыбается, когда за плечом мужчины видит идеально ровный слой водорослей.       Вместо твердой земли под ними оказывается такая же канава, в которую он угодил с Громом. Когда к Таллизиуму приходит осознание еще до того момента, как они падают в воду, Аарон успевает отпечатать в своей памяти его ошарашенное лицо.       Они падают в холодную воду. Она закладывает уши и попадает в нос, а волосы липнут к лицу и телу, словно рыболовные сети. Рядом раздается всплеск воды, после чего волна толкает их ближе к берегу. Аарон не хочет открывать глаза в этом болоте, поэтому лишь может догадываться, что это упал тот самый венатор.       Он был рожден с клеймом болотного чудовища, поэтому его тело так же и упокоится в этих местах.       Когда им все же удается всплыть на поверхность, Аарон чувствует, как собственные руки цепляются за лекаря, словно боятся, что тот пойдет ко дну за трупом. Тело в его руках заходится в приступе кашля, и Аарон позволяет опереться на свою грудь, пока мужчина не может сделать нормального вздоха. Его трясло, словно больного. Аарон должен был признать, что вода слишком холодная даже для осени.       – Ты в порядке?       Чего мужчина никак не ожидал, так это того, что вместо слов благодарности Таллизиум смерит его настолько злым взглядом, от можно было бы зажечь костер, не меньше. Кажется, что прямо сейчас Аарона ударят.       Когда Таллизиум цепляется за землю, нечто жалит Аарона прямо в руку. Он невольно шипит и хватается за раненое запястье, а глазами пытается найти источник своего страдания. Маленькая змеиная голова высунулась из-под рукава лекаря.       – И ты тут был?       Змея, разумеется, не отвечает. Лишь так же быстро скрывается в одежде, а Аарону даже кажется, что ему это привиделось. Но боль все еще не исчезла, а потому он может без сомнений утверждать, что его укусили. Мужчина в очередной раз не может понять, почему ради этого дьяволенка Таллизиум вообще отправился на запад.       – Вы как? – рядом с ними появляется Бернардайн, которая становится спасением Аарона.       Она спешивается с Тайфуна и помогает вылезти Таллизиуму. Аарон пытается помочь, но как только девушка взяла мужчину за руку, то тот отплыл от принца, словно от прокаженного. Последнего подобная реакция забавляет.       Когда и Аарон выползает на землю, Таллизиум пытается привести себя в надлежащий вид. С самого начала можно было сказать, что эта попытка обречена на провал. Единственное, что может исправить ситуацию – горячая ванна и чистая одежда. То, что делал сейчас лекарь, было не более чем привычкой, которая заставляла мужчину стараться выглядеть хоть немного достойно.       Канава, в которую они упали, а теперь являлась еще и могилой для тела венатора, медленно стала покрываться ранее встревоженной ряской. Тем самым зеленый ковер из водорослей возвращался на свое место, укрывая тело некогда могучего зверя, а так же возвращая ловушку для невнимательных простачков.       – Это оказалось не так трудно, как я думал, – сказал Аарон, стоя у “могилы”.       Закат обеспокоенно вился у хозяина, в то время как Гром вылизывал свою лапу. Бернардайн и Тайфун подошли к Аарону.       – В воде ты ударился о камень? – поинтересовалась девушка. – Что-то я не припомню того, что ты с ним легко справился.       Холодная вода отрезвила, а потому Аарон почувствовал небывалый прилив сил. Даже во время драки с яшманом он не был так силен, как сейчас. Скорее всего это из-за разыгравшейся в груди гордости из-за убитого им чудовища.       Таллизиум понял, что привести себя в нормальный вид сможет лишь на постоялом дворе, а потому подошел к Тайфуну. Помимо веревки, которая теперь скоропостижно сгниет на паутине, на седле еще имелся мешок. Альте дала его, чтобы они смогли привезти голову пиявки с зубами, которые ей так нужны. Тот выглядел не лучше веревок, однако это было все еще лучше, нежели просто привязать их к седлу.       Пиявки продолжают истекать слизью, но Таллизиум собирает их и бросает в мешок. Один из отростков еще несколько раз дернулся в руках мужчины, прежде чем уже навсегда затихнуть.       – Могло ли несколько пиявок захватить одно тело? – спрашивает Аарон.       – Я такого не встречал, – сухо отвечает Таллизиум.       Ответ на вопрос Аарона был прямо у того перед глазами. Семь пиявок, что обратили труп венатора в живого мертвеца, сейчас покоились в мешке, как доказательство случившегося. Но брат ничего не говорил о подобном, да и сам Таллизиум подтвердил, что никогда не сталкивался с таким монстром. Мог ли это быть единственный в своем роде яшман?       Теперь, когда в голову приходит рассказ брата, Аарон постепенно начинает понимать, что здесь произошло. Каким-то чудом тело венатора захватила не одна пиявка, а семь. Несмотря на огромное тело зверя, они все еще могли заставить труп двигаться, вот только движения были дерганными, нескоординированными. Пускай семь особей делили одно тело, это были совершенно разные существа, которые двигались по собственному усмотрению. Лишь слепой голод был для них общим.       Аарон забирает мешок у Таллизиума и грузит тот на Тайфуна. Следовало бы заставить другого зверя нести груз, поскольку венатор сестры уже проявил себя сегодня. Но Гром всем своим видом показывал, что не собирается пачкать и без того грязную шерсть, а на Закате не было седла, к которому можно было бы привязать ношу. Поэтому, мысленно извиняясь перед черным зверем, Аарон привязал мешок.       Когда Бернардайн и Таллизиум садились на венаторов, Аарон еще раз подошел к воде. Изредка на поверхность всплывали пузыри. Видимо венатор опустился на дно, а болотная почва, словно голодное животное, поглощает попавшую в воду жертву. Аарон считает это немного ироничным, поскольку сам яшман, как истинный охотник, по всему лесу разбросал свои сети.       – А что будет с паутиной? – интересуется Аарон, повернув голову.       Таллизиум в это время пытался разобраться с застежкой на груди. Услышав вопрос, он окинул взглядом паутину.       – Яшман покрывает паутину слизью, чтобы та не высохла. Через несколько недель она превратится в труху.       Аарон еще раз смотрит на “могилу”. В какой-то мере он чувствовал печаль от того, что произошло. Здесь погиб самый обычный зверь, который из-за сложившихся обстоятельств был вынужден превратиться в кровожадного монстра. И пускай Аарон не был сердобольным, все же испытал некоторое сочувствие. Кто знает, что ждет и его после смерти. Быть может он тоже не упокоится в земле, а станет заложником подобного существа? Это случится только в том случае, если он погибнет на таком же болоте. И пускай это было практически невозможно, Аарон не мог отделаться от мысли, что некоторым даже после смерти нет покоя.       Когда он разворачивается, то прямо перед ним стоит Гром. Зверь вновь зол, как и в тот момент, когда скатился в канаву. Аарон начинает подозревать, что именно его обвиняют в случившемся.       – Что сейчас не так?       Он собирается обойти венатора и сесть тому на спину, однако зверь поступает воистину подло.       Гром делает подсечку, отчего Аарон теряет опору и падает. Третий раз за день вода принимает его в свои холодные объятия. Перед тем, как скрыться в воде с головой, мужчина слышит громкий девичий смех.       Мысленно Аарон дает себе обещание отомстить как Грому, так и Бернардайн.