Сиреневое пламя войны

      После того как Пушкиния дала официальное подтверждение о нападении, практически каждый бродяга в соседних Империях знал об этом. То, что обеспокоенные государства соберут Совет, было лишь вопросом времени.       В этот раз Совет собрала Империя Белого Лотоса. Они находились дальше всех от враждующих государств, а потому были идеальным местом для встречи послов. И пускай те не сильно любили эту Империю за их традиции и архитектуру, Лотосы были воистину удивительны.       В отличие от остальных Империй, что располагались на континенте, они находились на юго-западе мировой карты и занимали около двух сотен островов. Самых крупных было лишь три, поэтому именно на них и располагалась большая часть жителей. Остальные острова Империя использовала в своих собственных интересах.       Были ли это пережитки прошлого, или же Лотосы обладали врожденным желанием отличаться от остальных, однако большинство их зданий были сделаны из дерева, а не камня. Даже дворец Императрицы, имея всего один этаж, но занимая просто невероятное количество земли, полностью сделан из красного дерева. Лишь стены и статуи сделаны из камня, а дорогу к замку украшают железные драконы, покрытые золотой краской.       Ворота открываются, когда перед ними появляется повозка. Из нее выходит мужчина и, брезгливо кривясь, кутается в свою одежду.       – Я уже и позабыл, что здесь в такое время холодно. И не мерзнут они в своих деревянных хибарах?       Это был наследный принц Нарциссов. В отличие от остальных Империй, которые посылали подготовленных послов, они всегда стремились выделиться. Вот и теперь сам наследник изъявил желание присутствовать на Совете, пускай ничего и не смыслил в подобных встречах. Это подтверждало то, что Нарциссам совершенно нет никакого дела до проблем Пушкинии.       – Мой принц, давайте пройдем в замок.       Несмотря на морозную для осени погоду, принц достал веер и прикрыл им лицо. В сопровождении свиты он собирался отправиться в здание, однако возня сзади привлекла его внимание.       – Какая удача! – воскликнул он. – Сам посол Миро пожаловал! Никак не ждал подобной встречи.       Чистый фарс. Повозка подъезжает к принцу. Из нее выходит грузный мужчина, который из-за своего живота не может узнать даже цвет своих сапог. По его лицу было видно, что он не рад быть здесь. Из-за традиций Лотосов ему нужно пешком идти до замка, а не ехать с комфортом в повозке. Именно поэтому его злил тот факт, что именно Лотосы в этом году обязывались проводить Совет.       Стоило ему только увидеть принца, как его лицо скривилось, будто он пожевал лимон. Но он все равно поклонился наследнику, из-за чего практически упал.       – Принц Сеннис. Не ожидал увидеть Вас здесь.       – Я этого тоже никак не ожидал, – он раскинул руки, будто хотел обнять посла, но так и не подошел. Видимо таким жестом он хотел показать радость. – Мой отец был крайне удивлен тем, что на Пушкинию напали. Я захотел первым услышать то, что произошло. А как вы доехали? Вам ведь нужно проехать через Кливию, чтобы попасть сюда. Не думаю, что их посол сегодня приедет. Они так заняты войной с Элисцией, что до чужих проблем им дел нет. Вы со мной согласны?       Сеннис раздражал лишь одним своим присутствием, поэтому Миро хотелось просто плюнуть на этикет и послать его подальше. К сожалению он был представителем своей Империи и не мог портить ее имя только из-за своих сдающих нервов. В том, что у него начнет болеть голова после долгих и бессмысленных речей Сенниса, он не сомневается.       – Император выделил мне корабль, – пояснил посол и медленно двинулся в сторону ворот. Принц, разумеется, не отстал.       – Вот оно как. Значит мы с вами не так уж и сильно отличаемся! Мне тоже пришлось плыть на корабле. А тут жутко холодно, не думаете? Переживаю, что из-за здешних ветров моя кожа потеряет все свое великолепие.       Они прошли через ворота и направились к замку. Миро казалось странным то, что он не встретил ни одного солдата. Пускай он был на своем посту уже долгие годы, присутствовать на территории Лотосов ему не доводилось.       – Вижу, что господина посла удивляют здешние обычаи.       Миро мысленно стонет, прекрасно понимая то, что прямо сейчас Сеннис вновь начнет болтать.       – Лотосы – та самая Империя, что отрицает любое насилие. А потому при приезде послов она прячет всех своих солдат, чтобы мы уверовали в их чистые помыслы и неспособность держать оружие. Так они считают себя выше тех, кто привык все свои проблемы решать мечом.       – Почему же Вы решили, что они прячут солдат? Быть может их на самом деле нет.       Миро знает, что это глупые вопросы, однако он не имеет права оставлять столь длинный рассказ принца без слов. У Сенниса его глупость и недальновидность вызывают улыбку.       – Вы действительно в это верите? В то, что здесь никогда не было восстаний, которые не гасили мечами? В то, что никто все еще не попытался напасть на Империю, в которой нет ничего опаснее кухонного ножа? Бросьте, Миро. Пускай Лотосы считают, что мы верим в их безоружность.       Это было действительно так.       Когда они добираются до замка, Миро изрядно потеет. Перед ними появляются служанки и забирают верхнюю одежду, после чего открывают двери.       У Зала совета служанки просят посла и принца оставить своих людей. Те только дают указ ждать и входят в помещение.       Единственное, за что Сеннис любил архитектуру Лотосов, так это за запах древесины. Он часто бывал здесь в детстве, поэтому ему так сильно запомнилась эта особенность. Стоило только войти в центральные помещения замка, как тут же начинало казаться, что ты находишься в мастерской у плотника, что совсем недавно распилил несколько досок.       В светлом помещении стояли лишь четыре длинных стола. Поставили их квадратом, в центре которого был маленький бассейн с плещущимися в воде карпами. Сеннис усмехается, представляя себе картину, где роняет в воду полный кувшин с вином. Сдохнут ли карпы сразу, или же некоторое время все же смогут прожить? Он дает себе обещание, что после возвращения домой непременно проверит это. Благо что у отца были целые озера этих карпов.       За столиком сидит лишь один мужчина. В нем Сеннис сразу признал посла Клематиса. То, что здесь собрались представители тех самых Империй, на которые Замия заточит зуб в последнюю очередь, его очень забавило.       Полос Клематиса приветствует их, после чего уже три человека садятся за столы. Прислуга приносит им еду, чтобы хоть немного скрасить ожидание. Сеннис разочарован в том, что ему не принесли вина. Очередные правила Лотоса, что требовали присутствия на Совете в благопристойном виде, в очередной раз заставили Сенниса ненавидеть эту Империю. Запах леса, увы, не успокаивал.       Сеннис вновь стал докучать Миро. Мужчина пускай и старался вежливо отвечать, все же заметно напрягался от столь активного внимания к своей персоне.       В комнату заходит двое мужчин. Одного из них Сеннис знал с самого детства, а потому поприветствовал пришедшего.       – Господин Лиен, какая встреча. Рад видеть Вас в добром здравии.       Все присутствующие поклонились Лиену, после чего вернулись за стол. От глаз Сенниса не скрылось то, как на него посмотрел Миро. Посол явно думал, что мальчишка вновь забавляется.       Но это было не так. Лиен был одним из тех редких людей, которых Сеннис действительно уважал. Это был тот самый мужчина, что занимался его воспитанием больше собственного отца, который бросил его здесь на обучение. Мавур был ужасным отцом, а потому Лиен быстро завладел сердцем ребенка, что никогда не знал родительской любви. И пускай в свое время мужчина был его учителем, в воспоминаниях Сенниса эта фигура была столь же родной, как и мать, погибшая из-за дворцовых интриг.       Лиен садится рядом с Сеннисом, что вызывает практически детский восторг у последнего. С большим трудом он сдерживается, прекрасно помня о том, как Лиен не любит лишнюю суматоху и болтовню.       – Послов Пушкинии, Замии и Орхидеи не стоит ждать? – спрашивает Лиен. – Не думаю, – ответил ему Миро. – Пушкинии и Замии сейчас нет дела до Совета. – По правилам они должны отправить послов для переговоров. Этому правилу много лет, поэтому никакая война не может дать им оправдания.       В комнате становится холоднее. Либо служанка в соседней комнате открыла окно, пуская осеннюю стужу, либо же злость Лиена слишком сильна. Сеннис прекрасно знает, как мужчина ненавидит отсутствие дисциплины и любое несоблюдение правил. У юноши хватило времени на то, чтобы это понять. Наказания Лотосов не долгие, но болезненные.       Неожиданно в коридоре раздались шаги. Служанки здесь порхают подобно бабочкам, а их движения бесшумны, даже если они ходят за самой спиной. Тот, кто идет к ним, явно хочет быть услышанным.       Дверь отодвигает мужчина, при виде которого все хорошее настроение Сенниса улетучивается, подобно тем самым злосчастным насекомым.       Редж.       Второй принц Замии и давний враг Сенниса. Когда-то они были хорошими друзьями, однако после того как Миро отказался поддержать Кагана в войне против Пушкинии, им пришлось оборвать все связи. Отношения между родителями стали натянутыми, а потому и сами дети стали видеть друг в друге врага. Вот так из-за влияния родителей и появилась их вражда. Диктуемая отцами, она въелась в подсознание, из-за чего никто из юношей уже и не скажет причины, по которой ненавидит другого. Это правильно. Так и должно быть. Принцы Империй не должны быть обходительны с теми, кто не подходит под звание союзника.       – Принц Редж, добро пожаловать, – сказал Лиен и вместе с послами поклонился новоприбывшему.       Сеннис даже не попытался поприветствовать старого приятеля. Лишь смотрел, как тот кланяется в ответ и садится на место. Прямо напротив него, тем самым зля Сенниса только больше.       – Как я рад, что ты здесь появился, – без малейшего почтения сказал принц Нарциссов. Вальяжно раскинувшись на полу и подперев рукой подбородок, он с вызовом посмотрел на Реджа. – Что случилось с твоим послом?       – Я выступил в качестве представителя своей Империи, – Редж был явно не настроен на подобные разговоры.       – Я очень рад, что Император и тебе нашел место. Быть может твой брат и не убьет тебя, если успеешь заручиться поддержкой министров до его восхождения на престол.       – Сеннис.       Собственное имя, произнесенное столь холодным голосом, пронзает грудь лучше любого меча. Сеннис всегда видел в Лиене поддержку, однако сейчас понимал, что тот не встанет на его сторону. От этой несправедливости ему хотелось завыть.       – Принц Редж, – сказал Лиен. Голос его твердый и грозный, однако на лице мужчины нет ничего, кроме вселенского спокойствия. – Объясните Совету, почему Вы напали на Пушкинию. – Вы все прекрасно понимаете, – сказал тот. – Южные земли Пушкинии изначально принадлежали моему отцу. Он лишь хочет вернуть то, что по праву принадлежит ему.       Южные земли Пушкинии на самом деле принадлежали Замии. Когда между двумя Империями еще не было конфликта, города на границе походили на смешение двух совершенно разных наций. Тогда еще можно было заключать браки и спокойно пересекать границу.       Все усложнилось после прихода к власти Кагана. Он увеличивал налоги до колоссальных размеров, а его тирания лишила многих людей жизни.       Чего только стоил год, когда Пуансеттия пыталась поднять восстание против господства этого деспота. Каган утопил весь город в крови. Ему было плевать, кто из местных дворян пытался поднять восстание, а кто полностью поддерживал Императора. Он убил абсолютно всех, не щадя даже женщин и детей.       Пушкиния в какой-то мере виновата в том, что с Замией началась война. Если бы она просто не обращала внимания на творящиеся за границей бесчинства, то войны можно было избежать. Но Серапион не захотел видеть то, как его люди, что остались жить в соседней Империи, терпят столь ужасные вещи. Он пытался уговорить Кагана изменить свою политику, но тот даже не стал слушать. Именно поэтому Серапион без ведома Совета ввел свои войска на территорию Замии и отвоевал восемь городов, после чего границы двух Империй значительно изменились.       Сеннис не мог спросить, были ли счастливы жители, однако это все в любом случае лучше, нежели господство тирана.       Однако если они и радовались, то недолго. Каган не смог стерпеть такого унижения, а поэтому провозгласил начало войны, которая длилась около трех лет.       Наверняка многие люди бежали из городов на север, ближе к столице. Никто не захочет попасться солдатам Замии, которые жестоко глумятся над предателями, посмевшими принять Серапиона как своего Императора. Пускай население голодало из-за непосильных налогов, армия была всегда сыта и вооружена. Каган не жалел денег на своих собак, которые способны загнать даже самого буйного изменника.       – И все же ваше тайное нападение было слишком низким поступком, – сказал Лиен. Пускай внешний вид его оставался отрешенным, в голосе он не смог утаить раздражения. – Совет не вмешивался в начало вашей войны в прошлый раз потому, что вы объявили о ней с самого начала.       – В прошлый раз Пушкиния без вашего ведома отобрала наши города, – напомнил Редж. – И что-то я не припомню того, чтобы вы собирали Совет.       Сеннис не любил Реджа, однако в его словах была своя доля истины.       Можно понять, почему никто так и не собрал Свет в тот раз. Замия зашла слишком далеко, поэтому никто даже не пытался остановить Пушкинию, которая просто хотела защитить своих людей. Теперь же ситуация была немного иной. В этот раз именно Каган воспользовался ситуацией и напал на ничего не подозревающего Серапиона, пока тот праздновал победу.       – Вы ведь боитесь того, что можете стать следующими, – сказал Редж. – Мы напали на Пушкинию в тот самый момент, когда все вы верили в наше поражение. Вы ведь были удивлены, я прав?       Ему никто не ответил, однако только по побледневшему лицу Миро было понятно, что Редж был прав. Каган был жадным до власти человеком. Все боялись, что после Пушкинии он захочет прибрать к рукам и другие земли.       – Если Вы угрожаете Совету, – произнес Лиен, – то мы имеем полное право исключить Вас из Союза.       Редж впервые за свое присутствие усмехнулся. Зубы, похожие на острые клыки, практически сразу скрылись за губами, однако этого было более чем достаточно для того, чтобы заставить всех присутствующих напрячься. Лишь Лиен сидел невозмутимо, как и подобает его статусу.       – Вы это сборище называете Советом? Союз, что создали многие века назад наши предки, все еще так же велик? Вы сами себя слышите?       – Совет был создан для того, чтобы обмениваться знаниями, а так же учиться на ошибках друг друга, – ответил Лиен. – То, что Вы не воспринимаете его должным образом, говорит только о вашей недальновидности и глупости.       Лиен редко разбрасывался упреками, однако это только сильнее подтверждало его раздражение.       – Из девяти Империй здесь присутствует лишь пять, четыре из которых совершенно не затронула война. Лишь я здесь являюсь единственным представителем, что заинтересован в Совете. Пока мы дрались с Пушкинией у границ, вы и носа не поднимали, а как только взяли штурмом столицу, то сразу задвигались.       – Ваше нападение увенчалось провалом, – напомнил ему посол Клематиса, что до этого момента не произнес и слова.       – Пускай так и есть, но вы ведь занервничали. Испугались того, что Пушкиния падет, а после мой отец взглянет и на ваши земли. Поэтому никто из вас даже и солдатом не помог Серапиону. Даже малейшая помощь могла заставить моего отца напасть на вас.       – Мы не смогли помочь из-за расстояния. Орхидея была ближе всех, поэтому и оказала необходимую поддержку.       Редж посмотрел на посла, как на душевнобольного. Словно столь глупые слова мог произнести только слабый на голову человек.       – Только из-за второго принца Пушкиния получила поддержку. Император Орхидеи даже пальцем не повел, чтобы хоть что-то сделать. Я все еще не могу понять, как Тариэлу позволили вмешаться в войну, в которой он не должен был участвовать.       Чаша терпения Сенниса переполнилась. Он ударил кулаком по столу, отчего пиала с рисом подскочила и упала в воду. Карпы мгновенно бросились к еде.       – Хочешь сказать, что мы просто побоялись дать вам бой?       Сеннису стало плевать, что рядом с ним сидит Лиен, у которого он всегда искал одобрение. Что прямо сейчас он нарушил с десяток правил, о существовании которых только может догадываться. Он прекрасно это понимает.       Но он больше не может смотреть на то, как этот ублюдок унижает его.       Прямо сейчас Редж практически прямым текстом говорит о том, какие Империи жалкие, раз побоялись поучаствовать в войне. Что просто отдали Пушкинию на растерзание, чтобы собственные границы остались нетронутыми. Сеннис был слишком самовлюблен, чтобы позволить Реджу говорить столь унижающие его достоинство слова.       – Да, именно это я и говорю.       Комната погрузилась в молчание. Карпы доели рис, а вода вновь стала тихой.       Сеннис не сдержался и рассмеялся. Звонко и по-детски, будто ему рассказали какую-то глупую шутку, которую поймет только младенец. Присутствующих это напрягло еще больше. Они никак не ожидали того, что не только Редж способен сделать что-то шокирующее. Лиен даже не смотрит на своего бывшего ученика, однако даже Миро видит, как тот напряжен.       С лица Сенниса не спадает улыбка даже тогда, когда он успокаивается.       – Вор еще что-то смеет говорить о своей невиновности. Меня это забавит.       Столь резкая смена настроений шокирует. Редж какое-то время с подозрением смотрит на Сенниса, после чего не сдерживается и улыбается в ответ.       – А ты все такой же. Годы тебя совершенно не изменили. Я уж думал о том, что Лиен сможет тебя “изменить”.       На последнем слове он сделал явный акцент. Лиен из-за этого стал походить на камень, лишенный чувств, в то время как Сеннис только шире улыбнулся. Будто хитрая лисица, что нашла себе развлечение. Лишь два посла не могли понять, что происходит, а потому молча стали следить за происходящим.       – Ты тоже не сильно возмужал. Все так же бросаешься красивыми словами, в то время как за душой не имеешь ни гроша. Тяжелая судьба у сына вора, так ведь?       Очередное напоминание о том, что Каган что-то украл, заставило Реджа успокоиться. Лицо его стало спокойным, будто и вовсе не было того приступа веселья.       – Мой отец ничего не крал.       – Да? А вот мой отец так не думает. Неужели забыл, почему наша Империя не поддержала тебя в войне против Пушкинии? Совет здесь вовсе не замешан.       – Не знаю, почему ты так думаешь, Сеннис, – Редж впервые за долгие годы обратился к нему по имени, однако произнесено оно так злобно и недружелюбно, словно принц хотел бы и век не говорить его, – но мой отец ничего не крал. Именно поэтому я прошу тебя…       – Довольно.       Лиен не мог больше выносить этого. Его голос заставил присутствующих замолчать так же быстро, как осенний ветер срывает с ветвей пожелтевшую листву. Резко и без малейших колебаний.       Кажется, что голос наставника вырывает Сенниса из того странного состояния, в котором он пребывал. Глуповатая улыбка исчезает, и он опять смотрит на Реджа с ненавистью и отвращением.       – Мы собрались здесь для того, чтобы обсудить предстоящую войну. Я не намерен выслушивать то, как два принца выясняют между собой отношения. Если вы так сильно жаждете этого, то дождитесь конца собрания. Более я не собираюсь терпеть разговоры, не относящиеся к теме нашего собрания.       Зал вновь погружается в тишину. Послы обдумывают вопросы, которые собираются задать. Кажется, что только они здесь присутствуют для дела, однако из-за разборок так и не смогли вставить слова. Теперь же, когда у них есть возможность, они начинают расспрашивать Реджа о планах Кагана. Разумеется он не станет их посвящать в это, однако старики все же старались выудить хоть толику информации.       Сеннис сидел в смешанных чувствах, стараясь понять то, что происходит. Зачем Редж вообще пришел, если его отец занят началом новой войны? Ведь даже Орхидея и Пушкния не отправили своих представителей, в то время как главный агрессор прислал второго принца. Были ли у Кагана причины для этого? Неужели таким способом он пытался запугать всех присутствующих, чтобы они даже не пытались помогать Серапиону? Наследный принц Замии был устрашающ, но даже близко не так страшен, как Редж. Отправить его для запугивания было бы хорошим решением.       В этот раз Совет созван бессмысленно. Они лишь узнали то, что Каган не намерен успокаиваться до тех пор, пока Серапион не вернет ему территорию. И будь здесь посол Пушкинии, они могли бы попытаться найти компромиссы. Но Сеннис в это не сильно верил. Три года войны, какие же теперь компромиссы? Скорее всего даже хорошо, что посол не приехал. Даже обладающий спокойствием представитель Пушкинии с трудом бы смог удержаться, чтобы не ударить Реджа. Сеннис и сам с трудом сдерживался.       Остаток встречи Сеннис просидел молча, из-за чего принц стал чувствовать себя мебелью. Это так на него не похоже, что Сеннис с трудом сдерживался, чтобы не уйти из зала, в очередной раз наплевав на все правила. Лишь чудом смог дождаться вечера, чтобы быстро попрощаться со всеми и уйти в выделенную ему комнату. На Реджа он даже не посмотрел. ***       Тэкеши шел по лабиринту подземелья. Редкие факелы освещали дорогу, из-за чего приходилось ориентироваться на собственное зрение. Каменные стены испускали холод, а теплое дыхание мгновенно превращалось в облака пара. Будто в этой темнице заточена сама зима, чтобы к концу осени быть выпущенной на свободу.       Когда коридор стал расширяться, а факелы начали встречаться значительно чаще, в правой стене появилась приоткрытая дверь, за которой разносились полные агонии голоса.       – Нет, прошу! Не надо.       – Мы были верны Императору! Прошу, не делай этого!       Множество людей захлебываются из-за собственного отчаяния. Тэкеши не видит их, однако представляет покрасневшие и отечные лица перепуганных мужчин, что молят о снисхождении своего палача. Людей, что не могут принять смерть достойно, мужчина никогда не уважал, а потому совершенно не испытывал к ним жалости.       – Не вини меня, Рон, – доносится еще один голос. В отличие от остальных он спокоен и сосредоточен. – Император отдал мне этот приказ. Я не смею его слушаться.       – Дай нам бежать, прошу! Мы скроемся с глаз Императора и он никогда не узнает об э…       Человек не успевает договорить, как до Тэкеши доносится полный боли хрип. Другие люди кричат и шумят, желая сбежать, однако так же быстро и затихают. Их тела падают на землю, словно мешки с зерном. Громко, но быстро.       Некоторое время Тэкеши стоит у стены, не смея зайти. Лишь когда слышит тяжелый вздох, то входит в помещение.       Пол темницы стал пристанищем десятка тел, что скованны цепями. Разбросанные по всей комнате куски плоти испускали зловонный запах мяса и крови, которая заполонила камень, подобно огромному красному озеру. Тэкеши даже не смотрит на землю, когда подходит к единственному живому человеку.       В центре этого месива стоит девушка с измазанными в крови волосами. Она стоит с закрытыми глазами, а ее голова поднята вверх, словно она ожидает, что с потолка на нее польется спасительный дождь и смоет все следы ее преступления. Тэкеши встает немного позади и ждет, когда женщина заговорит.       – Скажи, Тэкеши, – начинает Зэрин, не опуская головы. – Я действительно такая жалкая?       – Нет, госпожа. Это не так, – мужчина ответил мгновенно.       Рядом с прикованными к стене цепями стоит стул. Видимо он был предназначен для человека, что планирует долго пытать свою жертву. Именно на этот стул и села женщина, откинув голову и обнажая перепачканную кровью шею.       – А вот я чувствую себя жалкой, – несмотря на слова, женщина улыбнулась. – Столь низким занятием я не занималась никогда.       – Император Каган дал Вам наказание за неудачное нападение на Пушкинию, – напомнил Тэкеши. Он подошел ближе к женщине и укрыл ее плащом, поскольку одежда Зэрин полностью пропиталась влагой. Здесь было слишком холодно. – Он хочет показать Вам, как следовало поступить с Императором и его супругой.       – Натаскивая меня на этих людях, – ухмыляется она. – Тэкеши, я не святая, однако и у меня есть понятие чести. Заставлять меня убивать безоружных – все равно что заставлять венатора охотиться на мышь.       – Вы правы. Но так же Вы должны с честью принять наказание, данное Императором.       Зэрин была не в духе. Она всегда походила на безумца, однако сейчас была обычной женщиной, которая устала от всеобщей несправедливости. Тэкеши знал, что ей стоит выговориться, а потому раз за разом говорил об Императоре. Пока он упоминает Кагана, женщина начинает винить его во всех проблемах, что способствует ее успокоению.       Но сегодня она не приходила в себя. Тэкеши видел, как она напряжена, и что-то мужчине подсказывало, что это вовсе не из-за данного ей наказания.       – Что-то случилось?       Тэкеши не был рядовым солдатом. Он был личным помощником Зэрин, а потому позволял себе немного вольности в общении с госпожой. Любой другой солдат лишился бы жизни, посмей он влезть в мысли женщины. Во время нападения на Пушкинию Зэрин показала, что тысячи жизней для нее ничего не стоят.       Он терпеливо ждет, пока ему ответят.       – Огонь Ансельма вернулся.       Тэкеши был готов к любым словам, но точно не к этим.       – Как такое возможно? – на лбу мужчины появились морщины из-за ее слов. – Ансельм ведь был убит Левентом.       – Вот и мне это интересно, – Зэрин перекинула косу на плечо, из-за чего та стала пропитывать плащ кровью. – Как огонь дракона, которого убили две сотни лет назад, смог проснуться?       Тэкеши слышал об Ансельме немного. Про него существует печальная баллада “Дракон в осеннем цветении”, которую мужчина слышал лишь частично. Больше Тэкеши ничего не знал.       – Я чувствую, что он пробудился, – говорит Зэрин и устало прикрывает глаза рукой. Плохие новости все чаще стали ее посещать. – Он даже после смерти не может оставить мир в покое.       Некоторое время они сидят в тишине, однако вскоре Зэрин встает со своего места и покидает комнату. Тэкеши без раздумий следует за ней.       – Ты ведь не знаешь, что тогда произошло? – говорит женщина, когда они начинают петлять по темным коридорам.       Тэкеши идет позади и кивает, прекрасно зная, что Зэрин этого не видит. Тем не менее, женщина продолжает говорить:       – Ансельм родился человеком, как и любой другой дракон. Долгое время он даже не помнил о том, что его первое тело давно было предано земле, а душу Боги сбросили на землю, даровав чудовищную силу. Лишь во взрослом возрасте он вспомнил, кем был на самом деле.       – Разве он не был безумным?       – В самом начале нет. Он родился в Орхидее, в семье министра, а потому имел доступ во дворец. Там он познакомился с сестрой Императора.       Тэкеши вспомнил, что нечто подобное было в балладе. Дракон и принцесса полюбили друг друга, но не смогли быть вместе из-за приписанных ролей. Девушка стала одной из жен Левента и забеременела, но когда ребенок родился, то Император узнал, что это не его дитя. В порыве ярости он убил жену, а обезумевший от отчаяния дракон попытался спалить всю Империю своим огнем.       – Так баллада правдива?       – Частично, – сказала Зэрин. – Женщина действительно понесла от Ансельма и родила, однако знала, кто настоящий отец ребенка. Пока Левент был за пределами замка, она отдала ребенка служанке и наказала ей доставить его отцу. Вот только та не успела выполнить ее просьбу. Еще до того, как служанка добралась до границы, Левент убил жену, узнав о том, что она спрятала ребенка. Ансельм узнал об этом еще до того, как его дитя попало в Орхидею, а потому подумал, что Император убил не только его любовь, но и еще ребенка. Он обезумел и попытался отомстить, но его ждал печальный финал.       Дальнейшую историю знал каждый. Копье Левента пронзило сердце дракона, из-за чего люди до сих пор восхищаются этим человеком. Никто из них почему-то не вспоминает о том, что Левент убил многих своих жен и наложниц только из-за собственной невменяемости.       Однако есть вещь, которая не давала Тэкеши покоя.       – Госпожа, могу ли я задать Вам еще один вопрос?       – Да.       – Разве у драконов не рождаются арханы? Если это так, то какая служанка могла согласиться отнести змею в совершенно другое государство?       Зэрин ухмыльнулась.       – Ты ведь все еще не понимаешь, кто такие арханы?       Тэкеши представляет Чуму. Огромная белая змея, что вечно следует за Зэрин. До этого момента он и не думал о том, как он появился, считая его самым обычным животным. Но теперь у него появились вопросы, ответ на которые знала только эта женщина.       – Арханы действительно являются предками драконов. А теперь подумай о том, что драконы перерождаются людьми. Как думаешь, их потомки родятся самыми обычными животными?       Они выходят из лабиринта и оказываются в просторном коридоре, когда до Тэкеши доходит смысл слов Зэрин.       Драконы могли принимать человеческий облик, а значит и их дети способны на подобное. Вот только такой же силой они не обладают, а потому стали арханами – огромными змеями, так похожими на драконов. Ребенок Ансельма родился человеком, но унаследовал от отца свои способности.       – Вижу, что ты понял.       – Могу ли я задать еще один вопрос?       Сегодня Зэрин была слишком уставшей, чтобы дать отказ, поэтому вновь кивнула.       – Если арханы на самом деле самые обычные люди, то почему все человечество принимает их за животных? Даже Орхидея считается единственной Империей, которая смогла приручить арханов. К тому же есть дикие, что не сильно похожи на разумных существ. Разве такое возможно?       – Ты не видишь дальше собственного разума, Тэкеши, – порицает его женщина. – Орхидеи одни из немногих, кто знает об истинной природе арханов. То, что они называют их своими ездовыми животными – чистое позерство. На самом деле эти арханы являются прислужниками Императора. Можно даже считать, что они выше его личной охраны. Поскольку они никогда не принимают своего человеческого облика, то и сложилось впечатление, что Империя Орхидей их оседлала, а на самом деле Император просто заключил контракты с подобными людьми. А дикие…       Девушка вновь улыбается.       – Ты так в этом уверен? Просто представь, что ты огромный и сильный зверь, который способен разрушать целые поселения. Разве ты не стал бы иногда потешать собственное самолюбие и пугать людей, что на тебя наткнулись? Да и откуда ты знаешь, что они всю свою жизнь проводят в арханьем обличии? Даже самый обычный человек может им оказаться.       И все равно этого было недостаточно. Как объяснить тогда то, что некоторые арханы появлялись из яйца, как настоящие змеи?       Чем больше Тэкеши думал об этом, тем больше догадок посещали его голову. Возможно ли что то, как выглядит мать во время родов, влияет на то, в каком обличии родится ребенок? Если это так, то теперь становится понятно, почему ребенок Ансельма родился человеком.       Но спрашивать Тэкеши не стал. На самые важные вопросы он получил ответ, а потому больше не решился беспокоить Зэрин.       Комната женщины находилась рядом с покоями Императора, что Тэкеши считал ироничным. Даже самые близкие Императору люди находились на других этажах, в то время как Зэрин вынуждена спать практически через стенку с человеком, которого так сильно ненавидит.       У самой двери она останавливается.       – Ты помнишь про план?       Женщина смотрит на него через плечо, из-за чего коса пачкает ее щеки. Красные полосы похожи на шрамы, а промокшая накидка походила на те куски мяса, что остались в подвале.       – Да, госпожа.       – Из-за последних событий план может пойти прахом, поэтому мне нужна подстраховка.       – Я сделаю все, что Вам необходимо.       – Мне нужен младший сын Серапиона, – сказала Зэрин.       За все это время ни один мускул на лице Тэкеши не вздрогнул, однако сейчас он не смог скрыть своего удивления.       – Если Вам нужно, то я могу доставить самого наследного принца.       – На него и принцессу у меня другие планы. Прямо сейчас они делают то, что мне нужно, поэтому не смей их трогать.       – Как Вам будет угодно, госпожа.       Он поклонился женщине и дождался, пока та скроется в своей комнате. Лишь тогда он посмел уйти.       Пока он шел в конюшню, чтобы отправится в дорогу, мысли об Ансельме все чаще посещали его голову. Но чем больше он думал о нем, тем больше путался в собственных предположениях. Мог ли дракон только из-за одной любви предаться столь глупому порыву, или же было что-то еще, что заставило его сделать это?       Но больше всего Тэкеши волновал вовсе не дракон, а его дитя. Смогла ли служанка донести ребенка до нужного места, или же тот так же глупо погиб, как и родной отец? А возможно ли то, что Ансельм все же увидел своего ребенка, прежде чем попытаться отомстить убийце?       В итоге Тэкеши просто очищает свой разум от этих мыслей. Он не тот человек, что предпочитает думать. Он больше погодил на верного пса, что ждет команды хозяина, совершенно не думая о том, к чему его действия могут привести. Даже если ему придется вырезать целые города только по взмаху руки Зэрин, он беспрекословно сделает это. Женщина слишком много сделала для него, поэтому он не смеет спрашивать больше, чем она позволяет.       Он входит в конюшню и седлает своего венатора. Пепел стоит неподвижно. Даже дышит через раз, словно не желая провоцировать мужчину. Он терпеливо ждет, пока хозяин взберется на спину и отдаст команду бежать.       Серый венатор покидает замок так быстро, что стоящие у ворот стражники не успевают разглядеть наездника.