Ингрид
Сегодня я проснулась раньше обычного, а поняла я это по заспанным лицам Арьи и Виолы, когда те меня одевали. И вот, в розовом шёлке поверх корсета я расхаживаю по замку в сопровождении своих фрейлин, которые всегда должны быть наготове, чтобы плестись за мной, когда мне угодно. — Стойте здесь и не думайте входить, — отрезаю девицам, а те послушно кланяются. Сначала я собиралась постучать в дверь, но право королевского положения и разрешения на любые действия подпитывает моё нездоровое любопытство узнать, чем же занимается сейчас мой братец. Поэтому я тихонько вхожу внутрь комнаты, когда стражник закрывает за мной дверную преграду. — Ваше вел… — Тшш! — перебиваю я служанку Джеймса, которая лишь склоняет голову и отходит на шаг. Прохожу внутрь комнаты и сквозь прозрачный чёрный балдахин над кроватью вижу знакомую мускулистую спину брата. — Мммм молчи! — выдыхает Джеймс, входя в тело парня, лицо которого мне удаётся увидеть только тогда, когда я подхожу к их кровати и меня, наконец, замечает парочка. — Ах … Ингрид, какого чёрта?! — О боже! Слава, как ты мог изменить мне?! — показушно вскрикиваю и таращусь на моего «учителя любви», лежащего под моим кузеном. — Ваше величество! Мхм … простите … я, — лепечет растерянный Славка, глядя то на меня, то на Джеймса. — Я знала о твоих предпочтениях, братец, но какое ты имел право брать моего … слугу?! — прохожу вдоль окна, ещё более широко отодвигая шторы и пропуская в комнату утренний свет. — Ну он … просто красивый у тебя, — улыбается Джеймс, явно не стесняясь своего положения. Он никогда не стыдился своих поступков, однако, я бы постеснялась на его месте, особенно, когда на бёдра брата закинуты ноги блондина. — Может, ты оставишь нас? Ненадолго. Ваше величество! — Хах, а вы продолжайте. Никогда не видела, как это делают … мужчины, — я бесцеремонно сажусь на табурет, что стоял неподалёку, и щёлкаю пальцами, как знак продолжения соития. Славка же раскраснелся и смущённо отвернулся, а вот Джеймс стал активнее вдалбливаться в юное мужское тело, иногда поглядывая в мою сторону. У меня пересохло в горле от такой картинки, а ноги сами собой стали скрещиваться. Кажется, где-то между ног стало влажно и неестественно сладко. Это странно, дико и ненормально. Хотя мне всегда нравилось наблюдать, подглядывать. Помню, как в детстве я застукала какую-то служанку, которая громко стонала под одним из поваров на кухонном столе. Эту парочку я не забуду никогда, потому как это был первый раз, когда я вообще узнала, что между мужчиной и женщиной могут быть не только поцелуи. Позже весь дворец узнал об их отношениях, а потом мой добрый отец разрешил им пожениться и уехать в Ивэн строить своё семейное счастье. — А-ах … ваше … сиятельство … мххх … Джеймс, ах, помедленнее, — вымаливает Слава, подмахивая бёдрами навстречу моему брату, который совсем не щадит парня, словно озверел. — Тсс молчи, сладкий, — рвано дышит брат и громко стонет, впиваясь когтями в таз блондина. Вау, а у парней это гораздо жёстче происходит. Ох, хочу так же. Наверное, если бы я родилась парнем, я бы точно стала геем. Всё-таки мир мужчин прекрасен, особенно если иметь над ними власть. Когда Джеймс, наконец, кончил в тело, между прочим, моего любовника, Славка выскочил из кровати и, собрав всю свою одежонку, скорее побежал прочь от моего прищуренного взгляда. — Понравилось? — спрашивает Джеймс, укладываясь в постели на спину, не стесняясь своей наготы. Хм, не знала, что у брата настолько внушительный размер. — Впечатляет, но впредь, будь так добр, не трогай моего любовника. Я не хочу, чтобы трогали мои вещи, — встаю с табурета и хожу из угла в угол. — Ты красив, обаятелен и богат, ты можешь взять любого раба по вкусу и трахать его до потери сознания, сколько твоей душе угодно. — Но со Славой проблем нет, всё-таки он надёжен, он не разболтает лишнего. Ты ведь знаешь, как не очень любят подобные вкусы, когда мальчик с мальчиком, во дворце. — Тебе придётся рано или поздно жениться, не думаю, что отцы знатных девиц захотят отдать тебе свою дочь, зная о том, что их потенциальный зять перетрахал половину борделей с мальчиками. — Поэтому и отдай мне Славку, — улыбается гадёныш и берёт колокольчик с тумбы. — Нет. Он мой. Я тебе запрещаю его трогать. — Тогда дай мне другого. — Пожалуйста, у нас много рабов привезли. — Хм, — Джеймс делает задумчивую гримасу, а после выдаёт: — Тогда я возьму этого новенького, что на тебя напал. Как же его? Глеб. Я прикрываю веки и вспоминаю это милое лицо, невинный чарующий взгляд и сладкие губы. Такой красивый парень, который, к сожалению, не является тем, кого я ищу. Я всю ночь не могла нормально уснуть от мыслей о Глебе, о всё ещё не найденном принце, о стервятниках, которые готовятся совершить революцию. Ох, ноша слишком велика и тяжела для моих хрупких плеч, но мне запрещено показывать свою уязвимость, поэтому я каждый день надеваю маску непоколебимости и высокомерия. — Бери, мне он без надобности, — отмахиваюсь я и перевожу глаза на подбежавшую к нам служанку с полотенцем в руке. — Благодарю, ваше величество! — встаёт кузен с кровати. — А сейчас, сестрица, позволь мне принять водные процедуры. — Ой да пожалуйста, — закатываю глаза и покидаю покои, которые мне нравятся, одни из немногих в этом замке.Глеб
— Шевелитесь-шевелитесь, крысы мусорные! Бегом за работу, не то я вас всех на пику посажу. Королева до вечера свой обед ждать должна? Бегом! — командует Марк, голос которого мне с каждым днём становится всё противнее. Я уже неделю нахожусь в плену этих варвар. Даже пытался сбежать, но ничего не вышло. На первом же завороте ночью меня поймали стражники и закинули в темницу. Затем снова всыпали плетей, а потом отправили на кухню. Сейчас мне приходится делать вид, что я признал свою участь, хоть это и не так. Я стал свыкаться с обстановкой данного места, выучил расположение дворца, а именно кухню, спальню слуг, темницу, пару коридоров в сторону прачечных и ванных комнат для рабов. В тронный зал и тот холл, в котором мы разносили еду, меня не пускают. Туда вход разрешён лишь некоторым из слуг, которые давно здесь служат. Познакомиться поближе с Норой не составило мне большого труда, так как эта девица постоянно вокруг меня крутилась и намазывала мою кожу мазью, которая и впрямь исцеляла любые раны, нанесённые мне повторно. Хорошо хоть по лицу не бьют. Не то, чтобы меня сильно волновала моя внешность, однако, в своей деревушке я видел одного парня, лицо которого было сожжено во время какого-то восстания на границе Салифа и Декарии. Он выглядел ужасно, когда в пять лет я его увидел, и это навсегда отпечаталось в моей памяти. С тех пор я никогда не упускал возможности глянуть на себя в зеркало, боясь увидеть там схожие раны на своём лице. В комнатке для слуг замка висит одно большое зеркало, и эти мерзкие соседи по комнате не упускают возможности посмеяться надо мной, когда я пытаюсь каждый раз привести свои волосы в порядок гребешком, любезно отданным Норой. Также она одолжила мне свою резинку для волос, так что теперь мои патлы не лезут на глаза, а собраны в небрежный хвост на затылке. — А ты чего застыл? — обращается ко мне парень, всучивая мне в руки вазу с фруктами. — Тебя господин Феликс уже битый час ждёт с этой несчастной вазой. Алексис, проводи его в сад. Тот парень, которого назвали Алексисом, кивнул и пошёл к выходу, взмахивая рукой перед моим носом, чтобы я, в конце концов, очнулся и поплёлся за ним. Мы проходим через холл прямо к выходу из замка. У дверей стоят два стражника, которые меня тогда схватили во время побега, отчего я роняю глаза в пол. — Там дальше выйдешь в сад. Господин Феликс упражняется с саблей, сразу увидишь, — чеканит Алексис, подавая знак страже пропустить меня. — И чтобы без фокусов. Я лишь закатываю глаза и выхожу на улицу, ругаясь нецензурной бранью себе под нос. Чуть не спотыкаюсь с этой долбаной вазой на лестнице и сразу же слышу смешки этих гоблинов с доспехами и гербом династии Коктеврана на груди, на котором изображён волк с луной. Мерзко. Отвратительно. Это место напоминает ад. Варвары, думающие, что монархия — это норма, как и порабощение невинных свободных людей. — Ах, как же он красив, — вздыхает какая-то девица у куста с розами, наблюдая за парнями с саблями. — Несомненно, за ним половина девушек Зорфа бегает, а он всё никак не выберет. Может, он гей? — рассуждает вторая девушка. Эти девицы в пышных платьях бело-голубых тонов и бантами в длинных волосах довольно милые. Я б с такими провёл пару вечеров. — Не думаю, Феликс просто слишком увлечён войнами и саблями, поэтому ему не до сердечных воздыханий. — Но я всё же не упущу момента, чтобы познакомиться с ним поближе, только вот как бы к нему подобраться и не опорочить своё имя… — А то, что было с Жаном, тебя совсем не порочит, да? — Тише! С ума сошла?! Тогда были девчачьи игры, не более. Мне удаётся пробежать мимо девушек и направится прямо к объекту их обожания. Парень в свободной рубахе держит в руке меч и сбивает оружие противника из рук, а после валит того на землю и возносит клинок над его головой. — Сдаюсь, господин, сдаюсь! — кричит парень под ним и зажмуривается. — Никогда не сдавайся, даже под страхом смерти! Так ты собрался защищать нашу королеву?! Ещё раз услышу, прикажу казнить тебя! Пошёл вон! — рявкает на него парень и убирает меч, давая возможность парню отползти прочь. Тот кланяется, поправляет свой китель и убегает подальше. Я же подхожу к парню: — Куда поставить фрукты? — Разве тебя не учили сначала кланяться, а после обращаться с вопросом?! — строгий голос не очень подходит такого молодому человеку, которому на вид не более двадцати пяти лет от роду. Он и впрямь красивый: широкие плечи, тёмные волосы и золотисто-карие глаза. — Простите, — сквозь сжатые зубы произношу я и чуть сгибаю колени, вместе с головой. — Господин, я новенький и ещё не совсем освоился здесь, не могу знать, кто вы. — Меня зовут Феликс, — отвечает парень и подходит ко мне ближе, разглядывая мой внешний вид, который оставляет желать лучшего. — Боже, да поставь ты уже эту вазу на стол! Я выполняю приказ и ставлю фрукты на маленький круглый столик, стоящий в паре шагов. Мне провели небольшой инструктаж о том, что нельзя поднимать голову, пока не прикажут, не говорить, пока не прикажут, и вообще вести себя как мышка, чтобы меня и вовсе не было видно кому-либо. На «Ваше величество!» обращаются только к королеве Ингрид, с которой я имел «счастье» познакомиться, к остальным же знатным особам нужно обращаться «ваше высочество», но это к принцам и принцессам, «ваше сиятельство», «ваше благородие» и ещё миллион таких обращений, к кому какое я не смог запомнить. В нашей стране такого давно нет, с тех пор как свергли монархию. У нас все равны, а посему каждый житель Салифа рассмеётся в лицо, если услышит подобное из уст гражданина нашего государства. Свободного государства. — Мм, я вас видел, — поднимаю глаза на Феликса, — в тронном зале. Вы были рядом с Ингрид. — Королевой Ингрид, не смей обращаться к ней по имени, иначе язык укоротят, — отчеканил парень и сделал глоток красного вина из бокала. — Налей мне ещё немного. Закатываю глаза как можно незаметнее и всё же наполняю сосуд бордовой жидкостью из графина, а после подаю ему. — Простите, я не привык к таким устоям совершенно. — А теперь придётся привыкнуть, если хочешь выжить, — Феликс делает ещё глоток вина. — Ты ведь из Салифа, верно? — Да, господин. — Я был в Салифе и видел, насколько бедной стала ваша страна после уничтожения устоев монархии. — Но это лучше, чем порабощать людей и лишать их выбора по праву рождения. — Не дерзи, малец. Ты и не представляешь, как сильно ваше государство пришло в упадок. Салиф отчаянно пытается наладить с нами торговлю, но шёлк вашего производства не дотягивает до качества, например, той же Декарии. — Зато мы можем производить не только сырьё. К примеру, у нас хорошо развито искусство. Я видел в замке картину Фригмана, работы которого очень ценятся во многих странах. — Хм, я, если честно, ничего не смыслю в искусстве, а вот в оружии… — мой собеседник отходит на шаг, поднимает саблю и кидает мне, — давай потренируемся. Я не успеваю ухватить саблю и еле уворачиваюсь, чтобы сталь не нанесла мне увечье. Железо с грохотом падает на гранитную тропу вдоль сада, на что обращают внимание абсолютно все. Ловлю на себе заинтересованные взгляды тех нимфеток, что мило ворковали у кустов, троих стражников, следящих за каждой мышью, и парочкой слуг неподалёку, один из которых — Марк. Поднимаю меч двумя руками и встаю напротив оппонента, вставая в стойку воина, но совсем некудышного. — Давай, защищайся! — с улыбкой произносит Феликс и заносит надо мной меч. Я успеваю среагировать и предотвратить нападение, лязгнув мечом перпендикулярно его клинку. Брюнет отходит на шаг, а затем снова наступает, нанося удар сильнее, отчего моё орудие выпадает из рук, а сам я приземляюсь на задницу, что вызывает только смех всех зрителей. — Молчать! — неожиданно разносится голос парня, обращённый к зевакам. — Лучше займитесь делом, нечего тут слоняться. Феликс подаёт мне руку и помогает встать. Меня порадовал подбадривающий взгляд брюнета и его оповещение о том, чтобы мы продолжили. — Я никогда не брал в руки оружие, даже кинжал, — тараторю я еле слышно, возвращаясь в боевую стойку. — Никогда не поздно научиться, — молодой человек крутит в руке меч, словно соломинку, когда клинок довольно тяжёлый, килограмма два, не меньше. — Корпус прямо, смотри всегда в глаза врагу и пытайся предугадать его удар, чтобы среагировать. Смотри на его ноги, на то как движется его тело перед ударом… Собравшись духом, пытаюсь включиться в тренировку и внимательно слушать наставления Феликса, которые наверняка пригодятся, если я собираюсь сбежать отсюда. Эти мысли не дают мне покоя, потому что быть рабом до конца жизни я не собираюсь и всеми силами буду бороться за свою свободу, поэтому первым делом я хочу научиться обращаться с мечом, дабы защитить себя. Наша деревня вообще не видала никогда войны, так как находится на границе, к которой не так просто подобраться через болота, поля, леса и горы. А посему отец Мирослав не считал нужным обучать нас с братьями военному делу. Однако, Остап очень рвался в войска, но отец не разрешил. Я же всегда был беззаботным мальчишкой со своими мечтами и долькой ребячества в душе. Мне никогда не приходило в голову, что я буду махать мечом, как сейчас, в абсолютно чужой стране за право выбирать, за право жить. Что ж раз так, то я принимаю вызов судьбы.