Ингрид
Земля под колёсами кареты громко шарпает, а камни только и забиваются, пытаясь преградить нам путь. Я чуть отодвигаю шторку на деревянном окне двумя пальцами, которые из-под белых шёлковых перчаток почти ничего не ощущают. Сегодня довольно пасмурная погода, как преддверие дождя, что вот-вот польёт сверху. Пока карета проезжает на Торговую площадь, я замечаю, как расступаются люди самых разных сословий и кланяются ниже пояса, выкрикивая при этом слова: «Наша королева!», «Да благословит тебя Бог» и тому подобное. — Ваше величество, прошу Вас, будьте осторожны, — подал голос Ричард и тем самым привлёк моё внимание к своей персоне. — Всё-таки опасность есть всегда, хоть Вас и принимают люди Зорфа, однако, без охраны я Вас никуда не могу пустить. Стража осведомлена наилучшим образом о том, какой риск появляется, когда монарх выходит ко всему народу. — Не беспокойся, Ричард, без охраны я никуда не ступлю, — добродушно улыбнулась я своему помощнику. Этот рослый мужчина средних лет с чёрными волосами и такого же оттенка глазами отныне мой камергер, личный помощник во всём: от приёма послов до подбора мебели в мои покои. Джеймс заверил меня, что этот весьма старательный высокий мужчина ранее работал у моей тётушки, ныне почившей, поэтому Ричард знает абсолютно все тонкости жизни королевских особ женского пола, плюс ко всему он ещё и евнух. В профессионализме Ричарда я убедилась ещё утром, когда он строго отчитывал мне о предстоящих делах из своей книжки для записей, говорил мне о том, кто просит со мной аудиенции, а также бегал на кухню и поторапливал персонал с завтраком, тем самым разозлив нашего Марка, который терпеть не может, когда тому делают замечания, да ещё и, грубо говоря, на его территории. Однако, данный персонаж, который очень кстати, совершенно не боится угроз со стороны молодого управленца. — Джеймс уже там? — Да, ваше величество. Он предупредил, что пребудет раньше Вас, чтобы всё подготовить. — Хорошо, — вздох вырвался из груди, и я тут же вспомнила ещё кое о чём, точнее о ком. — Глеба привезут? — Должны, ваше величество. Я дал распоряжение, чтобы привезли в соседней карете, что едет позади кареты с фрейлинами. Кивнув, перед моими глазами снова та картинка, что стоит с самого утра. Вчера ко мне в тронный зал привели Глеба, потому как я хотела наградить его за своё спасение. Великая Династия Коктеврана всегда платит по заслугам, поэтому я собиралась отплатить ему привычным образом — золотом. Но юноша наотрез отказался от денег, утверждая, что в жизни есть вещи гораздо дороже золота. И он попросил дать ему доступ в королевскую библиотеку, а также упражняться на саблях в корпусе Королевской гвардии, где учат самых лучших офицеров в государстве. Мне показалось забавным, если этот хрупкий и нежный мальчик вдруг пойдёт биться на мечах против таких крепких ребят, но я дала ему эту возможность, а библиотеки мне не жалко. Что он там может найти? Священные книги, романы о любви и повести о былых временах. Архив же находится под строгим контролем и за семью замками, ключи от которых хранятся у короля в надёжном месте. Но раз на данный момент король — я, то в моей власти контролировать данные летописи, которые действительно не должны попасть в чьи-либо руки, кроме доверенных лиц. — Приехали, ваше величество, — отчитался Ричард и тотчас поправил свой фрак, а после вышел из кареты, подав руку мне для того, чтобы и я, наконец, увидела серое небо и грозовые тучи, из которых вот-вот польёт. Должны успеть. Выйдя из кареты, я лишь мельком успела рассмотреть лица нескольких крестьян в потёртых рубахах и жилетах, как тут же меня со всех сторон окружили стражники в красных одеждах с золотыми пуговицами. — Да здравствует, королева Ингрид! — Да пребудет у Короны наследник! — Да здравствует королева Ингрид! Отовсюду начали выкрикивать реплики, которые мне, право слово, льстили. Улыбнувшись своим подданным, я поднялась по гранитной лестнице на пьедестал для королевской семьи, что был построен талантливейшим архитектором Пуэро Жаро ещё при правлении моего далёкого предка несколько веков назад. Поразительная постройка до сих пор стоит величаво: небольшой балкон, в центре которого расположены стулья королевы и короля (один же убрали, так как пока некому туда сесть), а подле них уже собрались мои фрейлины и члены Нового Совета. Все их взоры устремлены на деревянный эшафот, на котором стоит палач в мантии и маске на лице у массивной гильотины. В разных странах используют абсолютно различные способы казни; в Коктевране же принято отрубать голову, так как четвертование, повешение, закапывание заживо слишком беспощадны, они продлевают мучения преступников, а наша культура и религия не приемлют настолько варварские методы борьбы с провинившимися. — Вы великолепны, ваше величество, — почтенно преклонил голову лорд Бэкер, а после уступил мне дорогу к стулу с бархатной обивкой. — Благодарю, — сажусь на своё место и теперь можно выдохнуть, так как видно почти всю площадь, как на ладони. Крестьяне, помещики, купцы, лорды, кого только нет. Тут собралось полторы сотни народу, не меньше. Видимо, всем очень хотелось увидеть меня вживую, дабы убедиться есть ли власть в этой стране или же нет. Так смотрите, я здесь, я — власть, я — та, что вам необходима, как воздух. Всех этих мужчин, женщин, стариков и детей порядком и мирным временем обеспечиваю я. Никто другой не заботиться о народе так, как король и королева. Поэтому нет ничего странного, когда от них возносятся молитвы о моём восшествии на престол и обеспечении Коктеврана королевской семьёй, как залог благополучия государства. — Начинаем, ваше величество? — склонился к моему уху Ричард. — Да, точнее … Глеб где? — Он стоит на первых ступенях лестницы, ваше величество. Взгляните туда, — мужчина показывает ладонью в сторону, и среди толпы гвардейцев я замечаю блондина с хвостиком на голове, что одет, как подобает «человеку из дворца» в специальном отличительном одеянии в зелёном бархатном камзоле с белым выглядывающим воротником рубахи. Его глаза направлены на «сцену» и пристально изучают конструкцию. Губы поджаты, а руки сложены на груди, будто Глеб пытается тем самым отстраниться от всего мира в целом. — Начинайте, — киваю я камергеру. Ричард послушно подаёт знак страже и уже через мгновение на эшафот приводят тех двух шпионов в кандалах по рукам и ногам. Они измотаны и измучены, их лица избиты в синяках и ссадинах, а потухшие глаза не выдают ничего, кроме отчаяния перед неизбежной участью. — Внимание всем! — окрикивает во всё горло чтец приказа короля с замысловатой шляпой на голове. Его руки держат большую рукопись и грациозно раскрывают бумажное полотно. — Именем Её королевского величества, королевы Ингрид, дочери Кристиана Первого и законной наследницы престола Коктеврана, господа Жак и Фокс, подданные Декарии, шпионы, проникшие в замок и покусившиеся на жизнь Королевы, приговариваются к смертной казни!!! Первого мужчину ставят на колени и притягивают горло к деревянной выемке, на которую должно опуститься огромное острое лезвие. В этот момент моё сердце пропускает удар, а суставы начинает неумолимо ломить, будто по мне прошла молния. Дыхание вмиг становится учащённым, а на глаза наваливается туман. — Ваше величество, нужен только Ваш приказ, — тихий голос Ричарда, который я уже не слышу.Flashback
— Расступитесь! Пропустите меня немедленно! — кричу я, прорываясь сквозь толпу министров, слуг, фрейлин, стражи и ещё нескольких десятков людей, что выстроились вдоль коридора к покоям Короля. — Ваше высочество, Вам нельзя … ваше высочество! — доносятся мне в спину голоса служанок, что пытаются ухватить меня за рукава платья. Я же не прекращаю расталкивать всех подряд, не видя более ничего из-за застрявших слёз, что так и просятся оказаться на моих щеках. Вбегаю в спальню, и в ноздри тут же бьёт запах лекарств, благовоний и отваров. Но ещё более отчётлив запах крови. Сквозь белый балдахин видна фигура служанки, склонившейся к королю и убирающей пот с его лба. — Отец! — подлетаю к мужчине, привлекательнее которого я ещё не видела в своей жизни, и припадаю к его груди. Теперь мои слёзные ручьи увлажняют его лёгкую ночную сорочку. Кристиан лежат под тёплым одеялом, края которого еле зажаты ослабевшими пальцами. — Папа, прошу тебя … не оставляй меня! Не надо! — Ингрид, — чуть слышно хрипит отец и гладит меня по волосам рукой, что доблестно всё это время держала меч и вела за собой многотысячную армию. — Моя, кхм, моя девочка… мой цветочек. — Папа, ну ведь можно же что-то сделать? — поднимаю на него свои глаза, которые щиплет, а после беру отцовскую ладонь в свои руки и прикасаюсь губами так сильно, словно этот поцелуй исцелит его, но то было лишь иллюзией. — Попроси их всех выйти, — проговорил король и прокашлялся, дабы придать связкам необходимую громкость и смелость. — Покиньте покои немедленно!!! — рявкнула я в сторону стоящих подле дверей, за которыми скрылись почти все, только доктор остался и пара служанок. — Слушай меня, доченька, — сжал отец мою руку. — Ты у меня осталась одна, всех своих мальчиков: Карла, Вольфа и Людовика, я потерял, даже Фелиция не прожила и месяца. Только ты у меня и осталась, поэтому Коктевран достаётся тебе. — Что ты такое говоришь, отец?! Пожалуйста, прекрати! Мы спасём тебя, Бог милостив, он не позволит отцу бросить своё дитя. — Нет, милая, — Кристиан прикоснулся к моей щеке, отчего я на мгновение закрыла глаза, а после, его взгляд сменился на более официальный, но не менее тёплый, каким он меня одаривал всё время, что я себя помню. — Послушай, Ингрид, ты станешь королевой, но … ты ведь помнишь о «Пророчестве», верно? — Да, помню, — закивала я и освободила одну руку, чтобы стереть слёзы с лица. — Ты можешь выйти замуж за любого мужчину из знатного рода, но лучше всего это сделать именно с тем наследником Декарии, что пропал. Если ты выйдешь за нашего подданного, то я не могу тебе гарантировать безопасность и смирение народа, потому как они все будут недовольны тем, что на престоле сидит женщина, мужчина которой ниже её по статусу. Поэтому лучший выход, чтобы безраздельно править двумя великими державами, тебе нужно отыскать того мальчика и выйти за него, сделать королём. Только тогда ты будешь неуязвима, по крайней мере, не нужно будет заводить войну с декарийцами, с которыми у нас и так напряжённые отношения в последнее время. — Папа, где я его найду? И вообще, я не хочу править, я не хочу быть королевой, для меня важно только то, чтобы ты жил, — целую отца в щёку и снова лью слёзы. — Мне не нужно ни богатств, ни власти, ни мужа, мне нужен только ты. Прошу, не оставляй меня, умоляю тебя … папа … мхм … зачем всё это? Разве имеет смысл жизнь, в которой нет тебя?! Я ведь неуклюжая девчонка, а ты собираешься вот так просто покинуть меня и оставить со всеми этими лицемерами, которые как шакалы столпились под твоей дверью и ждут твоей скорейшей кончины! — Тшш... Не все люди, как ты говоришь, шакалы, поверь. Я всегда пытался показать тебе две стороны монеты. Ты ведь помнишь нашу игру, правда? — Да. На одной стороне профиль человека, а на второй нужно угадать что за номинал. — Правильно, не всегда тот, что с короной имеет добрую душу, и не всегда бедняк слаб и глуп. Каждого нужно видеть насквозь, этому я учил тебя с раннего детства, как только ты произнесла слово «папа», — с отцовских глаз тоже упала слезинка и мельком скатилась к ушной раковине. Я придвинулась к лицу короля как можно ближе и пыталась запомнить эту улыбку на губах, густые ресницы и добрый взгляд сильного человека. — Послушай, ты столкнёшься с ещё большими потерями и опасностями. Жизнь длинная и она уготовила для каждого свои ловушки. Тебе придётся думать за всё государство, поэтому всегда выслушивай все стороны по какому-либо делу, взвешивай все «за» и «против» и только потом принимай решение. Своё решение, только своё! Всегда живи своим умом, Ингрид. Никому не позволяй растоптать себя, будь сильной и храброй... Девочка моя, однажды тебе придётся вынести смертный приговор, а я знаю, как ты боишься казней, однако, когда это случиться, когда тебе нужно будет махнуть рукой палачу, тем самым подав сигнал, задержи дыхание, сомкни губы и проговори в мыслях всего одну фразу: «Это всё на благо государства!». Поняла меня? — Да, поняла, отец, — всхлипнула я и снова поцеловала руку Кристиана. — Твои советы всегда будут со мной, папа. Я их не забуду, как и тебя! Ты — для меня всё, ты дал мне жизнь, мудрость, с помощью которой можно побороть любые страхи. Я продолжу твоё дело, обещаю. — На, держи, — мужчина вытаскивает из своего воротника цепь с алым камнем, который ему привез один путешественник, добывший его из самого жерла вулкана. — Этот амулет всегда оберегал меня от неправильных решений, теперь он твой. — Благодарю, отец, — беру в руку красивейший кулон и чуть сжимаю в руке. — Ты так похожа на Сильвию, такие же серые глаза и тёмные волосы, — улыбается папа и ещё раз сжимает мою руку. — Я всегда любил её, всегда она была в моём сердце. Наконец-то я встречусь с ней в Раю. Я не прекращала лить слёзы, сжимая в одной руке ладонь отца, а в другой — кулон. Как же жесток мир, как же жестоко время, которое забирает близких, как же жестоки болезни, что проникают в тело любимых людей. Эту боль, что жжёт в груди, не передать словами. Сильнейшая любовь между нами с отцом была настолько крепка, что даже братья завидовали. Постоянные разговоры по вечерам на летнем ложе за чашкой чая и новым романом о любви, или же какой-нибудь повестью о доблестных воинах и правителях нашей широкой страны, охватившей семь континентов. Последний из них был захвачен совсем недавно в войне, во главе которой стоял мой отец. Кристиан Первый навсегда останется в моей памяти, как самый справедливый, мудрый и добрый король за всю историю наших предков. Но вместе с тем, он для меня любимый папочка, подаривший целый мир, полный самых разнообразных оттенков. — Я люблю тебя, папа, — прошептала я осевшим от кома в горле голосом, глядя на родные глаза, что закрылись на веки вечные.Ингрид
— Это всё на благо государства, — шепчу я себе под нос, а после с каменным видом поднимаю руку вверх и, задержав дыхание, резко опускаю её, отчего преступник вмиг лишается головы. Он не просто преступник, это первый человек, которого я казнила. Не хочу, чтобы были ещё, но ежели такова судьба правителя — выносить, порой, жёсткие вердикты, то я принимаю её, себя и свою власть, от которой более не имею возможности отказаться, дабы сохранить то, что оставил мне после себя отец.Глеб
Три головы валяются на эшафоте, словно мячи для игры. Этим варварам ничего не стоит отнять у человека жизнь. Они не смеют так поступать с людьми, какими бы они не были. Ведь каждому воздаётся по заслугам, разве не этому меня учил отец Мирослав, читая мне и братьям проповеди на ночь?! Данный поступок ужасен, бесчеловечен и жесток. Неужели за свои грехи человеку приходится отвечать собственной кровью? Судьба сама бы его наказала. Я ведь стал одним из них, одним из этих нелюдей, когда вонзил меч прямо в спину тому гаду. Пусть у него были дурные помыслы, пусть он был алчным, но разве я мог отнять у него жизнь, причём таким нечестным способом, со спины… я не знаю. Ни в коем образе себя не оправдываю, но если бы не это спонтанное, но, возможно, правильное решение, то Королева уже была бы в самом ужаснейшем положении, какое только можно себе представить. Сказали, что эти шпионы из Декарии, но неужели и там представители власти ничем не брезгуют, лишь бы выиграть в политической войне?! Почему люди стали настолько омерзительны? Их души наполнены гнилью, которая поглощает разум всецело и подчиняет его самым низменным из страстей, в моей религии называемой грехами. Я далеко не святой, и моё имя вряд ли будут помнить, разве что мои дети, ежели таковые появятся, однако, я тоже падок на женскую ласку, от которой получаю неземное удовольствие. Влечение играет с нами. Порой нам кажется, что его можно как-то контролировать, подчинить своему разуму, но как бы не старался человек подавить в себе этот «недуг», ничто не может утолить жгучую жажду, а только дразнит ещё больше. — Смотри внимательнее, сладкий, и запоминай, ведь скоро и твоя голова точно так же полетит с плеч, — зло прощебетал Тихон, язвительно искривив своё отвратительное лицо в подобие улыбки. Он, как главный по страже, сегодня сопровождает целый королевский экипаж. Я ничего не ответил, а только отвернулся, лишь бы не видеть эту уродливую морду, которую он, наверняка, моет там же, где и поросята пьют воду. Судя по тому, как приговор был исполнен и люди на площади начали расходится, а Ингрид встала со своего стула, представление закончилось. А значит, мне пора отправляться в карету к остальным слугам, которых было пять человек. В таком случае, у любого нормального человека возник бы вопрос: как мы вообще поместились в одной карете? Лучше не спрашивайте. Даже на ум не приходит ни одного вразумительного ответа на вопрос: какого лешего меня вообще сюда привезли? Хотели напугать? Или, того хуже, чтобы я получил удовольствие от зрелища, где наказывают сообщников того подонка, которого я убил? Убил… убил… аааа… мне никогда не отмыть этот грех со своей души. Никогда. Но разве у меня был выбор?...***
Меч вылетает из моей руки во время того, как моё тело падает на лопатки в песок, а клинок противника нависает прямо над моей грудью. — Ты дерёшься, как девчонка, Глеб, — сплюнул солдат моего возраста, но уже овладев искусством войны ещё с молоком матери. — Быть может, тебе стоит снять этот камзол и, наконец, одеть красивое платье? Дикий гогот прошёл вдоль круга, что образовали ученики корпуса Королевской гвардии, куда меня и направила эта девчонка, называющая себя королевой. Я, конечно, безумно рад, что попал сюда и у меня теперь появилась возможность овладеть оружием так, чтобы ни одна падаль, вроде этого сосунка в доспехах, не смела разевать на меня свой рот. Я резко поднимаюсь на ноги, что сейчас обуты в высоченные сапоги почти до колен, хватаю свой меч и снова принимаю боевую стойку. Разворот, удар, небольшой манёвр, который подсказал мне Феликс на днях, и мой противник повержен. Наступаю сапогом на грудь зубастого парнишки и победно возношу меч над его головой. — Ну что, кому из нас теперь нужно платье?! — рычу я, а после убираю оружие и ногу, а солдат поднимается на ноги. — Браво! Браво! — хлопает в ладоши мужчина сзади. Я оборачиваюсь и узнаю в нём Джеймса. — Неплохо для слуги, неплохо. У кого уроки берёшь? — Это Вы мне? — вскидываю бровь, чуть сильнее сжимая рукоять. — Тебе, тебе, — кивает парень и подходит ближе. — Что ж, давай проверим, какой из тебя воин получается. Джеймс снимает свой ярко-красный китель с отличительной булавкой главного советника на груди и демонстративно вынимает клинок из ножен. Всё-таки как же я благодарен Феликсу, который не брезгует моим положением слуги и не прочь обсудить со мной политику, в частности, статус людей Высшего общества и представителей власти. — Я буду бить вполсилы, — предупредил оппонент, принимая позу для удара. — Прошу Вас не поддаваться, ваше сиятельство, — процедил я, занося клинок вверх. Стойка, взмах, шаг, удар. Наши мечи издают противный лязг, я выдерживаю натиск, а после мы размыкаемся. Снова удар и уже сильнее и активнее происходит перекрещивание движений. Опять отходим друг от друга на шаг. Делаю в воздухе «восьмёрку», дабы руки отдохнули, а затем снова боевое положение. — А у тебя есть потенциал, Глеб, — ухмыльнулся Джеймс и сделал шаг ко мне. Я уворачиваюсь, прогибаясь назад в спине, а после отбиваю оружие противника. Он выдерживает порыв, а затем нападает, явно желая "поставить меня на место". Это написано у него на лице. Делаю разворот, что оказалось ошибкой, и в следующую секунду я уже прижат всем телом к парню, который держит меня сзади за талию одной рукой, когда другой приставляет к моему горлу холодную сталь. — Ты слишком торопишься, — томно прошептал он над моим ухом таким голосом, от которого, наверняка бы, упала не одна дюжина девчонок. — Тебе нужно быть терпеливее и не давать эмоциям поглотить твой разум. Джеймс так горячо это произнёс, я повернул к нему голову и встретился с его карими глазами, которые после упали на мои губы. Ах вот оно что, я ведь совсем запамятовал, что передо мной любитель молодых мальчиков. Интересно, во Дворце знают о сладких пристрастий королевского кузена? — Неужели? — сладко промурлыкал я, отчего парень задышал чаще, а я, воспользовавшись моментом, тут же освободился из пут парня и выбил его меч из рук. Все удивлённо охнули, а Джеймс лишь мягко ухмыльнулся и выпрямил спину. Брюнет вмиг преодолел между нами расстояние и, схватив меня за талию, словно какую-то барышню, прижал к себе и прошипел: — А ты с характером, я люблю таких. Моё дыхание теперь тоже участилось от осознания … не-е-ет, он же не хочет меня…? О Господи, помоги!