Глеб
Трубят на всю площадь так, что уши закладывает. На выдохе я взмахиваю ресницами в сторону палачей, что ведут босого Артёма, закованного в кандалы и одетого в белую робу. Его измученные глаза закрываются, ноги не держат, а всё лицо в крови. Отовсюду люди из толпы кричат в один голос «изменщик», «ирод», «бастард», «выродок», «сволочь», «сын шлюхи» и многое другое. Он поднимает свой взгляд на меня, на что я ухмыляюсь. Прикрываю веки и перед глазами проносится лента прошлых событий. Феликс открывает передо мной двери в камеру крепости, куда бросили Артёма. Он только улыбается во все свои окровавленные зубы. Нарезаю вокруг него круги, так как от усталости боя он сидит на полу и пытается подняться. — Вот мы и встретились, братик! — Да пошёл ты! — выплёвывает он и харкает кровью на пол. Подхожу, замахиваюсь и бью его в челюсть, отчего он падает. Сглатываю его боль с наслаждением и бью сапогом в живот. Парень кашляет, затем поверил в себя, вскочил и ударил меня по губе. Началась нехилая потасовка, потому что я приказал никому не встревать. Феликс стоял в сторонке и сдерживал охранников, которые хотели вмешаться. Коленом под дых, удар по его носу, и я сажусь ему на живот и начинаю просто убивать его кулаками. Хватаю его за волосы на затылке и тяну с силой: — Что, сука, думал трахнешь мою жену, заберёшь моего ребёнка и, собрав армию оборванцев, отберёшь у меня трон?! — Ты не заслуживаешь быть императором. — Я сам решаю, чего я заслуживаю, а чего — нет! Я — истинный повелитель континентов, а ты — выблядок, решивший надеть королевскую мантию и корону только потому, что мой отец кончил тогда в первую попавшуюся шлюху!!! Артём взбрыкнул и начал скидывать меня: — Сука! Даже не смей так говорить про мою мать! — он ударил меня в живот, но я съездил ему ногой по рёбрам. Позже силы у него уже иссякли, я напоследок ещё раз топнул сапогом в солнечное сплетение и вышел из темницы весь измазанный в крови. Итан подаёт знак страже и уже через мгновение на эшафот приводят Артёма, а за ним и двух его приближённых — офицера Рижского и лорда Юнга. Они измотаны и измучены, их лица избиты в синяках и ссадинах, а потухшие глаза не выдают ничего, кроме отчаяния перед неизбежной участью. — Внимание всем! — окрикивает во всё горло чтец приказа императора со шляпой на голове. Его руки держат большую рукопись и грациозно раскрывают бумажное полотно. — Именем Его императорского величества, императора Глеба Благословенного, законного сына короля Деонисия и королевы Анны, истинного повелителя Коктевранской империи, бастард Артём Макалистер, офицер Рижский и лорд Юнг, учинившие бунт и мятеж против императора, за государственную измену, подстрекательство, кражу казны губернии Дора, шпионаж, похищение Его высочества, наследного принца Лиама, предательство и кровопролитие солдат Империи, за преднамеренную попытку узурпирования трона ПРИГОВАРИВАЮТСЯ К СМЕРТНОЙ КАЗНИ!!! Их всех троих ставят на колени и притягивают горло к деревянной выемке, на которую должно опуститься огромное острое лезвие. Барабаны отбивают ритм. В этот момент моё сердце само пропускает удар, а суставы начинает неумолимо ломить, будто по мне прошла молния. Дыхание вмиг становится учащённым, а на глаза наваливается туман. — Ваше величество, нужен только Ваш приказ, — тихий голос Итана над ухом. Я с каменным видом встаю с кресла, поднимаю руку вверх и, задержав дыхание, резко опускаю её, отчего преступники вмиг лишаются головы. Артём не просто преступник, он — мой брат, которого я казнил. Ненавижу себя, но ежели такова судьба правителя — выносить, порой, жёсткие вердикты, то я принимаю её, себя и свою власть, от которой более не имею возможности отказаться, дабы сохранить то, что оставили мне после себя Кристиан и Деонисий.***
— Императрицу Ингрид нашли, — вошёл лорд Дастин. Я перебирал важные бумаги, которые, благо, не попали в чужие руки. Закрываю шкаф и подхожу к мужчине. — Где? — В девичьем монастыре при Дворе, ваше величество. Знаете, им заведует Отец Вильгельм. Похоже, она решила найти у него защиту. — Защиту ей надо было искать у меня. Готовьте карету. Председатель Госсовета замешкался: — Тут такое дело, даже не знаю, как сказать… — Ну уж как-нибудь говори! — В общем, когда проводили проверку окрестностей, где армия мятежников разбила тогда лагерь, нашли одно поместье. Оно принадлежало покойному Кристиану Первому, а позже он подарил его своей дочери Ингрид. — И что? — Там нашли кучу прислуги и ребёнка. — Какого ещё ребёнка? — не понимаю и делаю шаги к двери. — Ребёнка Ингрид, ваше величество. Поворачиваюсь в изумлении, не веря в услышанное. — Лиам со мной, он вот с Феликсом ушёл. — Я не про Лиама. Дело в том, что Ваша супруга тайно родила мальчика от бастарда и мятежника Артёма Макалистера. Его привезли сюда, чтобы Вы сами решили, что с ним делать. Пройдёмте? Мне удалось только нелепо кивнуть и пойти за Дастином. Ничего не понимаю. Ингрид мне не только изменила, так ещё и родила бастарда от бастарда?! Отлично! Но как я мог вообще не заметить её беременности? «У меня лунный календарь женского организма не позволяет». П-о-т-а-с-к-у-х-а. По сути, я должен умертвить этого выродка, чтобы у меня не было тех, кто продолжает род этого отребья Артёма. Твою мать! Мы идём по коридору, а затем заворачиваем за угол. Из спальни кто-то плачет во всё горло. Залетаю в гостевые покои, служанки послушно расступаются, а потом я вижу светловолосого мальчика на руках у одной из нянечек. — Ваше величество, — поклонилась девица. Мальчик продолжил плакать, а потом повернул голову ко мне и замолк на секунду. — Ваше величество, прошу Вас, — всхлипнула служанка. — Он ведь ни в чём не виноват! Умоляю Вас, ваше величество… — Молчи, женщина! — рявкнул на неё лорд позади меня. Делаю шаг вперёд и тяну руки: — Дай мне его, — но девушка медлила. — Сейчас же! Беру на руки малыша, придерживаю под попу, он отлично держит голову и спину. Всматривается в меня своими большими глазёнками. Чёрт! Серо-голубые глазища, как у Артёма. Я не вынесу. — Как его имя? — Райан, ваше величество. Увлажняю губы и смотрю на мальчика внимательнее. Мы сейчас с ним оба пристально изучаем друг друга. Райан ведь будет каждый день напоминать мне об этой войне, о том, что мне пришлось сделать. Я ведь казнил его отца. А отца ли? Райан снова заплакал, и тут подбежала эта девица. — Он есть хочет, ваше величество. Его обычно мать кормила, а тут … кормилицу надо. — Так приведите её! — Да-да, сейчас. Через несколько минут прибежала молодая женщина, мы присели на кровать, и она обнажила свою грудь. Я приказал абсолютно всем выйти вон из покоев, в том числе и лорду Дастину, который ворчливо повёл усами, но вышел. Как только я передал ребёнка кормилице, так он тут же начал реветь ещё сильнее прежнего. — Ой-ой, чего кричишь, а? — возникаю и беру его обратно на руки. Малыш замолк. — Давай тогда так. Теперь я держу Райана на руках, кормилица придвинулась ко мне ближе и просунула ему в рот сосок. Он сначала недоверчиво посмотрел на меня, а затем начал сосать грудь, не спуская с меня серо-голубых глаз. Мальчик поглощал молочко с аппетитом и при этом смотрел прямо на меня, успокаиваясь на моих руках. Было крайне неудобно физически, но морально я падал в какую-то бездну. Может, я уже отвык от младенцев, ибо Лиам уже большой, а может, Райан каким-то странным образом волнует меня. Пытается что-то сказать, я вижу это по его глазам. После кормёжки женщина сказала, что заглянет вечером. Я же остался с щеночком на руках. Он совсем успокоился, перестал капризничать и вовсе стал касаться ресничками нижних век. Наверное, он устал. Я рад, что Райан расслабился в моих объятьях. Доверяет. Ох, да что со мной такое?! — Можно, ваше величество? — Угу, заходи, только тсс, — показываю Феликсу на мальчика в моих руках. Хожу по комнате и убаюкиваю Райана, пока тот мило посапывает. — Феликс, — говорю, как можно тише. — Райан точно сын Артёма? — М-м-м, есть надежда? Тебе виднее, всё-таки ты спал с Её величеством. Я отвожу взгляд и задумываюсь на секунду. Угу, я как-то захаживал к Ингрид, но она отказала. И всё, я психанул и начал трахать всё подряд. По срокам вроде всё сходится. Не, к сожалению, Райан — не мой сын, а этого гада Артёма. Хоть и волосы светлые, глазищи у него точно отцовские. — Я не смогу, Феликс. — Понимаю, — вздохнул друг. — Отдай приказ палачам, они всё сделают за тебя. — Нет, я не хочу его убивать, как ты не понимаешь! Он ведь ни в чём не виноват. Он не должен отвечать за грехи родителей. — Хорошо, давай подумаем логически. Райан — сын того, кого ты казнил. И поверь, каким бы хорошим отцом и императором ты ни был, он всё равно будет тебя ненавидеть. Его всю жизнь будут тыкать лицом в грязь и чуть ли не выжгут на лбу слово «бастард». Ты этого хочешь? Думаю, что сам Райан этого бы не хотел. Элла постоянно с этим клеймом ходит, думаешь, ей легко?! Бросаю взгляд на светлого человечка, он так сладко спит сейчас. Жалости нет к врагам, но ведь Райан мне не враг, чёрт возьми! — А если я его признаю своим? — Ты с ума сошёл?! Глеб, не глупи, прошу тебя. Ты создашь соперника Лиаму, и рано или поздно обязательно какая-нибудь гнида расскажет Райану о том, что ты притворился его папочкой. Феликс подошёл ко мне и попытался вырвать у меня из рук дитя. — Ты сейчас на эмоциях и не можешь послушать разум. Отдай его мне, палачи всё сделают! — Даже не смей думать об этом!!! — я рявкнул слишком громко и отпрыгнул назад, отчего Райан проснулся и начал плакать. — Т-ш-ш, дядя Феликс шутит, так ведь? Спи, котёнок, спи. — Ты будешь жалеть об этом. — Лучше жалеть, чем ненавидеть себя за содеянное. Ладно, я не буду делать его своим сыном, но объявлю бастардом, который будет под охраной Империи. Я всё сказал! — Зачем, папа?! — мягкий голос резанул слух, и мы вместе повернулись к дверям, где стоял Лиам. — Ты его … мхм … Сын заплакал и выбежал в коридор. Закатываю глаза и зову сюда служанку. Передаю ей Райана на руки, а сам выбегаю вслед за Лиамом. Мой наследник очень быстрый, поэтому я уже спрашивал у всех подряд, куда он убежал. Мне сказали, что его охрана завернула в другое крыло. Я побежал и вскоре увидел, как возле входа в тайный сад стоит охранник. — Ваше величество, Его высочество, принц Лиам в саду. Охрана последовала за ним. Я кивнул и прошёл в тёмный подвал. Холодные каменные стены наводят мрак, но свет по ту сторону прохода, успокаивает. Лиам знает про этот ход, я ему поведал о нём, когда сыну исполнилось три годика. На протяжении многих лет я приказываю содержать сад в полном порядке. Садовник следит, чтобы жасмин всегда благоухал и радовал глаз. Вижу, как Лиам прогоняет свою няню и двух охранников. Подаю знак парням и женщине, те скрываются там, откуда пришли. И мы с сыном остаёмся одни. — Не подходи! — выставляет он ручки. Его нос шмыгает, а глаза мокрые и красные. Он достаточно натерпелся и наплакался за этот год. — Я стою, Лиам, тише, — стараюсь успокоить и стоять на месте. — Ты… зачем ты его оставляешь?! Я не хочу брата. — Почему? Разве тебе не будет веселей играть с ним, защищать его и быть наставником? — Нет! Я не хочу его… папа, ты не можешь так сделать. — Лиам, я не понимаю, чего ты боишься? — Того, что ты не будешь любить меня!!! — С чего ты так решил? Я люблю тебя больше всего на свете! И всегда буду любить. — Ты врёшь! Я знаю, он будет расти, и ты сам его будешь обнимать, целовать и играть с ним, а про меня ты забудешь. Я постоянно делю тебя и твою любовь со страной. Хватит! — К ЧЁРТУ СТРАНУ! Я ЛЮБЛЮ ТОЛЬКО ТЕБЯ! Я не ожидал, что мой внутренний голос настолько захочет прокричать это. Подхожу к сыну, он даёт обнять себя, а после и сам кидается на шею. — Мх, скажи, что ты будешь любить меня больше, чем его. — Я люблю тебя больше жизни, больше всех, Лиам! Пойми это и прими. Я люблю только тебя, слышишь?! Я не хочу убивать Райана, он ведь ни в чём не виноват. Мы с тобой вместе воспитаем его хорошим другом. Мальчик мой… Целую его щёчки, веки, скулы, шею, руки. Я помешан. Я обожаю своего сына. Я падок на его чувства, на его ласку, на его улыбку. Каждый отец хочет гордиться своим сыном, вот и я воспитаю Лиама достойным человеком. И Райана воспитаю так, чтобы он был мне, как сын, чтобы всегда чтил память предков, но был верен своей Родине.***
Влетаю в кабинет Отца Вильгельма, как гроза, рассекая ветер. — Ваше высокопреосвященство, что творится в Ваших монастырях??? Ставлю руки на стол и расширяю глаза от едва сдерживаемой ярости. — Ваше величество, — кивнул священник. — Введенские монахи отказываются выдавать мою жену Ингрид, которую они укрыли в своей обители. Или прикажете гвардейцам приступом монастыри брать?! — Настоятельница монастыря сообщила мне, что Её величество просила убежище. Где же ещё гонимым спасение искать? — ДА НЕ СПАСЕНИЕ ИСКАТЬ НАДО, А ПРОЩЕНИЕ! Отец Вильгельм стучит по столу кулаком и встаёт, отвечая тем же криком: — ТАК ПОДАЙ ИМ ПРИМЕР, ГОСУДАРЬ! Я молчу и стискиваю челюсти, сжимаются кулаки, но я держусь изо всех сил, чтобы не перевернуть здесь все ладаны. — Тяжёлую ношу несёте, ваше величество, — он подходит ко мне и касается моей руки. — Сил потрачено много, а впереди новые испытания, и тяжести Вам добавятся. Так не поддавайтесь страсти своенравия, и Вам легче станет, и всем радость. Пора остановиться, ваше величество, и понять, какой груз Вам мешает. Напишите грехи и приходите на исповедь. Перед глазами встаёт умирающий Джеймс; то, как я вонзаю клинок в отца Деонисия; аборт Норы; слёзы Ингрид, когда я забрал у неё Лиама; Артём лишается головы на плахе. И ещё куча народу, которых я казнил, будь то преступники, будь то уважаемые люди, посмотревшие не так на меня или моего сына. Вскоре я прорываюсь сквозь пучину вздохов и изумлённых девушек в строгих одеяниях. Все восторженно глядят на меня, некоторые из девиц и вовсе упали в обморок, стоило мне взглянуть в их сторону. Я знаю, что в меня просто влюбиться, а вот продолжать любить трудно. Сейчас узнаем правду у одного человека. Толкаю с мощью двери и вхожу в скромную комнатку с большим окном. Посередине пространства спиной ко мне стоит девушка в чёрном платье в пол без каких-либо драгоценностей. Срываю с её головы платок и тут же тёмные волосы рассыпаются так маняще и так прекрасно. Ингрид поворачивается, и теперь я могу наблюдать ярко-синие глаза, пухлые вишнёвые губы. Она ничего не говорит, а лишь молча рассматривает меня. Да уж, у меня ссадина на губе и вообще я разбит последними событиями. — Может, скажешь что-нибудь? — рявкаю, отчего Ингрид вздрагивает и улыбается. — Что сказать? Да они с Лиамом одного поля ягоды, что ли?! Разговаривают со мной одинаково. — Например, как ты до такого докатилась? Давай, я слушаю. Нас никто не торопит. Складываю руки за спиной и расхаживаю по монашеским покоям, как кот, осматривающий каждый угол. — Я люблю его, вот и всё. Тебе этого не понять. Ты никогда не любил. — Ошибаешься! — Никогда не видела у тебя полноценную любовь ко мне, — вздёргивает жена подбородок. — А разве о тебе речь? Хм, я любил твоего брата. Как тебе такой расклад? Ингрид кусает губы и обхватывает себя руками. — Ты не умеешь любить, Глеб, и быть верным. — Это ты мне ещё говоришь о верности?! А кто трахался с моим сводным братом, да ещё и родила от него?! — Так ты знаешь про Райана... — А ты думала его скрыть от меня? Хах, Ингрид, я не думал, что женюсь на настолько глупой девчонке. Тысячу раз уже пожалел, что сказал у алтаря "Согласен"! — Ну так взял бы и покончил с собой! — А я хотел, — вытаскиваю из кармана тот флакон с ядом. — Это я хотел дать Лиаму и выпить сам, если бы вы с Артёмом победили. Её глаза округлились и стали влажными. Подхожу к жене, хватаю за волосы и кидаю её на кровать. Ингрид шипит, как змея, а я наваливаюсь на неё сверху, заламывая руки над головой. Бросаю флакон куда-то на кровать, он мне уже без надобности. — Смотри, сука, что ты наделала, когда решила раздвинуть ноги перед ним! Тебя неизбежно ждёт казнь за государственную измену, даже народ тебя не простит. Все требуют твоего низложения и смертного приговора. — Я прекрасно знаю это, — завопила и задёргалась. Хватаю её за скулы и сжимаю до посинения: — Даже если я чту память о тех временах, когда мы с тобой были семьёй, и как бы ни хотел оставить тебя в живых, подданные мне этого не позволят. Да и совесть! Ты посмела пойти против своих же, против судьбы, против всех этих дурацких пророчеств. Беру её снова за волосы, которые мне всегда нравились, и придвигаюсь ближе к её губам: — Даже желания к тебе нет. — Хах, естественно, ты ведь у нас по мальчикам. Что, думал, я не знаю? Ты и ногтя Артёма не стоишь! Ненавижу тебя, убийца! Ты казнил его! Мне надоело с ней бодаться, поэтому соскакиваю с кровати и поправляю свою одежду. Ингрид поправляет платье, а затем отворачивается от меня. Я бросаю взгляд в окно, в котором ясный день, а потом вижу жену. — Ингрид! — ору и хватаю её. — Ты с ума сошла? Ты — дура! Эта идиотка выпила яд из той склянки и стала падать вниз. Я сел на пол, удерживая девушку на руках. Её дыхание участилось, а глаза покраснели. — Ингрид! Зачем?! — Ах … мх … лучше т-так, чем позорная казнь… Из её рта начинает капать слюна, перемешанная с кровью. — Ах, а помнишь, когда мы впер … вые увиделис-сь? Ха, я тогда испугалась, когда ты упал передо мной на колени. — Помню, — всхлипываю и продолжаю держать её. Чёрт! Чёрт! Не должно же всё быть так! — Я тогда подумала, какой же ты сильный, что не побоялся закричать в тронном зале и кинуться к королеве… ах, ты сильный, Глеб. Я знаю, что очень сильный. — Дура, твою мать, Ингрид… лекаря сюда! — вспомнил я о помощи, но за дверью, будто все оглохли. Да и лекарь уже не поможет. Яд самый мощнейший в мире. — У меня к тебе одна просьба … позаботься о них. О Лиаме и … о Райане. Он не виноват… пожалуйста, Глеб, пообещай мне, что вырастишь его! — Я обещаю, мхм, я обещаю! Ингрид, нет-нет-нет, не умирай… Моя слеза упала на её закрывшиеся глаза, которые не среагировали. Она умерла. У меня на руках. От моего яда. По своей глупости. Может, я и ужасный человек, но убить бы я Ингрид не смог. Она снова сама всё решила. За нас двоих. Я остаюсь в этом мире совершенно один. Ни родителей, ни жены, ни Джеймса. Я остался с двумя детьми на руках и целой империей с мощнейшей армией. Разве об этом я думал, когда сюда попал?