* * *
Запись в журнале – Сол 11
Итак, помните, как я сказал, что могу сократить свои пайки, если ограничу свою деятельность только самым необходимым, чтобы не умереть? Да, так вот, я провел целый день на космическом корабле пришельцев, загружая все их рационы с едой в ровер (а их было много – едва хватило места для меня и Паффа, или Файрбола, или как-его-там) и перенося их потом в Дом. Звучит глупо – почему бы не позволить пони самим сделать это? Это же их еда. Ну, началось всё с сегодняшнего утреннего разговора с Магикой, или Старлайт, (а вовсе не Белозвёздной), и звучало это так: СТАРЛАЙТ: Пробовать новая вещь. Твоё имя есть? УОТНИ: Марк Уотни. СТАРЛАЙТ: Значит имя твоё что-то? УОТНИ: (героически сдерживаясь от шуток про Йоду) Нет, оно ничего не значит. СТАРЛАЙТ: Наши имена все значения имеют. Я Старлайт – светить слабым звёздным светом, наш командир Черри Берри – вишнёвая ягода. Его Файрбол – огненный шар. Её Драгонфлай – стрекоза. Её Спитсфлейм – пламя язык. УОТНИ: О-о-о-о. Старлайт что-то там, Черри Берри, Файрбол, Драгонфлай… Может Спитфайр? СТАРЛАЙТ: (удивленно и обрадованно) Да! Да, вот оно! Так более лучше! СПИТФАЙР: (она не находится под действием заклинания и о чем-то предупреждает Магику/Старлайт, что звучит так, будто кто-то из дикторов BBC прочищает свои носовые пазухи). СТАРЛАЙТ: Не много времени. Должна спросить. Зачем горшок-коробка? (Примечание: бьюсь об заклад, на их месте я бы уже давно спросил: "Какого хрена ты хочешь, чтобы я срал в эту грёбаную коробку?", и плевать, что у нас тут языковой барьер). УОТНИ: Компост. Нужна почва. Я ботаник. Cобираюсь выращивать еду. У вас есть семена? СТАРЛАЙТ: (тыкает Спитфайр) Покажи свой завтрак ему. (световое шоу заканчивается, Старлайт тяжело дышит и дрожит, но на сей раз не падает; Спитфайр приносит одну из своих упаковок с едой и открывает её) УОТНИ: Подожди минутку… Это семена люцерны? (Инопланетяне смотрят непонимающе, но затем Старлайт делает глубокий вдох, и мерцающие огни возвращаются) УОТНИ: (указывая на ящик с рассадой, затем на упаковку с едой) Люцерна? То же самое? СТАРЛАЙТ: Да. То же самое. УОТНИ: Боже, да. Мне нужно всё, что у вас есть со свежими семенами. (В этот момент Старлайт падает, перевод заканчивается, и это хорошо, потому что я точно не хочу знать, что говорила мне Спитфайр, когда тащила свою пациентку обратно в кровать) Так что да, оказывается, Спитфайр ест на завтрак не что иное, как смесь злаков, две трети из которой составляют семена люцерны. И это не особо удивительно – хоть семена люцерны слаботоксичны для человека, но они являются популярной пищевой добавкой для животных. И у других пони тоже оказалась парочка салатов и блюд, где люцерна тоже использовалась. Итак, мы вернулись на их корабль, на этот раз взяв один из баллонов с кислородом из Дома – тяжёлый до одури, но его вполне хватает для быстрого заполнения всех закоулков корабля, которые все ещё способны держать атмосферу. А если мне потребуется больше кислорода, я всегда могу использовать топливную установку на посадочной ступени МВМ, чтобы сжижать марсианский воздух, потом постепенно выпускать его в Доме, и пусть атмосферный регулятор творит свою магию. Я мог бы перебрать все пакеты с едой прямо на корабле, но там слишком холодно, чтобы снимать скафандр дольше чем на пару секунд. И так как вся еда должна была в конечном итоге перебазироваться в Дом, то мы просто решили сегодня же и забрать её всю. Правда, потребовалось несколько ходок туда и обратно через шлюз, что было довольно утомительно, но, по крайней мере, нам не нужно было ждать этого чёртова ручного насоса, который возвращает, ну, может быть половину воздуха обратно в баллоны. Но когда примерно половина этой работы уже была сделана, я начал подумывать ещё кое о чём: о спасении всего, что может сгодиться. Я был инженером миссии "Арес III". Я знаю, как в целом работает всё оборудование миссии, и знаю, где посмотреть то, что не смогу вспомнить сразу. Моя задача заключалась в том, чтобы ремонтировать всё, что у нас сломается... под чутким руководством НАСА, разумеется, но я должен был быть готов к тому, что произойдет сбой и в связи тоже. И вот теперь, когда моя жизнь стоит на кону (не говоря уже о жизнях моих гостей), я смотрю на всё с точки зрения ресурсов выживания. Я не знаю систем этого корабля, но хоть какие-то из них точно должны для чего-то пригодиться. Проблема в том, что до него десять километров в одну сторону. Это неудобно и немного опасно, если ровер вдруг сломается. Инопланетяне без проблем преодолевают эту дистанцию – они могут скакать или бегать по марсианской поверхности намного лучше, чем удаётся мне с моими "кроличьими прыжками". Для меня это будет длительный переход (или перескок?) на большое расстояние с целой кучей вещей, которые могут пойти не так. А марсоходы, между прочим, хоть и имеют малую дальность хода, но обладают чертовски большой тягой, и они уже приспособлены для буксировки. Нужно только придумать, как вытащить их корабль из той дыры, где он застрял, и поставить его на колёса. Надо поразмыслить об этом на досуге. Я оказался не единственным, кто думал про запчасти. Файрбол прихватил две штуковины из кабины управления. Одна из них выглядит довольно побитой и обшарпанной, в то время как другая почти как новенькая. Старлайт очень обрадовалась, увидев, что мы их принесли, и провозилась с ними всё время, пока мы с остальными сортировали несколько сотен пакетов с едой. Ну, когда я говорю "мы", то имею в виду в основном их, потому что я не могу читать их этикетки. Буквы выглядят довольно похожими на латинские, но никак не хотят складываться в слова. Поэтому я просто внёс тот вклад, который мог – свои большие пальцы, – и открывал то, что они мне передавали. Хорошая новость: там было до задницы семян люцерны. Удача! Плохая новость: к тому времени, как мы закончили, мы распотрошили от пятидесяти до шестидесяти их пакетов с едой. Это огромная брешь в запасах инопланетян. И я пока не знаю, чем мы их заменим. Новости похуже: больше ничего всхожего в салатах нет. Семена в помидорах и огурцах из садовых салатов ещё незрелые. И те, и другие, правда, не лучшие кандидаты для спасения нашей жизни, учитывая, насколько эти растения требовательны к воде и питательным веществам. Всё остальное было порезано, почищено, измельчено и нашинковано до полной и окончательной бесполезности. Сегодня вечером я собираюсь начать инвентаризацию своих собственных продуктов питания на предмет всего, что может быть жизнеспособным. Травы и папоротники, отправленные НАСА для моих экспериментов, для меня несъедобны и не сильно полезны даже для жвачных животных, так что это не вариант. У меня есть один очень хороший кандидат на урожай, но у меня его немного, так что я хочу изучить сначала все варианты. Старлайт прямо не нарадуется тем двум коробкам, которые мы привезли с её корабля. Я пытался спросить её о них, но она качает головой. Видимо, не расскажет до нашего утреннего обмена разумами. Я пошел вопреки своим планам и взял на ужин полный рацион. Сегодня я проделал большую работу, и она ещё не закончена. Кстати, если уж говорить о нормировании, то это напоминает мне ещё об одной проблеме, которая передо мной стоит: фильтры углекислого газа. Оксигенатор в доме расщепляет молекулы СО2 на углерод и кислород с помощью мгновенного нагрева и электролиза. Для скафандров существуют похожие системы меньшего размера, но мы их так и не получили. Первый подрядчик НАСА, нанятый для разработки скафандров, обанкротился, не сделав ни одного, не говоря уже о шестидесяти, необходимых для всех пяти миссий "Арес". Так что за несколько месяцев до запуска НАСА передало заказ той же компании, что создала для нас роверы. А поскольку роверы (по ещё более дурацким причинам) используют одноразовые фильтры углекислого газа, они решили, что в скафандрах тоже должны быть фильтры – потому что так они смогут использовать одни и те же расходники и добиться унификации. Никто в НАСА не придал этой проблеме большого значения. Все были куда больше расстроены из-за главного косяка скафандров – идиотских лицевых щитков из безопасного стекла. Потому что, видите ли, производитель решил, что они будут дешевле, чем ударопрочный плексиглас с антирадиационным напылением, который использовался чуть менее чем в КАЖДОМ скафандре в истории. Но скафандры были поставлены слишком поздно, чтобы в них что-то менять, не упустив стартовое окно для "Арес I", а затем бюджеты, перемешанные с политикой, помешали заменить их впоследствии. И по сравнению с проблемой забрала, наличие фильтров углекислоты вместо автономной оксигенаторной системы мало беспокоило НАСА, потому что фильтры маленькие и лёгкие, и они могли позволить себе отправить их намного больше, чем нам было нужно, в общей сложности обеспечив по девяносто часов наружных работ на человека. Таким образом, вместо ровера и скафандра, которые могли бы удалять углекислоту до бесконечности – и такая технология была у нас уже довольно давно – мне достался костюм с очень ограниченным временем наружных работ. А именно, около полутора тысяч часов, что мне надо растянуть аж на четыре года. Ура, синдром “изобретено не нами”! Ты просто сказочно меня поимел. Интересно, а как инопланетяне с этим справляются? Я ещё ни разу не видел, чтобы они перезаряжали свои костюмы, и они не используют мои запасы воды для своих выходов за пределы Дома. Ещё одна вещь, которую нужно спросить во время слияния мозгов, где-нибудь между "как вы вытираете задницу копытами?" и "эта штука у тебя на голове – солёный огурец или ты просто рада меня видеть?" Да, это ужасная шутка даже по моим низким стандартам. Пойду лучше работать.* * *
Запись в журнале – Сол 11 (2)
Я отыскал накопитель для хранения данных Йоханнсен. Нам всем разрешили иметь при себе цифровые носители с любыми развлечениями, какие мы хотели взять с собой в дорогу. Свой я оставил на "Гермесе", потому что, дурной я, считал, что буду слишком занят и взволнован тут, чтобы тратить время ещё и на них. Флэшек Мартинеса и Бека я не нашёл, но остальные трое оставили их тут, внизу. Правда, у Фогеля там всё по-немецки, так что мне от неё не много пользы. А Йоханнсен, как оказалось, настоящая фанатка "Битлов" – тут вся их музыка, плюс множество сольных работ Леннона и Маккартни. Ещё куча романов Агаты Кристи в текстовом формате и несколько доисторических компьютерных игр. Но хватает и "Битлз" ― я просто хочу немного других звуков, помимо бубнежа инопланетян и гудения аппаратуры Дома. Я решил упомянуть об этом, потому что пришельцы начинают подпевать. Они не понимают слов, но у них неплохо получается подражать, и они все без исключения умеют петь. Даже дракон поёт лучше, чем я. Так что я работаю над инвентаризацией продовольствия под хор, исполняющий “With a Little Help From My Friends”**. Это красиво и жутко одновременно. И это почему-то заставляет меня ужасно тосковать по дому, что, в общем-то, странно, ведь, когда я рос, мои родители были фанатами Nirvana.* * *
Примечания: Ну, вот мы и взглянули в первый раз на руководство НАСА, или, по крайней мере, какую-то его часть. Мне ещё много что хотелось бы сказать о том, как НАСА показано в книге, но это в примечаниях к будущим главам. Прямо сейчас я бы хотел обсудить другую вещь: связь. Когда я впервые начал делать заметки для этого проекта, то планировал дать “Гермесу” контакт с Уотни в течение первых двадцати дней или около того с момента отмены миссии, используя пакетную передачу данных во время очень коротких моментов, когда корабль и база были бы достаточно близки для связи. Я базировался на максимальном расстоянии, с которого ровер когда-либо регистрировал прием сигнала, и оно оказалось чуть меньше ста километров. Нет проблем, подумал я. Сто километров ― официальная граница атмосферы на Земле, верно? А на Марсе атмосфера всего один процент от земной, верно? Значит, "Гермес" должен быть в состоянии опуститься куда ниже, верно? Нет, нет и нет. Во-первых, высота сто километров считается космосом, потому что на этой высоте крылья и аэродинамические стабилизаторы становятся бесполезными. На ста километрах вы должны лететь на первой космической скорости или выше, чтобы получить какую-то существенную подъёмную силу от крыла. Но это не то же самое, что сказать, что тут нет воздуха. На высоте ста километров всё ещё достаточно воздуха, чтобы замедлить корабль до суборбитальной траектории. "Скайлэб" летал на почти двухсоткилометровой орбите и упал через семь лет. МКС сегодня крутится на высоте четырёхсот километров, и ей всё равно требуются двигатели для подъёма орбиты из-за атмосферного сопротивления. Нельзя назвать чёткой границы, где воздух кончается и начинается вакуум. Природа так не работает. Во-вторых, на Марсе атмосферы гораздо меньше... но, по иронии судьбы, благодаря более низкой гравитации и отсутствию сильного магнитного поля, его менее плотная атмосфера поднимается намного выше, чем земная. Я не смог найти никакого простого и ясного ответа о "границе космоса" на Марсе или о том, какая орбита будет считаться безопасной, но было ясно, что это будет намного выше, чем сто километров. Ну и, наконец, причины, представленные здесь. В самом лучшем случае потребуется, чтобы “Гермес” подловил Уотни в ровере. В котором он не включает радио, потому что считает, что ему тут не с кем говорить. Единственный вариант был в том, чтобы каким-то образом подать ему сигнал через канал радиомаяка Дома... что потребовало бы буквально задавить радиомаяк более мощным сигналом, причём с куда большего расстояния. Я поиграл с этой идеей пару часов, понял, что не смогу оправдать такое допущение и решил признать, что Уотни не сможет говорить с “Гермесом”. Итак, перейдем к марсианской стороне сегодняшней главы. Одна из вещей, которую в фильме поправили относительно книги, ― это забрало скафандра Уотни. В фильме он повредил лицевую пластину шлема и использовал клейкую ленту, чтобы успеть добраться до безопасного места (и запасных шлемов). В книге лицевая пластина ― это безопасное стекло, такое же, как в боковых и задних окнах вашего автомобиля, которое рассыпается на десять миллионов крошечных кусочков, когда оно разбивается. Уотни пришлось... ну, я и так уже накидал тут достаточно спойлеров волей-неволей, так что я просто скажу, что ремонт потребовал более экстремальных методов, чем клейкая лента. Теперь вы вполне резонно скажете, что только полный идиот может поставить жизнь астронавта в зависимость от вещи, которая не выдержит сильного удара. И здесь определенно есть момент, в котором Энди Вейр сильно облажался. Но я все равно его оставлю. Для начала, примерно через год после того, как книга была впервые выпущена в цифровом виде, была разработана новая портативная система жизнеобеспечения, которая может удалять CO2 из космического скафандра в течении неограниченного времени. Никакие фильтры не требуются вообще. Пока у вас есть кислород и электричество, вы в шоколаде. Это означает, что одна из основных точек напряжения в оригинальном романе основывалась на устаревших на двадцать лет технологиях. Но я не хотел полностью убирать этот момент, даже если у пони есть что-то лучше этого, поэтому я решил оставить фильтры. И кто знает? Возможно, я еще найду для них место в сюжете. Второе и более важное... Подрядчики НАСА допускали подобные косяки на протяжении всей истории космических полетов. Иногда это была вина НАСА (главный урок, который космический челнок должен преподать всем будущим конструкторам космических аппаратов, ― вся жизненно важная инфраструктура должна разрабатываться в первую очередь, а не быть в середине списка). Но зеркало "Хаббла"? Мёртвая точка в подвесе гироскопов навигации командного модуля "Аполлон"? Половина систем в лунном посадочном модуле? Другие фанаты космоса наверняка смогут привести огромный список других ошибок, начиная от просто нелепых до критически важных и откровенно смертельных, порожденных сочетанием жёстких сроков и государственных контрактов с минимальными затратами, и прежде всего феноменом, который Уотни называет здесь в моей истории: синдром "изобретено не нами”. Пони вообще любят музыку, а учитывая, насколько просты и часто бессмысленны тексты “Битлз”, я подозреваю, что второе "Британское Нашествие" неизбежно.* * *
* Desk Blotter - коврик, кладётся на стол, можно передвинуть со всем содержимым, не скользит, не позволяет испортить дорогую столешницу. (прим.пер.) ** "Битлз". "Жёлтая подводная лодка". 1967г. (Прим.пер.)