Остановись, система, мне выйти надо!

Не успел я уложить ребенка, как Ло Бин-гэ явился по мою душу, крепка держа за руку он повел, почти потащил, меня куда-то в недры замка, я ощущал его предвкушение и какую-то больную любовь, Синьмо тускло светился на поясе. Стараясь не смотреть на меч, я быстро шел, чуть ли не молясь мысленно. Наконец мы пришли, он завел меня в какую-то камеру и спросил: — Ничего не вспоминаете? Я хотел уже ответить отрицательно, как в голове начали всплывать мутные образы. Холодно. Больно. Я не могу говорить и есть, живу за счёт своей энергии. Мне плохо, очень плохо и страшно, но я не ломаюсь, не позволю этому животному увидеть страх в моих глазах. Не хочу быть жалким. Как когда-то… давным-давно. Я смотрел на камеру и ощущал, что уже был здесь. Когда? Давно, даже не в прошлой жизни, в позапрошлой. Кто я? Я Вэнь Чао. Я Лиза. Я…Шэнь Цзю? Нет, не так, просто Цзю. Раб без имени, с номером вместо имени. Страх, он окутывает, тянет свои лапы в мою душу, вытягивает все светлое и заставляет плакать от безысходности. Хватит…молю, хватит. Я молил о смерти, я ждал ее как спасение и я дождался, умер. Только для того, чтобы родится вновь, но забыв все как страшный сон. Вторая жизнь была моим искуплением, она научила меня милосердию, покорности, доброте, а третья жизнь моя награда. Вот почему я всегда тянулся к боевым искусствам и литературе, вот почему я легко начал работать с духовной энергии! Я это все умел, просто бесконечно давно, но…нельзя ему показать мою слабость, нельзя. Он маньяк, он уничтожит меня. Так что я лишь поджимаю губы и, через силу, отвечаю: — Не помню, но мне тут не нравится. — Конечно не нравится, в вашей прошлой жизни я держал вас здесь, сделал из вас человека-свинью. Не разочаровывайте меня вновь, иначе все повторится. Дыхание сперто где-то в груди, я не могу вдохнуть, мне больно. Он наслаждался, видя страх в моих глазах, видя как дрожат мои пальцы сжимающие веер. Наконец мы покинули подземелья, мне надо было обдумать это все, так что я разделся в спальне и быстро улёгся на кровать. Значит, Ло Бин-гэ был прав, я реально реинкарнация Шень Цзю, но он ошибся в одном, я прошел уже ещё одну жизнь. В голову лезет песня про трёх сестер. В первой жизни я верил королю. То есть верил лишь во власть. Во второй я верил мудрецу. Верил в знания. В третьей…мне лишь предстоит сделать свой выбор, и я надеюсь, что в этот раз не ошибусь. В соседней комнате заплакал ребенок, я зашёл и взял мальчика на руки, начал петь: — Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть Ты устал и надо поспать Уходи в царство снов, обо всем позабудь И душа перестанет страдать Сейчас я мог позволить себе слабость и только я, да юный А-Син знали, что по моим щекам текли слезы горя, горя о потерянной жизни, о погибшем брате Юэ Цинъюане, именно он мне пел эту песню, ещё когда мы были рабами. — Лунный свет из окна На холодных камнях Потускневшим блестит серебром. Засыпай пусть уйдут от тебя боль и страх И не важно, что будет потом. В этих слезах было и горе о погибших учениках, о всех людях, которых погубило сумасшествие Ло Бин-гэ, ведь в их гибели была и моя вина, надеюсь, они меня когда-то простят. Уложив малыша спать, я вернулся в свою кровать и быстро уснул, утомленный болью. Я не знал, что призрак мужчины с длинными волосами погладил меня по волосам и прошептал: — Мы все тебя давно простили, Цзю-ди, живи спокойно.