Hell for Leather

Стив включил весь свет в доме, освещая комнаты и уничтожая все тени. В ушах у него звенело, всю дорогу до дома радио молчало, после того, как… как его голос… После- «Нет. Нет, это был не он, ты бредишь, Харрингтон». Его голос дрожал, нервы были на пределе, он будто спотыкался о свои чувства, как о собственные ноги. Это был не он. Этого не может быть. Билли больше нет. «Его нет, его нет…» и ничто не вернёт его назад. Он прошёлся по освещённым комнатам; раз, другой, а потом ещё раз и ещё, каждый раз изучая огни в поисках каких-либо признаков мерцания или неустойчивого свечения. В конце концов во время пятой прогулки по прихожей, его дрожащие ноги всё-таки сдались. Он грохнулся на ковёр, морщась от вибрации, отдающейся в коленях.  — Блять, блять, блять… — он уставился на свои ноги, дрожащие даже тогда, когда он неподвижно лежал на ковре, боль распространялась по позвоночнику, — полный пиздец. Стиву снится, что он у бассейна. Стив ненавидит бассейн. Он знает, что это сон, потому что сейчас ночь и полная луна, но он не чувствует себя мерзко или отвратительно, как в течение последнего месяца. Но он всё ещё усталый, чёрт, как же он устал. Над бассейном стелется пар, поверхность воды не потревожена ни одним движением — ветра нет. Никакого шума. Он даже не слышит, как бьётся его сердце; может быть, оно остановилось? Прошло так много времени с тех пор, как он чувствовал себя отдохнувшим, так что возможно всё это наконец закончилось. Прямо как его попытки почувствовать себя лучше, как любовь его родителей, как жизнь Барб. Господи, он ненавидит бассейн. По ту сторону могилы Барб он видит деревья, пустые и возвышающиеся, как лес поджидающих тебя демогоргонов. Эти деревья с изнанки? Нэнси рассказывала что-то о том, что однажды она пролезла сквозь дерево и, вроде как, оказалась на той стороне, но… это как-то неправильно. Какими бы высокими и внушительными они ни были, деревья — это ведь хорошо, не так ли? Иногда хорошие вещи скрывают плохие. Он, наверное, снова вёл себя как простак; простой Стив, не может даже уследить за кучкой детей. Даже Томми и Кэрол бывало переглядывались, когда он говорил что-нибудь сбивчивое или идиотское. Они думали, что он не видит, но Стив видел. Он всегда видел, он просто… не понимал. На самом деле они не были плохими друзьями большую часть времени, по крайней мере для него, несмотря на то, как они обращались со всеми остальными. Он, наверное, не заслуживал их, он определённо не заслуживал Нэнси — Нэнси и её жалости, когда он не знал ответа, с её снисходительной улыбкой, которая становилась всё меньше и меньше, пока не исчезла так же, как и голоса Томми и Кэрол в его жизни. Однако Билли этого не замечал. А может и замечал, но ему было плевать. — Стив? — помех не было, но он узнал этот голос. Он огляделся, но всё было тихо и спокойно, — Стив. Он посмотрел вниз на дымящуюся поверхность воды, сплошное ярко освещённое в ночи зеркало. Его ноги отяжелели, не желая двигаться, но он сумел заставить свои ноющие конечности медленно двигаться к краю бассейна. Его язык казался сухим и набухшим, он не мог, да и не хотел разговаривать. — Стив, — это был всего лишь он сам, его отражение, с желтоватой кожей и тёмными кругами под глазами, похожими на синяки, уставившееся на него в ответ. Разочарование боролось с облегчением, когда он пялился на себя сверху вниз, но затем этот голос прозвучал из его собственных уст, — Стив. Он проснулся от ощущения того, как быстро бьётся его сердце и пот покрывает каждый дюйм его кожи — голос Билли срывался с его губ. Глубоко и болезненно глотая воздух, Стив неуклюже сполз с кровати и рухнул на пол, так как ноги отказывались его держать.  — Чёрт возьми, — часы на тумбочке показывали 8:42, но он не мог вспомнить, когда заснул, или даже как он поднимался с пола в холле и шёл к себе в комнату. Господи, он действительно сходит с ума. Он стянул с себя мокрую рубашку, бросил её куда-то и перевёл взгляд на дверь спальни. Свет всё ещё горел везде, и Стив почти физически ощущал гнев отца по поводу счёта за электричество. Он начал платить за квартиру с тех пор, как не поступил в колледж, или, в его случае, не подал документы, хотя никто об этом не знал. Было легче сказать, что его не приняли, чем объяснять, что он не заморачивался, потому что и так знал, что так будет. Конечно, его родители уже должны были привыкнуть, что он всегда был разочарованием — боже, ему было так неловко. Поморщившись, он отбросил эти мысли, встал на дрожащие ноги и поковылял в ванную, по пути выключая свет. Когда Стив наконец добирается до ванной, он не смотрит в зеркало. Видеть, как его отражение говорит голосом Билли, уже было достаточно, чтобы затмить страх увидеть собственное измождённое лицо. Он включает душ на полную, ступая под обжигающие струи и испуская тяжёлый вздох, когда они ударяются о его мышцы и немного снимают напряжение. Такому красавчику, как ты, не о чем волноваться. «Перестань». Сучек пруд пруди. «Оставь меня в покое, Билли. Пожалуйста, оставь меня в покое». Каким-то образом его подсознание как будто прислушивается к нему. Стиву удается пережить следующие несколько дней без всяких нервных срывов или панических атак. Он видит сны. Господи, он видит сны, возможно, даже больше, чем он на самом деле спит. Ему снится изнанка, бассейн, демопсы и тот самый бестелесный голос, доносящийся из каждого рта, за исключением Билли. Но ему не снится Билли, больше нет. Стив слышит его голос и чувствует его присутствие, но не видит его. Ночь драки — это далекое воспоминание, которое отказывается всплывать в его подсознании, стычки в школе или их все более серьёзные перепалки в течение лета ощущаются как в тумане. Но они не повторяются; и он не видит Билли. К тому времени, как наступает день рождения Эл, Стив сумел убедить себя, что радио и голос, шепчущий его имя, были просто следствием недосыпа. Стив все еще не может взять себя в руки, и все смотрят на него так, будто он слишком чувствительный, чтобы его трогать, но при этом слишком хрупкий, чтобы оставлять одного. Он с нетерпением ждет сегодняшнего вечера. Дастин и Нэнси без колебаний допросят его, как только представится возможность, Робин будет как ниндзя, читающий мысли, и узнает что-то, что он не хочет, чтобы она знала, и Макс… она уже знает достаточно. На этот раз Стиву не нужно забирать никого из детей по дороге к Байерсам, поэтому он едет в относительной тишине и спокойствии, а подарок для Эл лежит на пассажирском сиденье рядом с ним. В конце концов, он купил ей Parallel Lines Blondie и The Game Queen. Это может показаться странным выбором, но Стиву нравится, и Макс как-то говорила, что Эл слушала почти все, что она могла достать, так почему бы не начать с хорошего материала? Когда Стив поворачивает к дому Байерсов, его радио потрескивает, оживая. Стива бросает в холодный пот, когда вступительные ноты Help Me Make it Through the Night заполняют его машину… — Стив, это что, чёрт возьми, такое? — Ты только что назвал меня Стивом? — Вот как я потрясен этой ситуацией. — Ух ты, а ты сегодня блещешь своим словарным запасом? — Во-первых, принцесса, у меня пятёрки по английскому. Во-вторых, ты только что поставил регги. — Попрошу, это Джон Холт. И тебе что, не нравится регги? — Да как ты вообще узнал об этой музыке? — Это грязный секрет моей мамы — она любит Боба Марли. И знаешь что, Билли-бой? — Что, детка? — Мне он тоже нравится. Машина остановилась. Стив сидел, глядя на дом, а Джон Холт что-то напевал себе под нос. Дыхание Стива стало прерывистым, резким и болезненным. Он сунул руку под сиденье, пальцы нащупали хорошо знакомую кожу. — Только не сейчас, Билли, мне нужно идти на вечеринку. Холт продолжал петь, но дрожь в руках Стива начала ослабевать. Он глубоко вздохнул, вытаскивая куртку из тайника. Он пробежал пальцами по ее швам, и жар постепенно утих, убаюканный нежным ритмом песни. Как насчет того, чтобы я взял тебя с собой? Хорошо? Если бы кто-нибудь увидел Стива сейчас, раскачивающегося под легкий регги и разговаривающего с курткой мертвого парня, возможно, взгляды, которые они на него бросали, были бы оправданны. — Я возьму тебя с собой, и ты больше не устраивай мне сюрпризов сегодня вечером, хорошо? Было приятно, поддаться тайному желанию надеть куртку и почувствовать, как Билли устраивается на нём. Этот односторонний разговор очевидно казался Стиву ненормальным, но тяжесть кожи и слабый запах сигарет и Билли подавили все его тревоги. Черт — может, ему стоит начать спать в этой штуке? Прихватив подарки Эл, он вынул ключи из замка зажигания и, захлопнув дверцу, только заметил, что радио замолчало. Дверь в дом распахнулась прежде, чем он успел подняться по ступенькам, и Эл улыбалась ему, стоя в розово-синей полосатой шляпе для вечеринок. — Стив, у меня день рождения. — Да, Эл, с днем рождения. — Есть торт и игры, я так рада. Улыбка, которую Эл вызвала у него, была непривычной, но желанной, и он с радостью последовал за ней в дом. Однако счастливые взгляды погасли, когда все повернулись к нему. — Э-э, привет, ребята. — Стив здесь, время для торта. — О, вам не обязательно было меня ждать. — Это что, куртка Харгроува? У Нэнси было такое лицо... Она сморщилась как будто она либо лизнула лимон, либо лихорадочно пытается подобрать слова. — Ага. — Стив, чувак, почему ты надел её? — Дастин выглядел так, словно хотел окатить Стива святой водой, или как там делают в ДнД. Робин пихнула его локтем. — Он может носить всё что хочет, Хендерсон. Прежде чем Стив успел ответить, рядом с ним появилась Макс, как будто она и Эл стояли по бокам от него. — Это я отдала её Стиву. Нэнси поперхнулась: «Ты что?» Все спорили, в то время как его мозг все еще пытался сформулировать ответ, Макс особенно яростно возражала Нэнси. Эл молча стояла рядом с ним, и чувство вины за то, что всё это происходит в её день рождения, внезапно стало невыносимым. «Стив». Он посмотрел вниз, но Эл не сводила глаз с остальных, пока они продолжали орать. Кто- «Стив». Что-то теплое потекло по его нижней губе, он вытер ее, и его пальцы стали красными. «…Видишь… Стив». Когда он поднял глаза, все молчали, уставившись в ту сторону комнаты, где стояло радио, из которого слышались помехи. «…Нужно… Стив». Маленькая рука схватила его и потянула за окровавленные пальцы. Он повернулся и снова посмотрел на Эл, которая хмурилась, не снимая шляпы. Стив обернулся обратно, но ничего не увидел. Он почувствовал острый привкус крови на кончике языка. Когда чернота стала застилать глаза, он услышал его снова. «Стив».