Лириумная страсть

             Босая нога опустилась на тёплую, покрытую золой и пеплом, землю. От каждого шага тучи пыли поднимались до самых колен. На чёрных штанах это было не так заметно. А кроме них на Фенрисе была только длинная рубашка с коротким рукавом. И больше ничего. Ни клинка за спиной, отчего казалось, будто он голый — его тяжесть придавала уверенности. Ни пояса с несколькими карманами — в них он чаще всего приносил Андерсу зелья и монеты. Ни высоких тонких сапог, из-за отсутствия которых появлялось неприятное чувство. Мало ли чего под этими слоями грязи.       Вокруг, куда ни посмотри, относительная пустота. Вдалеке заметны чёрные силуэты гор. Мерзкое мертвенно-серое небо над головой. Ни единого облачка. Солнечный свет и солнце в целом, радовать собой явно не собирались. Атмосфера царила угнетающая.       Куда и зачем он шёл, Фенрис не понимал. Он просто переставлял ноги, двигаясь в одном направлений. Ощущения были словно притуплены. Думать не хотелось. И чем больше он пытался не думать, тем спешнее двигался.       Шаг перерос в бег. Сначала медленный, затем всё быстрее. И вот, он уже несётся по всё той же траектории, точно за ним гналась сама смерть. Дыхание, как и сердцебиение, сбились со спокойного ритма. Было непонятно, окутывает ли его страх, или это что-то другое. Он просто бежал по всё той же мрачной пустыне, старательно пытаясь понять, что происходит.       Свой собственный голос в голове показался чужим и лишним. Он всё шептал, что ничего не происходит. Что мир вокруг - это он сам. Что чернота под ногами - это вся его грязь, а серое небо - его страхи. Фенрис пытался не слушать. Но как это сделать, если он в голове? Тихий шёпот был спокоен. Он не давил, не пытался что-то доказать или сказать. Не пытался сломить. Он… уговаривал поверить. Не в него, а в самого себя. Что если он наконец откроется, то спасение себя ждать не заставит. Ведь оно уже рядом. Пытается окружить теплотой и лаской, а он с упрямством осла отгораживает их от себя. Скорее, себя от них, боясь самого худшего.       Предательство. Фенрису это казалось самым страшным из всего, что существует. За свои годы он сталкивался с этим сотни раз. Если бы кто-то услышал его мысли, то сказал бы, что он противоречит сам себе. А Фенрис и не отнекивался. Когда-то, с полной уверенностью в голосе — и с её отсутствием внутри себя — он заявил Хоуку, что верит ему. До него сомнительную помощь он получал только от таких же сомнительных личностей. При условии, что удавалось стащить деньги или что-то стоящее. Хоук же, зная, что у того нечем отплатить, всё равно помог. Фенриса это растрогало лишь на мгновение, он поддался его шарму, засмущался от открытого флирта, но тут же замкнулся в себе ещё сильнее.       Верность - сомнительная вещь. Когда пытаешься подняться с колен от падения, те, кому поверил, втаптывают в грязь ещё сильнее. И этого же он ожидал от Хоука. Но несмотря на их разногласия — чаще всего на тему магов — им удалось подружиться. Был ли Хоук верен ему, и проявлял ли верность сам Фенрис? Он был готов поклясться, что за него жизнь отдаст. Ринется в саму Тень, если потребуется. И убьёт каждого, кто встанет между ними.       Всё тоже он мог смело сказать и об Андерсе. Но между ним и Хоуком было одно важное различие — Андерс одержим. И был ли он действительно верен, или же этому поспособствовала духовная энергия Фенриса, которая помогала сдерживать Справедливость? Даже если это было первопричиной, какая разница? Всё ведь стало гораздо сложнее. Настолько путано, что Фенрис удивлялся самому себе, не зная, какой шаг делать следующим. Всегда можно оступиться.       Если мир вокруг при условии, что голос в голове не врёт, это его эмоции, его чувства, весь он, то… не слишком ли они однообразны и «мертвы»? Незатихающий голос стал громче, из шёпота он обратился в полноценно звучащий. И он очень сильно походил наего собственный. Получалось, что Фенрис пытался уговорить самого себя? Эта мысль ощущалась весьма правдоподобной.       Было интересно, почему во всём этом нет каких-либо ярких пятен, искр или всполохов, чего-то подобного. В количестве, как минимум, двух штук. Плотно сжатые губы растянулись в улыбке. Думал о «двух штуках», конечно же, он имел в виду Андерса и Хоука, которые дали ему нужное направление. Постепенно они меняли его. Почему в этой пустыне не было их? Означало ли это, что он продолжает их отталкивать? Или он продолжал сомневаться в самом себе.       Ноги всё также несли его по пустыне. До тех пор, пока перед носом не появилась высокая стена, в которую он влетел, не сбавляя темпа, с резким выдохом завалился на спину. При попытке подняться его сковали толстые цепи, а в самое ухо раздался чей-то издевательский смех. Цепи тянули его вниз, всё глубже в саму Бездну. Вдавливали в пыль, заставляя вдыхать её, отчего и задыхаться. Означало ли это, что от прошлого ему не избавиться, и он продолжит оглядываться? И как только он хотел отдаться этому, в его руки вцепилось что-то тёплое, утягивая обратно.                     Когда Фенрис открыл глаза, те чуть не выпали из орбит. Он попытался пошевелиться, но не тут-то было. Андерс и Хоук зажали его со всех сторон — кроме спины, которая была прижата к кровати. Маги скидали на него все конечности, что даже странно, что поместились. Их ноги прижимались к его животу и паху, по одной руке на торсе. Вторая рука Андерса была несколько странно выгнута — хотя, возможно, и не странно, с такого ракурса, когда перед глазами практически только потолок, почти ничего не разглядеть, — и он прижимал её к макушке Фенриса, а своей головой подпирал подбородок — поэтому и пошевелить ей толком не мог. А стоило Фенрису попытаться подняться, как Андерс, точно кот, начал тереться затылком о него. Пришлось притихнуть и замереть.       Ещё и Хоук, он не просто прижимался, а точно старался вжаться в тело Фенриса. Сунув кулачки под щёку, он периодами тыкал Андерса своим затылком в нос. Оба во сне что-то ворчали, но просыпаться и не думали. Они наваливались на Фенриса всё сильнее, точно пытались полностью улечься, но из-за того, что сталкивались друг с другом, у них это и не получалось. Приобняв парней за плечи, Фенрис тихо выдохнул — вот так захоти по нужде, и не выбраться. Ещё и мабари в ногах храпит. Совсем замечательно.       Немного полежав, Фенрис понял, что сон больше не придёт. А таращиться в потолок и размышлять о том, что приснилось, желания не было. От всех этих дум он только больше загонял себя в тупик. Захотелось немного перекусить, но… Он попытался поднять голову, но Андерс только сильнее прижал его своей, ложась практически на шею. Это самая худшая западня из всех, в каких Фенрису довелось побывать. Никак не хотелось будить эти милые мордашки. На последних двух словах он чуть не расхохотался в голос. Безусловно, они оба привлекательны и красивы, но всё-таки не милы.       Фенрис уже отлежал — или скорее ему просто отдавили — всё, что можно и нельзя, а небо за окном даже и не думало светлеть. Это давало понять, что он очнулся как раз к наступлению ночи. Тоже не совсем приятный фактор. Фенрис попробовал пошевелиться, но результат остался неизменным, маги только плотнее к нему липли. И тут у него возник странный план, в успех которого он не до конца верил.       Взяв руку Хоука, Фенрис осторожно потянул её к Андерсу. Пальцы сцапали его плечо, и тот, немного пошевелившись, плотнее прижался носом к макушке. Продолжая действовать, Фенрис немного потянулся наверх, схватил небольшую плоскую подушечку и, поддерживая голову Андерса, сунул под неё. Затем, подтянувшись ещё чуть-чуть, пододвинул голову Хоука, чтобы она не катилась следом, осторожно сдвинул руку и начал выбираться дальше. И вот так, сантиметр за сантиметром, подсовывая вместо себя подушки и подталкивая магов друг к другу, Фенрис выбрался. По стеночке спрыгнул с кровати и потянулся всем телом, чувствуя скованность в движениях.       Отойдя к камину, Фенрис согнулся вперёд, удивлённо округлив глаза, когда захрустели позвонки. Такого у него давненько не было. Вот, что значит, залежался. Ещё и пригрели. Он глянул в сторону кровати, где Хоук с Андерсом обнимали частично друг друга, частично подушки. Со стороны смотрелось забавно.       Забавным всё перестало быть, когда желудок начало тянуть от голода. Поэтому Фенрис, предельно тихо напялив штаны, выскользнул из комнаты. Страж ему в след попытался что-то поворчать, но передумал и развалился ещё сильнее.       Стараясь быть бесшумным — особого труда это не составляло, — Фенрис спустился на первый этаж. Прошёл сквозь обеденный зал и кухню. Спустился в подвал, где хранилась еда, нужные вещи, снаряжение и много чего ещё. Он запоздало понял, что еду можно было посмотреть и в самой кухне, но возвращаться уже не хотелось. Он завернул в знакомый закуток и увидел их. Корзины полные яблок! Так и хотелось сказать, что это пища богов, но Фенрис только кашлянул, устыдившись своего поведения, и уверено направился к полкам. Сделал пару шагов и тут же шарахнулся в сторону, перехватывая веник.       — Орана? — Фенрис округлил глаза, смотря на испуганно таращащуюся на него девушку.       — Ой! Мессир Фенрис! Простите! — Орана отскочила в сторону и прижала веник к груди. — Я подумала, что это воры залезли!       — И ты кинулась на «вора» с веником? — Фенрис скептически глянул на «оружие» в её руках.       — Что первое попалось, — та виновато потупилась.       — А ты почему не спишь?       — Забыла приготовить на завтра продукты для готовки. Решила сделать, пока вспомнила, а то уснуть не могла, — Орана искоса глянула на Фенриса, словно умоляя не говорить о её проступке Хоукам. Как будто они её побьют за это.       — Орана, иди спать, завтра всё и приготовишь. Я уверен, никто тебя за это ругать не будет.       — Думаю, вы правы, ко мне здесь все так добры, — Орана заметно приободрилась. — Может, вам помочь с чем-нибудь? — в тусклом свете трёх факелов её и без того огромные глаза, казались ещё больше. Да и смотрела она как-то странно.       — Нет, я просто немного перекушу и пойду обратно, к себе, — Фенрис сделал полшага назад, а следом шаг в сторону полок.       — Ох! — Орана даже подпрыгнула, а вид такой словно забыла что-то. — Я совсем забыла поздравить вас с выздоровлением! Мессир Хоук так переживал за вас! Вы ведь его хороший друг!       — Спасибо, — Фенрис издал нервный смешок. Особенно его дёрнуло на «хороший друг». Ему с трудом верилось, что домашние не в курсе, что они любовники.       — Тогда я, наверное, не буду вам мешать, — Орана заметно зарделась и сдвинулась в сторону выхода. — Я вам точно не нужна? — взгляд стал заискивающим.       — Доброй ночи, Орана, — Фенрис сделал ещё полшага назад и девушка, немного приуныв, побрела к себе.       Фенрис, мотнув головой, уставился на корзины с яблоками и сделал к ним решительный шаг. Думать о том, что он нравится Оране, не особо хотелось. Да и как-то не легло его сердце к ней. Ох уж эти маги… Как-то не заметно, самая большая корзина весьма шустро опустела. Сейчас бы что-то более существенное, но у Фенриса словно мимолётное помутнение взгляда — ничего кроме сладких фруктов не увидел. Хотя прекрасно помнил, что если выйти отсюда, пройти пару таких же комнат, то он окажется в той, где хранились куски вяленого мяса. А в следующей, как резаный, так и нет сыр нескольких видов. В той комнате, что напротив, всевозможные булочные изделия. Если бы захотел, нашел, чем набить желудок. Но сочные спелые в меру сладкие яблоки оказались вне конкуренции, да и насыщали неплохо.       После вкусного перекуса, Фенрис сходил ополоснуться. Из кадки на улице. Ну а что, погода ещё не настолько холодная. Вода освежала и бодрила. Смывала пот. И придавала уверенности. Конечно, Хоук с Андерсом его мыли и переодевали, — от этой мысли Фенрису становилось не по себе. Он старался думать об этом немного в другом ключе. Они его не бросили, несмотря на их недовольство, предательство с его стороны, они всё же кинулись на поиски. И слава всем богам, что это произошло вовремя. Иначе он бы там от потери крови лапки склеил.       Обтёршись лежащей рядом тряпкой, Фенрис сдвинул мокрую чёлку в сторону, чтобы не мешалась и, оставляя после себя мокрые следы, потопал обратно в комнату. Взявшись за ручку, он приоткрыл дверь и уже собрался войти, как выбравшийся из комнаты Страж сбил его с мысли и он передумал. Вместе они вернулись назад по коридору и зашли в комнату Хоука. Фенрис обвёл знакомое помещение внимательным взглядом. Хотя рассмотреть ничего толком и не вышло из-за полного отсутствия света. Поэтому Фенрис и взялся разводить огонь в камине.       Мабари, с круглыми любопытными глазами, ходил из угла в угол, обнюхивая каждый предмет, точно это что-то новое. Он попытался отгрызть ножку дивана, но Фенрис на него шикнул. Пёс, издав обиженный скулеж, плюхнулся рядом с ним, громко задышал и не успокаивался до тех пор, пока Фенрис его всего не нагладил и не почесал с готовностью подставленное пузо. Хоук ещё вначале подметил, что пёс, — как и сам хозяин, — весьма неравнодушен к Фенрису. Питомцы же похожи на своих хозяев…       Борясь с мабари и не желающим разгораться огнём, Фенрис силился не наорать на всех. Особенно на Стража, ибо тот с таким рвением лез под руку, что практически пихал Фенриса в камин. Пришлось щипнуть его за нос, чтобы немного успокоился. У Стража в тот момент такое удивление на морде отразилось, что даже смешно стало. Но это ввело его в ступор ненадолго, и Фенрис таки разжёг огонь.       Побродив немного по комнате, Фенрис достал с полки шкафа первую попавшуюся книгу. От названия глаза на лоб полезли: «Законы Киркволла». Наверняка Авелин подарила. Не то чтобы Хоук не соблюдал законы, но определённо не вписывался в образ законопослушного гражданина. Тихо посмеиваясь, он положил книгу и взял следующую. «Жизнь в Верхнем Городе. Варрик Тетрас». Хмыкнув, Фенрис снова поставил книгу на место. После уроков Хоука, читать ему давалось всё легче. И если взглядом он справлялся лучше, то пытаясь делать это вслух, запинался настолько часто, что становилось стыдно. Но Хоук, приободрив, говорил, что просто нужно немного времени и побольше практики.       В итоге, взяв книгу с рецептами зелий, Фенрис вернулся к камину, удобно устроился, привалившись спиной к нему, и вытянул ноги. Страж себя ждать не заставил, как только двуногий утроился, он подлез к нему и завалился между ног, положив голову на бедро, словно то подушка. И как же он был рад — маленький хвостик завилял так, что вся задница чуть ли дёргаться не начала — когда Фенрис стал его поглаживать. Пока отвлёкся на пса, совсем забыл о книге, да так незаметно для себя и задремал.