draw my love

      Сегодня вечером, точнее с самого утра, Юнвон чувствовала себя вяло, была задумчивой и не очень внимательной. Настолько жаркая и душная погода что-то с ней делала, как будто уводила немного в сторону от всего остального мира, поэтому она не сразу заметила, что вот уже два часа между выполнением заказов Чонгук разговаривает с кем-то ей не знакомым. Поначалу ей это не показалось чем-то необычным, конечно, они оба периодически завязывали разговоры с одинокими посетителями, приходившими в бар именно для этого — поговорить с кем-то по душам, но все же такие разговоры не длились слишком долго: совсем одинокие уходили или напивались раньше остальных, а некоторые находили себе новые знакомства. Этот же парень вообще почти не пил, изредка потягивал голубую лагуну из трубочки и совершенно не отрывал взгляда от Чонгука. По обрывкам разговора, доносившимся до нее, Юнвон поняла, что они знакомы, и только заметив, как напарник смотрит в ответ на незнакомца, она почувствовала, что это тот самый парень, о котором младший не хотел ей рассказывать в прошлый раз.       В этот момент официантка подошла к стойке и передала заказ на пять кружек светлого пива, и разливая их до автоматизма заученными движениями, Юнвон думала, как стоит подойти к парням и узнать побольше, что же между ними, да и просто познакомиться. Но, поставив на поднос последнюю кружку и смотря, как невысокая Сумин, работающая у них всего вторую неделю, с опаской, очень медленно несет заказ к столику, вдруг передумала подходить вообще.       Она присматривала за ними весь вечер и ночь тоже, гадая, о чем, черт возьми, можно болтать столько времени, но видит бог, у этих двоих находились все новые и новые темы. Они говорили и находились в самом деле в каком-то своем личном маленьком мирке, куда чужие голоса доносились с задержкой, так что Чонгуку необходимо было несколько секунд, чтобы понять, что кто-то хочет сделать заказ. Никто пока на это не жаловался, обаяние бармена действовало на всех безотказно. И все же Юнвон волновалась, что напарник начнет отвлекаться непозволительно часто и сильно. Наблюдая за происходящим с другого конца бара, она никак не могла решить, вмешиваться или нет, и когда ей казалось, что решила все-таки что-то сделать с этим, то ничего не делала, продолжая бросать на парней задумчивые взгляды.       Благодаря кондиционерам в баре стояла прекрасная прохладная, расслабленная атмосфера, всем было хорошо здесь, и не хотелось уходить, и никто не знал до поры, что там, снаружи так и сохранилась неприятная, липкая температура даже ночью. Легче совсем не становилось, а привыкшие к духоте и замедляющей все мысли жаре люди теперь уже не замечали ничего. Почти никто не думал, что это странно, что раньше такого никогда не было. Но кто-то знающий все-таки думал об этом, уезжая из города на белом автомобиле с треснувшим лобовым стеклом.       Время потихоньку шло, а они и в самом деле мало что замечали сегодня, разговаривая и смотря друг другу в глаза слишком долго. Запах сирени, который оба чувствовали, но не должны были, стал совсем привычен. Чонгук улыбался, даже когда отходил от Тэхена к другим клиентам или вообще из бара в служебное помещение, он все равно как будто чувствовал его рядом, как будто они ни на секунду не переставали разговаривать. Казалось, это вообще не закончится никогда. Приятное ощущение, и все же… Тэхен смотрел на Чонгука, когда тот отлучался, и чувствовал, что словно во всем происходящем что-то не так, что-то… неправильно, неестественно. Но ведь тому не было никакой причины, и он не мог понять, почему вдруг чувствует нечто подобное.       Хоть и пропадая при звуке голоса Чонгука, это ощущение постепенно все-таки накапливалось. Тэхен сам не заметил, как просидел в баре до самого утра, благодаря легким коктейлям ночь прошла чертовски быстро и гладко. Уходить совсем не хотелось, он ждал друга, чтобы еще пройтись с ним, а тот об этом ни разу за все время и не задумался. Ему-то просто очень нравилось происходящее, а большего вроде бы и не надо.       В конце смены, когда все остальные посетители ушли и настало время прибрать свое рабочее место и разойтись по домам, Юнвон все-таки подошла к парням и сказала с понимающей улыбкой:       — Так не хотелось вам мешать, но раз нам всем все равно скоро выметаться отсюда, — и протянула руку через стойку, — меня зовут Ли Юнвон.       — Привет, — Тэхен улыбнулся в ответ и стрельнул взглядом на Чонгука, — я Ким Тэхен, приятно познакомиться.       — Приятно, — вторила она, улыбаясь шире и смотря на обоих парней, особенно на Гука, отчего-то слегка покрасневшего и смутившегося. — Смотри у меня, — сказала ему тихо, — я слежу за тобой.       — Что? — от непонимания Чону стало еще более неловко.       — Не отвлекайся сильно от работы, иначе мне придется сделать тебе маленький выговор.       — Извини, — тут же заступился Тэхен, — это все я, постараюсь его больше не отвлекать так.       Юнвон ничего не сказала на это, лишь загадочно улыбнулась и ушла, возвращаясь к уборке. А парни только глянули друг на друга и тихо посмеялись, негласно признавая, что девушка смутила их обоих.       — Ладно, сейчас закончу, и можем идти, — сказал Чонгук, убирая звенящие бутылки.       — Сильно устал?       — Не то чтобы очень, но эти тяжелые потолки и стены на меня уже давят.       — Если хочешь, можешь снова переночевать у меня, — предложил Тэхен, вспомнив слова друга о том, что в прошлый раз он очень хорошо поспал у него.       Сначала ему показалось, что из-за звона бокалов, которые Чонгук расставлял по местам, тот не услышал его предложения, но потом посмотрел на него странно и отказался.       — Не, спасибо, пойду домой, вроде Чимин с Юнги уйдут на весь день, так что я и там отосплюсь нормально, — Чонгук как будто оправдывался, но перед самим собой.       — Окей, — Тэ улыбнулся, давая понять, что все в порядке и это предложение ни к чему никого не обязывало.       Чонгук ответил несмелой улыбкой. Когда они уже выходили из бара, ему стало немного не по себе, и он заметил это: все вокруг снаружи словно раскалилось, не успело остыть за ночь и грозит раскалиться снова. Воздух без движения окутывал плотной невидимой пеленой, забирался в легкие и делал тело тяжелее в несколько раз. Оба почувствовали, будто что-то исчезло, и это был запах сирени. Больше его не было вокруг них, только горячий, не остывающий воздух. Они шли по безлюдной улице, и каждый новый шаг, казалось, становился труднее предыдущего.       — Как-то жарковато для пяти утра, не находишь? — спросил Тэхен, озвучив мысли друга, когда их молчание слишком уж затянулось, застряв в этой адской ненормальной погоде.       — Тяжело, — только и смог сказать Чонгук, с трудом кивнув.       Двигаться совершенно не хотелось, и уже не было сил. Они шли очень медленно и часто за весь бесконечный путь думали, что не дойдут вовсе, но вдруг время схлопнулось, исчезло, и парни оказались на перекрестке. Здесь им нужно было разойтись в разные стороны, хотя ни один их них этого совсем не хотел.       Светофор работал на желтом, пока еще весь город спал. Чонгук нажал кнопку, чтобы перейти дорогу, а Тэхен, посмотрев налево, куда должен теперь пойти один, вдруг сказал негромко:       — Чонгук-а, ты мне нравишься, могу я поцеловать тебя?       — Нет, — слишком быстро ответил Чонгук, замерев в оцепенении от таких слов, но делая вид, будто его это ни капли не задело.       — Ну тогда…       Тэ хотел попрощаться и двинуть домой, уговаривая себя, что не расстроился хотя бы чуть-чуть, но в это мгновение загорелся зеленый, и Чонгук ни с чего так же внезапно неловко поцеловал его и тут же быстрым шагом пошел на другую сторону дороги, боясь обернуться.       — Даже не попрощался, — с улыбкой сказал Тэхен сам себе, смотря парню вслед и все еще чувствуя этот легкий, неумелый поцелуй на своих губах.       «Не надо было этого делать, не надо было… — с каждым шагом голос вторил сбившемуся дыханию. — Зачем? Зачем ты это сделал? Зря…» Чонгук шел все быстрее, не глядя по сторонам и не желая видеть возникающих из ниоткуда прохожих, медленно бредущих на работу. Все, чего ему теперь хотелось, — это зайти домой и лечь спать. Просто спать и не думать. Но пока шел, успел перекопать в себе целый ворох мыслей, чувств и воспоминаний.       Когда-то однажды, потеряв самого важного человека в своей жизни, Чонгук пообещал себе больше не ввязываться в такое. Один раз ему уже было больно настолько, что он думал, что сойдет с ума, и снова такого же, понятное дело, не хотелось. Он правда верил, что сможет больше никого не любить, ведь… он лишился своего соулмейта, разве может кто-то в жизни стать человеку дороже? Разве после такого можно любить снова? Чонгук считал, что нет, не собирался никогда пробовать, потому что с детства имеет установку «все или ничего». По крайней мере, так было раньше.       А теперь вдруг — этот Тэхен, Художник. «Хуже и быть не могло! — отчаянная мысль хмурила его брови и отражалась болью во взгляде. — Не хочу этого чувствовать». Тэхен, чей взгляд с первого мгновения прошел буквально сквозь него в самую глубину души. Тэхен, чей голос звучал как песня, которую Чонгук стал бы слушать всю жизнь на повторе. Тэхен, рядом с которым сон был благодатью, а не тягостным бременем. Чонгук мог убеждать себя сколько угодно, и все же ничего не мог сделать с тем, что чувства зародились в его сердце и не собирались никуда исчезать. «Так не должно быть», — думал он и был прав. Потому что, несмотря на короткий промежуток времени, это уже не было обычной влюбленностью, и оба почувствовали это сегодня. С одной лишь разницей: для Тэхена это оказалось чем-то новым, чарующим и сильным, особенным, чего никогда не случалось с другими, а вот Чонгук знал это чувство и никогда ни за что не спутал бы его с любым другим видом любви.       Он понял и принял это осознание, когда только подошел к дому и невидящим взглядом посмотрел на дверь подъезда. «Этого не может быть», — но это происходило, он просто не мог ошибиться, хоть и чертовски хотел. Что-то такое он где-то то ли слышал, то ли видел. Вторичная связь, возникающая против всех правил. Он также помнил, чем заканчивались все те случаи ее возникновения, помнил и о своем проклятии, и ему вдруг стало так страшно. «Если кто-то снова умрет из-за меня…» — тихим шелестом листвы пронеслось среди спутанных, колких мыслей.       В то утро Чонгук так и не вернулся домой.