draw my love

      — Чонгук в порядке, — сообщает Чимин, угрюмо смотря в экран телефона на ходу. С тех пор, как младший уехал, Пак никогда не улыбается, держа в руках телефон, и всегда хмурится, читая сообщения.       — Ты как будто не рад этому? — теперь и Юнги тоже нахмурил брови, смотря на парня, которого держит за руку всю дорогу и оберегает от столкновений со случайными прохожими и бордюрами.       — Нет, знаешь, очень сильно рад, — он быстро написал ответ и выключил экран с тяжелым вздохом. — Рад, если все это правда.       — Ты не доверяешь ему? Мы все, конечно, можем умалчивать что-то, но не думаю, что он стал бы врать так много близким людям.       — Доверяю, просто… — Чимин не смотрел на хена сейчас и лишь бродил взглядом, полным недовольства и тоски, по домам и улице вокруг. — Не могу поверить, что ему действительно так легко теперь без Тэ, как он говорит. Разве после встречи соулы могут вот так просто расстаться, а? Ты бы смог, если бы мы также расстались? При том, что хотели быть вместе и любили друг друга?       — Я бы лично не смог, — ответил Юнги, поджав губы и смотря под ноги, от даже упоминания предположения, что они могли бы расстаться, он неосознанно притянул Чимина чуть ближе, чтобы их плечи касались друг друга. — Но, Чимин-а, ситуации же все-таки разные, как и люди.       — Ага, разные, — через силу согласился Пак, застывая взглядом перед собой и даже не замечая, как сменяются улицы, которые они проходят, и что пункт назначения уже совсем близко. — Он работает в кафе с бывшей одноклассницей и недавно переехал от дяди в дом своих родителей.       — Звучит хорошо, разве нет? Его жизнь налаживается, мы все этого и хотели ведь.       — Хен, ну неужели ты не чувствуешь, как это все странно? — в отчаянии воскликнул Чимин, наконец посмотрев на него непонимающе и с досадой. — Как все неправильно?       Но Юнги в самом деле не понимал, в последние недели две он узнавал о Чонгуке или Тэхене только со слов Чимина, и в целом все звучало действительно хорошо: оба работали, говорили, что дела идут нормально, никто не жаловался и даже не давал намеков на то, обстоит ли все плохо на самом деле. И все же, когда они пришли навестить Кима, он почувствовал, что именно Чимин имел ввиду.       С тех пор, как Чонгук покинул Сеул, погода стояла такая комфортная, что многим даже не верилось, особенно после того, что происходило раньше. И сегодня солнце светило так же горячо, но не обжигающе, как и в последние дни, его изредка и ненадолго закрывали белоснежные облака, давая короткие передышки земле и людям на ней. В кронах деревьев спокойно шумел теплый ветер, а птицы, в этой части города их всегда больше, чем где-либо еще, сновали над головой туда-сюда с задорными трелями. Все вокруг было так хорошо и счастливо, но уже у самого дома Тэхена можно было вдруг почувствовать какой-то пугающий холодок, будто выползающий из открытой двери подъезда.       У Чимина по спине пробежал холод, словно какая-то тьма легко коснулась его, стоило ему только кинуть взгляд наверх, на открытый балкон квартиры друга. Парень даже остановился у входа, запрокинув голову, и заметил стоящего неподалеку парня, только когда Юнги тронул его за плечо, позвав вернуться обратно в реальность.       — Привет, Чимин, — негромким, низким голосом поздоровался парень уже второй раз. Он стоял у подъезда, прислонившись к ограде, придерживал между ног несколько сумок для подрамников и курил.       — А, Чонсок-ши, верно? Привет, — встрепенулся Пак, быстро подходя и пожимая парню руку. Юнги повторил жест следом за ним, но только молча кивнул, будто между ними витала какая-то тайна.       — Вы к Тэхену, да? — Чимин подтвердил и опять нахмурился, боясь услышать что-то не очень хорошее насчет друга. — Вытащите его оттуда что ли. Куда-нибудь подальше, а то он там скоро паутину совьет, чтобы питаться насекомыми.       Чонсок выглядел даже более угрюмым, чем сам Чимин, так что его слова было очень трудно воспринять как шутку.       — Все так плохо? — тихо спросил Чимин, уже ругая себя на чем свет стоит.       — Да нет, но куда это все может скатиться — да, — легко сказал Чонсок и, кинув окурок на асфальт, придавил его подошвой. — Ладно, мне пора.       И больше ничего не сказав, он закинул по две сумки на оба плеча и пошел прочь в сторону станции, а Пак, смотрящий ему вслед, совсем расстроился и разозлился на самого себя.       — Черт, надо было уже давно зайти к нему! — раздраженно бросил он себе под нос и быстро зашел в дом, утягивая за собой задумавшегося Юнги. — Какой из меня друг теперь, раз я две недели не мог просто прийти и побыть с ним?!       — Чимин-а, хватит ругать себя, или мне напомнить тебе, сколько часов в сутки ты проводил на работе все эти дни? Ты такой же человек, как и все, ни у кого нет достаточно свободного времени абсолютно каждый день.       — Все равно… — он шел вперед, почти не слушая парня, уже сто раз уверенный в своей вине, которой по сути ведь не было.       Когда они поднялись на последний этаж, Юнги вдруг остановил рвущегося к другу Чимина, повернул его к себе за плечи, заставил посмотреть в глаза и послушать.       — Прежде чем войти к нему, — сказал Мин спокойно, но строго, — выбрось из головы свое чувство вины, окей? Не иди к Тэхену с ним, иначе лучше ни разу не сделаешь. Понимаешь меня?       Сначала Чимин смотрел на него замутненным, мало понимающим взглядом, но вскоре прояснившимся, ведь хен никуда не отпускал его.       — Да, ладно, — согласился он со вздохом поражения.       — Скажи это, — Юнги было мало, он крепче сжал плечи парня, смотря точно в глаза.       — Я не виноват, — сказать это оказалось похоже немного сложнее, чем ему думалось.       — Не виноват в чем?       — В том, что не приходил к Тэ раньше. Блин, Юнги, что это за терапия? — Чимин раздраженно убрал от себя руки хена, находясь при этом в шаге от истерического смеха.       — Я помогаю тебе не загоняться лишний раз, — Юнги обиженно закатил глаза, отпуская Чимина.       Тот нетерпеливо и громко, как всегда, постучал в дверь, и нервно одернул край футболки. Ему совсем не нравилось, что хен замечает его волнения, и это стало еще одной причиной ругать себя. В последнее время он все больше стал склонен к подобному. И это ему тоже не нравилось.       — В каком фильме ты такое увидел вообще? — бросил он, совершенно не подумав, с какой интонацией.       За дверью послышалось усталое и безжизненное «открыто».       — В сериале вообще-то, — пробормотал Юнги. Это было шуткой, но Чимин не понял, да и не хотел сейчас понимать.       Он уверенно открыл дверь и вошел в квартиру, натягивая на лицо привычную добрую улыбку и тут же находя хозяина, чтобы обнять покрепче.       — Ай, Чимин-а, так уже больно! — прохрипел Тэхен, запертый в сильных руках друга, пойманный на кухне, пока готовил себе очередной крепкий чай. — Отпусти, ну.       — ТэТэ, я так соскучился! — воскликнул Чимин, пока еще не отпуская. — Извини, что не мог прийти раньше.       — Извиняю, только пусти… — Тэхен был уже на последнем издыхании, когда Чимин наконец отпустил его и дал вдохнуть спасительного кислорода. — Еще раз так сделаешь, я тебя сюда больше не пущу.       — Да ладно! Я же просто соскучился по тебе. А ты по мне нет? — Пак сел за стол напротив друга, смотря на него щенячьими глазами.       — Соскучился, — буркнул Тэхен себе под нос, убирая заварку из своей кружки. — Чай будешь?       — Конечно, по твоему домашнему соскучился во вторую очередь, — кивнул Чимин, сказав правду. Все без исключения рецепты травяного чая друга казались странными, но в них всегда было что-то такое цепляющее, от чего хотелось не забывать их вкус.       — А ты, Юнги?       Сначала оба друга его как будто не замечали совсем, смотря только друг на друга. А в это время Юнги молча осматривался вокруг и понимал, что у Тэхена дела гораздо хуже, чем он говорит. Не то чтобы это бросалось в глаза в интерьере квартиры или вроде того, на кухне вообще царил почти идеальный порядок. Но в глубине комнаты, в углу, где скопились все его инструменты художника, мольберт и незаконченные картины, там в полутьме явно скрывалась жуткая атмосфера одиночества и боли. Такое не объяснить словами, это можно только прочувствовать, и Юнги чувствовал. Сердцем, кожей. Рассматривал раскиданные в беспорядке предметы, разорванные клочки бумаги, выглядывающие из-за мебели, скомканное одеяло на диване, и по всему телу мурашки шли стаями одна за другой. Это было так странно, так необычно для него знать и понимать что-то не разумом, а как бы душой, и он, конечно, не сразу услышал вопрос, заданный ему.       — Юнги-хен? — Тэхен повторил, доставая кружку для Чимина и даже не смотря на Мина.       — А, кофе лучше, если есть, — откликнулся тот наконец, заставляя себя отвлечься от комнаты и сесть за стол рядом со своим парнем.       — Конечно есть, для тебя только и держу его у себя, — хмыкнул Тэхен и соврал. На самом деле, несмотря на нелюбовь к вкусу и горечи кофе, он сам начал пить его, особенно по ночам, чтобы не спать и работать, мучая себя буквально ни за что и ни за чем.       — Спасибо.       Тэхен сдержанно кивнул и сделал одному чай, а другому кофе, потом поставил кружки на стол и сел напротив друзей. На несколько мгновений повисло тяжелое, неприятное молчание с душком недомолвки, которое чуть не придавило всех троих насмерть. Буквально еще бы чуть-чуть и…       — Ну, как ты вообще? — спросил Чимин, причем намного тише, чем собирался. — Только честно.       — Честно, все нормально, — ответил Тэхен и снова солгал, хоть и сам не заметил этого, ведь подобная ложь стала совершенно естественной вещью.       — Работаешь?       — Да, я же говорил. Только что вот Чонсок-хен заходил забрать картины на продажу.       — А почему не сам продаешь в этот раз? — вдруг спросил Юнги не в бровь, а в глаз, и Тэхен тут же замялся.       Хен еще и смотрел ему прямо в глаза, вызывая на честный ответ, так что у завравшегося Художника забегал взгляд, а телу стало жарко. Правда, Чимин — лучший друг, знающий его гораздо ближе, чем кто-либо другой, ничего не замечал, пока его парень видел насквозь и понимал, что происходит без всяких мятых объяснений и оправданий.       — Просто… — Тэхен буквально выдумывал ответ на ходу. — У Чонсок-хена есть пара человек, уже готовых купить, так что… у него… больше возможности.       — Я видел там картины четыре было, да? — спросил Чимин, пробуя горячий чай и удивляясь слишком необычному в этот раз вкусу. — У тебя творческий подъем похоже?       — Да, пока только четыре забрал, но у меня еще одна готовая там стоит и одна почти, — Тэ стало легче, когда снова заговорил Чимин, и он даже с улыбкой быстро достал печенье из шкафа, забыв о нем до этого момента.       Юнги же снова молча наблюдал за парнями, слушал их болтовню о картинах и удивленно думал: «Как же умело держишься, Тэ». Все в самом деле шло на удивление нормально, как раньше все те посиделки с чаем и полупустыми разговорами, что действительно удивительно, учитывая произошедшие этим летом события. Пока от чего-то вдруг, когда тема новых картин Тэхена исчерпала себя, да и чай в кружках закончился, Чимину не ударило в голову ляпнуть:       — А как насчет… ритуалов для соулов? Ты их все еще проводишь?       По застывшей на лице предыдущей эмоции легкости и спокойствия, словно поставленной на паузу, стало ясно, что после слов друга, после его напоминания на сердце, покрытом тонким слоем камня, прошла огромная, опасная трещина. Юнги как будто даже услышал этот глухой треск в шуме ветра за плотно закрытым окном. И только сейчас до него дошло, что же было не так все это время, из-за чего находиться здесь не очень комфортно — все окна в квартире закрыты, законопачены, как будто на дворе зима. Даже на микропроветривание не открыто, и судя по тяжести воздуха, уже далеко не первый день. Пока Тэхен снова оправдывался, почему перестал проводить сеансы, Юнги нахмурился и, принюхавшись, понял, что не чувствует никаких запахов вообще, кроме отголосков чая и кофе, хотя раньше квартира друга всегда была наполнена запахами с улицы и совершенно разными цветами. Как-то давно он слышал от знакомого, что вокруг почти каждого Художника витают ароматы цветов тех пар, которых он связал, и с первой встречи с Тэхеном чувствовал их, едва заметные, не смешивающиеся друг с другом и совершенно ненавязчивые. Поэтому теперь его насторожило все это еще сильнее.       — …да и вообще давно же хотел попробовать сосредоточиться на живописи, в конце концов надо качать скилл, чтобы не деградировать, — Тэхен усмехнулся и откинулся на спинку стула, довольный тем, как его вранье действует на Чимина.       — Да, понимаю, смена деятельности вообще полезна, — кивал тот и спокойно улыбался в ответ.       В итоге разговор в таком русле продолжился и закончился тем, что Тэхен наотрез отказался куда-то пойти с друзьями, оправдываясь уже запланированной на вечер работой над картиной, ну конечно. Чимин не очень сильно расстроился из-за этого, потому что его сердце успокоилось насчет друга, он собственными глазами увидел, что Тэ в порядке, и этого оказалось вполне достаточно.       Когда и так волнуешься, как за собственного ребенка, не в силах спокойно работать и заниматься своими делами, зачем копать глубже, верно? Нет, Чимин не дурак и обычно не обманывается на притворства близких, чувствуя явные проблемы, о которых те красиво умалчивают, но сегодня как будто подсознательно понимал, что именно в этот раз сам ничем не сможет помочь Тэхену, сколько ни волнуйся, сколько ни старайся. Поэтому, уходя, он и улыбался, и спокойно обнимал друга, обещая зайти снова на выходных.       Друзья под конец даже шутили и смеялись, и единственный, кому было не до смеха, — это Юнги. Только его взгляд ничего не замутнило, позволив увидеть каково настоящее положение дел, и ему честно стало чертовски жаль и Тэхена, не способного справиться со своей болью, запирающегося в квартире, избегающего людей и проблемы, и Чимина, наивного от бессилия и невозможности помочь любимому другу. Когда же они возвращались домой намеренно длинной дорогой, он подумал: а сможет ли сам хоть что-то сделать для Тэхена? Помочь ему выбраться из тьмы, в которой тот спрятался от правды собственной жизни?       Жаль, но ответа так и не нашлось. Кажется, все, кто мог бы помочь, обречены лишь наблюдать с болью в сердце и горечью на языке за тем, как близкий человек тихо и медленно исчезает, не прося ни у кого помощи.       — Чимин-а, скажи, ты правда ничего не заметил? Странного, необычного? — Юнги долго не решался спросить у парня это напрямую, пока они не спеша шли обратно к себе.       Понемногу день клонился к вечеру, жара спадала, а свет вокруг становился все теплее. Небо грозило окраситься в яркий оранжевый цвет. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев в парке, через который они проходили, красиво играли на лице Чимина, которому, как и всем вокруг, было сейчас хорошо и спокойно. Он прервался от созерцания птиц, снующих рядом над головой, и с честным непониманием взглянул на Юнги.       — А что я должен был заметить? По-моему, все было в порядке, разве нет?       Стоило только затянуть с ответом на несколько секунд, как Чимин уже заметно заволновался и даже остановился, смотря на хена и молча требуя объяснений, чувствуя плохое.       — Просто… Хотя не важно, наверное, мне показалось, — Юнги попытался дать заднюю, передумав заставлять любимого снова волноваться при невозможности как-то помочь Тэхену, но все равно было уже поздно.       — Хен! Что я не заметил? Что было не так, говори сразу, блин, неужели я… — у него задрожали губы и перехватило дыхание, из-за чего он даже не смог договорить.       — Чимин-а, успокойся, все нормально, правда, — Юнги взял его руки в свои и прижал к груди. — Ничего серьезного, окей? Он в порядке, и ты прав, что все налаживается.       Чимин уже успел захотеть вернуться обратно к Тэхену как можно быстрее, но почувствовал ровное биение сердца своего соула, и это вернуло его в равновесие. Спокойная уверенность Юнги разделилась на них двоих.       — Так что тебе показалось, хен? — этот вопрос стал уже тихим и почти усталым.       — Всего лишь то, что пропал запах цветов у него дома, — ответил Юнги, не ожидая, что Чимин рассмеется на это.       — Да, я не заметил, — сказал он и облегченно вздохнул. — Думаю, такое может случиться, если перестать проводить ритуалы.       — Скорее всего, так и есть, — Юнги улыбнулся и провел ладонью по его плечу.       — Я ведь успел испугаться, — усмехнулся Чимин и развернулся, чтобы они продолжили путь домой.       На несколько секунд Юнги отвел запаниковавший взгляд в сторону и мысленно поблагодарил Бога, в которого не верит, за то, что все обошлось, и Чимин не побежал на эмоциях обратно к Тэхену, чтобы допытываться, что с ним на самом деле. Это все равно не привело бы ни к чему хорошему, и все трое только потратили бы впустую кучу нервов и остаток такого прекрасного дня. Хотя по-честному, продолжать и дальше наслаждаться им и прогулкой с любимым у Юнги совсем не вышло, а когда они наконец оказались дома, уже вечером под самый закат, он решил, что должен предпринять хоть что-то.       Не то чтобы у него сложился в голове какой-то план. Пока Юнги только написал единственному человеку, с которым мог обсудить ситуацию без лишних эмоций.       «В общем, мы пробыли у Тэхена пару часов. Он отказался пойти с нами куда-нибудь. Похоже, ты был прав насчет него».       Ответа не было минут двадцать, и они тянулись дольше, чем когда-либо длились жалкие двадцать минут в жизни Юнги, при том, что в его понимании, он совсем не волновался сейчас. Они с Чимином лежали на диване и смотрели новую дораму с историческим сюжетом, похрустывая купленным по дороге домой попкорном.       Чонсок: «Очень жаль, что не вытащили его. Потому что он не выходил с тех пор, как тот парень уехал».       Юнги: «Откуда знаешь, что так давно?»       Чонсок: «Так он сам сказал».       Юнги: «То есть, он даже не скрывает свое затворничество? Мы должны что-то с этим сделать… парень пропадет».       Чонсок: «Скрывает от тех, кого не хочет беспокоить своими проблемами. А насчет делать что-то, не знаю, есть ли смысл. Если у него просто переболит».       Юнги: «То есть ты считаешь, что переболит? И он успокоится?»       Чонсок: «Нет. Даже шансы примерно не скажу, потому что никто не знает, как все пойдет дальше. Вообще, честно говоря, есть еще кое-что, и если случится это, то будет очень плохо».       Юнги: «Даже спрашивать не хочется, но что это?»       Чонсок: «Тэхен может попытаться связать себя с Чонгуком через ритуал».       Юнги: «Это возможно? Художник может сделать это сам с собой, или он попросит кого-то?»       Чонсок: «Может и сам, а может и другого попросить. Только никто не согласится, потому что оба соула скорее всего умрут во время ритуала. Всего лишь одному Художнику удалось сделать это и выжить — и то в легенде, даже неизвестно, правдива ли она сама. Так что он точно сделает это сам, если решится. Если оба решатся».       Юнги: «Они попытаются…»       Чонсок: «Считаешь? Лично я пока не ставил бы на это. Сколько знаю Тэхена, а я знаю его дольше, чем ты, он не идиот, всегда мозги на месте были, никогда не рисковал вообще».       Юнги: «Дело не в том, есть мозги или нет, а в том, что любовь соулов может сделать, как сильно она влияет на нас. Не хочу задеть, но Художникам не понять, вам ведь не дано подобное почувствовать…»       Чонсок: «Блин, да неужели это все так серьезно? Ну, настолько, чтобы рисковать жизнью, чужой и своей? Я понимаю, что связь, сильные чувства, но как они могут быть сильнее инстинкта самосохранения?»       Юнги: «Не знаю, честно, как, но мне кажется может. Тем более в случае Тэхена. Это же как подарок судьбы, такой драгоценный, тяжело добровольно отказаться от него. Да и просто любовь… не знаю, на что он готов ради нее. Я бы, наверное, рискнул»       Чонсок: «Черт, в таком случае я рад, что родился Художником. Капец… жизнь вообще-то тоже подарок, самый дорогой для человека, разве нет? Дороже любви, даже любви соулмейтов».       Юнги: «Могу поспорить, большая часть соулов с тобой не согласится».       Чонсок: «Вы все сумасшедшие?»       Юнги: «Возможно и так. И все же мы должны как-то помочь Тэхену… выбраться из всего этого живым».       Чонсок: «Да, с этим я согласен. Хотя все еще не на сотню, но как минимум ему нужно прекращать затворничество, так же и с ума сойти не долго.       В общем, думаю, больше всего придется постараться вам, и Чимину особенно, все-таки он для Тэ самый близкий друг. Я тоже сделаю, что смогу на правах хена Художника. Дай бог только, чтобы он хоть кого-нибудь послушал».       Юнги: «Ок. Я поговорю с Чимином, если что, вытащим Тэ силой из дома».       Чонсок: «Отлично».       Закрыв чат сразу, Юнги еще несколько секунд пялился в экран, сразу обдумывая прошедший разговор и решая, как начать говорить об этом с Чимином и как будет лучше поступать с Тэхеном в сложившейся ситуации. Мысли завертелись как сумасшедшие. Он давно не слышал ничего вокруг, и даже удивился, когда Чимин позвал его, сказав, что серия дорамы уже закончилась и начался какой-то фильм.       — С кем так долго говорил? — спросил Пак, подняв глаза на хена, такие большие и доверчивые сейчас, что можно соврать о чем угодно, и с большей вероятностью не попасться. Но Юнги не хотел врать.       — С Чонсоком.       — Про Тэхена, да?       — Да.       Отвернувшись обратно к экрану телевизора, Чимин тяжело вздохнул, подумал и, убавив звук, сел ровно напротив Юнги, готовый к явно не очень легкому разговору.       — Что там, рассказывай, — он сказал это спокойно, но внутри уже приготовился сдерживать волнения, если услышит какую-то плохую новость.       — Да ничего особенного, — Юнги пожал плечами, и вот тут уже началось маленькое вранье. — Просто обсудили состояние Тэ и решили, что нужно заставлять его выходить из дома и вообще помочь отвлечься от всего.       — Понятно.       Чимин кивнул и замолчал, а Юнги ждал еще хоть слово, потому что парень сидел с таким видом, будто готов высказать предложения насчет всего этого. Но он так ничего и не сказал, только забегал взглядом по пространству вокруг, ничего не замечая. На самом деле, прямо сейчас он экстренно пересматривал все свои взгляды и начал сомневаться в решении, которое принял недавно, — оставить Тэхена в покое, потому что в их сегодняшнюю встречу он выглядел как человек, держащий все под контролем. Неужели все-таки не стоило так просто верить лучшему другу? Неужели он и правда скрывает свое истинное состояние, раз уже другие его друзья обсуждают, как что-то для него сделать? И насколько все плохо на самом деле?       — Чимин-а? — Юнги тронул его за плечо, осторожно возвращая в реальность. — Твой вечер ведь завтра свободен?       — А? Да, днем занятия в классе, а потом, как обычно, ничего, — откликнулся Чимин немного растерянно. — С пяти буду свободен.       — Может, пригласим Тэхена выпить с нами?       — Ты хотел сказать, потащим в бар за шкирку? — Чимин улыбнулся, прикрыв рот рукой.       — Да, именно так, — усмехнулся Юнги в ответ.       Принятым решением оба остались довольны, стали сразу выбирать место на завтра и обговорили, как будет лучше всего действовать, чтобы Тэхен действительно развлекся и отдохнул с ними, и не сбежал обратно домой при первом же случае.       Так остаток вечера пролетел более чем незаметно. По крайней мере их сердца успокоились, и они искренне верили, что помогут другу, и что ничего плохого завтра не случится. Будущее для них представало все в более лучшем свете, пока в другой части города, в темной квартире под самой крышей Тэхен лежал на полу, а тьма ночи и отчаяния медленно поглощала его без остатка.