draw my love

      То было уже утро тридцатого августа. На свое же огромное удивление Чонгук проспал до самого вечера. Он лег где-то через полчаса после того, как проводил Сонми, и не надеялся, что сможет поспать хотя бы часа четыре, но в итоге сны вдруг так сильно затянули, что совсем не хотелось просыпаться. Ведь в них был Тэхен.       А потом он проснулся, просидел около часа на полу у кровати, переписываясь с Чимином и заверяя его каждые пятнадцать минут, что все будет хорошо, и потом, даже не позавтракав, начал убираться. Это оказалось единственным делом, которое могло отвлечь его от тяжких мыслей и перманентного чувства ожидания. Занять чем-то полезным свое тело было просто необходимо. В итоге Чонгук отдраил буквально всю квартиру сверху до низу: вымыл все полы и даже окна, вытер всю пыль и грязь, только теперь вдруг заметив, сколько ее скопилось в большом доме, особенно в комнатах, в которые он почти никогда не заходил. И все это время его преследовала мысль о том, что все должно быть идеальным к тому времени, когда здесь появится Тэхен. Он, конечно, знал, что им обоим будет совершенно плевать, помыты полы или нет, но все же чувство ответственности за порядок в доме перед приездом гостя заставляло его вычищать все с нездоровой дотошностью. На самом деле, это чувство появилось в нем лишь как очередная стена, ограждающая от ответственности уже перед всем миром за столь желанную предстоящую встречу.       Она не позволяла ему слышать. Слышать неистовый рев ветра за окном, треск ветвей деревьев и шум разозленного моря, доносившегося даже до его дома. Она не позволяла ему видеть. Видеть, как гнется и облетает сакура под его окнами, как над тротуарами несет опавшие листья и мусор, как редких прохожих почти сносит сошедшим с ума ветром. Она не позволяла ему зарыться в себе и самообвинениях, которые неизбежно привели бы к мысли о побеге. Снова. Но теперь в любом случае бежать уже некуда, а сердце сильнее, чем прежде, тянется к тому, кого он так ждет.       Правда, и эта стена не смогла простоять долго. Шел уже одиннадцатый час вечера, когда Чонгук, вымыв и вычистив весь дом, оказался на кухне у холодильника и понял, что поход в магазин прошлой ночью так и не отличился покупками. Для себя одного ему хватило бы и лапши или риса, но для гостя уж точно нужно приготовить что-то поинтереснее и более сытное. Поэтому он собрался и пошел до круглосуточного магазина в получасе ходьбы, зарекаясь в этот раз по-любому купить все, что надо для хорошего ужина, и даже составил список, приметив на паре сайтах сразу несколько рецептов. Мысли об этом так завлекли его. Похожее чувство было когда-то очень давно, еще в детстве, когда их семья ждала каких-нибудь гостей и мама готовила полдня самые разные блюда для застолья. Хотя, если бы он только написал Тэхену об этом или спросил, что тот хотел бы поесть, то оказалось бы, ничего особенного и не нужно, хватит простой лапши или рамена. Но он не написал.       Реальность же встретила его ледяной пощечиной сразу, как только он вышел на улицу с огромным пакетом мусора в одной руке и телефоном в другой. Последний чуть не полетел на мокрый асфальт, а ветер быстро забрался под футболку и куртку. Надо было одеться теплее, но Чонгук уже не стал возвращаться обратно, осознав это, только когда выкинул мусор в бак в конце улицы. Первое время холод не доставлял никаких неудобств, потому что тело еще хранило тепло дома, но чем дальше он шел, тем сильнее бросало в дрожь. «Черт, не думал, что сегодня такой ветер», — подумал он, оглядываясь по сторонам и не замечая никого в густой темноте. Небо было все так же затянуто плотными тучами. Пахло сыростью, однако дождя не предвиделось, вот только к лучшему ли это — неизвестно. Все тротуары завалены обломками ветвей, и Чонгук то и дело запинался о них.       Дорога казалась гораздо длиннее, чем была на самом деле. Ветер, бивший в лицо, не давал идти, словно прогоняя обратно в дом. В ушах шумело так, что никакие наушники даже с самой громкой музыкой не помогли бы. Чонгук еле передвигал ноги, засунув руки глубоко в карманы куртки, насупившись и наклонившись немного вперед. А ко всему прочему еще и полное отсутствие людей, даже машин на дорогах, создавало такую давящую атмосферу, что становилось реально страшно. Он шел лишь по освещенным, в прежние дни достаточно людным и днем, и вечером улицам, но все равно то, что происходило вокруг словно переносило его в какой-то другой, жуткий мир, в котором конец света уже произошел. И когда он наконец дошел до магазина, его сердце билось, как после километра на скорость, а все тело терзала сильная неуемная дрожь.       Достаточно большой супермаркет сейчас выглядел ужасно пустым: работало всего две кассы, у входа прохаживался уставший охранник, с подозрением и волнением поглядывающий через высокие окна на улицу, и по огромной площади между полок растерялось не больше десяти покупателей. Чонгук остановился на самом входе, даже не отойдя от автоматических дверей, которые не могли закрыться из-за него.       Ветер толкает его в спину, бешено врываясь в здание магазина, и почему-то реальность кажется то ли пугающим мистическим фильмом, то ли самой жуткой картиной, какую только может написать художник. Холодный свет, одинокие люди медленно плывут среди высоких полок, их лица ничего не выражают, как и лица двух кассирш: одна похожа на другую, как мутная темная копия, смотрят куда-то в сторону пустым, скучающим взглядом, когда никто не подходит к кассе, или на свои руки, пробивая товары, и под пищание сканера штрихкодов их движения абсолютно автоматические. В горле застрял ком, что-то как будто заскреблось между ребер. И вдруг сквозь оглушающий шум, свист ветра в ушах доносится грубый мужской голос откуда-то слева, но он был таким глухим и мертвым, как будто не принадлежал человеку. Чонгук вздрогнул, когда из-за этого голоса что-то словно выключилось, а тяжелая рука опустилась на его плечо.       — Эй, все в порядке? — спросил чужой голос.       Чонгук медленно обернулся, на секунду забыв, что только что случилось, и почувствовал себя проснувшимся от какого-то плохого сна, а мужчина в форме, стоявший рядом и все еще державший руку на его плече, смотрел с укором и подозрительно щурился, видно пытаясь понять, нужно ли будет вызывать этому парню скорую или просто скрутить его и помочь копам запихнуть в патрульную машину.       — А, я, да, все нормально… — бормотал Чонгук, смотря на охранника и не узнавая в нем настоящего человека.       Около сорока лет, признаки старения уже заметны на лице, но кожа выглядит пластилиновой. Форма на его тучном теле кажется чужой: рубашка поджимает на животе, а брюки висят, как будто больше размером, чем нужно; куртка, накинутая, но не застегнутая, протерлась на локтях и замылилась на рукавах. Как будто кто-то собрал этого человека из частей других людей. Он хмурит брови слишком резко и быстро, его рука тянется к рации на ремне, другая опускает с плеча и повисает вдоль тела, готовая схватить посетителя, если он сделает что-нибудь агрессивное, и Чонгук буквально слышит, как двигаются суставы внутри этого человека, почти скрипят, как старая резина.       — Тогда иди, нечего ветер пускать, — сказал охранник, кивая в сторону входа, в сам зал магазина.       Двери за спиной Чонгука все также пытались закрыться, но датчик обнаруживал его снова и снова, и на полпути они открывались обратно с размеренным шелестом.       — Да, извините.       Даже собственный голос показался ему нереальным, слишком тихим, слишком похожим на ветер. Однако кое-как Чонгук все же заставил свое тело подчиниться и медленно пошел вперед, чувствуя на своем затылке внимательный взгляд. Он дернул головой, сбрасывая эту странную пелену, накрывшую разум, и вроде бы чем глубже он входил в ряды стеллажей, прихватив на ходу корзинку для продуктов, тем реальнее становилось все вокруг. «Что за хрень со мной, — подумал он, присматриваясь к окружению и вспоминая, в какой карман сунул список продуктов, который составил еще дома. — Похоже на сон». Все было похоже на то, как если бы он очень медленно и постепенно начинал сходить с ума. «Может, это из-за бессонницы?» — спросил он себя, находя наконец листок со списком продуктов. Но никакое объяснение ему не нравилось, а атмосфера полупустого магазина продолжала пугать, и дрожь не проходила. «Почему так мало людей, сейчас же не два ночи…» — и тут же он нервно достал телефон, чтобы убедиться, что сейчас действительно еще нет двенадцати. Хотя даже после этого сомнение осталось в нем, спряталось поглубже и скребло душу.       Набирая продукты в корзину, Чонгук непрестанно ощущал, как за ним следят, и знал, что это второй охранник смотрит на экран камер видеонаблюдения, потому что он вызвал подозрения у его коллеги при входе. Из-за этого хотелось поскорее уйти, вернуться домой, в безопасность и одиночество, в тишину и теплый, мягкий свет. Здешний же холодный от люминесцентных ламп под высоким потолком как будто резал и обжигал кожу. Единственным спасением для него стала лишь негромкая умиротворяющая музыка, разливающаяся по огромному помещению и почти перекрывающая жуткий вой ветра снаружи. Правда неприятное чувство тоски только продолжало нарастать.       Чонгук прошел уже половину зала и корзина стала достаточно тяжелой, слегка склоняя его на левый бок, когда ему стало настолько невыносимо не по себе, что он весь в расстроенных чувствах не выдержал и написал Тэхену, совсем не надеясь получить ответ в такое позднее время, но получив его буквально через пару минут.       Он написал: «Хен, что-то жуткое происходит вокруг, а снаружи ветер просто с ума сошел, почти чертов ураган… меня как-то трясет от всего этого», а Тэхен ответил: «Где ты сейчас?»       Чонгук: «В магазине, решил купить продуктов, чтобы приготовить тебе что-нибудь вкусное».       Тэхен: «Там есть еще кто-то кроме персонала? Что тебя пугает?»       Чонгук: «Кто-то есть, но блин слишком мало людей для такого большого магазина… я думаю, что это из-за того, что я мало спал в последние дни, но все выглядит так странно и нереально. Такого не было, пока я был дома».       Тэхен: «Все в порядке, Чонгук-и. Давай ты сейчас пойдешь на кассу, пробьешь, что уже взял, и домой? Этот магазин далеко от твоего дома?»       Чонгук: «Где-то полчаса идти, если обычным шагом. Но я взял только половину из всего, что нужно».       Тэхен: «Все нормально, не надо готовить целую гору для меня, иди домой и поспи, если сможешь. Я приеду уже завтра днем, чуть-чуть осталось».       Чонгук: «Хорошо, возьму еще кое-что и пойду на кассу.       Я так жду тебя, хен…       Я соскучился».       Тэхен: «Ты не представляешь, как я сам соскучился по тебе, Чонгук-и.       Беги домой и жди меня, я скоро приеду и все будет хорошо»       Чонгук: «Будет?»       Тэхен: «Да, я обещаю».       Конечно, больше всего на свете хотелось поверить в это. Чонгук шутливо ответил, что сейчас же побежит домой, добавил несколько эмоджи, чувствуя себя гораздо лучше. Он улыбался, пока смотрел в экран, но как только убрал телефон обратно в карман, полутьма смутных предчувствий снова опустилась на плечи тяжелым грузом и он вернулся в прежнее состояние. Руки уже не дрожали, но по коже все еще прохаживался холодок. А когда другой полуночный посетитель вошел в магазин, запустив целую волну ветра с запахом дождя, Чонгука передернуло и он быстрым, уверенным шагом пошел на кассу, чтобы поскорее уйти отсюда и вернуться домой. Лучше всего сейчас занять себя чем-то, и Чон намеревался провести как минимум полночи за готовкой, плевать, кто будет это потом есть, плевать, если вся та куча еды, которую он приготовит, в итоге испортится в холодильнике, лишь бы занять руки и голову чем-то простым и обыденным.       Девушка-кассирша выглядела настоящим роботом, пробивая его покупки, и если охранник и кассирша с другой стороны смотрели то на него, то на окна, за которыми бушевал ветер, их взгляды хоть что-то выражали — приглушенное усталостью любопытство к странному покупателю и погоде, недоверие, подозрительность — но у нее глаза были совершенно пустыми. Или такими они казались Чонгуку. В любом случае он был чертовски рад наконец оплатить покупки, собрать их в два пакета и уйти оттуда. Две пары глаз и две камеры наблюдения с разных сторон проводили его, пока автоматические двери не закрылись за ним с тем же тихим шелестом.       Ветер снаружи тут же отрезвил, влепив несколько жестких ледяных пощечин. Только теперь Чонгук понял, как душно было в магазине. Но намного лучше на улице не стало, и он пошел домой в два раза быстрее, чем уходил оттуда. В этот раз порывы ветра словно гнали его, чтобы он шел быстрее и быстрее, только пакеты мешали, они стали ему якорями, с которыми он мог встать посреди дороги, как скала посреди штормового моря, хотя в какой-то момент он даже хотел бежать. А потом вдруг понял, что действительно остановился. Его всего тянуло к земле, ноги окаменели, как будто приросли к асфальту, сливаясь с ним. В то мгновение, когда силы для передвижения внезапно пропали, Чонгук оказался на самой середине пешеходного перехода.       Что-то в его голове словно снова выключилось и включилось. Ругаясь матом в полном негодовании он вдруг спросил себя мысленно: «Неужели в самом деле миру может прийти конец?! Неужели люди будут умирать, если мы с Тэхеном останемся вместе? Ведь это невозможно, просто бессмысленно!»       Громкий и нетерпеливый звук клаксона резанул по ушам, Чонгук дернулся сначала в сторону, а потом сразу быстро вперед, осознав, что стоит посреди дороги, а на светофоре давно горит красный. Водитель не стал ждать, пока он отойдет к тротуару, и резко объехал его, заскрипев шинами по мокрому асфальту. У Чонгука так быстро забилось сердце, что ребрам стало больно. Дыша через рот и выпуская слабые клубы пара, весь оставшийся путь он прошел буквально за десять минут, не остановившись ни на секунду.       Уже у дома дышать стало совсем трудно, горло прямо раздирало, как будто он убегал от чего-то в зимнем морозе. Легкие просто сгорали. Зайдя в дом, он кинул пакеты на пол, с трудом закрыл дверь, через которую внутрь так и рвался ветер, а потом упал рядом с покупками. С силой упираясь в стену, он просидел в коридоре около десяти минут, восстанавливая дыхание и пытаясь не потерять к чертям сознание от гипервентиляции.       «Бред какой-то», — говорил он себе, но никак не мог успокоиться. Тишина и темнота дома только подлили масла в огонь, и, возможно, ему стоило бы снова написать Тэхену или кому-нибудь еще, но он мог думать лишь о том, как все вокруг сходит с ума, или это он теряет рассудок. Для него это время растянулось до неприличия, и когда Чонгук смог встать и достать телефон, он искренне удивился, что с последнего сообщения, которое он отправил Тэхену будучи еще в магазине, прошло чуть больше получаса. «Я так быстро дошел или так мало валялся на полу? — спросил он себя, включая свет сначала в коридоре, потом в кухне. — Или и то, и другое? Может это мне раньше казалось, что магаз так далеко?» Чонгук взял пакеты, принес их на кухню, поставил на стол и начал разбирать, прикидывая, что будет готовить из того, что успел взять, и одновременно обсуждая с самим собой случившееся. Он не переставал хмуриться, когда готовил, и иногда даже произносил вслух то, что думал.       Перед тем как приступить к готовке, он принес ноутбук и включил первое попавшееся на YouTube видео, поставив на автовоспроизведение. Собственно, он даже не слушал, о чем во всех видео говорилось, ему попадались спокойные разговорные ролики, вроде обзоров на фильмы и рассуждений о чем-то, и от ровных голосов блогеров на фоне все становилось снова хорошо. И ночь прошла быстро и размеренно, так что Чонгук даже не заметил, как на часах был уже пятый час. Закончив с готовкой, он заварил себе кофе и сел за стол.       Ветер за окном немного успокоился, хотя солнца все еще не предвиделось. Небо потихоньку светлело, он пил кофе в полутемной кухне и чувствовал, как время снова замедляется и как ему уже чертовски надоело ждать. Чонгук в который раз посмотрел на часы и вздохнул. Больше никаких дел не осталось, а Тэхен приедет еще не скоро. «Кстати, он так и не сказал, во сколько точно, — вспомнил он и опять взял телефон, который только что положил на стол экраном вниз. — Или я не спросил?» И потрясывая ногой под столом, Чонгук написал сообщение Тэхену, спрашивая о времени. Так хотелось, чтобы вот уже скоро! Но ответ он получил только через полтора часа, за которые успел сто раз понервничать и успокоиться.       Ким еще спал в такую рань, но как только открыл глаза, тут же проверил телефон и ответил, что приедет без двадцати три, если ничего не сорвется и не случится в дороге. Первым делом Чонгук прикинул, как долго ему ждать и терпеть это ужасное ожидание, чем ближе становилась встреча, тем меньше терпения оставалось, а потом испугался, перечитав сообщение со слова «если», и даже начал представлять, что могло бы случиться. Самые жуткие и жестокие предположения лезли ему в голову. Тэхен пообещал, что все будет в порядке, и на какое-то время это успокоило Чонгука. Он пообещал встретить его на вокзале, и половину утра они так и не оторвались от экранов своих телефонов, болтая так много, словно наверстывая все те дни в разлуке и молчании, только бы не терзаться этим противным щекочущим чувством внутри, когда очень хочешь чего-то и знаешь, что получишь, но не сейчас, а потом, позже. В детстве такое чувство не дает сидеть на месте, заставляя двигаться как можно больше, как будто время от этого пойдет быстрее, а теперь, будучи взрослыми, Тэхен и Чонгук бегали лишь пальцами по клавиатуре, отправляя по несколько немаленьких сообщений в минуту. Вскоре оба перестали замечать что-либо вокруг, их мир сузился до экрана телефона, и Тэхен чуть не проспал время, когда пора было собирать вещи.       Только тогда они наконец прервали разговор и попрощались с «до встречи». Подняв взгляд от телефона на окно, Чонгук вдруг почувствовал усталость. Но оставалось чуть больше трех часов, и если бы он пошел сейчас спать, то, вероятнее всего, проспал бы, а этого ему хотелось меньше всего. Посидев так некоторое время, рассматривая небо снаружи, Чонгук очень тяжело вздохнул, потер глаза и встал, чтобы пойти пройтись. Раз уж больше ничего делать не оставалось, он решил, что побродит, как обычно, по улицам и в итоге дойдет до вокзала пешком. Это был лучший вариант, чтобы не сойти с ума от ожидания.       Погода на удивление стала гораздо лучше и спокойнее, чем все эти несколько дней. Солнце, конечно, не вышло, небо так и затягивали плотные светло-серые тучи, но они не предвещали ни дождя, ни грозы, а ветер стих вовсе. Деревья не шевелились, не шумели даже немного, и казалось, что вся жизнь вокруг застыла. Так и Чонгук ощущал себя внутри застывшим перед большим волнением встречи.       Ноги едва передвигались, но он этого не замечал, как и того, что время, несмотря ни на что, все еще шло и не останавливалось ни на секунду. Воздух был тяжелым, дышать становилось все труднее. В какой-то момент, где-то через час с начала прогулки, Чонгук порадовался, что не надел кофту, потому что погода стояла и душная, и достаточно теплая. Пока вдруг вновь не поднялся ветер. Он ударил его в спину и заставил вспомнить о том, что вообще происходит и должно произойти. Чонгук не смог оценить, сколько шарахался по районам на самом деле, достал телефон и, мягко говоря, удивился, увидев сначала время, а потом сообщения. Уже как двадцать минут назад Тэхен написал сначала: «извини, я ошибся со временем, уже почти приехал», а потом через несколько минут еще: «не знаю, где ты живешь, так что пройдусь пока по набережной». В этот момент для Чонгука все рухнуло.       На первой волне паники он кинулся, почти побежал, в сторону вокзала, быстро прикидывая, каким путем будет быстрее всего дойти и как далеко по набережной успеет уйти Тэхен. На второй же волне, чуть менее резкой и сильной, на ходу застрочил сообщения, совершенно не смотря ни под ноги, ни по сторонам: «уже иду, скоро буду», «подожди где ты сейчас», «не уходи далеко!». Читая все это сразу, Тэхен улыбался и в душе даже посмеивался: Чонгук сейчас казался ему ребенком, напуганным тем, что его друг может пропасть или уйти далеко, если он не успеет прийти к нему, хотя на самом деле вообще-то так и было. Сердце Чона билось как сумасшедшее от страха, что он и правда может не успеть и упустит единственный, такой драгоценный шанс. Он ждал его слишком долго, чтобы вот так глупо вдруг потерять.       Тэхен: «Я всего лишь напротив банка, буду ждать тут.       Не волнуйся, Гук-и, я никуда не денусь, честно».       Чонгук: «Стой там, уже бегу!»       И он в самом деле бежал, рывком пересекая дорогу, а потом, оказавшись на регулируемом перекрестке, где горел красный для пешеходов, едва удерживался на месте, но его ноги трясло, как будто они и не переставали бежать.       Тэхен: «Пожалуйста, не спеши слишком сильно! Будь осторожен на дорогах».       Чонгук: «Конечно».       Но, конечно, он все равно спешил как мог. Только бы поскорее увидеть его! Только бы успеть! Ему казалось сейчас, будто время совсем сорвалось с цепи, мчится быстрее, чем когда-либо, и он не может за ним угнаться, будто оно оставит его за бортом, будто он все потеряет, если придет хоть на секунду позже. Чонгуку было уже чертовски тяжело дышать, в горле и груди горело, сердце заходилось в бешеном ритме, а путь до моря казался просто бесконечным. Но кончился в одно мгновение.       Он перешел дорогу на последнем светофоре, удачно попав на зеленый, и быстро двинулся вдоль моря по набережной, обходя прохожих и еле успевая переставлять ноги, которые уже устали и заплетались, того и гляди запнется одной о другую, упадет лицом в асфальт и никогда больше не встанет. Всматриваясь в каждого встречного, Чонгук все больше пугал сам себя мыслями о том, что дойдет до самого моста и не найдет того единственного, кто ему так нужен. Но сделав еще несколько шагов и обойдя группу людей, собравшуюся кучкой около указателя, он наконец увидел его.       Тэхен стоит у ограды, облокотившись на нее, смотрит на море, мерно бьющее волнами по берегу там, внизу, и немного улыбается. В первые мгновения Чонгук даже не верит себе, как будто после всего, что было, это слишком невероятно — увидеть, встретить его снова. Но он здесь. Стоит под теплым бризом, который взъерошивает его волосы и развевает полы расстегнутой рубашки, смотрит куда-то вдаль, о чем-то думает, но еще не замечает Чонгука, застывшего в нескольких метрах у него за спиной, а у того на глазах стоят слезы. Тэхен кажется ему не просто красивым, а идеальным, самым прекрасным из всех людей, каких он когда-либо встречал в своей жизни. И так хочется прикоснуться, только вдруг это лишь иллюзия и она исчезнет, развеется над морем, как прах, если до нее дотронуться? Но ветер подталкивает его в спину, словно помогая сделать шаг. Потом еще один, и еще, быстрее. Чонгук снова уже почти бежит.       Тэхен оборачивается и в то же мгновение ловит его в свои объятия. Тот падает на него, будто в море, прижимается и обнимает изо всех сил, а дышать все также трудно.       — Хен… — Чонгук задыхается то ли от бега, то ли от слез счастья, и все внутри него взрывается фейерверками. Хочет сказать, что скучал, но из груди вырываются лишь тяжелые вздохи и тихие всхлипы.       — Я так скучал по тебе, Чонгук-и, — спокойно шепчет Тэхен, читая его мысли, и, обнимая за плечи, поглаживает по голове. Чон для него сейчас такой милый, растроганный ребенок, как будто сам он лучше, когда внутри у него разливаются такое тепло и радость, от которых на глазах моментально наворачиваются слезы.       Он не хочет отпускать его, пока Чонгук сам не отстраняется, потому что через несколько минут крепких объятий первая волна счастья выкинула его на берег реальности, полный смутных предчувствий и сомнений. Ветер, казалось, бил со всех сторон, оглушая своим шумом, небо быстро темнело, а волны с озлобленным ревом разбивались о берег. Все в этой встрече оказалось таким неправильным. «Мы не должны были встретиться, — думает Чонгук, отчаянно вглядываясь в чистые, темные глаза Тэхена, как будто моля об ответе, которого не существует. — Никогда не должны были».       — Я так долго ждал, — говорит он дрожащим голосом и хочет, и боится отвести взгляд. Вдруг любимый все-таки исчезнет, если перестать смотреть на него хоть на мгновение? — что кажется, это сон. Я же не сплю?       — Ну если бы мы оба спали, то видели бы одинаковый сон, — Тэхен усмехается, проводит ладонью по его волосам и, осторожно притянув к себе, целует. — Все еще похоже на сон?       Чонгук улыбается и мотает головой, но сомнения насчет всего этого не уходят, а лишь отступают чуть дальше в душу и совсем не тревожат его, пока они идут домой. А потом он понимает, что хотел бы, чтобы эта встреча оказалась сном. Потому что знает, что случится и какие будут последствия, ровно как и то, что ни он сам, ни Тэхен все равно не смогут остановиться.       Пока они шли, крепко держа друг друга за руку, ветер нетерпеливо толкал их вперед, а когда зашли в дом, он сам со злостью захлопнул за ними дверь. Если бы только они заметили, конечно, поняли бы, что это значило. Но они не…