Саран еще никогда в своей жизни не видела подобного — чтобы погода была
такой жестокой. И ей еще никогда не было
так страшно.
Они с братом сидели в гостиной и молча смотрели новости, оба хмурились, скрывая свои одинаковые переживания, и сжимали в руках телефоны. Каждый только что переписывался с близкими друзьями, узнавая, кто и где сейчас, прося друг друга быть осторожными и не выходить на улицу. Брат с сестрой уже целый час ждали родителей, которые давно должны были вернуться с работы. По телевизору в специальном выпуске новостей предупреждали об опасности приближающегося к берегам Кореи тайфуна и давали рекомендации, как обезопасить себя. Тайфуну присвоили третью категорию. Саран совсем не разбиралась в этом, но тон дикторши подсказывал ей, что третья — уже очень опасная и не идет ни в какое сравнение с теми другими, о которых она раньше читала в новостях или заставала в родном городе.
Ей было очень страшно, ее брату тоже, но как раз он совсем этого не показывал ни жестом, ни словом, хотя у самого сердце сжималось даже сильнее, чем у сестры. Их родители перестали отвечать на сообщения полчаса назад. Последнее было от отца, он говорил, что заберет маму на машине и они приедут домой вместе, и просил детей не подходить к окнам.
Ждать тяжелее всего. Саран металась по комнате, но не уходила к себе или на кухню, чтобы выпить воды — в горле пересохло от волнения — потому что не могла оторваться от экрана, на котором теперь замелькали кадры их города, снимаемые с воздуха в реальном времени. Она боялась увидеть кого-нибудь знакомого, чей-то дом или машину своего отца, боялась пропустить, но и надеялась, что ничего страшного не случится. Но все равно готовилась,
крепилась, сжимая в руке телефон так, что побелели пальцы, и с каждой минутой в незнании, как там и где родители, дрожь во всем ее теле усиливалась. Стекла в закрытых плотными шторами окнах дребезжали в такт ее сбитому дыханию.
— Черт-те что творится! — вдруг громко воскликнул Джэхен в полном негодовании, напугав сестру, отчего она аж подскочила на месте, затем выключил телевизор и бросил пульт на диван, вставая и собираясь уходить.
— Зачем выключил?! — возмутилась Саран и тут же схватила пульт и включила новости обратно. — И куда ты собрался?
— Они уже давно не берут трубку, поеду навстречу, — ответил он сквозь зубы, едва скрывая раздражение, вызванное страхом.
— Дурак? Там такое творится! — закричала сестра, бросаясь от дивана к брату и преграждая ему путь. — Не смей никуда ехать в такую погоду!
— Я не могу просто сидеть и ждать, сестра, с ними что-то случилось, — он пытался обойти ее, но она никак не давала проходу. — Пусти!
— Нет!
Ее отчаянный крик утонул в оглушительном раскате грома, и в ту секунду все в доме стихло, и они оказались в полной темноте, только снаружи доносился невообразимый рев ветра и треск ломающихся деревьев.
— Ну класс, свет вырубило, — Джэхен цокнул языком и, воспользовавшись ситуацией, быстро обошел сестру и направился к выходу.
Он успел дойти до двери и уже собрался обуваться, как Саран снова оказалась рядом.
— Брат, пожалуйста, не надо никуда ехать, — теперь она уже не кричала, а говорила тихо и спокойно, и ее страх выдавало лишь то, как нервно она ломала руки. — Они скоро вернутся.
Но он, казалось, вовсе ее не слышал: надел кроссовки, непромокаемую куртку, взял ключи от машины и открыл дверь. Ветер тут же резко ударил ему в лицо, так сильно, что Джэхен отступил назад, выпустив дверь, и та с громким хлопком ударилась о стену дома, чуть не слетев с петель.
— Не оставляй меня одну! — крикнула Саран из последних сил, хватаясь за рукав брата.
Джэхен обернулся, дабы пообещать, что вернется и все будет хорошо, хоть сейчас ни она, ни он сам в это бы не поверили. И вдруг за его спиной раздался скрежет тормозов и шин по мокрому асфальту. Брат с сестрой обернулись на звук, и стальное кольцо страха, сжимавшее их сердца, разомкнулось. Они вздохнули и улыбнулись с облегчением, потому что это была машина их отца, затормозившая у тротуара, и из нее быстро вышли родители. Саран сразу же побежала к матери, бросаясь обнимать ее, не замечая ни ветра, ни дождя, ни того, что выбежала по лужам в домашних тапочках.
— Мама, слава богу, вы доехали! — она чуть не заплакала от счастья, так сильно испугалась за родителей, и хотела тут же обнять и папу, но не успела — тот позвал Джэхена и они оба пошли обратно к машине.
— Давай быстрее в дом, Саран, промокнешь! — воскликнула мама и повела дочь внутрь.
Ураганный ветер едва не сбил их обеих с ног. Это было какое-то безумие, и Саран не могла понять, что происходит, пока они не оказались в доме и мама не закрыла дверь. Девушку сразу одолела дрожь от холода и от вернувшегося страха, а в ушах, казалось, все еще шумел ветер.
— Куда они? — спросила она обеспокоенно, как только пришла в себя. Но мама не ответила и настойчиво повела ее в гостиную. — Мама! Куда они поехали?
У мамы с одежды и сбившихся, спутанных волос капала вода, но первым делом она достала из шкафа плед для дочери, усадила ее на диван, а уж потом стала снимать с себя мокрое, двигаясь в темноте почти на ощупь.
— У нас света нет, что ли? — она нервно пощелкала выключателем и недовольно всплеснула руками.
— Совсем недавно отключился, — ответила дочь, следя за каждым маминым движением, пока та избавлялась от мокрой обуви и одежды, оставляя ее в прихожей.
— Набережные уже затопило, — наконец сообщила мама, вернувшись, устало снимая кофту. — Они поехали за бабушкой с дедушкой.
— У них же дом недалеко от берега! — будто только сейчас вспомнила Саран и вскочила, упираясь руками в спинку дивана. — Они звонили? Что там? Вода близко? Дом затопило?
— Ох, что? Подожди, — от такого быстрого потока вопросов мама только тяжело вздохнула и ответила, подумав, только когда села рядом с дочерью на диван. — Нет, не звонили, сейчас связь везде пропадает, поэтому папа и поехал сразу, приедут обратно — все расскажет. Бог знает, может и затопило уже… по радио говорили, в береговой зоне волны до трех метров поднимаются… что же это такое…
Мама говорила все тише и тише, пока то ли слова, то ли вздохи стали совсем неразличимы. Она чувствовала, как дочь дрожит, прижимаясь к ней, но у самой после волнения в дороге домой осталась лишь усталость и непонимание. «Что же это с погодой такое?» — все спрашивала она себя и даже не хотела услышать ответа. Саран его знала, прекрасно знала, что и почему сейчас происходит, но не могла никому сказать, и оттого ей было только хуже. Из-за слов матери она вспомнила о Чонгуке и хотела было написать ему и узнать, как они там, но интернета больше не было. Ни связи, ни интернета, ни электричества. «Как будто и в самом деле миру приходит конец…»
— А почему вы так долго ехали, мам? — тихо спросила Саран, накрывая ее частью своего пледа. Спокойствие мамы немного настораживало.
— Там авария на шоссе, пришлось объезжать, — ровным, уставшим голосом говорила мама и смотрела прямо перед собой. — Поехали в сторону моста, а там все затоплено, снова обратно пришлось повернуть. Кое-как вот петлями добрались…
Больше мама ничего не сказала. Перед глазами у нее до сих пор стояла ужасная картина: покореженный металл четырех автомобилей, мокрые тела на асфальте и кровь, окрашивающая в красный лужи вокруг. Пока снаружи бушевал ураган, они сидели в темноте, прижавшись друг к другу, и смиренно ждали потерянных в том сумасшедшем аду оставшихся членов семьи.
В тот момент, когда на трассе недалеко ее дома раздался грохот, скрежет и крики, Сонми пила кофе, сидя у окна в старом плетеном кресле. Она, конечно, догадалась, что произошло, но ее взгляд даже не изменился. Кофе сильно горчил, потому что дешевый и растворимый, а шоколадка кончалась, остался один кусочек, а это последнее из сладкого в доме — вот что ее сейчас расстраивало больше всего.
Насчет погоды она не думала, новости в интернете не читала, телевизора у нее не было, так что ей оставалось просто ждать, пока все не успокоится как-то само по себе. Хотя, несмотря на внешнее спокойствие, Сонми все же чувствовала опасность урагана, набиравшего обороты, поэтому не могла заняться чем-нибудь из своих обычных дел и так и сидела у окна. То ли скучала, то ли все-таки волновалась. Но, по крайней мере, за свою квартиру ей нечего было переживать: мало того, что съемная и не дорогая, так ей и не грозило ничего, только если весь дом вообще разрушится, на что она и не надеялась. Ветер в тонкие стекла окон почти не бил, они только подрагивали слегка, потому что оба окна ее квартиры выходили на глухую стену широкого и более высокого соседнего дома, который в этот вечер защищал, а не мешал видеть небо и солнце. «Смотри-ка, оказался даже полезным», — подумала она, рассматривая его крышу, которая, правда, опасно ходила ходуном.
Смотря на мелкие капли дождя на стекле, Сонми размышляла о том, что будет после того, как все это закончится: представляла разрушения, которые увидит, выйдя на улицу, разговоры посетителей в магазине, где работала, как все будут обсуждать прошедший ураган; представляла, как, может быть, что-то случится и с магазином, как его, возможно, даже закроют, и что тогда будет с ней, переведут ли ее в другой или уволят; представляла, как лично в ее жизни совершенно ничего не изменится, все будет также, как и было раньше, скучно и безнадежно. И вот ее неспешные мысли уже дошли до воспоминаний о недавней ночи с тем странным одиноким парнем, Чонгуком, с которым они пили соджу, только что познакомившись. Сонми почти начала думать о том, что сейчас происходит с ним, как вдруг внизу что-то громыхнуло и по подъезду разнесся громкий звон разбитого стекла.
Это случилось так неожиданно и так близко к ее маленькому защищенному гнездышку, что она вздрогнула и даже привстала, в первое мгновение собравшись пойти проверить, что там. Но в следующее же — остановила себя с мыслью, что раз происшествие не коснулось конкретно ее квартиры, значит не касается и ее самой. Поэтому Сонми снова устроилась в кресле и сделала глоток кофе. Только вот вся идиллия уже сломалась: кофе холодный и отвратительный, что невозможно пить, а кресло такое неудобное, что сразу же заболела спина. Девушка расстроилась, поерзала в надежде усесться как раньше и потом расстроилась еще больше, потому что ничего не получилось. Ей так не хотелось придумывать себе еще какое-то занятие, и нетерпеливый стук в дверь стал прямо благословением небес.
Сонми вздохнула, хотя на самом деле была рада, что что-то происходит само по себе и ей не надо придумывать, дошаркала старыми тапочками до двери и открыла.
— Хэй, привет, я сосед снизу, из первой, извините, можно он посидит у Вас немного, пока я с окном не разберусь? — протараторил взволнованный сосед, не дав Сонми даже спросить «что нужно?», а на руках у него, вцепившись в потертую клетчатую рубашку, сидел напуганный до смерти, взъерошенный рыжий кот.
— Чего? А что случилось? — она еще не понимала, что вообще происходит, но уже отступила назад, пропуская соседа с котом к себе в квартиру.
Парень кивнул, поблагодарив, и позволил животному наконец спрыгнуть с его рук. Кот, очумело оглядываясь, ползком на животе сначала прижался к ближайшей стене, оглянулся на хозяина и, сразу заметив укрытие для себя — диван в комнате, — шмыгнул туда и спрятался. Сонми проследила за ним, немного хмурясь и заранее надеясь, что этот рыжий ей ничего не испортит в чужой квартире, и только потом обернулась на соседа. Тот тоже следил за котом, только заботливо и взволнованно. Весь растрепанный, как будто недавно проснулся, тяжело дышал. Он выше Сонми сантиметров на тридцать, если не больше, и ей это опять не понравилось, потому что пришлось снова задирать голову, чтобы присмотреться к его лицу.
— Извините еще раз! И спасибо, — быстро сказал парень и, удостоверившись, что кот в порядке, собрался уже вернуться к себе. — Он ничего не натворит, напуган, просто посидит там. Мне в окно дерево залетело, я как уберу там все, заклею окно и сразу же заберу его.
— Ничего, не торопитесь, — спокойно ответила Сонми и немного даже улыбнулась. — А помощь не нужна с окном?
— Нет, спасибо, справлюсь, — бросил сосед уже из коридора и быстро спустился по лестнице на первый этаж.
Сонми постояла так несколько мгновений, слыша, как что-то гремит внизу, как дважды хлопает дверь, и наконец закрыла свою на один поворот ключа, хотя обычно она закрывает на все три, и вернулась в комнату.
Конечно, после такого сидеть спокойно и мечтать она уже не смогла, и все ее мысли заняло происшествие с деревом у соседа, он сам и дрожащий кот, что спрятался в самом дальнем углу под ее диваном. Сонми села на холодный пол и заглянула к своему внезапному гостю.
— Эй, малыш, все хорошо, не бойся, — ласково позвала она его, улыбаясь, и протянула руку к нему. — Кс-кс-кс, не бойся.
Но он, понятно, даже не сдвинулся с места, только смотрел на незнакомку огромными черными глазами и тревожно принюхивался. Сонми посидела так еще немного, согнувшись дугой над полом, мысленно пообщалась с котом и решила все-таки оставить его в покое, чтобы он успокоился и, может, хоть немного привык к чужой квартире. В этот раз уже не шаркая, она тихо, чуть ли не на цыпочках, дошла до кухни и поставила чайник со свежей водой, чтобы, когда сосед вернется за котом, предложить ему чай или кофе и узнать поподробнее, что там с его окном.
Усиливающийся ветер, почти срывающий крышу соседнего дома, она теперь совершенно не замечала.
В Сеуле же все было иначе. Хотя совсем не легче. Такого плотного и долгого дождя Чимин еще никогда не видел. Он кое-как успел добраться с работы до дома, пока улицы совсем не затопило, но все равно промок до нитки и теперь сидел на диване, завернувшись с головой в теплый, пушистый плед, дрожа и пытаясь согреться. С волос все еще капала вода. Он с замиранием сердца смотрел в экран телевизора, не отрываясь, почти не моргая. В новостях говорили о положении в городе, уже сообщали о первых оползнях. Наблюдая за всем этим безумием, ему ужасно хотелось выпить, потому что нервы напряжены до предела. Чимин сжимает в руке телефон. Юнги все еще нет.
Они созванивались полчаса назад, оба волнуясь друг за друга больше, чем за самих себя. Юнги сказал, что уже едет домой и скоро будет. Но время шло, и от каждого очередного сообщения по телевизору Чимину становилось все страшнее за любимого. В горле стоял ком, а отчаяние скреблось за дверью. Понемногу Чимин все больше начинал думать о самом худшем.
Его мрачные, обеспокоенные мысли прервал короткий звонок в дверь. В обычный день он бы сначала посмотрел в дверной глазок, потому что звонит в дверь только гость, у Юнги есть ключи, но сейчас кинулся со всех ног, чтобы сразу открыть нараспашку. И там в самом деле оказался именно он.
— Хен!
От сердца сразу так отлегло. Чимин в первую очередь крепко обнял его и только потом заметил, что старший стоит перед ним абсолютно весь мокрый, что вокруг них уже образовалась лужа воды, которая накапала с промокшей одежды.
— Что случилось? — Чимин завел его в квартиру, захлопнув дверь, и стал осматривать огромными глазами, полными волнения и облегчения одновременно. Его пугало, что любимый молчал и не смотрел на него. — Хен, ты в порядке?
— Извини, Чимин-а, — наконец тихо усмехнулся Юнги, подняв отрешенный, потерянный взгляд. — Я утопил машину. Ключи тоже уплыли.
От такого Пак чуть не подавился воздухом.
— Да пофиг на машину, хен! — воскликнул он, нервно смеясь, и поцеловал его. — Главное ведь, что ты в…
Хотел сказать «в порядке», да не смог, потому что заметил, как по виску Юнги стекают две маленькие капли крови. Его снова бросило в дрожь.
— Черт, ты ударился? — он спросил уже на ходу, ведя старшего за руку в ванную. Там он сразу помог ему снять мокрую насквозь верхнюю одежду и усадил на край ванной, чтобы осмотреть и обработать рану.
— Сильно болит? На вид вроде ничего серьезного.
— Кажется, меня волной снесло, когда я пытался вылезти из машины, — ответил Юнги. Честно говоря, он все еще плохо понимал, что произошло и происходит сейчас, голова просто раскалывалась.
— Кажется? В смысле?
Чимин достал аптечку и быстро нашел в ней перекись и вату. Рана, к счастью, действительно оказалась не серьезной, надо было только очистить и остановить кровь.
— Не знаю, это все больше на сон похоже, я даже не знаю, как до дома дошел. Вроде недалеко хотя бы накрыло.
— Боже, ужас какой… — Чимину страшно представлять, что случилось с любимым, но он все равно представляет и содрогается при мысли, чем все могло закончиться, если бы… — Хорошо, что все обошлось.
Чтобы правильно наложить повязку после того, как обработал и обеззаразил рану, Чимину пришлось постараться и вспомнить все, что им говорили в школе на уроках оказания первой медицинской помощи. Руки дрожали, и получилось немного криво, но в целом нормально, бинт держался на голове крепко, так что кровь должна была скоро остановиться. Когда он закончил, Юнги молча взял его руки в свои и приложил их к холодным губам.
— Спасибо, — он едва смог произнести это и слабо улыбнулся, подняв глаза на парня.
— Как ты себя чувствуешь, хенним?
Но вместо ответа Юнги лишь прижался к груди Чимина, обнимая из последних оставшихся сил. Каким-то чудом ему удалось дойти до дома после того, как его чуть не утопила волна от оползня, но теперь, когда он достиг своей цели и оказался в безопасности, почувствовал сильнейшую слабость во всем теле.
Вдруг он чуть не упал спиной назад в ванну, но Чимин удержал его и помог встать.
— Пойдем давай, переоденешься в сухое и ляжешь, ладно?
Чимин закинул его руку себе на плечо и довел хена до спальни, где помог переодеться. Юнги трясло от холода, но он этого не замечал, только чувствовал, что вот-вот отключится, и держался как мог, пока заботливые и теплые руки Чимина не уложили его голову на подушку. Но прежде чем позволить себе уйти в небытие, Юнги без слов попросил любимого остаться с ним. Хотя Чимин и не думал никуда уходить, он лег рядом и обнял его, согревая и наконец-то успокаиваясь. Он чувствовал себя таким счастливым лишь от того, что хен был в порядке и рядом с ним. И душа могла успокоиться. По крайней мере в этот сумасшедший вечер.
20:15 31 августа
Ли Чонсок
«Я знаю, что Ким Тэхен приходил к тебе несколько дней назад».
«Да, мы разговаривали о нашей работе».
«И как он нашел тебя?»
«Тот, кто ищет — всегда находит. Лучше скажи сразу, что ты хочешь услышать от меня? Зачем пишешь?»
«Он рассказал тебе свою ситуацию. И узнавал о ритуале».
«Похоже, ты и сам прекрасно обо всем осведомлен».
«Ты знаешь, что происходит сейчас с погодой, что так во всей стране?»
«Да. Это ничего, раньше такое тоже случалось. Скоро все закончится. К чему эти вопросы о погоде, это не то, за чем ты написал мне именно сегодня».
«Что ты рассказал ему? Конкретно, что именно».
«Я рассказал ему все, что знаю о ритуале, который он хотел провести со своей парой, все, что слышал и от своих старших Художников. То, что он хотел услышать от меня».
«Ты сказал ему, что это возможно».
«Да».
«Зачем? Черт возьми, зачем ты солгал ему?»
«Я не лгал ему».
«Только не говори, что серьезно считаешь, что у них это получится. Что у кого угодно это может получиться! Я не поверю».
«У кого угодно — нет. Но ты можешь и не верить, это не важно. Важно только, чтобы они сами, оба верили в это».
«Это нереально, мы же не волшебники какие-то, мы живем в реальном мире. Зачем ты запудрил ему мозги этими сказками?»
«Мы — Художники, Чонсок-ши, не стоит забывать об этом. Когда-то давно наши способности были гораздо сильнее, но со временем люди стали жить в реальности больше, чем в мире своей души и души своего соулмейта. Сила Тэхена в том, что он верит в свою любовь и в то, что делает».
«У тебя есть доказательства? Подтверждения, что у него выйдет провести ритуал? При том, что все известные нам случаи попыток его проведения заканчивались смертью?»
«Нет, у меня нет доказательств. Но ты правильно сказал «все известные нам случаи». Человечество склонно запоминать трагедии».
«Интересную позицию ты занимаешь. И тебе будет не жаль двух молодых парней, которым ты дал повод поверить, что у них есть шанс?»
«Ты слишком циничен, Чонсок. Если они и погибнут, то ради любви. В свои последние минуты они будут счастливы. Но я не считаю, что закончится этим».
«Чудес не бывает».
«Для тех, кто в них не верит».
