Очень твердый знак

Драко снова снилась Астрономическая башня. Этот сон повторялся примерно каждые несколько месяцев, но всякий раз после него Малфой чувствовал себя так, словно стадо взрывопотамов станцевало на его теле зажигательную чечетку. Он проснулся в тот момент, когда во сне зеленый луч Авады полетел в него и он рухнул с огромной высоты вниз, как некогда Дамблдор. Дернувшись, он резко открыл глаза, пытаясь сообразить, где находится, и, повернув голову, уткнулся носом в каштановые локоны, кажущиеся золотистыми из-за лучей утреннего солнца, падающих на них сквозь эти странные магловские шторы. «Жалюзи. Точно, кажется, это называется жалюзи. Интересная штука». Драко еще раз вдохнул аромат шампуня, исходящий от волос Гермионы, и протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но в последний момент передумал, решив пока не будить ее. Она так прекрасна, когда спит. В последнее время Гермиона очень уставала на работе, хоть и старалась этого не показывать, но Малфой все равно замечал ее потухший взгляд и вялую сонливость по вечерам. Он успел слишком хорошо ее узнать, но его больше не пугало, что впервые за долгое время он сблизился с совершенно чужим человеком – тем, кто не являлся членом его семьи, да и вообще не входил в его привычный круг общения. Впрочем, после войны со всем привычным и так пришлось попрощаться, поэтому даже его консервативная мать и всегда славившийся своей убежденностью в превосходстве чистокровных отец уже почти смирились с тем, что в его постели, да и просто в его жизни появилась маглорожденная девушка. В любом случае, он был готов отстаивать ее перед ними. Да что греха таить, он бы сразился с целым миром за нее – Гермиону Грейнджер. Когда все стало так запутанно и одновременно так просто? Малфой вздохнул, осторожно коснувшись слегка вьющейся прядки, такой мягкой и приятной на ощупь. Почему именно эта девушка стала для него настолько близкой и дорогой? Почему он терпит кучу неудобств, завуалированное беспокойство родителей и постоянные ночевки вне дома? Почему, когда Грейнджер рядом, ее хочется придушить, но когда она далеко, ему обязательно нужно трансгрессировать к ней? И к его огромному ужасу, почти на все вопросы у него был ответ: он влюбился в Гермиону как мальчишка. И вот это уже пугало его до чертиков. Никогда раньше ни к одной из своих бывших он не испытывал таких чувств. Ни одну из них он не хотел оберегать и защищать. Ни одну из них он не хотел смешить, когда им было грустно, или приносить суп в постель, когда они болели (о том, что суп, на самом деле, готовили домовики, Гермионе знать было не обязательно). Ему было страшно так привязываться к кому-либо, но уже ничего нельзя было поделать. Признание самому себе в своих чувствах далось нелегко, но еще сложнее оказалось сказать об этом Грейнджер. Однако сейчас, глядя на нее, такую милую и беззащитную во сне, он испытывал настолько всеобъемлющее и всепоглощающее чувство к ней, что хотелось разбудить ее и тут же во всем признаться. Вечно она дрыхнет, когда не надо. Драко навис над ней и уже потянулся было к ее лицу, чтобы нежно поцеловать, как вдруг Гермиона резко открыла глаза, как будто и не спала вовсе, вперила в него мутный сонный взгляд и, не разобравшись, завопила. А потом что есть силы зарядила ему оплеуху, а когда он, истошно взвыв, упал на кровать, добила точным ударом в пах. – Драко! – воскликнула она, окончательно проснувшись, когда он, схватившись за причинное место и сложившись пополам от боли, издал душераздирающий вопль, как будто его снова попытались кастрировать, на этот раз без наркоза. – Драко, прости! Я после сна не поняла, что это ты, и немного испугалась! Мне показалось, кто-то пробрался в дом! Драко? Тебе очень больно? – Да нет, – сдавленным голосом прохрипел Малфой, по его лицу катились слезы. – Все просто прекрасно. Ай! Дьявол! – Я сейчас что-нибудь принесу! – подхватилась Гермиона и, бросившись в ванную, загремела какими-то склянками. – Просто добей меня, – прошипел Драко, пытаясь проморгаться и разогнать темноту в глазах. Его чувства к Грейнджер испуганно попрятались по углам у него в душе, уступив место малодушному желанию сдохнуть и еще немного – сожалению, что когда-то Брунгильда Проппер, незадачливая медсестра клиники Святого Мунго, все-таки не отвезла его на операцию по удалению яичек. В этом случае сейчас все было бы гораздо проще. – Вот! Нашла! – радостно возвестила вернувшая Грейнджер, размахивая каким-то странным пузырьком, непохожим ни на одно из виденных Драко зелий. – Снимай трусы! В другое время Малфой невероятно обрадовался бы этому предложению, да еще произнесенному с таким неподдельным энтузиазмом, но сейчас он лишь скорчился на кровати сильнее, руками заслонив самое дорогое и ни в коем случае не желая подпускать Грейнджер к своим фамильным сокровищам. – Да ладно тебе, Драко! Это отличное средство, хоть и магловское! Мне в детстве так ушибы лечили! – настырная Гермиона упорно пыталась скинуть его руки и добраться до испуганно съежившихся обитателей трусов, вероятно, решивших, что в их уютный домик ломится какая-то кикимора, чтобы их сожрать. Рот Гермионы действительно в последнее время часто оказывался рядом, так что эти опасения можно было понять. – Что это за зелье? – наконец нашел в себе силы прохрипеть Драко, когда упорная Грейнджер, которая всегда добивалась своего, умудрилась-таки стянуть с него боксеры. – Это не зелье! Лежи и не шевелись, больно не будет! Я сделаю тебе йодную сеточку! – Что?! – вскинулся Малфой, снова попытавшись было увернуться, но Гермиона одним четким уверенным движением толкнула его в грудь, так что он упал обратно на кровать и больше не шевелился от греха подальше. – Йодная сетка прекрасное средство от ушибов, дезинфицирует, снимает воспаления, убирает синяки… – колдуя с ваткой над его промежностью, с таким энтузиазмом перечисляла Гермиона, что Драко уже на полном серьезе ждал продолжения типа «приносит кофе в постель, оплачивает счета и отбирает у вас палочку, когда вы хотите послать патронуса бывшей». – Вот! Завтра будешь как новенький! – торжествующе объявила Гермиона, выпрямляясь, завинчивая пузырек и развеивая заклинанием испачканную ватку. – Что значит завтра? – капризно проговорил Малфой, который за время ее манипуляций немного пришел в себя и резко раздумал помирать во цвете лет. – Мне сегодня надо! И желательно скоро! Грейнджер, у тебя более действенных зелий нет… Что это? Услышав тон его голоса, Гермиона попятилась в сторону ванной с испуганным лицом, на котором, впрочем, едва заметно подрагивали уголки губ, выдавая ее с головой. – Это… – пролепетала она, и ее взгляд забегал. – Ну-у-у… это… Это гусеничка! – Грейнджер! – взъярился Малфой, мгновенно забыв про свою боль и вскакивая на ноги. – Ты нарисовала мне на члене гусеничку?! – Полосатую, – глупо усмехнулась Гермиона, не забывая, впрочем, отступать к двери ванной. – С глазками. Ротик у нее и так уже был… Ну а что, просто рисовать сеточку скучно… – Я тебе сейчас покажу веселье! – взревел Драко и бросился к ней, от злости не обращая внимания на остаточную боль, но Грейнджер, испуганно завизжав, скрылась в ванной, с грохотом захлопнув за собой дверь. – Открой! Открой, иначе я ее выломаю! – Выломай, и я тебя заставлю вручную выпиливать новую дверь! – в голосе Гермионы звучала угроза, и Малфой, подергав для проформы еще несколько раз ручку, глубоко вздохнул и отступил. Пока что. Он найдет способ отомстить – рано или поздно, так или иначе. Слизеринец он или кто. Приведя себя в порядок, Гермиона осторожно приоткрыла дверь ванной, на всякий случай держа палочку наготове, но, как ни странно, никаких «приятных» сюрпризов на выходе ее не поджидало. Проверив еще раз спальню на предмет скрытых проклятий, она юркнула к шкафу и начала одеваться, поминутно оглядываясь, чтобы быть во всеоружии, если вдруг в нее полетит что-нибудь неприятное. С Малфоя станется, у них в библиотеке Малфой-мэнора можно найти проклятия на все случаи жизни. Наверняка и для задорных подружек, рисующих на главной гордости мужчины семейства Малфоев веселую улыбающуюся гусеничку, там что-то припасено. Однако, как ни странно, Гермиона спокойно оделась и даже умудрилась нормально причесаться, и никакое заклятие вечной потливости или безудержного желания анального секса в нее так и не прилетело. Она даже слегка расстроилась: неужели Драко размяк и растерял свою хватку? Вот что с человеком делает регулярная половая жизнь. Спустившись в кухню, Гермиона замерла на пороге, чувствуя, как ее нижняя челюсть медленно устремляется к полу. У плиты, громко подпевая играющей из приемника песне «California dreamin’» и игриво виляя голой задницей, стоял Малфой, неотрывно следя за начинающим закипать в турке ароматным кофе. На белоснежной ягодице слева виднелось красное пятно: видимо, он успел обо что-то удариться, и Гермиона судорожно сглотнула от того, насколько эротично это выглядело – будто Драко кто-то отшлепал. Ей немедленно захотелось добавить цвета этой бледной коже, а потом прижаться щекой и ощутить исходящий от нее после порки жар. Все еще напевая, Драко снял турку с огня и повернулся, явив взгляду вместо своей соблазнительной задницы разрисованный йодом вялый член, и Гермиона поморщилась и закатила глаза, вмиг растеряв начавшее было подниматься внутри возбуждение. – Что, не нравится собственное творчество? – заметив ее взгляд, ухмыльнулся Малфой, разливая кофе по кружкам. – Нет, просто терпеть не могу вялые писюны, – огрызнулась Гермиона, подходя к шкафу и доставая оттуда вчерашний багет. – Хоть бы прикрылся. – Нет уж, – ухмыльнулся Драко, пристально следя за ее действиями с хлебом. – Я, может, гусеничке мир показать хочу. Ей жить осталось до вечернего душа, у нее совсем нет времени, а вокруг столько всего чудесного и удивительного, что я просто не имею права ее этого лишать, засовывая ее в душные темные трусы. – Тосты будешь? – спросила Гермиона героически удержавшись от того, чтобы снова не закатить глаза, и закинула нарезанный багет в тостер. – Буду. А если тебе не нравится вялость моей гусенички, то все в твоих руках, – не унимался Малфой. – Давай Грейнджер, используй свои чудесные орально-трансфигурационные навыки, преврати ее в мощного василиска, который вторгнется… Так, погоди, дай-ка сюда! – Ай, Драко! Ты что делаешь? – обиженно воскликнула Гермиона, когда он вдруг резко выхватил у нее из рук сыр и нож. – Я сама могу нарезать! – Мы же договорились, что за завтрак отвечаю я, – спокойно возразил Малфой, аккуратно и тонко нарезая сыр, будто всю жизнь только этим и занимался, а не злостно эксплуатировал домовиков. – Я не хочу снова в Мунго с еще одним отравлением. Это будет уже третье за эти полгода! – А я думала, ты будешь рад снова увидеться с Бруней, – съязвила Гермиона, скрестив руки на груди. – Нет, по-моему, это ты будешь рада снова увидеться с мистером Сэйксом, – Драко скривился, будто это имя отдалось неприятным послевкусием на языке. – Уж он-то точно будет счастлив снова пригласить тебя в свой кабинет для «допроса» по подозрению в попытке моего убийства. Нет уж, больше я ему повода с тобой уединиться не дам. Да-да, я знаю, что вы только беседуете! – перебил он Гермиону, увидев, что та собралась что-то возразить. – Но как вспомню то, как он на тебя всегда смотрит, так сразу руки чешутся угостить его твоей стряпней, чтоб он на ближайшие сутки поселился в туалете. Туда-то он точно не сможет пригласить тебя на «допрос». – Я не так уж и плохо готовлю, – обиделась Гермиона, левитируя выпрыгнувшие тосты на тарелку. – Между прочим, кулинария – это то же зельеварение! А по нему мне сам Снейп ставил высший балл! – Грейнджер, – Малфой, аккуратно выкладывающий сыр на тосты, будто рисуя кулинарный шедевр, поднял на нее скептический взгляд. – Ты всегда получала «Превосходно» на зельеварении только потому, что на практике в девяносто пяти процентах случаев мы варили яды. – Малфой! И как же я выживала-то раньше без тебя, сама себе готовя завтрак по утрам?! – Понятия не имею, – хмыкнул Драко, нарезая помидоры. – Магия, не иначе. Ну или тебе просто передалось хваленое везение Поттера. Надо будет попросить его и на меня как-нибудь чихнуть, может, тоже заражусь, а то мне с тобой еще жить и жить, а я выжить при этом хочу! – У тебя просто слабый желудок! – У меня просто железные нервы, – возразил Драко. – Подай сливки из холодильника. – Вечно ты командуешь у меня на кухне, – Гермиона обиженно поджала губы и плюхнула на стол пакет со сливками, а рядом с ним два синих контейнера. – Что? Я голодная! И не хочу я твои помидоры! – Ну да, ты хочешь мои булочки, – ухмыльнулся Малфой, с удовольствием наблюдая, как она краснеет. – Я видел в отражении на турке, как ты смотрела на мой зад. Гермиона, взяв себя в руки, нацепила на лицо самое невозмутимое выражение, села за стол и, расстелив на коленях салфетку, как настоящая леди, открыла контейнеры. Достав из первого сосиску, она макнула ее в заварной крем, оказавшийся во втором контейнере, и, закатив глаза от удовольствия, жадно облизала. Драко сглотнул и тут же отпил кофе, чтобы прийти в себя. – Сосиски и заварной крем? Грейнджер, у тебя гиппогрифы не все в стойле или ты беременна? Пора писать отцу, что он станет дедушкой? Он не переживет такой резкий переход в статус старпера. Пожалуй, сначала я пошлю сову Снейпу, чтоб заготовил для него побольше успокоительного зелья, Огневиски и крем от морщин. Голос Драко звучал весело и беззаботно, но во взгляде, которым он окидывал беззаботно уплетающую сосиски Гермиону, сквозило напряжение и беспокойство. – Не переживай, Малфой, – решила сжалиться над ним она, отпивая сваренным им великолепный кофе. – Уж что-что, а предохраняться я умею. Но если вдруг произойдет осечка, я сообщу об этом привычным тебе способом – сумочкой по голове. – Договорились, – с улыбкой облегчения ответил он. К концу завтрака Малфой успел пожалеть, что из-за желания немного подразнить Гермиону не нацепил хотя бы фартук, чтобы прикрыться. Наблюдая, как она с удовольствием слизывает с сосисок крем, он завелся, и теперь его верный друг и боевой товарищ в полной готовности слегка постукивал его по животу, словно хотел спросить, когда будет пора бросаться в атаку. Но, к сожалению, ни одного повода свести милую беседу к сексу Драко, у которого вся кровь отлила от мозга, так и не нашел. В конце концов, не может же он просто подойти и без предупреждения нагнуть Грейнджер над столом? Хотя, почему не может? Он только что готовил завтрак в чем мать родила! И точно так же однажды вышел встречать Поттера, желая наверняка его убедить, что они с Гермионой встречаются. Так что вполне можно выкинуть еще что-нибудь неожиданное: в конце концов, Грейнджер спишет это на причуды аристократов и трудное детство. Очень удобно. За всеми размышлениями пыл Драко слегка поутих, и Гермиона успела отлевитировать грязную посуду в раковину и уже направилась наверх. Момент, чтобы трахнуть ее на обеденном столе, был безнадежно упущен, но Малфой был бы не Малфой, если бы всегда не добивался своего. Войдя в спальню, Гермиона открыла шкаф, принявшись перебирать одежду, чтобы устроить грандиозную стирку. Нахмурившись, она покосилась на верхнюю полку, выделенную специально для Драко, который каждый раз, когда оставался у нее ночевать, слишком громко жаловался, что ему лень тащиться домой переодеваться. С полки из стопки сложенных футболок одиноко торчал белоснежный носок с вышитым на нем фамильным гербом Малфоев. Усмехнувшись про себя, Гермиона запихнула его поглубже, вдруг вспомнив, как впервые увидела трусы Драко – зеленые, с вышитой на них буквой М. Это было в День святого Валентина в его квартире, куда ее занесло, похоже, по воле того самого святого, никак иначе. Как еще объяснить то резкое всепоглощающее влечение, которое она испытала к нему в тот день? Причем не только физическое: Малфой привлек ее своим колким остроумием, а это она ценила в мужчинах больше всего. Да, как ни странно, не ум, а именно чувство юмора было для нее главным в партнере. Ведь какой толк будет от интеллекта, если мужик окажется скучным занудой? Гермиона покачала головой, понимая, что никогда не признается в этом Драко, но ей с ним невероятно повезло: в нем в равной степени сочетались такие качества, которые делали его буквально идеалом для нее. Он умный, милый, заботливый, понимающий, страстный, внимательный и чуткий, великолепный любовник… и та еще заноза в заднице. Кто бы мог подумать несколько лет назад, что она будет без ума от слизеринского хорька, который когда-то бесил ее настолько, что она даже врезала ему по носу, хотя всегда была против рукоприкладства. Зачем, если есть чудесные проклятия на любой вкус и Летучемышиный сглаз, которому она научилась у Джинни? Рядом с Малфоем сердце Гермионы всегда замирало, а потом начинало биться чуточку быстрее, отчего в груди разливалось сладостное тепло, название которому она прекрасно знала, хоть и не представляла себе, как сказать о своих чувствах Драко. Вздохнув, она решила, что подумает об этом позже и, подхватив охапку одежды, захлопнула дверь шкафа. Протяжный звонок в дверь застал ее за накладыванием на белье заклинания стирки, и она крикнула: – Драко, открой, пожалуйста! – Ты ждешь гостей? – отозвался Малфой откуда-то снизу, и следом послышался звон посуды. Гермиона мысленно умилилась: какой умничка, не забыл про посудомоечное заклинание. Понадобилось всего лишь четыре месяца, чтобы вдолбить ему, что, оказывается, посуда не сама по себе становится чистой, а благодаря рабскому труду несчастных домовиков. Которых у нее дома нет. – Никого не жду! – отозвалась Грейнджер, борясь с чертовым заклятием: почему-то вместо того, чтобы стираться, одежда начала брызгаться водой во все стороны, как пес после купания. При том, что чары всегда давались Гермионе легко, дурацкие бытовые заклинания словно чуяли в ней маглорожденную и отказывались работать как надо, будто пытаясь заставить ее делать все по-магловски. – Да ты еще грязнокровкой меня назови! – в сердцах выпалила Гермиона, когда футболка Драко, которую она утащила у него, чтобы использовать вместо ночной рубашки, обдала ее водой, как из душа, презрительно скривив воротничок, словно насмехаясь над ее жалкими попытками правильно наложить заклинание. – Фините! – рявкнула Грейнджер, и одежда тяжело шмякнулась обратно в тазик, еще раз обрызгав ее напоследок. Гермиона вздохнула, прислонившись к стенке и пытаясь успокоиться. Может, стоило все-таки выйти замуж за Рона? Если бы ее фамилия была Уизли, чертовы бытовые заклятия накладывали бы сами себя и еще кофе в постель приносили бы. Но, вспомнив о том, как мило выглядел голый Драко у нее на кухне, Гермиона покачала головой: нет, она все правильно сделала. – Грейнджер, а где все мои трусы? – раздался из спальни озабоченный голос Малфоя, и, выглянув туда, Гермиона застала его за сосредоточенным разглядыванием выделенной ему полочки в шкафу. На мгновение задержав взгляд на его заднице и снова некстати вспомнив свою фантазию с поркой, она тряхнула головой и, не желая признаваться, что все трусы в стирке, спросила: – А кто приходил? – А где мои трусы? – упрямо переспросил Драко, уперев руки в бока. – Гусеничке пора спать. Поиграли и хватит. Познакомились с миссис Джонс и баиньки. – Что?! – воскликнула Гермиона, размышляющая, сойдет ли совок для мусора в качестве инструмента для порки, но тут же забыв обо всем. – Ты открыл дверь соседке в таком виде?! – Конечно, – невозмутимо отозвался Малфой, скрупулезно перебирая аккуратно сложенные футболки. – Поттеру ведь однажды открыл. А миссис Джонс только рада была вспомнить, как оно выглядело когда-то в молодости. Благодарила, даже на чай позвала. – Малфой! – Что? – он выглянул из-за дверцы шкафа и показал ей язык. – Да успокойся ты, Грейнджер. Не видела она ничего! Я накинул твой халат, который валялся внизу на кресле. Пришлось немного его трансфигурировать. Жаль, не успел сделать его розовым, но и так сошло. Миссис Джонс опять искала свою кошку. Я посоветовал посмотреть на чердаке, и она назвала меня милым мальчиком и действительно позвала на чай. Гермиона недоверчиво сощурилась. Миссис Джонс была старой сварливой каргой, обзывающей всех соседок моложе шестидесяти профурсетками, а соседей-мужчин – просто говнюками. Ее ненавидела вся улица, как и ее кошку, чем-то отдаленно напоминающую миссис Норрис. Гермиона даже как-то подумывала познакомить Джонс с Филчем: они явно нашли бы общий язык. С чего бы вдруг этой злобной мегере звать Драко на чай, было неясно. – Грейнджер, твоя подозрительность меня оскорбляет! – вдруг чопорно заявил Малфой, сразу напомнив ей, что он все-таки аристократ. – Я просто был милым с этой старой грымзой. Ты же знаешь, как я это умею, – он захлопал глазками, сразу став похожим на умильного маленького щеночка. – Тебе не стоит переживать, все десять дюймов этой гусенички только твои и ничьи больше! Ты ведь об этом волновалась? – он вдруг в три шага оказался рядом и навис над Гермионой, пристально глядя в глаза. Его рука нежно коснулась ее щеки, а большой палец словно случайно погладил уголок губ. – Не нужно беспокоиться. Я только твой… Гермиона облизнула губы, судорожно сглотнув. Близость его обнаженного тела не могла ее не волновать, особенно когда он так ласково дотрагивался и страстно шептал какие-то слова… Неважно, какие, главное, что его голос звучал так хрипло и возбуждающе… – Десять дюймов, говоришь? – упрямый мозг, привыкший все анализировать, вдруг узрел нестыковку, и она перевела взгляд на уже ставший полутвердым член. – Я вижу от силы шесть (десять дюймов = примерно двадцать пять сантиметров, шесть дюймов = примерно пятнадцать сантиметров, прим. авторов). Куда дел остальное? Отсохло и отвалилось? – А ты погладь, и оно к тебе потянется, как цветок к солнцу, – вкрадчиво проговорил Малфой, все еще не оставляющий надежду на утренний секс. Который скоро уже плавно перетечет в полуденный, если его фирменное обаяние срочно не заработает. Однако Гермиона только фыркнула и отстранилась, сделав шаг в сторону ванной, где ее все еще дожидалась стирка. – Может быть, мне его еще полить и удобрить? А по весне пересадить в горшочек, чтобы он расцвел и заколосился? А что, неплохая идея: если у меня будет комнатный пенис, зачем мне тогда все остальное к нему прилагающееся? Драко обиженно засопел, и Гермиона, с удовольствием понаблюдав, как на глазах съеживается его эго, удалилась в ванную, чтобы закончить дела. Повоевав еще немного с заклинанием, она наконец справилась, и белье начало послушно стираться, весело плескаясь, так что забрызгало ее с ног до головы. – Какое зрелище, – проговорил вдруг сзади голос Малфоя, и она закатила глаза, понимая, что под намокшей футболкой явственно проступил ее кружевной лифчик. – Да ты совсем мокрая, милая. Хочешь, я помогу тебе вытереться? Снимай эту ненужную тряпку. – Малфой, что тебе надо? – взревела Гермиона, накладывая на себя высушивающее заклинание. – У меня еще куча дел по дому, а домовика здесь нет! И слава Мерлину! – поспешила добавить она, зная, что Драко сейчас начнет предлагать вызвать эльфа из мэнора. – А ты почему до сих пор голый? Хоть бы срам прикрыл! – Я так и не нашел трусы. А ты говоришь совсем как миссис Джонс, – ухмыльнулся он, складывая руки на груди. – Будешь меня отвергать, тоже остервенеешь и станешь ходить по соседям в надежде посмотреть на чей-нибудь член. Грейнджер, тебе это надо? – Мне не надо, чтобы у меня дома был бардак! Как в борделе! – зачем-то добавила она и, увидев озадаченное выражение лица Драко, только отмахнулась. – Поэтому я пойду смахну внизу пыль, а ты оденься и перестань размахивать передо мной своей колбаской! Барбекю сегодня все равно отменяется! – Это мы еще посмотрим, – едва слышно пробормотал Драко ей вслед. Раздраженная Гермиона спустилась в гостиную и уже взялась было за палочку, как вдруг обратила внимание на идеальный порядок, царящий в комнате. Не веря своим глазам, она подошла к висящей на стене колдографии Гарри и Рона и провела по ней пальцем в поисках пыли. Рамка была абсолютно чистой, как будто ее только что протерли. Растерянно поморгав, Гермиона проделала то же самое с журнальным столиком, книжной полкой и подоконником. А потом опустилась на колени и внимательно вгляделась в пол. Все вокруг было идеально чистым, хоть приноси с работы опасные артефакты и испытывай прямо на полу: он был почти стерилен. Озадаченно нахмурившись, Грейнджер прошла на кухню и замерла в дверях: тут тоже все сияло чистотой и стояло на своих местах, чего, на самом деле, почти никогда не бывало. – Просто волшебство какое-то, – пробормотала она и подняла глаза наверх, туда, где сейчас находился Малфой. Еще раз оглядевшись и полюбовавшись идеально чистой комнатой, она поспешила на второй этаж. Драко в спальне не оказалось, но на тумбочке лежало высушенное и аккуратно сложенное белье, которое, видимо, успело достираться, пока она играла в детектива, выискивая вместо улик пылинки на полу. Из приоткрытой двери ванной вдруг донесся плеск, и Гермиона заглянула туда. Ее глаза удивленно расширились, а челюсть сама собой устремилась вниз от открывшейся ей картины. Все горизонтальные поверхности в ванной были уставлены свечками, источавшими тонкий аромат апельсина и ванили. На переносном столике, с помощью заклинания левитации зависшим над ванной, стояла запотевшая бутылка шампанского и два фужера. Рядом виднелось блюдо с аппетитной красной клубникой и миска со взбитыми сливками. А в воде посреди пышной пены лежал Драко, расслабленно вытянувшийся во весь рост, благодаря трансфигурированной ванне, которая стала, по меньшей мере, в три раза больше. – Присоединяйся, милая, – промурлыкал он, открыв глаза, и, взяв со столика палочку, сделал небрежный взмах, заставив бокалы наполниться шампанским. – Драко… – ахнула Гермиона, подходя ближе и запуская руку в приятную теплую воду. – Когда ты все успел? – Я не хотел, чтобы ты потратила весь выходной на домашние дела, вместо того чтобы провести его со мной, поэтому поколдовал немного внизу, пока ты занималась стиркой, – с легкой улыбкой ответил он и, привстав, стащил с нее футболку и отбросил в сторону. – Вместо того, чтобы провести его с тобой? Эгоист, – усмехнулась Гермиона, избавляясь от джинсов и белья и забираясь в восхитительно пахнущую какими-то восточными маслами воду. – Но тебе же это нравится, – прошептал ей на ухо Драко, обнимая ее сзади и нежно касаясь губами шеи. – Ты так устаешь на работе, что заслужила немного времени для себя… Ну и для меня, конечно, тоже. Гермиона хотела ответить что-то язвительное, но слова вылетели у нее из головы, когда ладони Малфоя медленно скользнули по ее плечам вниз и легли на грудь. Пальцы легонько потерли соски, мгновенно затвердевшие от такой неторопливой ласки, а затем слегка их оттянули, вырвав из груди жалобный стон. – Сегодня мы не будем никуда торопиться, – снова горячо зашептал ей на ухо Драко, и его ладони поползли по ее напрягшемуся животу вниз и остановились на лобке. – Все дела по дому сделаны, и день принадлежит только нам. Расслабься, милая… Я о тебе позабочусь. – О да, повтори еще раз, – простонала Гермиона, чувствуя, как его палец проник в расщелину между половыми губами и лег на клитор. – Я о тебе позабочусь, милая, – с готовностью прошептал Малфой, целуя ее в шею, затем в щеку и в носик. – Да нет же. Повтори про дела. Что они сделаны и все такое. Я могу слушать это бесконечно, – умиротворенно сказала Гермиона, расслабляясь в его руках и ощущая, как мышцы постепенно покидает напряжение. Драко только усмехнулся и, сделав несколько медленных круговых движений на клиторе, убрал руку, решив немного помучить ее ожиданием. Приняв его игру, она подалась бедрами назад и потерлась попкой о его напряженный член. – Почему ты всегда целуешь меня в нос? – спросила вдруг она то, что интересовало ее уже давно. – Не всегда, – улыбнулся он, скручивая ее намокшие на концах волосы в жгутик и перебрасывая их через плечо, чтобы не мешались. – Ну хорошо, – согласилась Гермиона. – Не всегда, но часто. – Это что-то вроде моей личной приметы, – помолчав, ответил он, бесцельно скользя ладонями по ее телу. – Обычно после этого у нас бывает секс. – Но ведь иногда ты целуешь после секса. – В такие моменты я надеюсь на второй раунд, – усмехнулся Драко и, приподнявшись, усадил ее напротив себя. Она вопросительно подняла брови, но Малфой, взяв в руки ее ступню, принялся нежно, но чувствительно ее разминать, не забывая поглаживать каждый пальчик. Стон наслаждения вырвался из груди Гермионы, и, откинувшись на бортик ванны, она расслабилась и закрыла глаза. – Шампанского, милая? – предложил Драко, и она кивнула, приняв у него запотевший бокал. Холодное игристое вино приятно контрастировало с теплой водой в ванне, клубника была очень сладкой, а мягкие и уверенные движения сильных пальцев Малфоя, дарящих расслабление усталым ступням, заставляли думать, что она попала в рай. Вдруг вокруг большого пальца ее ноги сомкнулись губы Драко, а язык нежно лизнул влажную кожу. Из груди Гермионы вырвался сладостный вздох: она и представить себе не могла, что это так приятно. Малфой легонько посасывал ее палец, и она, наблюдая за ним потемневшим взглядом, поняла, что еще никогда не видела зрелища эротичнее. Двинув бедрами под водой, она застонала, когда клитор пронзила острая волна желания. Драко тяжело выдохнул, выпустив изо рта ее палец, и прижался щекой к щиколотке, ладонью скользя вверх по бедру. Его пальцы невесомо коснулись расщелины между половыми губами, и в тот же миг он провел плоским языком по ее ступне. Гермиона дернулась: одурманенный вожделением мозг смешал все ощущения, и ей на мгновение показалось, что Драко лизнул ее между ног. – М-м-м, – простонала она, подаваясь бедрами навстречу его пальцам, но Малфой тут же убрал руку и поцеловал каждый пальчик на ее ноге, а затем взялся за вторую ногу. – Фетишист, – хрипло проговорила Гермиона, наблюдая, как он целует ее щиколотку. – Да, – выдохнул он, принимаясь разминать пальцами стопу. – Ты мой фетиш. Мерлин, какая же ты сладкая, Грейнджер. Я мог бы вылизывать тебя часами, – он снова жадно вобрал в рот большой палец ее ноги и слегка прикусил. Дыхание Гермионы сбилось, и, не выдержав, она потянулась рукой к клитору, пошире разведя бедра в стороны. В глазах Малфоя плескался огонь вожделения, когда он смотрел, как она ласкает себя, выгибая спину все сильнее, как дрожит ее тело, как поблескивают влажные от воды твердые соски, вызывая желание собрать губами каждую каплю, как подергиваются ее бедра в предвкушении оргазма. Вдруг Гермиона открыла затуманенные страстью глаза и распутно улыбнулась, напомнив ему обольстительную демоницу-суккуба, которую он однажды видел в одной из книг библиотеки Малфой-мэнора. Закусив губу, она легонько толкнула его в грудь, вынуждая откинуться на бортик ванны, и тут же на ноющий от напряжения член легла ее ступня. Ловкие пальчики погладили уздечку, а пяткой она коснулась мошонки, заставив его прерывисто выдохнуть. – Я хочу кончить вместе с тобой, – хрипло прошептала она, и Драко ощутил подступающее сладкое безумие, когда Гермиона сжала его член между ступнями и принялась ловко ласкать, словно не раз практиковалась в этом. Вздрогнув, он подался бедрами навстречу ее движениям, чувствуя, как поджимаются яички, готовясь выплеснуть сперму. – Если ты хочешь кончить вместе, тебе лучше остановиться, – напряженно проговорил он, поймав ее щиколотку. – Иди сюда. Гермиона не заставила себя упрашивать. Ее грудь качнулась возле его лица, рука обхватила ствол его члена и приставила к истекающему смазкой отверстию. Закрыв глаза, Гермиона медленно опустилась вниз, принимая его в себя, и сдавленно застонала, почувствовав внутри всю его длину. Малфой поймал губами ее сосок и, крепко схватив ее за бедра, задал четкий чувственный ритм движений. Голова кружилась от сладкого аромата свечей и масел, вода тихонько плескалась, а воздух наполнили страстные стоны и звук тяжелого дыхания. – Я оттрахаю тебя, а потом вылижу, а потом снова оттрахаю, – прошептал Драко ей на ушко, все крепче сжимая ее бедра и, наверное, оставляя синяки, но Гермионе было все равно: она ускорилась на нем, изогнувшись так, чтобы с каждым толчком головка потирала чувствительную точку G, и вскрикнула, когда напряженные мышцы влагалища начали сокращаться, сжимая его внутри. – Вот так, моя сладкая, – сквозь шум в ушах услышала она голос Драко, а затем он начал резко вбиваться в нее, приближая собственный оргазм. Когда он замер, Гермиона почувствовала внутри содрогания его члена, выбрасывающего сперму, и, подавшись вперед, накрыла его губы своими. Прижавшись к его груди и слушая постепенно успокаивающийся перестук сердца, она ощутила, как ее охватывает безграничное и бесконечное чувство сближения и единения с этим невообразимым и порой невыносимым, но таким… любимым мужчиной. – Идем в постель, – ласково сказал он и привстал, дотянувшись до палочки и призвав с крючка огромное полотенце, в которое можно было укутать их обоих. – Продолжать лучше там. Едва Гермиона выбралась из ванны, Малфой подхватил ее на руки и не отпускал, пока не уложил на кровать. Расположившись у нее между ног, он коварно ухмыльнулся. – Ты будешь лежать неподвижно, Грейнджер, и слушаться меня, или я тебя свяжу. Ты всё поняла? Гермиона привстала на локте и многозначительно на него взглянула, приподняв одну бровь. – Ладно-ладно, – вздохнул он, подняв руки в примирительном жесте. – Просто лежи. – Вот так-то лучше, – удовлетворенно хмыкнула она, опускаясь обратно. – А то раскомандовался тут. – Может быть, ты хочешь покомандовать? – ухмыльнулся он, дразнящими движениями поглаживая ее бедра и поднимаясь все выше. – Может, и хочу, – отозвалась Гермиона, раздвигая ноги пошире, и усмехнулась, когда Драко сразу же скользнул туда жадным взглядом. – Помнится, ты обещал меня вылизать. Приступай. – Да, Госпожа Грейнджер, – в наглой улыбке Драко не было ни капли покорности, но тем не менее он немедленно устроился между ее бедрами и легонько коснулся кончиком языка клитора. – М-м, – возмущенно простонала Гермиона, дернувшись ему навстречу в поисках более интенсивной ласки, но Малфой тут же отстранился. – Что-то не так, Госпожа Грейнджер? – самодовольно ухмыляясь, осведомился он очень вежливым тоном, в котором сквозило показное беспокойство. – Вам стоит всего лишь приказать, и я тут же всё сделаю. Выполню любое ваше желание. Он игриво прихватил зубами нежную кожу на внутренней стороне бедра, и Гермиона разъяренно зарычала. – Ах так?! Ложись! – резко скомандовала она, и Драко, все еще посмеиваясь, послушался, вытянувшись на кровати во весь рост. – Не двигайся. – Что ты делаешь? – растерянно спросил он, когда она, перекинув колено через его голову, расположилась на нем сверху и осторожно опустилась промежностью ему на лицо. – Заткнись и поласкай меня языком, – приказала она, хватая его за волосы и вжимая в себя. – Ты слижешь все мои соки и заставишь меня кончить. И только тогда, может быть, я разрешу тебе меня трахнуть. Она не видела, как дернулся его член от этих слов, и, глухо застонав, Драко прижался языком к клитору, принимая правила ее игры, хотя в голове уже вертелись варианты мести. Ухватив руками ее за бедра, он потянул Гермиону ниже на себя, заставив буквально сесть ему на лицо: несмотря на всю свою браваду, она была очень осторожна и явно опасалась причинить ему вред. Малфой не отрывался от клитора ни на мгновение, порхая по нему языком все быстрее и заставляя Грейнджер все громче стонать. Вязкая смазка сочилась ему прямо на лицо, но Драко не обращал на это никакого внимания. Спустившись ниже, он погрузил язык в вытекающий из нее пряный солено-горький коктейль, одновременно потирая носом клитор. – Да… вот так, – простонала Гермиона, теряя над собой контроль и вжимаясь промежностью в лицо Драко. – Боже… Задрожав всем телом, она сжала его голову между бедрами, на несколько секунд полностью перекрыв доступ воздуха, однако Малфой, понимая, что ее оргазм близок, лишь только ускорил свои движения и тут же ощутил языком мощные сокращения мышц. Гермиона вскрикнула, на мгновение потеряв связь с реальностью и растворяясь в охватившем все тело наслаждении. Едва придя в себя, она поспешила приподняться и легла рядом, пытаясь отдышаться. – Насколько вы удовлетворены качеством оказанных услуг, Госпожа Грейнджер? – задыхаясь, проговорил Драко и потянулся за палочкой, чтобы убрать с лица липкую вязкую жидкость. – Пожалуй, я оформлю у вас карточку постоянного клиента, мистер Малфой, – отозвалась Гермиона и улыбнулась. – Обними меня, Драко. – Конечно, милая, – он переместился ближе и, заключив ее в теплые объятия, нежно поцеловал в носик. – Да, будет еще один раунд, – заметив ее взгляд, сказал он. – Я же обещал, что трахну тебя после того, как вылижу. Гермиона скосила глаза на его напряженный член и ухмыльнулась. – Похоже, кому-то очень нравится, когда у него сидят на лице. – Похоже, кому-то очень понравилось командовать, – Драко поднял бровь, растянув губы в коварной усмешке. – Вот только тот, кто командует, должен быть готов столкнуться с последствиями и нести ответственность за свои приказы. – Что ты задумал? – нахмурилась Гермиона, настороженно наблюдая, как он приподнимается и нависает над ней, опасно сверкая глазами. В следующее мгновение весь мир перед ее глазами перевернулся, и она успела только вскрикнуть от неожиданности, когда Малфой рывком приподнял ее, развернул и, поставив на колени, ткнул лицом в подушку. Жесткий шлепок оглушительно прозвучал в тишине комнаты, и по ягодице начало расползаться тепло. – Стой так и не двигайся, – распорядился Драко и раздраженно вздохнул, когда Гермиона рванулась, чтобы встать. – Что ты делаешь? – возмущенно воскликнула она, когда ее запястья и лодыжки обвили магические веревки, зафиксировав в унизительной позе на коленях с задницей вверх. – Я же слизеринец, милая, – промурлыкал Малфой, довольно поглаживая пальцами отпечаток своей ладони у нее на попке. – Неужели ты и впрямь думала, что я не захочу реванша? – Если ты собираешься тоже сесть мне на лицо, то иди к черту, Малфой! – сдавленно проговорила в подушку Гермиона, уже успев пожалеть, что не выпорола его, как и хотела утром. Ничего, она прибережет эту идею для другого подходящего случая. – Я всегда знал, что оргазм плохо влияет на когнитивные способности, – вздохнул Драко и ущипнул ее клитор, заставив вскрикнуть. – Если я бы хотел расположиться сверху и трахнуть твой дерзкий ротик, то связал тебя в несколько другой позе. Нет, Грейнджер, я просто возьму тебя сзади и отшлепаю, пока твоя попка не покраснеет и не станет горячей, чтобы потом залить этот жар спермой и смотреть, как белые капли растекаются по алой коже. – М-м, ты там художником-абстракционистом решил заделаться? – раздраженно пропыхтела Гермиона из своей подушки. – Предупредил бы, я бы тебе просто купила мольберт и краски. – О, тебе понравится та картина, что я нарисую на твоей соблазнительной попке, – пообещал Драко, прижимая головку члена ко входу во влагалище. – Остаток дня тебе лучше ходить без трусиков, чтобы я мог любоваться на свое гениальное творение. Это будет мой ответ на твою гусеничку, которая пала смертью храбрых, растворившись в пенной ванне. Гермиона скептически хмыкнула и тут же застонала, когда он одним мощным толчком заполнил ее собой до основания и принялся жестко вбиваться, не собираясь щадить. Через пару минут быстрого темпа он замедлился, и на ягодицы Гермионы обрушился еще один шлепок. Зарычав, Драко продолжил движения внутри нее, чередуя толчки с чувствительными ударами по попке. Стенки влагалища, набухшие и тесные после двух оргазмов, судорожно сжимались от каждого шлепка. Гермиона глухо постанывала в подушку, забывшись и полностью отдав Малфою контроль. Еще одна сокрушительная волна удовольствия все ближе подкатывалась к ним обоим, и Драко ускорился, чувствуя приближение финала. Он больше не шлепал ее, а лишь покрепче вцепился руками в бедра, грубыми резкими толчками вбиваясь в узкое отверстие, в котором бесстыдно хлюпала смазка каждый раз, когда он подавался вперед. Оргазм, охвативший тело Гермионы, оказался настолько мощным, что мышцы влагалища тесно сжали член, и Малфой не выдержал и с глухим рычанием излился внутрь. Едва он вышел, наружу тут же хлынула струйка семени, стекая вниз по бедрам Гермионы, и Драко размазал сперму по ее коже, любуясь обещанной картиной, а затем дотянулся до волшебной палочки и освободил руки и ноги Грейнджер от магических пут. – Нужно будет залечить синяки, – хрипло проговорил он, тяжело дыша, и Гермиона обернулась и подняла на него затуманенный взгляд. – Прости, милая, я слишком сильно сжал пальцы на твоих бедрах… – Мне не было больно, – покачала головой она, вытягиваясь во весь рост и протянув к нему руки. – Мне было хорошо… Иди ко мне. Малфой с готовностью лег рядом и обнял ее, уткнувшись носом в слегка влажные волосы. Гермиона закрыла глаза и расслабилась, нежась в послеоргазменном блаженстве. Все тело приятно ныло, буквально лучась удовлетворением. Сон медленно подкрадывался, готовясь принять их обоих в свои мягкие объятия, но вдруг Гермиона встрепенулась, вырвав Драко из сладкой полудремы. – Так кто это был? – спросила она, и, когда Малфой, открыв один глаз, непонимающе уставился на нее, пояснила: – Ленни? Рори? Или, может быть, Долли? – Эм-м, о чем ты, милая? – Драко состроил настолько невинное лицо, что сразу стало ясно, что он накосячил. – Ой, не притворяйся, что не понимаешь! – Гермиона ткнула его кулаком в плечо. – Кого из эльфов Малфой-мэнора ты позвал, чтобы убраться в доме? Думаешь, я поверю, что ты настолько хорошо владеешь бытовыми заклинаниями, что успел убрать весь первый этаж, пока я занималась стиркой, а потом высушил и сложил белье и организовал пенную ванну, пока я была внизу? Уверена, ты даже не в курсе, что для мытья полов нужно накладывать два заклинания, а не одно! – А второе-то зачем? – полюбопытствовал Драко, уже понимая, что отпираться бессмысленно. – Первое мочит пол, второе моет. Усовершенствовать еще пока никому не удалось. Однако у меня есть пара идей, как можно объединить эти два действия в одном заклятии. Просто времени нет заняться всерьез, – с сожалением сказала Гермиона, мечтательно глядя в потолок. – Кстати о мэноре, – поспешил сменить тему Драко, пока она отвлеклась. – В следующее воскресенье мы обедаем с моими родителями. Он ощутил, как тело Гермионы мгновенно напряглось. – Жду с нетерпением, – буркнула она. После такого восхитительного секса ссориться из-за визита к Люциусу и Нарциссе совсем не хотелось: внешне они всегда были с ней вежливыми и учтивыми, но Гермиона чувствовала, что принять в качестве девушки своего сына маглорожденную, тем более одну из Золотого Трио, далось им нелегко. Однако Малфои всегда умели приспосабливаться. – Не переживай, – преувеличенно бодрым голосом проговорил он. – Все пройдет отлично. Отец уже спокойнее воспринимает тот факт, что мы встречаемся. В наш последний визит он даже не подлил тебе ничего в чай! – О да, – вяло изобразила энтузиазм Гермиона. – Настоящий прогресс. – Хотя он был все еще немного обижен на тебя за то, что в первую встречу ты поменяла ваши с ним бокалы местами. Это было очень невежливо по отношению к хозяину дома – столь открыто выказывать недоверие к поданным напиткам. – Но я же оказалась права! – Гермиона возбужденно села на кровати, сбросив с себя его руки. – В вино было подлито зелье сквернословия! Сколько дней он потом не мог говорить, а только грязно ругался? Два? – Три, – вспомнив ругающегося, как портовый матрос, Люциуса, Драко не сдержался и усмехнулся. – Но это все равно было некрасиво с твоей стороны. – А подливать мне такое зелье, значит, красиво, учитывая, что я работаю в Министерстве магии? – взмахнула руками Гермиона. – Видимо, это какой-то древний обычай гостеприимства среди магов, о котором я ничего не знаю! Думаешь, лучше бы я это выпила? – Ну-у, – он сделал вид, что задумался, а затем игриво поднял бровь. – Мне нравится, когда ты ведешь себя как плохая девочка в постели. Я бы нашел лишний повод наказать тебя за грязный язычок. Гермиона закатила глаза. Ее невероятно бесили все эти разговоры о постельных наказаниях. К тому же, зачем болтать, когда надо просто делать? – Ладно, Грейнджер, пообедаем с моими родителями и потом еще долго с ними не увидимся, – почувствовав ее раздражение, поспешил успокоить ее Драко. – Я же не предлагаю тебе переехать в мэнор! – Боже упаси! – содрогнулась Гермиона, представив себе, как она каждое утро лицезрит кислую мину Люциуса за завтраком и обсуждает с Нарциссой цветы для оранжереи. Уж лучше снова жить с Уизли и отбиваться от близнецов, пытающихся подглядывать за нею в душе. Но при Драко такое лучше не упоминать, иначе опять будет весь вечер дуться и кричать, что он якобы не ревнует и «ой всё!». – Но мы можем переехать ко мне! – бодро продолжил Драко, и у Гермионы сложилось впечатление, что он давно хотел начать этот разговор, только не знал как. – Я так и не нашел здесь свои трусы! И мне этой малюсенькой полочки в шкафу мало! Мне и в моей квартире огромного шкафа мало! А ты еще там целый ящик заняла! – Целый ящик?! – вскипела Гермиона. – Да я туда свой лифчик с трудом могу запихнуть! Потому что у тебя носков с фамильным гербом четыре десятка, и они везде! А про трусы я вообще молчу! Куда тебе столько? Ты как их пачкать умудряешься в таком количестве? Хотя нет, я не хочу это знать! – Конечно, у меня много носков! – фыркнул Драко. – Ты же сама мне их пачками присылала, чтобы освободить несчастных домовиков Малфой-мэнора! Которые, кстати, мне потом на этих носках фамильный герб и вышили! И были счастливы угодить! – Я ни за что не стану жить в доме, где используется рабский труд! Кстати, спасибо за уборку, но об эксплуатации труда домовика в целях уломать меня потрахаться, мы еще поговорим! – Гермиона сложила руки на груди и вызывающе уставилась на Малфоя. – А что насчет дома, где работает свободный домовик? – вдруг спросил он и выжидающе посмотрел на нее таким взглядом, что Грейнджер сразу поняла: вопрос задан не просто так, и ему очень важен ее ответ. – Что ты хочешь сказать? – Только то, что я присмотрел для нас уютный домик, где поместятся все твои лифчики и мои трусы, – напряженно ответил Драко, нервно водя пальцем по узору на постельном белье. – Но так как нам обоим некогда будет делать уборку на такой большой территории, я списался с Макгонагалл и попросил ее уступить нам Винки. Она будет готовить, стирать и убирать за четыре галлеона в месяц и бутылку Огденского. Если, конечно, ты согласишься… съехаться со мной. – Драко, – ахнула Гермиона, чувствуя, как в груди начинается колотиться сердце, а на глаза наворачиваются слезы. – Ты действительно готов платить домовику зарплату… ради меня? Чтобы мы с тобой жили вместе? И ты договорился с Винки? О боже, Драко, – она громко шмыгнула носом и обняла его, уткнувшись носом ему в шею. – Это так мило! Не могу поверить, что ты сделал это! Вопреки всем принципам, которые в тебя вбивали с детства… – Нет, потому что я люблю тебя, глупенькая, – вдруг нежно сказал Драко и замер, сам не веря тому, что произнес это. Он так долго думал и столько переживал о том, как признаться Гермионе в своих чувствах, что теперь, когда заветные слова вырвались сами собой настолько легко и естественно, он не поверил, что это действительно произошло. Сердце колотилось так, что, похоже, Грейнджер слышала его глухие удары. Казалось, что этот звук слышал весь мир. Тревожное ожидание затягивалось, заставляя нервничать и сомневаться в себе, однако Гермиона, отстранившись и заглянув ему в глаза, вдруг счастливо улыбнулась и ответила: – Я тоже люблю тебя, дурачок.