Что в кармане у Гаруспика?

Юлия Люричева принадлежала к тем немногочисленным счастливцам, которые даже в сердце ужасающей эпидемии вполне способны неплохо провести время с хорошей книгой. Если же выдать им в придачу удобное кресло и приличное освещение, то даже смерти придётся подождать. Смерти, может, и пришлось бы, а вот некоторые дурно воспитанные люди ждать не привыкли. Юлия как раз углубилась в любопытный, хоть местами и претенциозный труд по философии, когда рядом пахнуло кровью, степными травами и нестиранными мужскими носками – букет ароматов, уже прочно ассоциирующийся со вполне конкретной персоной. - Я читаю, - сообщила Юлия с невольным раздражением и подняла перед собой книгу обложкой вверх. - М, - откликнулся Гаруспик, бегло взглянув на обложку без всякого интереса. Выглядел он так, будто не спал последние дня три и нетвёрдо сознавал, где находится и что делает. – Экзистенциализм? Зачем? На улице полно, - и после краткой паузы добавил. – С феноменологией вместе. Жар был? Жажда, тошнота? Галлюцинации? – и потянулся грязной рукой пощупать Юлиин высокий лоб. Хорошо хоть перчатку снял. – С заражёнными контактировали? - Нет, нет и нет, - смирившись, ответила Юлия и опустила книгу. В конце концов, щит из неё получился так себе. - Хорошо, - Бурах заторможено моргнул и поставил на край стола аптечный пузырёк. – Принимать для профилактики. И у меня будет к вам просьба. С этими словами он пошарил в набрюшном кармане (или это считалось сумкой? Юлия не была уверена), последовательно извлёк и положил на стол подозрительный влажноватый свёрток, несколько пузырьков с таблетками, вязанку трав и наконец – крошечного младенца, завёрнутого во что-то, больше всего напоминающее столовую салфетку. Юлия решила бы, что это кукла, но ребёнок, едва почуяв, что его оторвали от тёплого большого человека, разинул маленький рот и надсадно заорал. Абсолютно не смущаясь этим фактом, Гаруспик положил вопящего младенца на руки Юлии, прямо поверх раскрытой книги, поставил на стол бутылку молока с всунутой вместо крышки свёрнутой марлей (не иначе, от бинта оторвал), споро убрал обратно в карман всё прочее своё имущество и деловито бросив: - Присмотрите за ним пару часов, вечером вернусь, отнесу его в управу. Сами не выходите! Опасно, - удалился прежде чем Юлия нашла, что сказать и поняла вообще, как ей реагировать на столь нелепую и неожиданную ситуацию. Ребёнок плакал. Юлия недоумённо смотрела на его сморщенное в крике лицо, потом придумала согнуть руки, как бы прижимая ребёнка к себе. Она ни на что особенно не рассчитывала, но это неожиданно сработало – младенец сперва стал плакать тише, а потом и вовсе замолк, только смотрел обиженными глазами мутно-голубого цвета, какой бывает, например, у молочных котят. - Вот вам и экзистенциализм, - ошарашенно произнесла Юлия, ни к кому не обращаясь, и младенец вякнул, будто бы в знак согласия.