Приторная сладость специй

Джину начинает казаться, что что-то не так, когда мысли о том, как Намджун целует его жарко и с напором, а не нежно, водит руками по голому телу, а не останавливается у пояса брюк, оглаживая ягодицы через ткань, доставляют более сильное удовольствие, нежели когда-либо до этого, становясь навязчивыми. Джин глубоко вдыхает острый запах сидящего рядом альфы и судорожно пропускает через себя, обеспечивая им все внутренности. Розоволосый вжимается в Кима сильнее, чем обычно, поджимает ноги под себя, скручиваясь в комочек так, что с ног до головы оказывается поглощён одурманивающим ароматом. Сейчас комфортно только так, тело будто жаром пышет и цепями хочет себя приковать к блондину, пока тот мягко перебирает яркие пряди, задумавшись о своём. У Джина в голове миллион мыслей роится, и ни об одной вслух говорить не хочется. Он понимает – первая течка скоро, такова нормальная реакция на любого альфу, а этот сидит вплотную и держит за талию к себе притянутым – омежья сущность впервые так яростно пищит и визжит внутри. Только розоволосый другого альфу не хочет, ему только этот нужен и он не знает, с чего вдруг так категоричен его внутренний зверь. Что-то сделать хочется до чешущихся ладоней и покалываний в кончиках пальцев. Кажется, так и кричит – ну же, коснись. Родители Намджуна до вечера дома не будут, а кроме них и лежащей в углу комнаты Лапы никого в доме нет. Джин бы постеснялся слишком умного взгляда животного на себе и своих тонких пальцах, медленно лезущих под чёрную толстовку Кима, но мозг начинает бить тревогу и перед глазами уже плывёт от желания хотя бы просто прикоснуться и почувствовать тот же жар. Омега выбирается из крепкого захвата и серьёзно смотрит на парня, облизывая пересохшие губы. Намджун сразу видит ту, ранее никогда не появлявшуюся в чужом взгляде эмоцию – похоть. У Джина взгляд расфокусирован, и руки, стоило их оторвать от крепкого тела, потряхивает и скручивает в спазме. Блондин боится, что Джин в таком состоянии может сделать что-то, о чём потом обязательно пожалеет, но Намджун проследит за тем, чтобы они не вышли за рамки до нужного времени. — Можно я посмотрю на него? — еле двигает языком омега, подавляя порыв вылезти к парню на колени и ни о чём уже не спрашивать, только действовать, желательно не останавливаясь. Младший сразу же понимает, о чём идёт речь. — Если ты этого правда хоче... — не успевает договорить, как длинные пальцы неуверенно тянутся к домашним штанам и цепляют тугую резинку, немного оттягивая вниз. Розоволосый легонько царапает по ткани боксёров и заводит руку за бельё, обхватывая чужой уже полувставший орган, сжимает в ладони, чем вызывает у парня короткий вздох. Джин вытягивает член, не освобождает от вещей полностью, только приспустив, и на пробу проводит пальцами от основания до верха, собирает их в кольцо. Намджуна от такой картины ведёт, потому что Джин трогает с особой осторожностью, будто пером водит. Альфа думает, тот боится его, но старший боится себя и своих рвущихся наружу желаний. Он медленно водит вдоль ствола, наблюдая, как оттягивается крайняя плоть и возвращается обратно, впитывает все полустоны блондина рядом и растирает по головке смазку. Намджун откидывает голову назад. — Ты можешь не только касаться, но и попробовать, — на выдохе произносит альфа, наслаждаясь нежной, а не своей мозолистой, рукой на члене, кусает губы, по привычке пытаясь вести себя тихо. Намджун не думает, что сказал что-то не то, он и не сказал, но омегу отрезвляет моментально. Внезапно нахлынувшее наваждение сходит так же резко, не оставляет и осадка, и Джин отдёргивает свою ладонь от чужого органа, шокировано расширяя глаза, будто не верит, что мог такое сделать. Старший в своём мирке был, пока блондин молчал, думал, что это сон, возможно. — Обойдёшься, — вскрикивает омега, подрываясь с места к двери, и уносится в ванную умыться. Их ещё ждёт разговор, но в этот раз Джин не подойдёт так близко к пасти похотливого чудовища, пусть никакого чудовища и в помине нет. Розоволосый сам нарвался на откровенности, а теперь признать, что он вот такой непорядочный, в то время как Намджун к нему даже не притронулся за то время, намного выше его сил. Даже самому себе. Себе, тем более, вернее – перед собой стыдно в первую очередь. Джун разочарованно стонет, сжимая тканевую обивку на спинке дивана. Его ещё не оставляли со стояком – не то, чтобы кто-то, кроме его руки, вообще ему в трусы лез – член требует срочной разрядки, потому что образ жаждущего омеги засел на подкорке мозга и требует срочной дрочки в душе на соблазнительную картинку. Блондин сжимает зубы и бьёт кулаком по мебели. — Пиздец.