Одаренные

По возвращению домой все то же самое: обед, тихий час у малышки, занятия, ужин, и я вновь ее укладываю спать, но предварительно напоив чаем. Засыпает она быстро, да и я вместе с ней. Я давно не выходила из дома дальше территории, поэтому подустала за целый день. Просыпаюсь около часа ночи и покидаю детскую спальню, иду в душ и тут вспоминаю, что отдавала Анье в прачечную свою ночнушку. К слову, она самая удобная из всех предложенных мне в гардеробе. Она мягкая и не шелковая. Не привыкла я к роскоши еще. Знаю, что шатенка будет разбирать вещи завтра по спальням, но мне она нужна сейчас. Черт меня дернул выйти из спальни босиком, в одном полотенце и с мокрыми волосами, но я была уверена, что все спят. На лестнице замечаю брюнетку, которая устало поднималась наверх, а сейчас смотрит на меня большими глазами. Еще немного, и ее зрачки выйдут из орбит. Крепко держу полотенце сверху над грудью, а второй рукой прижимаю ткань к паху: все-таки я стою на несколько ступеней выше и полотенце не такое уж длинное. — Я... Я... — опять заикаюсь. Я смущена очень сильно. — Мне нужна сорочка моя, а Анья только сегодня привезла вещи из прачечной. Ноль реакции. Вздыхаю и пытаюсь пройти, не задев девушку, вот только сейчас подмечая, какая узкая лестница. Или Лекса стоит посередине? Практически спиной начинаю скользить по стене, ощущая, как мое сердце подпрыгивает в который раз, когда мы находимся на очень близком расстоянии с ней. Я не успеваю пройти, как меня резко притягивают к себе и целуют, взламывая мой замок из губ своим языком. Жадные губы пожирают меня, и я не особо сопротивляюсь, лишь чувствую, что не смогу так долго устоять на ступеньках. Сильные руки бродят по моему телу и не находят покоя, пока махровое полотенце не падает вниз. Это просто абсурд! Я стою обнаженная посреди большого дома и разрешаю себя целовать после всего случившегося, после того, как меня отвергли. Но я ничего не могу с собой поделать, не могу даже сдержать себя, выпуская стон, когда ее язык спускается на мои шею, ключицу, достигая декольте. Страсть поглощает меня и, похоже, ее тоже, когда она лицом утыкается в мою грудь. Я задыхаюсь в прямом смысле этого слова, но чувствую, как все же меня за руку тянут наверх. Я бы выдернула руку, раскричалась, но не в таком положении, когда меня ведут: я впереди, брюнетка прижата к моему телу сзади, целует шею, а также умелыми руками массирует мою грудь, не оставляя мне ни единого шанса, чтобы моя голова наконец заработала. Мы быстро оказываемся в моей спальне, и все происходит с того момента, на котором мы закончили в тот предательский день... Только тогда была ее спальня, и я взяла инициативу. Сейчас я боюсь даже пошевелиться, боюсь, что этот момент исчезнет. Я сижу на краю кровати, Лекса кусает мои соски, которые уже давно затвердели. Это приносит боль и одновременно накатывает волнами дрожи на мое тело. Она раздевает себя быстро, и уже ее руки блуждают по моим бедрам, ягодицам, спине, нежно захватывают мою одну грудь в то время, когда сосок другой груди находится в ее ненасытном рту. Под болезненно-воспламеняющими движениями языка, рук ощущаю, как кровь в моих жилах неминуемо разгорается, и просто-напросто умираю от желания. Брюнетка дерзко опрокидывает меня на кровать, скользя своими губами вниз, и в то же мгновение кусает мои половые губы. От неожиданности взвизгиваю, но затем ощущаю касания языка, который усердно зализывает невидимую рану на них. Мое сердце сейчас взорвется от неописуемого желания, которое пронизывает мое тело, разливая по нему удовольствие. Далее мои губы раздвигают пальчиками и медленно начинают вылизывать снизу-вверх, прокладывая неспеша дорожку к клитору. Я пылаю огнем. Кажется, если поднести ко мне бумагу, она вспыхнет! Ее язык опытный, неутомимый, со всей страстью и ненасытностью проталкивается внутрь. Я завываю, растворяюсь, выгибаюсь, и меня пронизывает судорогами и дрожью. Она приподнимается и не дает мне отойти от оргазма, садится на меня своей напряженной промежностью, начинает двигаться в ускоренном темпе и задыхаясь. В этот момент ее глаза темные, полны страстью и нетерпением. Каждое ее движение заставляет меня вздрагивать, я пытаюсь немного сместить ее со своей промежности, но у меня ничего не получается, ибо она фиксирует мои запястья руками и наслаждается моим дискомфортом. Немного проходит времени, как я начинаю вновь получать наслаждение, уже сама подмахивая тазом в такт. Я давно не здесь: ни в этой спальне, ни в этом доме, ни в этом мире. А наши сплетенные тела совместно вырабатывают интенсивный сгусток энергии в воздухе. Кажется, наше расставание только усилило желание, давая нам в данный момент переживать нечто ошеломляющее, мощное, приводящее в замешательство. Лекса приподнимается, отпускает мои руки и начинает безостановочно двигаться толчками в меня, помогая себе руками, которые я ощущая на своем тазе и бедрах. Неожиданно вскрикиваю, когда брюнетка переходит в выматыващий ритм, но при этом глубже, сильнее вдавливаясь в меня. Это дает начало моему оргазму. Я не могу престать кричать, проваливаясь в водоворот бурного оргазма, ощущая дрожь каждой мышцы и кровь, приливающую в голову до головокружения. — Блядь! — рычит Командующая, следуя за мной, и падает без сил на меня. Лежу, прижавшись к ней, и чувствую себя полностью счастливой, но это ненадолго... Брюнетка поднимается и начинает собирать свою одежду с пола. — Лекса, останься, — негромко произношу, практически умоляя. — Зачем? — она напяливает на себя пижамные штаны, трусики убирая в карман. — Это был просто секс. Ничего большего. Я чувствую, что внутри меня все сжимается и становится трудно дышать. — Что? — из горла вырывается хриплое восклицание, поднимаюсь и облачаюсь в простынь. Преграждаю путь к выходу, когда она одевается майку. — Просто. Секс, — повторяет она отрывисто, глядя мне прямо в глаза. Это не может быть! Я чувствовала, я вижу, что она борется с самой собой. — В чем дело, Лекса?! — кричу с ожесточением, полностью теряя контроль. — Я не одна из твоих шлюх, я люблю тебя! Я рассказала тебе все в этом чертовом письме, которое писала два дня! Ты не можешь меня простить за то, что я выступала в интересах своей дочери? Или боишься, что тоже меня любишь? Вижу по ее лицу, что она опять не ожидала от меня такой смелости. И, видимо, я задела ее вновь за живое, но в этот раз она защищается от меня саркастической улыбкой. — Как я могу бояться того, о чем даже никогда не думала? — в ее голосе столько холодности и отдаленности, мне становится еще больнее. — И я никого ни разу не прощала. Почему ты думаешь, что чем-то лучше других? Мои глаза уже на мокром месте, но пока еще сдерживаю слезы. Хотя какая разница, Лекса больше на меня не смотрит. — Я тебе завидую, — язвительно выплевываю и пытаюсь оставаться твердой. — Я бы тоже хотела быть в точности, как ты! Посылать все к чертям и не замечать, что творится вокруг! — Кларк, не усложняй, — вижу, как она сглатывает по колебанию шеи. — Давай без драм? Ну трахнулись один раз, второй. Зачем устраивать сцены, как будто бы я теперь тебе что-то должна? Так бывает, смирись. Финну ты же не устраивала сцен? Я права? Вызовешь в защиту Элайзу? Осознавая все и всю тщетность ситуации, я залепляю брюнетке пощечину, которая эхом разносится по помещению. Она ошеломленно прижимает ладонь к своей горящей коже, и я вижу вихрь эмоций, проносящийся по ее лицу. — Убирайся! — кричу, и мне плевать, что это ее дом. Просто пусть уйдет из этой спальни. — Кларк... — ее голос кажется надломленным. — Уходи! Она вздыхает, закрывает на секунду глаза, а когда открывает, ее взгляд становится отсутствующим и пустым. И Лекса покидает меня. Я остаюсь стоять возле двери, опустошенная, с болезненно-пустым глазами, полными слез.