Someone's someone

— Дети, давайте спать~ Лидер уже двадцать три минуты без отдыха пытается уложить неугомонных, застрявших в виртуальной реальности какой-то видеоигры детей. Они сидели всем скопом в большой комнате в кромешной тьме и мучали джойстики и соседей. Крис устал и хочет, чтобы остальные поняли и осознали, что сами тоже устали и главный приоритет для них — добраться до кровати, не уснув, подперев косяк в ванной. — Спатеньки, давайте баиньки, мои заиньки, — уже отчаялся старший. И главное, играют-то двое — Феликс и Хенджин. Остальные — сонная публика, упрямо игнорирующая позывы организма принять горизонтальное положение часиков так на 10 в идеале. Сынмин сидит позади Хвана, обхватив его торс руками и ногами и положив голову на его спину. Он иногда выглядывает из-за плеча на экран телевизора, но свет устройства его слепит, и лучшим решением кажется принять прежнее положение. Минхо и Джисон — слипшиеся зефирки тихо-тихо о чем-то переговариваются, сидя позади всех, в углу дивана. Чанбин валяется в ногах у двух упертых геймеров и дёргает их за штанины пижамы, отвлекая от игрища. Он до этого мелкого дёргал, но тот нашипел на рэпера и отверг его светлые намерения поприставать, чтобы выразить свою братскую любовь. Чан подходит к стене и с видом, будто нажимает на большую красную кнопку, чтобы спустить бомбу, тянется к выключателю. Одна маленькая лампочка в центре комнаты слепит не хуже солнца в полдень. По залу проходится жалобный стон. Бан и сам жмурится — закрыть глаза раньше не хватило мозгов в таком состоянии. Зато это работает. Бродячие принимаются шевелиться и копошится, приговаривая, что спать уж надо наверное, чего тянуть. Ну да, неужели… Парни своими силами или службой доставки до кровати расфасовываются по спальням. Чан сидит на краешке дивана и втыкает в стену. Детей уложил, сейчас послушает тишину и пойдет работать. — Хён, пошли спать, — Чонин, не разлепляя глаз, нащупывает плечо старшего, потом руку и тянет на себя слегка. Поезд не трогается. Буксует. — Ну хен~ — Иди, Нини. Я сейчас посижу и приду, — Крис нагло врёт, а Чонин ни капли не верит. Знает он бановское «посижу». «Посижу» в соответствии с терминологией австралийских кудрявых кенгуру (чрезвычайно редкий вид, почти вымерший, чем последний и единственный представитель усердно и занимается прямо сейчас) означает: не буду спать до пяти утра, выпью три банки энергетика, напишу несколько треков, которые никому показывать не буду, и припрусь в спальню на рассвете. — Тогда я посижу с тобой за компанию. Чонин, не терпя пререканий, усаживается рядом со старшим. А через три минуты уже сопит в обивку дивана. Крис разворачивает ноутбук экраном в другую сторону от младшего, чтобы не сильно мешать. Но это скорее ему мешают, чем наоборот. Взгляд лидера вновь и вновь соскакивает, соскальзывает с открытой программы на безмятежно-милое спящее лицо мелкого. В какой-то момент это начинает отвлекать настолько, что не остаётся выбора, кроме как унести ребенка в его спальню. Но стоит только зашевелиться Чану, как Чонин резко садится и трет глаза. Не ожидавший такого Крис сразу проседает на диване. Потом происходит сцена нежности: Нини сонно ползет по дивану и, достигая цели, укладывает голову на плечо Бана, пытаясь пытаться разглядеть в толще света хоть что-нибудь. Это получается не очень, но зато он без особых усилий, с минимальным набором действий перегружает нервно-влюбленную систему жизнеобеспечения старшего, и тот виснет. Ян, изогнув шею, смотрит вверх и видит линию челюсти Банчана и немного блондинистого беспорядка. Красиво однако… Чонин ловит мельтешащие по клавиатуре на автомате чужие пальцы: — Пошли, хен~ И они пошли. Поздно ж все-таки. Макнэ привел их за руки в комнату старшего и уложил его на кровать, тот выглядел так, будто одной ногой уже в царстве Морфея. Но когда пришло время Яну возвращаться к себе, его не отпустили, все также продолжая сжимать его руку. Чонина долго уговаривать не пришлось, один этот жест — и тот уже лежит у Чана под боком, удовлетворённый мирным сопением спящего лидера.