30 дней

Пауль лежал на кровати и истекал кровью. Сегодня Рихард перестарался. Они как обычно пришли к Круспе в квартиру и начали выпивать, зная что будет дальше. Одна бутылка, вторая, и вот на них уже нет рубашек. Пауль гладит загривок и грудь, спускаясь поцелуями вниз, иногда прикусывая, но тут Цвен чуть сильнее сжимает шею, чем обычно. — Рихард, пожалуйста, не забывайся, — Хайко рвано выдыхает, и набирает воздуха больше- а то будет, как в прошлый раз… — Сегодня будет ещё хуже, милый… Тут Рихард отодвигает Пауля от себя и толкает на кровать. Открывая шкаф, мужчина жадно улыбается и достает кожаную плеть. Хайко сжимается на простынях, зная, что его сейчас ждёт. Плётка проходится по бёдрам, по животу, груди, задевая железными шариками соски. Хирше дрожит. Он понимает, что сейчас будет, но ему это нравится. Боль, граничащая с наслаждением и страхом. Тут слышится размах, а за ним удар. Кровоточащая рана рассекает грудь и неистово горит. Это больно. Это сексуально. Это только его. Рихард наносит ещё пять-шесть ударов, после припадая к ним губами и разжигая ещё больше. Он спускается вниз по животу, а после опять поднимается вверх к губам. Сегодня будет без нежностей. Круспе расстёгивает ширинку, переворачивает любовника на живот и снимает с него шорты, не подготавливая входит. Пауль чувствует боль, а после наслаждение… Ритмичные толчки заставляют мужчину стонать и выгибаться, за что его бьют и до синяков сжимают кожу на бедрах. Не доходя до оргазма, Рихард выходит из разгоряченного Хирше, берет заново плеть и бьёт, просто бьёт и надрачивает себе. Ему это нравится, он это любит… Пять ударов, десять, пятнадцать. Начинает стекать кровь по груди, по спине, по рукам. Спустя минут пять Круспе настигает оргазм, и он падает рядом с мужчиной, который кончил ещё на ударе одиннадцатом.  — Надо сходить за аптечкой, — Цвен проводит по кровоподтёкам, размазывая бордовую жидкость, — сейчас я все принесу, потерпи. Они сидели на диване под пледом. Ландерс, перебинтованный, прижимается к плечу Рихарда, после целуя его.  — Риш, я люблю тебя… — А как я тебя люблю, моя маленькая заноза, — за эти слова он огребает подзатыльник, который был довольно сильным, несмотря на все увечья любовника.