30 дней

Кристоф сидит и ждет. Ждет, как чертов Хатико. Ему это надоело, но с собой ничего поделать не может. Мужчина уже привык сидеть на тумбе в прихожей и с аптечкой в руках. Сама аптечка представляла собой не маленькую коробочку с жаропонижающим и пластырями, а внушительный бокс с кучей обезболивающих препаратов, бинтов и огромных пластырей. Шнайдер сидел уже час не понимая, почему Оливер так долго. По его словам, он уже должен был прийти. Вроде заказ был легкий, а место не так уж и далеко. Что могло вызвать трудности? Такое уже случалось. То время для Кристофа было кошмаром. Риделя не было дома дня четыре, а после он вернулся с разодранной спиной. Шнайдер аккуратно все зашил, но раны заживали очень долго и болезненно, тем более требовали постоянной обработки. Когда же они затянулись полностью, Кристоф так и не решался царапать спину любовника во время бурного секса. Он лишь мягко поглаживал ее в конце, хотя желание вцепиться было слишком сильным. И однажды он не удержался. Во время одного из ярких оргазмов мужчина со всей дури полоснул ногтями по спине. Стала выступать алая кровь. Ларс пытался успокоить Шнайдера, пытался объяснить, что это не так глобально, как накрутил он себя. Но все безуспешно. Из воспоминаний мужчину вырвал скрип двери. В прихожую входит Оливер. Куртка, которая довольно долго служила ему, была, считай без рукавов. Они были содраны, а на предплечье вперемешку с кровью торчал их наполнитель. — Что случилось? Он же сказал, что дело плевое, ничего такого, — Шнай резко соскочил и стал помогать стягивать разодранные клочки, — как, объясни мне, Оливер. — Заказчик не виноват, — тихо говорит Ридель, немного морщась, но сдерживая всю боль в себе, — он не знал, что под его подвалом целое гнездо этих тварей. — Это его проблемы… — Кристоф окончательно стянул куртку. — Божечки, Олли, да ты… ты с ума сошел! Ты это видел вообще?! — он потянул руку любимого на свет, — живо в ванную промывать эту дрянь! — Я не знал… — Я не хочу с тобой говорить! Хотя нет, хочу. Серьезно и в последний раз. Оливер зашел в ванную комнату. Он еле-еле снял, прилипшую к его телу одежду. На спине сразу же стали видны последствия его не очень удачной вылазки, а рядом с ними последствия очень удачного секса. Он не забудет ту ночь. Погружаясь в горячую воду, мужчина вспоминает все до последнего стона. Вот ноги обволакивает горячая вода, а Шнайдер целует его в губы. Тепло доходит до бедер, а Шнайдер спускается ниже. Пах уже под водой, а Шнайдер только берет его член в рот. Вот Олли ложиться полностью, нехотя погружая израненные руки, хотя без этого бы не обошлось, ведь он возбудился. Ларс отчетливо помнит всю вину в глазах, когда Кристоф прошелся коготочками по спине, а ему понравилось. Через минут двадцать появляется виновник «торжества» и начинает прочищать раны, а потом и натирать спину. Дальше Ларс вылезает. Шнай помогает ему вытереться и надеть халат. Они идут в комнату, где Оливер вальяжно расплывается в кресле, а измученный тревогой и ожиданиями любовник, зашивает и перевязывает его руки. Тут Кристоф прерывает молчание. — Я не могу так больше! Мне очень трудно. Я не могу смириться с твоей «профессией». Я каждый раз планирую твои похороны. Каждый раз я бьюсь в тревоге, что ты не придешь. Я не могу так больше Олли… — мужчина согнулся, облокотив голову о руки, которые в ту очередь опирались локтями о согнутые колени. — Я вернусь. Я всегда возвращаюсь. Ты главное жди меня, — Оливер присел перед Кристофом на корточки. Руки со свежими стежками, спрятанными под бинтами потянулись к такому родному лицу, — обещаешь ждать? — Ларс приподнялся и поцеловал его в губы. — Как никто другой, — ответил Шнайдер. После этого, Ридель как-то спросил, какие цветы будут лежать у него на могиле. Шнайдер ответил: те, которые соединили их под ивовым деревом в парке. В один день Оливер так и не вернулся. Кристоф понял, что ждать уже бесполезно. *** Их могилы были установлены под ивовым деревом, а рядом росла клумба с прекрасными белыми лилиями.