30 дней

В городе уже несколько дней ходил слух, что появился маньяк. Сначала пропало две женщины, которые не были похожи, не имели общих знакомых и не пересекались в принципе. Способы убийства тоже различались. Когда нашли еще несколько тел, причем в одном и том же районе, полиция запаниковала, приписав к имеющемуся делу строку «Серийный убийца». Стоило только найти этого мерзавца и упечь за решетку, но это было трудно, так как аналитики не могли составить полного психологического портрета, уж слишком сильно расходился маньяк в своих убеждениях. Но знали о нем точно одно. Он принесет тушку своей жертвы в старый заброшенный дом. Это было десятиэтажное строение на окраине Берлина, где когда-то произошло убийство. Его быстро замяли, так как к нему были причастны самые влиятельные люди Германии, а виновник отделался лишь психиатрической больницей. Никто тогда так и не узнал, что же произошло в этой квартире, но Рихард помнил все до последней капли. Он точно знал, кто это сделал, зачем и как. Его искусно подставили когда-то очень близкие люди. Ему нужна была кровь, чтобы наполнить себя чувством мести до краев. Он помнит, как читал газеты с отзывами Пауля и Кристофа о произошедшем. Горечь подступала к горлу, и ее хотелось выплюнуть, выжать себя и забыть все. А ведь он и правда полюбил Тилля. Полюбил не за красивое тело, которое притягивало взгляд против воли, не за бездонные и такие понимающие глаза, не за этот бархатный и тихий голос, а за душу. Каждый месяц мужчина приносил букет красных роз к могиле любимого. Он никогда не обстригал шипы, хотя и часто ранился. Эта боль шла не в счет рядом с душевными ранами. Круспе часто восстанавливал образ Пауля и Тилля в своей памяти. Он помнил, как открыл дверь, как пустил убийц в дом, как ему вкололи препарат, что обездвижил его, заставляя смотреть, как Линдеманна убивают. Он помнил, когда пришел день выписки. На пороге стоял Ландерс, одетый полностью в черный костюм с бордовым галстуком. Он швырнул в сторону Цвена пакет с деньгами, улыбнулся и ушел. Каким бы принципиальным Рихард не был, но деньги он взял, пообещав отомстить. Он хотел убивать, чтобы что-то заглушить внутри себя. Спустя время он вернулся на место его личного горя. Здание оказалось заброшено, как и половина района, но признаки жизни все же были. Заброшки служили притонами, бесплатными отелями для плотских утех. Он поднялся на девятый этаж, достал ключ из-под дверной обивки, которая только с первого взгляда была неповрежденной, и зашел внутрь. Огромная лужа запёкшейся крови служила своеобразным ковром на кухне. Все сразу же было оставлено. Здесь даже не потрудились хоть что-то убрать. Цвен опустился на колени и провел рукой по темно-коричневой поверхности, и по щеке стекла слеза. Как он мог это допустить? Квартира ему многое напоминало, но и служила хорошим укрытием. Трупы начали находить бомжи, которые рыскали в поисках одежды и чего съедобного. На тела сразу же ставили метку «в процессе». Дела о проститутках никто не будет рассматривать, но если трупов мало. А что если сделать из этого целую серию? — Я буду убивать женщин самыми разными способами, — Рих шепчет куда-то в темноту, — мой портрет не смогут составить, и тогда я подберусь к семье, — он достает косметичку одной из жертв, — это театр одного актера для единственного зрителя, для тебя, — алый след от губной помады остается на стекле фоторамки, где покоится фото Тилля, — нужно лишь немного подождать. Я видел, что магия макияжа творит с этим мусором, делая из него презентабельный комок отвращения. Осталось, лишь научиться, грамотно этим пользоваться. Благо красить ногти я умею. Его образ оттачивался несколько месяцев. Преодолев преграду макияжа, Рихард начал учиться ходить на каблуках. Ровная осанка, подчеркнутая талия, гордый взгляд, но при этом он отрабатывал и женственность. Его движения стали мягкими, походка легкой, а давнее посещение тренажерного зала придало тело менее грубые изгибы, но сила в нем осталась прежняя. Мужчина привык к лифчику, и знал, что его лучше наполнять кожаными шарами с водой, чтобы грудь казалась мягкой и упругой. Отныне юбки не стесняли движений, длинные волосы, успевшие отрасти за все время в больнице и дома, не приносили дискомфорта. Цвен приловчился делать разные укладки и прически, выщипывать брови и терпеть боль от депиляции. Он перевоплотился в свою потенциальную жертву, для того чтобы убивать. Ландерсу нужна была новая уборщица, и он наткнулся на фрау Тод, когда та стояла у них на входе, утверждая, что она по объявлению. — Пропустите эту милую женщину, — крикнул Пауль, окидывая взглядом аппетитную фигуру в красном костюме, — она ко мне. — Спасибо, — Цвен прошел мимо охранников, подходя вплотную к будущей жертве, — герр Ландерс насколько я понимаю, — он слишком долго репетировал этот писклявый голос, — много о вас слышала. — Правда? Надеюсь хорошего. — Замечательного, — Рихард отвел взгляд. — Извините что? — Слышала, что вы замечательный человек, готовый помочь любому члену семьи, несмотря ни на что. — Ну, правда она всегда правда, — мужчина приоткрыл дверь в свой кабинет, приглашая даму вперед, — так вы хотите устроиться у меня уборщицей? — Да. Понимаете, моего мужа зарезали у меня на глазах, после чего я потеряла все что имела. Детей мы завести не успели. Я в депрессии два года провела и лишь недавно решила взяться снова за нормальную жизнь. Взяла новые документы, имя, фамилию. Вот решила денег немного заработать. — Я вас понял. Если вы не против, то проживать будете здесь, в крыле для прислуги. Я распоряжусь, чтобы вам выделили отдельную комнату. График вам принесет дворецкий, как и форму. Надеюсь у нас вам понравиться, — Паулю почему-то сразу понравилась эта женщина. — Премного благодарна, герр Ландерс, — накрашенные губы извернулись улыбкой, — надеюсь, я вас не разочарую. Не много, не мало прошло около трех месяцев, как Рихард стал служанкой Хирше. Он терпел шлепки по заднице, постоянные приставания и влажные поцелуи от своего работодателя, но это все приближало его к цели. Круспе выучил расписание Пауля. Когда его нет, когда он один, когда особняк пустует, когда он полон. Мужчина стал замечать новые привычки бывшего любовника, делал заметки для себя. И в один день, когда все разъехались, а Хайко как всегда сидел над бумагами, Цвен решил действовать. — Добрый вечер, герр Ландерс, — пролепетал Цвен, протирая полки с книгами, — как прошел ваш день? — длинные ноги в сетчатых чулках мелькали, считай перед носом Хайко. — Все хорошо, дорогая Киль, — Пауль прошелся взглядом по таким манящим формам, — а твой? — Довольно прекрасно, — он прошел за спину своей цели, опуская руки на плечи и разминая мышцы, — я наконец приблизилась к тому, чего добивалось относительно долго. — Я рад за тебя, моя дорогая. — Я тоже, — Цвен достал из правого рукава шприц, пока Ландерс целовал левую ладонь, — вы такой нежный, такой чувственный, — игла приблизилась к шее, — вы такая мразь, — в вену влилось лекарство, — а теперь, Солнце мое, мы кое-куда поедем, и нас никто не остановит. Я об этом позаботился. Круспе набирает сообщение охранникам, получая через минуту положительный ответ. Они едут на окраину Берлина. В машине играет тихая классическая музыка. Сумерки сгущаются, и оба замечают это. Все застилает липкая темень. Скоро к Паулю должна была вернуться чувствительность, а мышцы наливаться силой. Именно поэтому машина стала ехать в разы быстрее. Для Рихарда поднять не такое уж массивное тело не составило труда. И через минуты три они были на месте. Ландерса связали и посадили на кухне. Цвен начал стягивать с себя одежду. Сначала он снял верхнюю часть костюма, сбрасывая лифчик и наполнитель, а потом и юбку с чулками, натягивая обычный спортивный костюм. Потом мужчина подходит к зеркалу и смывает макияж. — Как ты уже понял, — он вытирает салфеткой рот, разрывая фразы, — я не намерен с тобой долго разговаривать. Ты ни капли не изменился. — А… ты… стал еще привлекательнее… — Заткнись. Я знаю, что все, что случилось с Тиллем твоих рук дело, — в руках Рихарда появились ножницы, — и я буду мстить, но сначала, ты дашь распоряжение о том, что я становлюсь на твое место, — длинные пряди падали на пол, а кроме голоса Цвена в квартире было слышно клацанье металла, — я все разузнал, это можно сделать, особенно если ты передаешь бизнес в наследство. — Ты хочешь мне отомстить мне и забрать все, что я нажил, между прочим, честно, — взгляд поднимается на бывшего любовника, — а как же Кристоф? — Его я уберу когда приду к власти. А теперь я развязываю тебя и ты пишешь это от руки, числом прошлого месяца, — Круспе приставляет пистолет к лохматой макушке, попутно развязывая веревку, — делай быстрее. Ландерс быстро начеркал завещание, а после позвонил нотариусу, который согласился принять только Рихарда и заверить документы. Руки опять оказались в заточении веревок. Цвен притянул стул в центр комнаты, где находилось то самое пятно. — Ты заказал Линдеманна, — мужчина поставил на подоконник фотографию любимого, — я понял это сразу. Ты быстро спелся с Кристофом, который кстати первый пустил о тебе слушок. А ты повелся, повелся и променял меня на деньги и член, который поменьше моего. Но если бы не ты, то я бы не взглянул даже на Тилля, и не полюбил бы. — Романтик. Как и в нашу первую встречу, — Ландерс ухмыльнулся, — давай закончим это. — Согласен. «На окраине Берлина в роковой квартире, где более года назад было найдено тело Тилля Линдеманна, обнаружили труп одного из самых влиятельных людей Германии. Пауль Ландерс сидел связанный на стуле, а сзади торчал нож. Рядом с телом лежала записка со следующим содержанием: ваш любимый и дорогой маньяк закончил свои дела, так что пытаться найти меня даже не пытайтесь». Улик на месте преступления не было найдено». — Вот видишь, ты теперь на более хорошем месте, я за тебя отомстил, — Рихард стоял возле небольшого монумента с изображением Терпсихоры, музы поэзии, — теперь все на своих местах. Господи, как же мне тебя не хватает, — он помял переносицу, — знай, — мужчина положил руку на надгробие, — я люблю тебя даже через сквозь призму смерти. На небе собирались тучи, а на плечи и волосы капал дождь.