30 дней

— Ты привез то, что я просил? — Рихард посмотрел на мужчину перед собой, а после на клетку, накрытую черной тканью, — как же ты его поймал, этого черта? Сколько лет гоняюсь, и все не как. — Так это уметь надо, дорогой мой, — Тилль улыбнулся и приказал своим людям перетащить груз в особняк, — это тебе не вервольфов и посланников божьих ловить. Ладно, ты мне должен, как и договаривались. — Забирай, — Круспе кинул в руки приятеля небольшой мешочек, — я добавил слезы дракона, ты заслужил. — Герр Я-люблю-собирать-всю-хрень, вы так благородны, — Линдеманн приобнял старого друга, — его Паулем зовут. Осторожней с ним, он довольно ранимый и слишком добрый для сумеречных призраков. — Я запомню. В комнате Цвен остался с клеткой наедине. Он приказал опустить железные ставни, не закрывая при этом окон, чтобы прохладный вечерний воздух мог наполнять комнату всю ночь. Мужчина принес бутылку вина и легкие закуски. Недолго до этого он приказал, чтобы в его комнате поменяли все постельное белье, сняли старые картины и повесили новые, сделали отдельный угол для нового питомца. Все было на высшем уровне. — Посмотрим, то ли ты, что имели в виду мои родители, когда писали эту прелесть, — он взял в руку книгу и одним взмахом ладони пролистал до нужного места, — сумеречный призрак, не такой уж ты и неуловимый, — Цвен махнул рукой в сторону клетки, и черная ткань пала, — о боги, ты прекрасен. Перед ним появилось двухметровое, абсолютно черное существо, глаза которого горели светло-голубым огнем. Его конечности были непозволительно длинными и костлявыми, глаза переливались и источали, чуть ли не неоновый свет, рта не было видно, а волосы парили дымом вокруг головы. К железным ставням потянулись острые пальцы, которые были длиной сантиметров тридцать, и робко их коснулись. Были видны ребра, кости таза. Уши были как у эльфов, которых в коллекции Круспе накопилось достаточно. Пальцы на ногах не имели изменений, а сама ступня была просто длиннее человеческой. Существо смотрело на Рихарда с какой-то болью и обидой, прижимая вторую руку к левой части грудины. — Что с тобой? — мужчина подошел ближе и коснулся пальца питомца, — я понимаю, ты не привык к клеткам, но выпустить я тебя не могу. Может ты поешь чего? — на это монстр просто отвернул морду, пуская свои волосы в лицо хозяина, — гордый, люблю таких, — он обошел клетку, вновь смотря в голубые глаза, — пожалуйста, не отворачивайся от меня, — рука потянулась к чужой скуле, как в друг ее обхватили длинные пальцы и выперли за территорию решеток, — ты меня еще полюбишь, а сейчас, — Круспе поднял руку вверх, клетка стала парить над полом, — я покажу твой новый дом, — он махнул в сторону просторного загона, — спокойной ночи, — в ответ неразборчивое урчание. Ночь была тихой и спокойной, а главное не холодной, как думал Рих. Он спокойно спал, но только сегодня, впервые за последние десять лет, он увидел сон. Ему снилась мама, их дом посреди поля, где свободно бегали лавнороги, а крикуны могли сесть тебе на плечо и приятно посапывать. Цвен мягко улыбался во сне, купаясь в своих воспоминаниях. Но вдруг он видит незнакомого мужчину, который сидит недалеко от их дома и чешет брюхо небольшому лирту. На его лице светится лучезарная улыбка, а глаза налиты счастьем. Рихард не знал кто это, но ужасно хотел с ним познакомиться, расспросить о разных существах, о которых он возможно не знал. Но мужчина встал и рассыпался на сотни бабочек, которые разлетелись в разные стороны. Это вывело Круспе из сна, и он заметил, что комната наполнена голубым сиянием, и он догадывался, откуда оно. Пауль лежал, свернувшись калачиком. Сквозь черную кожу был виден скелет, который и источал этот свет, но ярче всего было сердце, которое умеренно билось. Вокруг существа летали сомнии, плавно взмахивая своими крылышками и то и, дело, задерживаясь на плавающих в воздухе светло-голубых прядях. Это выглядело невероятно красиво и завораживающе. Одна из бабочек приземлилась на плечо Цвена и замерла, превратившись в твердый значок. Мужчина видел такое впервые и поэтому убрал ее в стол для дальнейшего изучения. На часах было около четырех утра, а это значит, что на сон осталось около трех часов, что радовало Рихарда, поэтому он завалился спать дальше, утопая в снах. Днем Пауль сидел за решеткой и наблюдал, как его хозяин работает. Он не двигался, но лишь иногда поворачивал голову, когда Цвен вставал или доставал что-то из ящиков. Это напрягало Круспе, но работа была на первом месте, поэтому он не слишком отвлекался, бросая иногда холодные взгляды в сторону вольера. В обед мужчина все же решился подойти и попытаться поговорить. Мама писала, что сумеречники могут разговаривать, и он всецело этому верил. — Ну, рассказывай, Пауль. Как дела твои? — он протянул питомцу кусочек сыра. — Как могут быть дела у заточенного в клетке призрака, который и так был рожден в неволе? — существо растянуло ужасающую улыбку, которая обнажала голубые клыки, — ты богатый, раз так позаботился об этих прутьях, — голос лился откуда-то изнутри монстра, потому что эта самая улыбка не двигалась, пока он разговаривал, — платина, обычное железо, медь, золото, серебро, титан. Как ты это все сплавил? Это с помощью магии? — Да, ты прав, — Рихард прошелся рукой по одному из прутьев, — магия творит невероятные чудеса. Я так рад, что овладел ей, — мужчина высек искру из пальцев и начал играть с ней, кидая из руки в руку, — мне кажется, что дело не в металле, который стоил мне дорого, а в печати, которую я наложил вокруг вольера. — Ты прав. Я не восприимчив к металлам, нежели другие существа. А еще я могу перевоплощаться в человека, — голубые глаза оказались прямо напротив глаз Цвена, — а ты применил заклинание пространства, как я вижу. — А я вижу, что ты очень хорошо разбираешься в людях и человеческих заклинаниях, — Рихард выпустил искру в сторону решетки и ее поймала человеческая рука, но как только она оказалась вновь в зоне печати, то стала тем же большим отростком с длинными пальцами, — у тебя красивая кожа, может как-нибудь весь покажешься? — Ты еще не заслужил этого, — искра загорелась синим пламенем, блуждая по клетке, — вы, люди, не уважаете таких как мы. Вы ловите нас, вы убиваете тысячи растений и деревьев для своей выгоды, ведь вам же негде жить. Вы разрушаете пищевую цепь, пытаясь вскарабкаться на самую вершину, но этого не будет, — руки потянулись к прутьям и обхватили их, — вы научились колдовать, но вам все еще нужны природные ресурсы чтобы просто выжить. Вы ничтожны, — металл стал плавиться и Пауль мог раздвинуть слитые наспех арматуры, — но в тебе что-то есть, и я это чувствую, — он выбрался из клетки, и перед Рихардом стояло двухметровое существо, — это что-то находиться здесь, — длинный, острый словно кинжал, палец ткнул в сердце, — я такой же как и ты, несмотря на свое происхождение и вид, поэтому не смей меня запирать. — Ты с легкостью выбрался из заточения, разрушив печать, которую я писал несколько недель, как же тогда Тилль тебя поймал? — Круспе попятился назад и сел в кресло. — Этот мужчина спас меня из капкана много лет назад, так что раньше он был моим «хозяином», как ты говоришь. Но этот человек слишком близок к природе, так что он мне как брат был, — существо село напротив человека, кладя голову себе на колени и обхватывая их руками, — ему срочно были нужны деньги, потому что тщедушные людишки не хотели отдавать ему пролесок за дары природы, поэтому он продал меня, но я не обижаюсь, потому что знаю, что он сейчас выкупил часть леса, пытаясь его восстановить. — он увидел удивление на лице собеседника- видимо ты не знал, но теперь эта информация доступна и для твоего маленького мозга. — Понятно. Но все же, покажи мне свою человеческую сущность. — Я тебе сказал, что ты все еще не заслужил этого, глупыш, — Пауль встал в полный рост и приблизил свою улыбку к лицу Рихарда, — но уверен, ты еще увидишь меня во всей красе, — он развернулся и прошел в свой вольер, — я не противлюсь судьбе, и ты не противься, — он медленно провел рукой вверх и вместо железных прутьев появились плющи с невероятными белыми цветами на них, — ты в любой момент можешь разрушить эту стену между нами и пройти внутрь, если захочешь поговорить, но стану ли я разговаривать с тобой, после того, что разрушил ты? Подумай над этим. — Ты загадал мне загадку, насколько я понимаю, — Круспе подошел и коснулся мягких лепестков. — Я заставил тебя подумать насчет себя самого. Я откроюсь тебе тогда, когда ты сам поймешь кто ты, — перед мужчиной вновь появилась человеческая рука, которая погладила его по скуле, — 〖fallaces sunt rerum specie〗^1 — Я понял тебя, — Рихард не хотел терять тепло и мягкость руки, — думаю я пойму, кто же ты. — Пойми, кто ТЫ сначала, — эта же рука ткнула мужчину в грудь, — кто я, я и без тебя знаю. Через месяц из особняка были выпущены все животные, феи, оборотни и остальные существа, что являлись для Круспе просто экспонатами. Сам мужчина стал рыться в старой библиотеке, ища книги с заклинаниями, о которых он слышал лишь от дедушки, давно в детстве. Он практиковался, и Пауль это, конечно же, видел. Слуги были на свободе и с деньгами. Рихард лично распорядился насчет этого, не лишаясь при этом неплохо капитала, ведь он единственный представитель чистой огненной магии, поэтому ему выплачивались деньги вне зависимости от положения в обществе. Дом стала пробирать растительность, превращая его в маленький оазис. Круспе сменил постоянно черный плащ на черный с красным. Через некоторое время комната мужчины слилась с прутьями клетки. — Я нашел себя. Я понял себя, — ровная ладонь медленно опускается в воздухе и прутья плавно раздвигаются в стороны, — теперь ты покажешь мне настоящего себя? — перед мужчиной сидит все тот же призрак, с той же улыбкой. Клетка за это время тоже обросла всевозможными плющами, цветами, маленькими кустарниками. Похоже, Пауль сделал еще и небольшой водопад, и мягкую подстилку из голубого мха. — Я увидел это. Присаживайся, — за спиной появилось кресло из лиан и мягких листьев соулнутового дерева, — теперь ты понимаешь, что свободен, даже сидя в клетке? — в ответ положительный кивок, — многие считают меня монстром. На самом деле так и есть. Я могу без зазрения совести свернуть сейчас тебе шею, ведь я породил такую чистую душу, — длинные пальцы потянулись к горлу, — но я не буду этого делать, поэтому, — ладонь спустилась к руке собеседника, — я покажу мир своими глазами, ты заслужил, — он берет его руку в свою и притягивает к сердцу. Пальцы проходят сквозь черную кожу и касаются голубого, ритмично бьющегося, сердца, — чувствуй, закрывай глаза и чувствуй чужое тепло. И Рихард чувствует. Он видит бескрайние поля, он видит чистое и голубое небо, он чувствует ветер у себя в волосах и тепло солнца. Они перемещаются в самую глубь леса, и Цвен чувствует все величие многовековых деревьев. Вот здесь и есть вся мощь земли и растений, и это он тоже чувствует. Мелкая дрожь бьет по спине и рукам. В голубых глазах отражается мерцание от маленьких светлячков и сияние, что исходит ото мха. Он дотрагивается до него и чувствует, как будто дыхание чужого существа проходит сквозь него. Призрак ведет его дальше. Вот оно, самое старое дерево, которое повидало немало в свое время. Пауль останавливается и поворачивается к собеседнику. — Это святая святых существ, которые живут на свободе, и тех, которые грезят о ней, — призрак гладит кору, — это наша alma mater, — он поворачивается к Рихарду и берет его за руку, утягивая за собой в мягкую траву, и мужчина падает с закрытыми глазами на мягкую природную подстилку, — ты должен полностью почувствовать дыхание земли. Просто не открывай глаз и чувствуй. Чувствуй касание, ветер, запахи и взгляд. Цвен чувствовал, а еще он чувствовал знакомое тепло у себя на плече. Он разомкнул веки и увидел перед собой мужчину, что являлся ему во сне больше месяца назад. Его глаза были прикрыты, брови немного опущены, губы цвели лучезарной улыбкой. Волосы торчали в разные стороны. У корней они были темные, но ближе к кончикам светлые. Круспе невольно назвал его про себя цыпленком. Плечи были аккуратные, без рубцов и синяков, в отличие от него самого, руки тонкие и изящные, но видно, что ими можно было убить, при особом желании. Ребра немного выпирали, и взгляд спускался к талии, а после шел по бедру вниз, к стопам. Пауль был идеальным. Он взял его ладонь в свою и мягко поцеловал. — Ты выполнил свое обещание, — Хайко приоткрыл глаза, откуда из-под ресниц взглянули две голубые радужки, — ты нашел себя, а теперь сделай выбор. Либо мы возвращаемся в поместье и ты продолжаешь там жить и получать деньги за свои способности, — он приблизился кладя вторую ладошку на щеку Цвена, — либо ты остаешься со мной в этом месте, и мы с тобой проходим этот путь до конца, ведь 〖mortem effugere nemo potest〗^2. — Я бы хотел остаться с тобой, мое солнце, — Круспе встал и протянул Паулю руку, — ты знал, что ты прекрасен? Твоя кожа, твои глаза, твоя улыбка, — он погладил пальцем чужую губу, — ты превосходен, — ладонь ложиться на мягкую щеку, и большой палец поглаживает ее, а Хирше трется, будто боясь потерять такую желанную сейчас ласку. — Ты первый, кто так говорит мне, ведь ты первый кто меня видит в этой форме. Только ты смог пройти этот путь и прийти к абсолютной гармонии с природой, — Пауль подходит ближе, — помнишь ту маленькую сомнию? Вот теперь она поможет тебе, — он поцеловал мужчину в губы, и из их поцелуя родилась бабочка. Теперь она источала не синий свет, а красный. — Это прекрасно, Пауль, — сомния села на грудь Рихарда слева и он также как и Хайко распался на сотни таких бабочек. Вместо человека перед Ландерсом стояло двухметровое существо. Его глаза горели красным, а волосы витали вокруг головы красноватой дымкой. Длинные черные пальцы потянулись к собеседнику, и переплелись с такими же- теперь мы похожи, и теперь мы вместе. — Да, мы теперь стражи леса, и на наших плечах ответственность за жизни его обитателей. — Я не понимаю, как я в тебя влюбился, но я словно чувствовал, что ты именно такой. — Ты знал, каков я с первой нашей встречи на лугу, когда я играл с лиртой. Я тоже тогда посмотрел на тебя с другой стороны- они шагали сквозь лес к домику егеря. — Знакомые пейзажи. -Это путь к дому Тилля. Теперь и ты на нашей стороне, и он должен знать это. Рихард отныне жил с Паулем. Они не раз спасали животных из капканов, они взращивали деревья, которые люди вырубали. Также Рихард обучил Тилля магии огня, так что он теперь был не единственным, кто в чистом виде владел этой стихией. Вскоре Линдеманн стал получать деньги, и помощь призраков не потребовалась, тем более он женился. Цвен и Хайко ушли вглубь леса, где стали жить в свое удовольствие. Они все чаще появлялись друг перед другом в человеческой форме. Рихард увлекся искусством одежды. Он делал всевозможные наряды, из того чем одаривала их природа. Когда их время приблизилось к концу, то они легли на то самое место, где впервые увиделись. -〖inter vepres rosae nascuntur〗^3, — последнее, что произнес Пауль перед тем как закрыть глаза навечно. -〖vale et me ama〗^4, — ответил Рихард и прижался к любимому телу, делая последний вздох. +Бонус. Рихард подошел к Паулю со спины и обнял. Он прошелся кончиком носа по шее к загривку, а после поцеловал. Шершавые руки забрались под легкую ситцевую рубаху и стали поглаживать плоский живот, иногда скользя под ткань штанов. — Рихард, что в тебе проснулось, не уж то я сумел пробудить твой животный инстинкт, — Хайко уткнулся затылком в плечо любовника, — у тебя прекрасные изгибы лица, я тебе говорил? — Никогда раньше- Круспе развернул мужчину к себе лицом, — а я никогда не говорил что у тебя прекрасный миниатюрный и аккуратный нос, что у тебя просто прекрасная талия, а твои глаза так и светятся, — он прошелся большим пальцем по щеке, — что твои губы созданы чтобы их целовали, — Рихард кладет руку на поясницу Пауля и притягивает к себе, — хочу танцевать с тобой. Они кружатся в вальсе среди деревьев, касаясь голыми ступнями мягкой травы. Вдруг Рихард кладет руки на талию партнера и подбрасывает его, после чего поймав и продолжив вальсировать. Он кружились и смотрели друг другу в глаза. Деревья вокруг расставили свои ветви, и теперь луна озаряла их. Светлячки вокруг создавали теплую атмосферу. Круспе вытянул руку вверх и Пауль кружился, а после его примяла к телу грубая ладонь, которая забралась под ткань штанов и смяла ягодицу. — Не так быстро, дорогой, — Хайко вывернулся и стал зазывать партнера недвусмысленными движениями, — мы еще не закончили. Цвен выдохнул, подхватил мужчину под колени, и закружился вместе с ним. Они танцевали долго. Рихард кружил, подбрасывал, целовал и откровенно лапал любовника. В итоге они завалились на траву, представленные только друг другу. Деревья сдвинули крону, и вокруг стало темно. Пауль поглаживал ладони и выпускал из них голубые огни, которые в тот же миг осветили место. Это сделал и Круспе, только его пламя было красным. Смешение цветов дало фиолетовый оттенок, который переливался приятными градиентами. Они лежали и смотрели друг на друга, и черт, никто, никто не мог им помешать. Легкая ладонь Пауля коснулась чужой щеки и стала спускаться вниз. Он снял с Рихарда рубаху и стал водить кончиками ногтей по торсу, по груди, обводя вокруг сосков. Пальцы прошлись по косым мышцам живота и скрылись, под тканью, резко выныривая. Чувствовалась кожа друг друга, жар. Хайко перелез на бедра к Рихарду и поцеловал его в губы, скользнув языком внутрь. Круспе гладил оголенную спину, прижимая такое хрупкое тело ближе к себе. — Господи, я не хочу тебя отпускать, не хочу, ты знаешь это, — он посмотрел на своего солнечного зайчика и убрал прядку с его лба. — Я тоже не хочу тебя отпускать, никогда и не за что, — Хирше уткнулся носом во впадину между ключиц, — иногда я откровенно боюсь тебя потерять, — он трется о пах возлюбленного, срывая стоны, — ты невероятен. — Ты тоже. Рихард переворачивается и начинает зацеловывать живот Пауля, спускаясь ниже и ниже. Он стягивает штаны и целует где-то сбоку, спускаясь к бедрам и оставляя мокрую дорожку. Руки сминают ягодицы, иногда раздвигая их, а Солнце стонет. Огни отлетают дальше, и теперь они действительно в интимном полумраке, где видны лишь слабый контур тел и капли пота, которые Цвен иногда слизывает. Вот он вновь прошелся дорожкой поцелуев от тазовой косточки до щиколотки и обратно. Понимая, что партнер хочет большего, он сначала облизывает головку, а потом уздечку, после чего полностью беря в рот. Аккуратные мягкие ладошки зарываются в волосы, показывая, как хорошо его партнеру. Мужчина двигается в такт заданным ему движениям, но спустя время отстраняется. Он проводит тыльной стороной руки по бедру, а после подхватывает и переворачивает Пауля, попутно наклоняясь. Пока его пальцы растягивают отвыкшего от секса Хирше, Рихард шепчет на ухо разные приятности, нередко задевая шершавыми губами нежную кожу, а после он прикусывает мочку, играясь с серьгой. Влажный и шершавый язык проникает внутрь ушной раковины и Ландерс выдыхает с громким стоном. — Ты так извиваешься, ты так этого хочешь? — Цвен ведет носом по виску и зарывается в волосы, чувствуя кивок, — ты это получишь. Ты получишь все, что желает твое сердце. Круспе аккуратно входит, позволяя обвить свою талию, ногами и двигается. Сначала медленно, чувствуя, как в кожу впиваются немного отросшие за последнее время ногти любовника, а потом, прибегая к обычному их темпу, но тут Пауль стонет, буквально прося еще быстрее, и Рихард срывается, обнажая свою животную сущность. Огни вокруг горят еще ярче, жар между телами еще больше. Его шершавая ладонь доводит партнера до исступления, и он сам не выдерживая, кончает, и понимает в эту же секунду, что по спине стекает немного крови. Они заваливаются на траву и Цвен еле слышно шикает. — Прости, прости я не хотел, — Хирше целует плечо, переворачивая любовника на живот, — сейчас, сейчас потерпи, — ладони источают голубой свет, и рана затягивается. — Оставь мне шрамы. Хочу чтобы когда ты меня мыл, видел что вытворил и заливался краской, — Круспе ложиться на колени, — пожалуйста. — Демон. — Любимый. Они уснули прямо там. Лес укрыл их мхом, а огни сменили маленькие точки звезд и еле светящаяся трава.