STRFKR

А потом я всё-таки заболел. Две недели пронеслись, словно страшный сон: урывками, сквозь дымчатые образы, со словами, которые я слышал неизвестно от кого. У меня был жар, и, кажется, бред. Когда немного спадала температура, я всё равно спал, большую часть времени страдая от мучительных болей в груди, которые, в конечном итоге привели к не менее изводящему кашлю. Я помнил, что будто бы очнулся ото сна, когда мама вела меня до туалета, и говорила что-то о больнице. Позади нас стоял отец, и я изо всех сил отговаривал его от этой затеи, обещая, что буду в порядке. (А на деле, как оказалось, мямлил, дрожал, блевал в унитаз и нёс полнейший бред). Они всё-таки увезли меня в госпиталь следующим утром, где я сдавал анализы: рентген, кровь и мокроту, которую с трудом выхаркивал вместе с кровью. Тот день я запомнил по ощущениям. Страх, что я умру, был первым, помимо бледных, как простыни, лиц моих предков, призрачно маячащих перед глазами. Через какое-то время (как позже выяснилось, три дня), я проснулся от того, что Триша поправляла на моей голове влажное полотенце. — Ну ты как? — сбивчиво прошептала она, замечая, что я открыл глаза и пялюсь на неё. — П-пить хочу, — удалось выговорить мне, и сестра протянула мне воду с тумбочки. Она была залита в детскую чашку-непроливайку… Пузатый медведь с ушами-ручками. Кажется, у сестры это была самая любимая в далёком детстве. У меня хватило сил на полуулыбку, и я с трудом сделал пару глотков. После этого опять охватила слабость и перед глазами заискрили мириады звезд. Я снова пришёл в себя только ночью, но от ясного и вполне естественного желания сходить по нужде. Возле двери в ванную кто-то оставил включенным ночник, наверное, с заботой подумали обо мне. Я доковылял до него, придерживаясь за стену, а затем вошел в комнату, ощущая, как меня охватывает легкий озноб. Отлив, я какое-то время задумчиво пялился на то, как сливалась вода, а затем посмотрел на себя в зеркало. И лучше бы я этого не делал, потому что привидение, взглянувшее на меня из отражения, выглядело так, словно только что отыграло в каком-нибудь высокобюджетном хорроре. Я провел рукой по низу живота, ощущая голодные позывы, доносящиеся из недр желудка, и понял, что пижамные штаны едва держатся на бедрах. Мне было тяжело дышать, потому что я боялся очередного приступа кашля, который скручивал меня в три погибели и заставлял корчиться в слезах. Решив, что не буду испытывать себя на прочность дальше, я вернулся в свою комнату, забрался под одеяло и прикрыл глаза, на этот раз погружаясь в более-менее осознанный сон. И, разумеется, там был Твик. Он снился мне в полуразмытом бреду всё это время. На этот раз мы ехали на красном Понтиаке по шоссе на огромной скорости. Было уже по-летнему тепло, играла какая-то бодрая и веселая рок-композиция. Белобрысый заразительно смеялся и что-то увлеченно рассказывал… Следующее утро ознаменовалось ярким солнечным светом, заливающим всю комнату и мамой, которая стояла возле окна и закрепляла раздвинутые шторы. — Доброе утро, — прошептал я, понимая, что оно в кои-то веки действительно не в пример лучше остальных. — Солнышко, измерь температуру, и выпей пожалуйста лекарства, всё на тумбочке, — мама улыбнулась и присела ко мне на краешек кровати. Я осторожно кашлянул, осознавая, что это более не причиняет адского дискомфорта, и даже смог улыбнуться. Выполнив все её указания, я уставился на электронный градусник, радостно моргнувший заветными 36,6. — Крэйг, тебе нужно поесть, — мама с облегчением вздохнула. — Я принесу сюда, хорошо? Ты лежи пока. — Сколько я провалялся? — говорить было непривычно, собственный голос звучал, словно в записи. — Вторая неделя идёт, — она покачала головой. — Твои друзья заходили тебя проведать, но я сказала, что ты сам с ним свяжешься, когда тебе станет получше. — Кто? — я слегка вздрогнул. — Клайд и Токен, — мама удивленно изогнула бровь. Ну разумеется. Кроме этих двух балбесов ко мне никто не заявлялся вот уже довольно долгое время. — Ты ждал кого-то ещё? — Нет, — сразу же отмахнулся я. — Ребекка, да? — мама с пониманием погладила меня по коленке. — Я пыталась расспросить Тришу, но та была немая, как рыба. Мы чуть не поругались из-за этого! Я нахмурился, изучая складки одеяла. Да, блондинка-Ребекка, по имени Твик. Заходила ли она? — Ты же мне всё потом расскажешь? — женщина потрепала меня по волосам. — Особенно вот про этот синяк и царапину... — Ого! Вы только гляньте, кто пришёл в себя! — нашу беседу прервала Триша. В какой-то степени я был ей благодарен. Сейчас у меня не имелось настроения нести околесицу про свои недоотношения, и я больше рисковал ляпнуть что-нибудь правдивое, а мать, особенно с учётом моей затяжной болезни, была к такому явно не готова. — Триша, ты опоздаешь в школу! — возмутилась она, обернувшись к дочери. — Ма-ам, у меня тут брат чуть коньки не отбросил, какая нахер школа?! — МОЛОДАЯ ЛЕДИ, выбирайте выражения! — Извини, — Триша вошла в комнату, сбросив рюкзак с плеча куда-то на пол. — Я пять минут посижу и свалю, окей? Мама покачала головой и в конечном счёте согласилась, пообещав, что, покамест, сделает для меня завтрак. — Итак, — сестра уселась на её место и вдруг посерьезнела. — Что? — я недоуменно потёр глаза. — Ты обещал мне всё рассказать, — она сложила руки на груди и немного обиженно надула губу. — Я не обещал… А если и обещал, то это явно не уложится в твои пять минут, — кажется, эта фраза стала моим самым долгим предложением за утро. — Ну хотя бы начало! — она бросила на меня умоляющий взгляд. — Триша, иди в школу, — я сполз обратно в подушки и устало прикрыл глаза. — Тогда я ничего тебе не расскажу про Твика! Я вздрогнул и как-то слишком уж резво приподнялся на локте, шокированный её попыткой шантажа и ещё не вполне понимая, как она вообще могла что-либо узнать о белобрысом? — Господи, Крэйг, ты такой придурок, — сестра покачала головой. — Ты бредил, окей? Я пришла к тебе в комнату, когда услышала голоса посреди ночи! — заметив, как я нахмурился, она тут же добавила: — Волновалась я, блин! А ты говорил постоянно, тихо, монотонно, будто зомби какой-то. И я прислушалась, уж прости! Думала, вдруг ты там последнее слово молвишь, я хоть завещание запишу! А ты все твердил Твик, иди сюда, Твик, то, Твик сё… Триша немного осеклась, и я заметил, как у нее раскраснелись щеки. — Ты с ним был, да? — смущенно уточнила она, и у меня не осталось никаких доводов против, кроме простого, но многозначительного кивка. — Ого… — Триша, автобус проехал! — крикнула мама снизу. — Блять! — сестра выругалась и резко прикрыла рот ладонью. Обычно я её за такое сразу шпынял, но сейчас мы, кажется, оба пребывали в лёгком шоке. Я не знал, что еще бормотал в бреду, а она, наверное, понятия не имела, как всё это принять? — Я после школы освобожусь пораньше и… зайду. Можно? — она закусила губу. — Ладно, — я подумал, что не так уж и плохо, если она станет первой, кто узнает. В конце концов, рано или поздно все узнают… — Твик в больнице, — сказала она уже на выходе из комнаты. — Но всё хорошо, я уточнила. Его выпишут через неделю. С этими словами Триша сбежала по лестнице и громко хлопнула входной дверью. Я посмотрел на занавески, качнувшиеся от сквозняка, но не успел опомниться, придавая смысл всему произошедшему, как в комнату вошла мама. Огромный поднос, заполненный самыми разнообразными закусками, появился на специальном постельном столике перед моим носом и начисто лишил возможности о чем-то размышлять. К счастью, моя мать обладала чуть большим чувством личного пространства, чем сестра, и, пока я ел, никаких провокационных вопросов не задавала. Напротив, она сама рассказала мне о течении болезни и о рекомендациях врача. Как оказалось, мне крупно повезло, и воспаление удалось погасить ещё в зачатке. Врачи сказали, что дальнейшие промедления могли вызывать осложнения, и меня тогда совершенно точно оставили бы в госпитале. Она обещала, что я вскоре приду в норму, и мне кое-как удалось договориться, что обсудить подробности моей личной жизни мы успеем и позже, когда я буду чувствовать себя лучше. В результате мама ушла по делам, а я остался предоставленным самому себе до обеда. Я немного прогулялся по дому, но болезненная слабость настигла меня, и пришлось-таки возвращаться обратно. Постель казалась магнитом, вокруг которого в данный момент кружилась вся моя вселенная. На мобильнике обнаружились пару сообщений от Токена, гласивших, что от выпускного мне не отвертеться, ещё несколько тупых вирусных шуток от Клайда и даже сообщение с пожеланиями скорейшего выздоровления от Джимми. На последнее я ответил благодарностью. Этот парень, как ни странно, часто вдохновлял меня своим оптимизмом и силой духа. И хотя я никогда не показывал этого внешне, в глубине души я уважал его наравне с Токеном и, может быть, Клайдом. Хотя, если быть честным до конца, я уважал и любил каждого из своих друзей по-своему, одинаково сильно скучая по ним сейчас. Мы редко откровенничали, не считая Донована, который любил делиться всеми подробностями своих любовных похождений, но я знал, что мог обратиться к ребятам за советом, если бы захотел. Стало неожиданно приятно от мысли, что у меня есть столько близких людей рядом. Раньше я как-то не задумывался об этом. А теперь даже Триша показалась мне какой-то слишком уж взрослой… Недолго думая, я написал ей смс с просьбой уточнить для меня мобильный Твика. Получив в ответ ещё одно гневное сообщение с угрозами, что по гроб обязан ей всё рассказать, я принялся ждать. Первым, кому я хотел позвонить, был именно он. Несмотря на Токена, Клайда и Джимми, я думал про белобрысого и ощущал в груди дыру, которая с момента нашего расставания лишь росла. Конечно, на две недели её, фигурально выражаясь, заполнил кашель, но и того не хватило надолго. Мне нужен был Твик. Его голос, его смех, улыбка, а желательно весь он целиком, чтобы притянуть к себе и гладить мягкие, слегка пушистые и лохматые волосы до умопомрачения. О других возможных способах приятного времяпрепровождения с белобрысым я сейчас старался не думать. Когда я увидел высветившиеся на дисплее цифры, набрал их и принялся слушать гудки, мне вдруг стало страшно. В голове за секунду пронеслись с десяток предположений, начиная от «тихого часа» в госпитале и заканчивая банальным: «Прости, Крэйг, было супер, но к дальнейшему я не готов, и лучше нам с тобой больше не общаться. К тому же у меня впереди аттестат, Денвер, колледж и работа, а ты так и останешься прозябать в этом городишке». Я закусил губу, дождавшись сообщения, что абонент временно недоступен, отнял телефон от уха и откинулся в подушки, думая о том, что я полный осёл. С какой стати мне на что-то надеяться? Почему я правда думал, что у нас может что-то получиться? Из-за этих сумасшедших четырех дней? Из-за того, что мы дважды или трижды едва не умерли, а потом не умерли еще раз, заболев?! Да я больше проблем ему доставил, чем радости! Вздохнув, я постарался не думать о Твике, и неожиданно вспомнил о машине, которую оставил перед гаражом, когда вернулся домой. Её не было видно на подъездной дорожке, когда я смотрел в окно гостиной пять минут назад. Я снова спустился, чувствуя панику, медленно, но верно подступающую к горлу. А вдруг мистер Эпплбаум разыскал меня сам и, узнав, что я болею просто забрал тачку? Что же он мог рассказать моим предкам? Он, наверное, разозлился, что я не позвонил и пропал… Я все же заставил себя остановиться перед дверью, ведущей на задний двор, успокоиться и набросить на плечи куртку. Отсутствие жар-птицы сейчас равнялось для меня отсутствию всего нашего приключения в принципе. Как будто то, что с нами произошло, развернулось лишь в моём воображении, и я попросту съехал с катушек с этой пневмонией. Это было ужасно. Спускаясь со ступенек, я хоть и придерживался за перила, всё равно умудрился споткнуться и чуть не упасть в мамину клумбу с цветами. Дойдя, наконец, до заветной двери в гараж, я вздохнул раза три, унимая дрожь во всем теле, а затем повернул ручку. Темнота и знакомый запах резины встретили меня прежде, чем я щелкнул выключателем. Свет от яркой лампы бликом мазнул по красному капоту. Понтиак стоял на месте и выглядел донельзя странно в окружении привычного барахла моего отца. Я облегченно выдохнул, привалившись к стене и обессиленно сползая по ней вниз. В кармане вдруг завибрировал мобильник. Я вытащил его рефлекторно, увидев сообщение с незнакомого номера. «Извини, тут был обход. Я сейчас не могу разговаривать, горло ещё болит. Как ты там?» Как он понял, что звонил я? Вероятно, уже раздобыл где-то мой номер? В голову пришла мысль о галлюцинациях, но я улыбнулся, глядя на буквы, и прикусил губу с такой силой, что в уголках глаз собрались слезы. — Твик, я так рад, — промычал я, опуская голову на руки. — Господи… Хорошо, что никто не видел меня в таком положении. Никто бы и не поверил, что я вообще могу выглядеть так жалко. Я и сам не поверил бы. «Все ок», — начал отвечать я, а затем чертыхнулся и написал совсем другое. Мне было плевать, что белобрысый решит, будто я совсем умом тронулся, и что это, может, совсем на меня не похоже. Однако я сделал то, чего искренне требовало мое сердце, и, уже когда получил ответ, понял, что наконец успокоился. «И я тоже по тебе скучаю, Крэйг». Это сообщение решило для меня всё. Вдруг нашлись силы, чтобы вернуться в дом, сделать себе чай и начать прибираться в комнате. Я внезапно ухватился за горы хлама в шкафу и принялся всё упорядочивать и раскладывать, так, словно собирался уже завтра навсегда отсюда смотаться. За этим делом меня застала Триша, вернувшаяся из школы пораньше, как и обещала. — Боже, ты переезжаешь? — она оценила мои старания по сваливанию старых вещей в огромные картонные коробки, которые нашлись в гараже. — Навожу порядок, — ответил я, отпив уже успевший остыть чай. — Ой, а это что? — она ухватилась за маленькую коробочку, в которой я, вроде бы, хранил старые бейсбольные карточки. — Что за буквы такие? Я вздрогнул, резко поворачиваясь к ней и выхватывая два белых куска ткани. — Это часть твоего костюма, точно! — она залилась смехом. — Супер-Крэйг! Боже, я помню! А это чье? — сестра ткнула пальцем на другой кусок ткани. — Чудо-Твик, — ответил я, осторожно и бережно откладывая лоскутки на рабочий стол, чтобы не забыть показать их белобрысому. — Вот оно что, — Триша улыбнулась, пройдя в центр комнаты. — Давай я тебе помогу, а ты мне будешь рассказывать? — Да пока нечего рассказывать, — уклончиво ответил я, рассматривая стопки дисков с компьютерными играми и раздумывая, не продать ли их всем скопом? — Эти отдай мне, я переиграю! — сестра возмущенно подвинула коробку к себе. — Хорошо, — я усмехнулся, оставляя её созерцать мою старую коллекцию. — Так вы типа… вместе, да? — спросила она как бы между прочим. — Типа да, — согласился я, ощущая, как при одной только мысли об этом у меня странным образом дрожит под коленями. — Вау, — я не видел её выражения лица, так как стоял спиной, роясь в шкафу. — Ну да, вы были не разлей вода в детстве… Смотри, ей богу, как два придурка! Я снова обернулся. Триша нашла старую полароидную фотографию, засунутую куда-то между пластиковых коробок с «Мортал комбат». С неё улыбались двое, голые по пояс и перемазанные в грязи. Мамин почерк внизу гласил: «Играли в индейцев». Небольших приветов из прошлого находилось все больше, чем упорнее я рылся в шкафу. Я даже нашел его вещи: каким-то чудом забытую у меня ветровку от спортивного костюма и футболку с цитатой из «Секретных материалов». Значки, игрушки, плакаты, мои старые детские кроссовки, удивительным образом не попавшие ни на одну из гаражных распродаж, — всё напоминало о Твике. Я и сам не заметил, как начал рассказывать Трише о каждой, найденной мною вещи. Она слушала молча, изредка улыбаясь, и, в основном, помогала мне раскладывать всё барахло по коробкам. Постепенно я перешел к истории о нашей встрече в аптеке и ко всему, что случилось потом. — Слушай, Крэйг, — она прервала меня почти в самом конце. — Я Токену в школе сказала, что ты вроде как пришел в себя. Он обещал зайти. — Заодно помогут мне отмыть машину, — проворчал я, недовольный, что мой, наверное, самый откровенный и искренний в жизни рассказ был так несправедливо прерван. — Это клёво, братец, — добавила она, похлопав меня по плечу. — Ты его так любишь, что я даже немного завидую. — Чего?! — переспросил я, выронив из рук старый носок. — И не ври мне, что нет! — она увернулась, когда я запустил им в неё. Повисла неловкая пауза, но, к счастью, домой в этот момент вернулась мама. Мы почти всё разобрали к её приходу, и я уже мог похвастаться относительно чистой комнатой. Она позвала нас помочь с продуктами, а потом явились ребята. Я немного удивился, заметив, что зашёл даже Джимми. Но и мама, и сестра были рады видеть всех. Немного перекусив, мы перебросились ничего не значащими новостями и я, наконец, смог выдворить парней в гараж. Донован расстегнул рюкзак, вытащил из него несколько бутылок с пивом и колу для меня. Остальные принялись крутится вокруг Понтиака, Токен тут же деловито поднял капот. — Крутая тачка, чувак, — Клайд открыл бутылку газировки об старый верстак и протянул её мне. — Ага, самому не хочется отдавать. — Так кто же тебя так щ-щ-щедро одарил? — Джимми отставил костыли в сторону и уселся за руль. — Ребят, давайте внутри обсудим? — предложенную мной идею приняли с диким восторгом. — Ей бы ещё порулить! — Токен плюхнулся рядом с Волмером, а мне пришлось тесниться на заднем сиденьи с Клайдом. — Подожди, меня мать из дома не пустит в таком виде, — я усмехнулся, отпивая колу и указывая на свою пижаму. — Сначала пропал на четыре дня ни слуху не духу, а теперь в пижаме ему, видите ли, неловко! — усмехнулся Блэк — Ладно, братан, выкладывай, кто она? — Донован пихнул меня в бок. — Обещайте, что сейчас никто из вас не будет смеяться, — попросил я. — Она с-страшная? — тут же полюбопытствовал Джимми. — Как яд-дерная война? — Иди ты нахуй, — я не выдержал и рассмеялся сам. — Хотя да, сравнение кстати, но не в этом смысле. — Ну давай уже, не томи, — Токен нетерпеливо поёрзал. Я оглядел их долгим задумчивым взглядом. Определенно, что-то во мне изменилось из-за этой поездки. Я никогда не предполагал, что захочу поделиться со своими друзьями чем-то личным, однако сейчас желал, чтобы меня услышали, как никогда. Я хотел, чтобы у всей этой истории было подтверждение, свидетели и, самое главное, продолжение. — Помните, что вы обещали не ржать! — еще раз предупредил я. Ответом мне послужили вполне серьезные кивки. — Так вот, она — это… Твик. Молчание прервалось отдаленным собачьим лаем и урчанием у Джимми в желудке. Я ждал реакции, словно студент на экзамене, но вместо этого почувствовал, будто шесть пар глаз разглядывают меня, словно невиданное насекомое под микроскопом. — Ты четыре дня шлялся неизвестно где вместе с этим невротиком? — первым, как обычно оказался рассудительный Токен. Я многозначительно кивнул. — Триша сказала, ты у какой-то бабы, от которой ты без ума, — слева от меня раздался тихий голос Клайда. — Ты говоришь, она — это Твик? Я снова кивнул и сделал несколько глотков. — То есть ты без ума не от б-бабы, а от п-парня? — подытожил Джимми. Я не ожидал, что сам же первым нарушу просьбу не ржать и рассмеялся. А затем закашлялся, да так, что Доновану пришлось обеспокоенно хлопать меня по спине. — Блять, чел, скажи, что ты сейчас не шутишь! — взмолился Токен. — Хотя ты ж, блять, никогда не шутишь. Я даже не думал, что ты смеяться вот так умеешь! Меня было сложно остановить. Болезнь, помноженная на столь многочисленные впечатления и сладкую газировку, давала неожиданный результат. Я ржал, словно подстреленная гиена, срываясь то на кашель, то на хрип, и стуча рукой по коленке. — Ребят, он вообще в порядке? — встревоженно спросил Клайд. — Да в порядке я, — мне удалось выдохнуть последние остатки смеха. Неприятно заболело в груди. — Все в порядке, ребят. Вы уж простите, что я так… — Да мы в-в-видим, — Джимми слегка улыбнулся. — А где Твик? — Я слышал, он в больнице, — Донован нахмурился. — Это многое объясняет. Чел, а эта фигня точно не заразна? — Дебил, конечно, простуда заразна, — Токен потёр переносицу. — Крэйг уже почти выздоровел. — А как вы её умудрились подхватить? Мне пришлось пересказать всю историю, второй раз за день, но уже куда более подробно. Ребята слушали меня с неподдельным интересом, разинув рты, изредка вспоминая, что вообще-то пришли сюда выпить пивка. — Охереть не встать, — подытожил Донован. — Ты прав, жалко отдавать такую тачку… — Но придётся, Крэйг прав, — подытожил Блэк. — Давайте поможем ему убраться, вылезайте. Надо пропылесосить салон, вытереть пыль с приборной панели… Клайд, неси тряпки! Я выбрался из салона и встал рядом с верстаком, на котором были разбросаны какие-то инструменты. Рядом со мной пристроился Джимми, не особенно полезный в каком-либо физическом труде. — Слушай… — он как-то замялся. — Я д-думаю, это т-типа круто. — Ты про всю историю? — Про в-вас двоих. Я улыбнулся, допивая злосчастную бутылку. Стало очень тепло, слабый после болезни организм хреново справлялся с подобными эмоциональными нагрузками. — Спасибо, чел. — Может, мы теперь б-будем тусоваться все вместе? — поинтересовался он. — Ну, знаешь, как раньше. — Наверное, — я ответил уклончиво, потому что не знал, есть ли у нас на это время. Финальные экзамены светили уже на следующей неделе, а за ними следовал и сам выпускной. Твик ещё не выписался из больницы и вряд ли у нас получилось бы собраться. Но, во всяком случае, я надеялся, что на выпускной мы точно пойдем вместе. Если белобрысый откажется, я его туда волоком потащу. — Крэйг! — позвал Токен, — тут какая-то херня в двери. Панель отходит. Что-то заело, кажется, УХ МАТЬ ТВОЮ! Я бросился к нему после этих слов и ошарашенно застыл, глядя на то, как из-под панели, которая неплотно прилегала к двери водительского сиденья на бетонный пол гаража упала туго перевязанная пачка денег. Токен потянул пластик сильнее, раздался треск, и вся панель отслоилась, обнажив под собой несколько рядов из прямоугольников с изображениями Бенджамина Франклина. — Твою же мать…